Не пара

57. Мой?

Алиса

Не знаю сколько у меня уходит времени на то, чтобы прийти в себя. На первую пару я безбожно опаздываю. В ответ на сообщение Карины с вопросом где я, прошу ее меня прикрыть.

А потом думаю о том, что будет, когда у меня появится живот. Нет, на то, что подумают другие мне плевать. Но это же придётся отказаться от университета?

Вновь растущий в горле ком причиняет острую боль. Я берусь за шею и плетусь в спальню. Свернувшись калачиком на кровати, натягиваю на себя одеяло.

Почему я не стала пить противозачаточные таблетки? Подумала, что прерывания секса будет достаточно. И Саша не настаивал, а значит тоже считал, что в них нет необходимости. А я наивно положилась на него.

И что теперь? От предстоящих перемен в жизни мне становится настолько страшно, что кажется вот-вот остановится сердце.

Мысли о том, как отреагирует Саша я стараюсь вообще не пускать в голову. Они пугают еще сильнее. От них физически больно. Болит буквально каждая клетка.

И я варюсь в этой боли. Фантазия у меня богатая и хоть я стараюсь не представлять его реакции, она сама всё делает за меня. Подсовывает вариант того, как всегда нежный и внимательный, он становится чужим и холодным. Как отдаляется, а после того, как я рожаю, приезжает, чтобы дать денег и увидеться с малышом. Напоследок возможно удостаивает меня парой слов, садится в машину и уезжает.

Зажав рот руками, зажмуриваюсь и всеми силами стараюсь воззвать к остаткам адекватности. Возможно, так не будет. Есть вероятность того, что, он обрадуется?

Я не знаю… в этом вся и проблема, что я совершенно не уверена в том, какой будет его реакция.

Боже, кто же беременеет после пары месяцев отношений? Другие планируют детей, становятся на ноги. А у меня все не как у людей.

Когда телефон звонит во второй раз, я вздрагиваю и с опаской беру его с тумбы. Закусив губу, смотрю на фото Саши, что лениво улыбается с экрана, прикрывая локтем один глаз. Это я сфотографировала его совсем недавно, когда он только проснулся. Сонный, теплый, родной.

Судорожно втянув воздух, скидываю вызов и пишу ему сообщение:

«Я на паре».

Ответ приходит моментально:

«Не понял. Где мое доброе утро? А точнее — добрый день»

Перевожу взгляд на угол экрана.

Часы показывают двенадцать.

Черт, это я столько пролежала?

«Алиса»

Я буквально слышу его требовательный тон.

Обычно, если он уезжает рано утром, я всегда пишу ему, когда просыпаюсь. Или звоню, пока еду в автобусе.

«Проспала сегодня. Спешила на пару. Привет»

«Просто привет? Я сейчас позвоню, а ты возьмешь трубку»

Не успеваю ответить, как телефон в моей руке взрывается входящим.

Грудь окатывает холодом. Я сбрасываю.

«Я на паре, Саша».

«Выйди».

«Не могу. У нас тест. Я перезвоню тебе позже».

Заблокировав, откладываю телефон подальше и встаю с постели.

Остановившись посреди комнаты, пытаюсь понять, как быть дальше. Куда идти, кому говорить.

Боже, мама с папой мне убьют. И дядя Дима добавит. А Оля….

Она не убьет, но я уже представляю ее сочувственный взгляд. И хоть она никогда не скажет: «Я тебе говорила», но это будет витать в воздухе теперь всю мою оставшуюся жизнь.

Обхватив себя ладонями, бреду в душ. Никому из них я, конечно, раньше Саши говорить не собираюсь. Сначала мне нужно понять, как все будет у нас, и только потом признаваться другим.

Купаюсь и еду в больницу. Там мне выдают бахилы и халат.

Тихонько войдя в палату, я сажусь около спящей бабушки. Она должна быть еще под наркозом после утренней операции, а значит не услышит меня.

— Привет бабуль, — глажу ее бледную пожилую руку, опускаясь рядом на стул. — Врач говорит, что операция прошла хорошо. Я этому очень рада.

У бабули несколько лет были проблемы с кишечником. И вот на днях наконец, выяснили что с ней. Назначили операцию и вырезали небольшую его часть.

Она мирно спит, а я кладу голову ей на руку.

И хоть я знаю, что она мне не ответит, но зачем-то произношу:

— Ба, а я беременна.

Когда впервые проговариваю это слово, оно будто обретает вес и форму. На автомате прикладываю ладонь к животу.

— Представляешь? И я совсем не знаю, что мне делать. — Чувствую, как в глазах снова появляются слезы. — Я не планировала. — Смахиваю одну, скатившуюся по щеке и всхлипываю, — и я знаю, что, когда ты придешь в себя, то будешь злиться и ворчать, что я безответственная. Но я не знаю, что мне делать.

— А что ты собралась делать, непутевая? — звучит вдруг хрипло в ответ.

Я резко вскидываю голову.

— Бабуль?

— Что делать собралась? — переводит на меня совсем не сонные глаза. — Делать надо было ДО, а сейчас уже всё. Поздно.

— Ты не спала что ли? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, дремала я. Наркоз отошел еще час назад. А тут ты, со своими новостями. Поспишь с вами. Так что ты делать собралась?

— Я не знаю… — отвожу глаза, поглаживая её теплую руку.

— Так, Алиска, чтобы я даже не слышала про аборт, поняла меня?

— Что? — в ужасе отшатываюсь я, — Я даже не думала о таком. Ты что?

— Вот и умница. — взгляд бабули теплеет, — твоя мать Олю в восемнадцать родила и ничего. И ты справишься. Только ревешь чего, я не пойму? Будущий папаша не рад?

Опускаю взгляд и пожимаю плечами.

— Я не знаю. Еще не говорила ему.

— Ты смотри мне, если отправит на аборт выцарапывай ему глаза, — приподнимается и тут же охает.

Я, подскочив, помогаю ей лечь назад.

— Он не отправит. Он хороший.

— Любишь его?

Киваю.

— Люблю. Но очень боюсь разочароваться.

— Если мужик тебя разочаровывает, то никакой он не хороший и уж точно не твой, Алиска.

Я знаю это, знаю…

Но так хочется, чтобы был… моим…