(Не)естественный отбор

Глава 19

– Станик, как устроился на работу, так совсем забыл дорогу домой, – ласково упрекнула меня мама, не успел я войти. Несмотря на свои девятнадцать лет и шестерых детей, она по-прежнему выглядит великолепно: подтянутая фигура, длинные черные волосы, убранные в пышный конский хвост, ровный цвет лица. Лишь небольшие морщинки в уголках глаз выдавали ее возраст.

Мама порывисто обняла меня, затем отодвинула и пристально осмотрела с ног до головы:

- Похудел, загорел, влюбился. Совсем взрослый, – вынесла она вердикт. – Так, быстро мой руки и на кухню. Только что пожарила котлеты.

– Мам, мы торопимся. Отец еще не вернулся?

– Он звонил, сказал, что подъезжает. Но вам еще столько ехать, а ты, я уверена, совсем ничего не ел. Так что поторапливайся.

Я послушно пошел мыть руки. Мама была права, я сегодня не ел, с утра не хотелось, а потом я ни разу и не вспомнил о еде.

Пока я обедал, мама присела рядом и тихонечко спросила:

– А она красивая?

Я попытался ответить, но рот был забит едой, поэтому я вытащил телефон и показал фотографию, сделанную сегодня утром. Мама увеличила лицо Насти, несколько секунд смотрела на нее, потом вздохнула:

– Бедный мой Станик. Как тебя только угораздило.

– Мам, ты не представляешь, как я с ней счастлив.

– Ну почему не представляю, очень даже представляю. Только я так мечтала потискать внучат.

- У тебя ж еще пятеро достойных продолжателей рода. Кто-нибудь да обязательно сподобится, – улыбнулся я. – Вон Ксю подрастает, за пару лет найдет себе пару, и будут тебе волчата-внучата.

Я был старшим ребенком, Ксю родилась спустя три года, через год – двойняшки Оля и Аля, затем с небольшим перерывом Борька и Славка. Ксю в следующем году оканчивает школу и будет поступать в университет, только вот никак не может выбрать, кем хочет быть. Разбег колоссальный – от пилота-истребителя до преподавателя макраме. Ксю – универсальный солдат: умеет все, но по чуть-чуть. Знает двадцать языков, но лишь на туристическом уровне, немножко рисует, тренькает на гитаре, может сыграть на флейте, барабанах и пианино, неплохо разбирается в компьютерном железе, даже пробовала программировать. Но все это несерьезно. Вот и сейчас Ксю, скорее всего, сидит на каком-нибудь кружке, но я даже не спрашивал, чем она сейчас увлекается.

– Может, мне с вами поехать? Женщина женщину лучше поймет, – участливо спросила мама. Видимо, отец успел ей все рассказать.

- Ну, мам, а давай возьмем с собой и Борьку со Славкой, Ольняшек, вот радость-то ей будет: полна горница оборотней. Мам, у них в деревне вообще наших нет. Еще неизвестно, как она воспримет то, что у ее дочери парень – оборотень.

– А чем это мой сын плох? – шуточно рассердилась мама.

На кухню влетели мальчишки. Боря закончил первый класс, Славка пойдет осенью в школу, но внешне они смотрелись как одногодки. Вечно худые, несмотря на отменную мамину стряпню, вечно взъерошенные и очень шкодливые. Как раз в год рождения Славки я переехал в квартиру, которую купил мне отец в честь поступления в университет, в результате с ними я общался меньше всего.

Славка притормозил, увидев меня, потом прыгнул на маму и обнял ее за плечи. Борька степенно протянул мне руку, чтобы поздороваться.

– А Ольняшки где?

– Сегодня у них бассейн, так что… Ты приезжай почаще в гости, а то, смотри, Славка тебя стесняется.

Звонок в дверь. Борька поскакал открывать и сразу оказался подброшенным в воздух – пришел отец. Я внезапно почувствовал зависть к братьям. Когда-то папа и меня подкидывал к потолку. Я до сих пор помнил радость, которую испытывал каждый раз при его приходе, это смешанное чувство страха и восторга, когда летишь вверх, а потом падаешь в его крепкие руки. Ощущение уверенности, исходящее от него. Как можно чего-то бояться, когда у тебя такой отец?

Глядя на его крепкую широкоплечую фигуру и слыша громкий басовитый смех, я вдруг перестал сомневаться в нашем успехе. Конечно, у нас все получится. Как может быть иначе? Ведь папа со мной.

– Ну что, сын, готов? – он опустил мальчишек на пол и посмотрел на меня.

– Конечно.

Мама сумела всунуть нам сумку с продуктами, а вдруг мы проголодаемся по дороге, и несколько гостинцев для семьи Насти.

Хорошо, что Настя за то время, пока мы гуляли по Оборотень-парку, много рассказывала про свое детство. Благодаря этому я знал, как называется ее деревня, как выглядит ее дом, как зовут ее братьев. Удивительно, мы были на свидании всего два раза, но мне казалось, что я знаю ее уже так давно.

