Не та война

Глава 12

— Цусима уже определила будущее, Николай Иванович. Не произошло мятежей на броненосце «Потемкин» и крейсере «Очаков», они сюда совершили поход в составе моей эскадры. Сумасбродный лейтенант Шмидт, ухитрившийся женится на проститутке, где-то прозябает — его с позором выперли с флота, за хищение казенных средств. Всеобщей стачки в октябре не состоялось, а подписанный государем в декабре, а не октябре, манифест очень умеренный в отличие от того, что в этой тетради написан. Да и новый министр внутренних дел оказался весьма энергичным — так он на год раньше таковым стал. Опять же Каляев бомбу в моего братца не бросил — вовремя повесили. Да и многие заправилы радикалов не по своей воле земную юдоль покинули, «помогли» им в этом. Да и те промышленники, что могли смутьянов деньгами поддержать, капиталы свои на войну отдали, после того как осознали, что всего лишится могут, и на каторгу попасть. Все это потому, что эскадра под вашим командованием победила на море, армии наши изгнали неприятеля из Маньчжурии, победу одержав, что дорогого стоит. И мирный договор Витте подписал с совершенно иными кондициями, и позорный он скорее для самих японцев, недаром там проклинают этот день.

Великий князь Александр Михайлович усмехнулся, положив ладонь на тетрадь, что выделялась на зеленом сукне стола серой обложкой. Многое из написанного текста в ней уже не напоминало день нынешний, слишком много отличий. Но так оно и объяснимо — когда знаешь где упасть, заранее солому подстелешь. А « семья» такие предсказания всерьез восприняла, а потому весьма энергично принялись действовать, пусть не все, но благо возможности для того у них имелись немалые.

— Все это так, Александр Михайлович, и вполне объяснимо — результаты от побед и поражений разные. Только учтите иное — теперь будет гораздо более серьезное испытание, так легко ход истории не переломить. Как только в войну вмешается Британская империя, то нам тут придется тяжко. Но это произойдет не сразу, у нас есть месяц или два, но не больше.

— Почему вы определили эти сроки, адмирал?

— Все просто — предоставят возможность японцам действовать первыми, а сами будут за их спиной. И если ход войны окажется для самураев неблагоприятным, то начнут воевать уже сами, и в этом случае Тихоокеанский флот может понести большие потери, если попытаемся принять открытый бой в море. Но лучше этого не делать — сохраним корабли, не потерпим полного поражения, и даже получим определенные шансы переломить ситуацию в свою пользу через какой-то срок, может полгода.

— У японцев не менее восьми броненосцев, — великий князь пребывал с минуту в молчании. — Пара с восемью стволами главного калибра — им противопоставить нечего. Есть еще «ветераны» — «Асахи» с «Сикисимой», и они равны нашим «бородинцам». Два «Дункана» даже послабее будут, пояс семь дюймов, зато скорость на полтора узла больше. А вот у «чилийцев» главный калибр меньше на два дюйма, зато семь 190 мм орудий в бортовом залпе — нашим «инокам» и «Ростиславу» лучше с ними в бой не встревать. Два отряда по четыре вымпела, да еще отряд из трех «асамоидов» и «гарибальдийца», а против них у нас пара «рюиковичей» всего, и «Баян» летом в строй войдет. Интересно, как японцы действовать будут? Мне важно знать ваше мнение — я ведь в бою ни разу не был, не довелось как-то.

— Японцы занимают центральное положение, Квантун с Приморьем к ним фланговое. Война пойдет в Корее, и вражеские дивизии ее достаточно быстро займут, выйдя намного севернее, к линии Гензана и Цинампо на восточном и западном побережье. Там и начнутся основные бои, которые вряд ли продлятся долго — месяца на два, максимум три, а там придется отходить за Ялу. И все объяснимо — мы не успели построить узкоколейку от Ляояна к Пхеньяну, но до Тюренченна довести рельсы успеем. Так что снабжать войска пока можно только из Дальнего морем, на котором будет полное господство неприятельского флота. А тот в свою очередь, будет угрожать высадками десанта в нашем тылу и на побережье.

