Не пара

29. Не твоё и моё

Саша

Думать Лехе не приходится. Извинившись, его в срочном порядке подзывает к себе другой официант, и тот со скоростью света ретируется.

Взгляд Алисы стремительно меняется. Из еще секунду назад азартного и кипящего энергией превращается в разочарованный. Яркий блеск тухнет.

Блядь, вот не надо опять, а!

Встав из-за стола, она отходит к парапету и обхватывает себя руками.

Запрокидываю назад голову и выдыхаю. Спокойно, Саня. Ты знал на что подписываешься, теперь давай пытайся стереть информацию о своей кобелиной славе из головы малышки.

Поднимаюсь и подойдя, присаживаюсь рядом на парапет.

— Давай.

— Что давать? — Алиса смотрит в сторону водопада.

— Говори. Что не так?

— Наверное, всё так.

— Алис, ты же взрослая девочка, а я давно не маленький мальчик. Да, у меня были женщины. Но если ты думаешь, что в моем возрасте это криминал, то смею тебя разочаровать.

— Дело не в этом, — переводит на меня пустые глаза, — просто…. Когда я вышла сюда, мне показалось это место особенным. Чем-то, что можно было бы назвать твоим и моим. А ты… оказывается «стабильно».

Мля…

Да, я был здесь с женщинами, это факт. Но привел её сюда не потому, что это какой-то привычный пунктик пикапа, а потому что хотел, чтобы ей понравилось. И да, в отличии от других, она единственная оценила. Те бегали и снимали сторисы и видео, чтобы выкатить пост о том, в каком месте тусят. Алиска же загорелась по-настоящему.

Косяк ты, Битеев. Для особенных девочек нужно особенное место, и я уже как-то подзабыл, что они хотят быть единственными и иметь что-то «твое и мое». Привык жить по сценарию — ресторан, цветы, ночь качественного секса и оревуар. С Аней вот только чуть иначе было, но она не загонялась на счет «твоего и моего». Радовалась любым вылазкам и подаркам.

Расставив ноги, осторожно перемещаю Алису так, чтобы она встала между ними. Не сопротивляется, но мягким пластилином тоже не ощущается.

— Стабильно несколько раз в неделю я бываю здесь, потому что ресторан находится рядом с офисом. И я, бывает, захожу сюда на обед или ужин. Иногда один, иногда нет. Но это не значит, что сразу же после него еду трахаться. Но я понял тебя. Каюсь, на крыше был уже. Но сегодня со мной — ты. И единственное, чего я хотел от этого вечера это — произвести впечатление, — виновато развожу руками.

— Сегодня со мной, а завтра?

— И завтра с тобой. Только не здесь.

— Сомневаюсь.

Закусив губу, Алиса встречается со мной взглядом, и мне физически больно от того, как она смотрит на меня.

Хоть ничего и не сделал, а ощущение что я гребаный предатель, не оправдавший надежд.

Маленькая честная девочка, что же ты делаешь со мной?

Вздохнув, притягиваю её к себе за талию. Её лицо на одном уровне с моим, что позволяет мне мягко удариться своим носом о её.

— Ты реально не поняла еще, что взяла меня за яйца, Алисён?

Фыркнув, она закатывает глаза.

— Не брала я тебя за яйца, — но тоскливых ноток в голосе становится чуть меньше.

— Взяла. Крепко так, что пиздец.

Силится сдержать улыбку, а я, пользуясь моментом, на максимум подтягиваю её к себе. Алиса теплая, мягкая, пахнет так, что у меня поджимается всё. Оплетаю руками изящную спину и веду носом по шее к маленькому ушку.

Расцепив свои руки, она нерешительно кладет ладони мне на плечи.

Умница, малышка. Вот так, да. Не надо закрываться от меня. Гиблое это дело.

Все равно ведь растоплю и докажу, что не хочу других больше.

— Сложно с тобой будет, да? — хриплю, улетая от ощущения ее в моих руках.

— Если хочешь просто, то это не ко мне, — осторожно трогает подушечками мою шею.

Меня током шарашит так, словно по оголенным нервам играет.

— Меня «не к тебе» не интересует.

В этот момент из лифта выходит наш официант с букетом роз в три раза больше его самого.

Твою ж… забыл за них.

Жестом быстро показываю ему свалить и рублю по горлу ребром ладони, показывая, что розы отменяются. Алиса не оценит. Только сильнее когти свои выставит, которые только что спрятала. И на этот раз точно навострит их на выход.

Алиса, услышав, что звякнул лифт, собирается обернуться, но я ловлю её за подбородок, дожидаясь пока цветы исчезнут за дверью кабины.

— Так что, ужинать будем? — смотрю в распахнутые ясные глаза.