По дороге папа молчал, а я не выдержал и позвонил Крис. Попросил, чтобы она покараулила у детского сада в районе пяти часов вечера. Хотел убедиться, что после звонка от своей мамы Настю не увезут обратно к Натаниэлю, и что девушка сможет уехать в деревню. Крис хмыкнула, но согласилась. Даже предложила проследить за мерседесом.

За окном все тянулись и тянулись поля, засеянные какими-то злаковыми, изредка перемежаясь небольшими рощицами и лесами. Мелькали таблички со смешными названиями населенных пунктов, сами деревни и села находились на удалении от шоссе.

В салоне негромко играла музыка, приятно веяло прохладой из кондиционера. Я вдруг подумал, что мы ни разу не выбирались всей семьей за город. Сначала не хватало средств и времени, так как папа усердно нарабатывал репутацию и опыт, потом появились двойняшки-ольняшки, потом братья. Надо будет обязательно выбрать выходные и уехать в лес, поставить палатки, оббегать с мальчишками всю чащу в волчьей форме, познакомиться с сотнями разных запахов, получить нагоняй от мамы за собранный репей, пожарить шашлыки и плавать в лесном озере до посинения. Как только верну Настю – обязательно!

Навигатор пикнул и напомнил, что через пятьсот метров нужно повернуть направо. Мы почти доехали.

У меня моментально вспотели ладони. Как встретит нас Настина мама? Поверит ли? Захочет ли вызвонить дочь?

Колеса мирно шуршали по растрескавшемуся асфальту. Я с жадностью рассматривал окрестности, ведь именно здесь прожила Настя семнадцать лет, ходила по этим дорогам, общалась с этими людьми.

Вдоль дороги ходили и что-то выклевывали в траве растрепанные облезлые курицы, у некоторых на шее сквозь редкие перья просвечивала розовая кожа. Пару раз мы проехали мимо сонных коз, безуспешно пытающихся щипать траву на обглоданной до земли лужайке.

Дома были разномастными. Почерневшие от старости деревянные избушки чередовались с горделивыми домами, обшитыми ярким сайдингом. Кое-где возвышались полноценные двух-, трехэтажные коттеджи. Их словно сбрасывали с неба, едва-едва втискивая на крошечные участки между другими домами. Пару раз мелькнули расписные ворота, разукрашенные горящими на солнце красками.

Звук под колесами изменился: асфальт сменился грунтовой дорогой.

Мы ехали медленно, по дороге брели редкие люди, которые не торопились уступать нам и потом долго смотрели вслед незнакомой машине. У одного из них папа притормозил и спросил, где дом Алеевых. Мужчина пару раз переспросил, полминуты чесал голову, потом припомнил и махнул рукой.

Проехав еще немного, отец остановился у потрепанного домика, выкрашенного в синий цвет. Почему-то со слов Насти я представлял его немного больше.

Деревянный забор перед домом изрядно покосился, его явно не раз чинили, но как-то беспорядочно, так как доски были вставлены разной толщины, разной длины и в разное время. Какие-то уже почернели от дождей и почти сгнили, а какие-то отливали золотом свежеспиленного дерева.

Я заробел еще сильнее, и только молчаливая поддержка отца помогала мне выглядеть спокойно.

Мы вышли из машины, я прихватил гостинцы и постучал в калитку. Откуда-то из-за сарая выкатилась мелкая грязная собачонка и яростно загавкала, но никто не выходил.

Я беспомощно посмотрел на отца:

– А ведь ее мама, скорее всего, на работе. Время-то всего три часа.

На лай из дома вышел высокий сутулый мальчишка лет пятнадцати, скорее всего, это старший из братьев – Вадик. Настя говорила, что он немного нелюдим и предпочитает проводить время за компьютером, играя во всевозможные стрелялки.

– Здрасте, – буркнул он, – вы к кому?

– Добрый день! Мы бы хотели поговорить с мамой Анастасии Алеевой, – вежливо отозвался я.

– Ее нет дома. Будет к половине шестого, – мальчик уже собирался захлопнуть дверь, поэтому я быстро выпалил:

– Это срочный вопрос. Где ее можно найти?

– Она на заправке работает, там и найдете, – и он ушел.

Мы с отцом переглянулись, но оба промолчали. Вернулись к машине и поехали обратно к шоссе, там на повороте и была заправка.

Маму Насти я узнал сразу же. Невысокая суетливая женщина выкладывала бутылки с водой из коробок на полки и негромко разговаривала с кем-то из служащих заправочной станции.

– Добрый день! Вы – мать Алеевой? – теперь в разговор первым вступил отец.

– Да, я. А вы кто? С Настей что-то случилось? – женщина сразу перепугалась.

– Не совсем. Мы можем с вами отдельно поговорить?