— Пожалуй, вы тут правы, Николай Иванович. Но тогда война примет совсем иной характер, чем раньше. В Маньчжурию японцы не пойдут, уже там были биты — а такой опыт они учитывают. Следовательно, им можно нас побеждать только там, где мы не имеем сил, или не сможем перебрасывать морем достаточные подкрепления. Этими направлениями для нашего противника станут Сахалин, Камчатка с Командорскими островами, и, по большому счету, все побережье Охотского моря.

— Вы абсолютно правы в своих рассуждениях, Александр Михайлович. Заняв крепкие оборонительные позиции на Ялу, японцы могут удерживать их неопределенный срок. Однако только в одном случае — при получении полного господства на Желтом море. А это не так просто сделать при наличии у нас там подводных лодок и приспособленных к минным постановкам легких сил флота. Вот почему еще Фелькерзам настаивал о перевозке всех субмарин в Дальний, оставив часть в Гензане. Угроза торпедных атак из-под воды заставит неприятеля держаться на порядочном отдалении от Дальнего и Порт-Артура, — Небогатов постучал пальцами по столу, потянулся к папиросам. Закурил, посмотрел на карту и глухо произнес:

— Нашим морским силам на Квантуне придется вести изнурительную войну именно у корейского побережья. Зато первым двум эскадрам предстоит долгая борьба уже на Японском море — набеги и минирование вражеских портов с первого дня войны. Причем, и со стороны океана также, но там действовать будут вспомогательные крейсера. Потому приказ необходимо отправить сейчас — получат время на подготовку и переход. Жалко, но установить блокаду вражеского побережья вряд ли удастся — японцы получили от англичан слишком много крейсеров, и потери в них будут быстро восполнены. Нашу убыль мы возместить не в силах — просто нечем!

— А если в войну вступит Королевский флот?

— Тогда противник получит полное господство в Желтом, и неоспоримое в Японском морях. Мы сможем вести только оборону собственных берегов, и то с трудом. Наши рейдеры в океане будут уничтожены за два-три месяца. Последует захват Сахалина и Камчатки, отбить которые мы будем не в силах. Причинить неприятельским морским перевозкам значимый ущерб не сможем, победить в полевом сражении тоже, страна наша в кризисе — а потому пойдем на мир, крайне невыгодный для нас. Вот и все — мы достигли в прошлом году победы, вот только она для нас может стать подобно той, что одержал царь Пирр, высадившись в Италии. Но вся штука в том, что англичанам теперь уже нет нужды напрямую воевать с нами — они просто объявят нейтралитет, но «благожелательный» к своему союзнику. Любой потопленный нами японский корабль будет тут же заменен на английский, а их у короля много, отдать могут хоть пару десятков. Все равно на слом пускать, когда дредноуты начнут лихорадочно строить. А мы не Гераклы, чтобы долго выдержать такую войну с Лернейской гидрой!

Последние слова адмирала прозвучали не приговором, а уже эпитафией на погребальном постаменте. Александр Михайлович имел живое воображение, представив картину подобного исхода войны, и содрогнулся.

— И что делать⁈

Извечный русский вопрос вырвался у Александра Михайловича поневоле — обрисованная адмиралом перспектива новой войны со страной Восходящего Солнца выглядела крайне ужасающей.

— Воевать, воевать до конца, если хватит политической решимости и воли! Тут есть выбор, у поражения таковой отсутствует. Обрести союзников — а они есть, «владычицу морей» боятся, но не любят. И вести войну не так, как надеется неприятель — крепко ударить по самому больному месту…

Тут допустимо несколько вариантов «родственной» трактовки — муж, жена и шурин. Либо дядя с любимым племянником и племянницей. Или…