— Не хочу там, — категорично мотает головой. — Там больше не «особенно».

— Так давай сделаем особенно. Особенно это ведь не место. Это тот, с кем ты проводишь время в этом самом месте.

Нахмурившись, раздумывает, а я еле в руках себя держу, чтобы не сожрать эти сжатые в бантик губы.

Когда возвращается официант прошу его выключить музыку, перенести скатерть прямо на парапет и тарелки поставить сюда же.

Благо снизу широкий выступ, а прямо под нами терраса, поэтому никто не загоняется с правилами безопасности.

Просьба выполняется сразу же и без лишних вопросов. Уже через несколько минут мы с Алисой перекинув одну ногу на улицу, восседаем друг напротив друга с ароматными блюдами между нами. Вокруг бедер и талии у нее мною обернут плед, потому что сидеть девочке с раздвинутыми ногами не комильфо. Для меня — то идеально. Я был бы только рад открывшемуся виду, но так как сюда время от времени шастает Леха, приходится лишать себя возможности любоваться прелестями. Он и так свои глаза о неё стирает, смертник.

— Вкусно? — спрашиваю, когда к ней наконец возвращается аппетит и утка со скоростью света исчезает с тарелки.

— Да. Очень.

Вот, собственно этого я и добивался. Чтобы ей было вкусно и красиво. Но первое свидание пошло по одному месту и нужно будет исправлять впечатление. Не хочу, чтобы у неё оставались хотя бы какие-то негативные эмоции, связанные со мной.

Постепенно расслабившись, Алиса возвращается к привычной версии самой себя. Язвит, острит и посылает мне игривые взгляды, от которых у меня в башке каша, а в штанах удушающая теснота.

Домой её везти у меня желания нет от слова совсем, но у Алисы завтра пары, поэтому приходится идти на жертвы.

Остановившись около подъезда, открываю для неё дверь и дождавшись, когда она выйдет на улицу, провожаю к подъезду. Непривычно вот так, заранее знать, что приглашения на кофе не будет, но не испытывать при этом разочарования или раздражения. Наоборот даже. Какое-то отдельное удовольствие от осознания, что в следующий раз будет еще. А потом еще и еще…

— Спасибо, Саш. — останавливается около двери. — Было…

— Хуево. Называй вещи своими именами. Я умею признавать собственные ошибки.

— Ну не настолько, — улыбается Алиска, но по глазам вижу, что я таки угадал.

— Исправим. Только через несколько дней. Завтра я уезжаю в командировку, вернусь в пятницу. Дождешься?

Идеальные брови сходятся к переносице.

— А ты сам? — вскидывает на меня слегка растерянный взгляд.

— Да. Перестань опираться на прошлое, Алис. Оно у всех есть, и казнить за него нелепо.

— Знаю.

— Вот и молодец. Я заслужил поцелуй? — заламываю бровь, наблюдая, как Алиса выстреливает в меня снисходительным взглядом и мотает головой.

— Нет. Но все-равно спасибо за вечер. Я во всяком случае, вкусно поужинала.

Сверкнув хитрой улыбкой, разворачивается и собирается уйти, но я ловлю её за пальцы и рывком разворачиваю, заставляя врезаться в меня.

Ловлю ладонью затылок и впечатываюсь губами в её, открытые от изумления.

Прости малышка. Я несдержанный мудак, но еще четыре дня без клубники это слишком. Я на «диете» неделю, мой организм дуреет с непривычки, и требует вкусняшек. Но от всего кроме клубники меня воротит.

Пока сминаю горячий рот, адреналин вперемешку с возбуждением разносят тело в хлам. Курсируют, пенятся, оглушают взрывами.

— Саша, — возмущенно таращится на меня Алиса, облизывая пухлые губки, когда я наконец её отпускаю.

Киплю, как чайник. Хочу еще.

— То, что не достаётся мне легко, я привык получать сам, — нехотя послабляю захват и отпускаю малышку.

Она трогает свои губы, уничтожает меня то ли гневом, то ли возбуждением во взгляде, разобрать не получается, потому что эти две эмоции крепло переплетаются между собой.

Вторая мне особенно нравится. Нужно ее ярче и больше.

Разворачивается и быстрым шагом направляется к подъезду.

— Скучать будешь? — кричу ей в след.

Оборачивается и пожимает плечами.

— Посмотрим.

Скрывается в подъезде, а я стою и обтекаю, как поплывшее на солнце желе.

Достаю телефон и быстро печатаю: «А я уже».

Отправив ей, улыбаюсь, как кретин.

Тридцать пять лет тебе, Битеев. Тридцать пять. А тебя штырит, как восемнадцатилетнего.