– Конечно-конечно, – она бросила товар и отвела нас в сторонку на улицу. – Так что вы хотели?

- Сначала я представлюсь. Меня зовут Алексей Громовой, а это мой сын Станислав. Женщина кивнула, но ее взгляд метнулся в сторону заправки, кажется, она поняла, что мы оборотни. У нас фамилии часто бывают похожими на прилагательные.

– Да, мы оборотни, но речь не об этом, – отец тоже заметил ее реакцию. – Мы предполагаем, что ваша дочь попала в серьезные неприятности, поэтому хотим вас попросить позвать ее домой на выходные.

– А откуда вы знаете мою дочь? Она общается с оборотнями? Какие-такие неприятности? Моя Настенька – девочка хорошая, в Педагогическом учится, ничего плохого делать не может, – затараторила женщина.

– Я лично с Настей не знаком, но уверен, что она и вправду достойная девушка. Стан, мой сын, в данный момент встречается с вашей дочкой.

Глаза у нее сразу сузились, она пристально посмотрела на меня, словно сканируя. Я с трудом подавил невольное желание спрятаться от ее взгляда за спиной отца.

- Что за ерунда? – вскрикнула женщина. – Настя никогда бы не стала встречаться с… с оборотнем. Что с ней? – перешла она в наступление. – Что вы с ней сделали? Где она?

Я подозревал, что дело будет непростым, но столь откровенной неприязненной реакции все же не ожидал. Все же шестьдесят лет прошло с момента принятия закона о расовом равенстве, то есть мама Насти родилась уже после него, так откуда такая ненависть?

– Во-первых, успокойтесь, – глубоким голосом сказал отец, – ничего мы с ней не делали, напротив – хотим помочь. Во-вторых, отбросьте, пожалуйста, ваши расовые предрассудки и выслушайте меня. Я – почетный член Адвокатской Ассоциации, вот мое удостоверение, Стан – сотрудник полиции. Надеюсь, этого достаточно для разговора?

Она покрутила в руках отцовское удостоверение, проверила мое и, наконец, смогла нормально выслушать нас.

Отец не стал рассказывать все, как оно есть, лишь озвучил, что опасается излишнего воздействия на Настю, так как она девочка хорошая и доверчивая, поэтому нужно обязательно позвать ее на выходные в деревню и придумать подходящий предлог.

Мама Насти не могла не согласиться с тем, что ее дочь и впрямь чересчур доверчива для большого города, и согласилась нам помочь. К тому же Настя должна была приехать домой на пару недель после окончания университета, но из-за назначения на эльфов вынуждена была отложить поездку.

– Только звоните ей на место работы, в детский сад, так как телефон у нее отключен, – добавил я и протянул номер телефона сада.

Лидия Васильевна, так звали маму Насти, метнула в меня настороженный взгляд, видимо, я ей все-таки не понравился, взяла номер и пошла звонить с аппарата заправки. Так было дешевле. Через несколько минут она вернулась довольная:

– Сказала, что приболела, а Гришка ногу сломал, и нужна ее помощь хотя бы на выходные, а там моя сестра обещалась подъехать с подмогой. Сначала звать не хотели к телефону, а потом все же согласились, когда я кашлять начала в трубку, знаете, так с надрывом. И что-то голос мне ее не понравился. Какой-то неживой, – женщина вдруг подобрела к нам. – Она ведь с Гришаней все детство сидела, и кормила, и гуляла с ним, и читать-писать учила. Он больше всех переживал, когда она поступать уехала. И во время учебы всегда подарки ему привозила, волновалась про него, а тут услышала про ногу – и ничего. Ни волнения, ни слезинки. Даже не спросила, как он себя чувствует. Хорошо, хоть сказала, что приедет.

– В этом-то вся и проблема, – кивнул отец, – сложно объяснить словами, но что-то с ней не так. Поэтому Стан и заволновался.

Лидия Васильевна снова искоса глянула на меня, но продолжила разговаривать с отцом:

- Я тогда сейчас отпрошусь с работы. Вы сами Настю ждать будете или как? Я ее уговорила не ждать пяти, а сразу выехать. Как раз ближайший автобус через полчаса отходит, чай, успеет. Часа через три должна приехать.

Она умчалась на заправку и уже через пару минут вышла с сумкой. Отец приглашающе открыл дверь машины, и ее взгляд потеплел еще на несколько градусов.

– Мне б еще в магазин заскочить. А то гости, а дома толком ничего и нет.

- Если нужно, заедем, – кивнул отец, – но если что, мы тут не с пустыми руками приехали, так что особо не переживайте. Да мы и не голодны.

- Ну, сейчас не голодные, потом проголодаетесь, – она говорила, не замолкая ни на секунду. Возможно, это было из-за волнения, а может, она боялась неловкой тишины или думала, что мы на нее набросимся, как только она затихнет.