Не та война

Глава 32

— Флагманский броненосец наскочил на мину, ваше императорское высочество! Подрыв ближе к корме!

Александр Михайлович кое-как расслышал доклад через бушующие в рубке ликующие крики — до этого он как завороженный смотрел, как тонет большой крейсер, получивший торпеду в борт от «малютки», что меньше его по водоизмещению в сотни раз. И надо отдать должное английским морякам — они увидели подводную лодку и обрушили на нее град снарядов противоминной артиллерии. Но выкрики и подрыв броненосца тоже привлекли его внимание, и он посмотрел в сторону вражеского флагмана в тот момент, когда взметнувшиеся в небо выше мачт многие тонны воды рухнули вниз. И не показалось, что от страшного взрыва огромный корабль немного подбросило — и теперь тот снова рухнул в море. Но то видимость, от которой и создается впечатление. Но одно ясно — на «канопус» и «девоншир» состав вражеской эскадры уменьшится. И достигнуто это отнюдь не в артиллерийском бою, когда колонны кораблей сходятся в поединке — мины и торпеды показали себя страшным оружием. И неважно, пускают ли последние с миноносцев или с подводных лодок, главное делать пуски залпом, тогда вероятность попаданий значительно увеличивается.

Это как стрелять из пулемета и винтовки — с первого можно строчить очередями, и атакующая вражеская кавалерия либо пехота понесет серьезные потери. И если с Дании доставили в Маньчжурию более тысячи двухсот пулеметов системы генерала Мадсена, и еще столько же заказали (чтобы сформировать больше трехсот команд, по одной на батальон инфантерии или кавалерийский или казачий полк), то на миноносцах только недавно принялись устанавливать сдвоенные торпедные аппараты. Однако сейчас уже ратовали за установку двух-трех строенных, причем более мощных торпед, калибром в 18 дюймов. И вести исключительно залповые пуски — увернуться от десятка «самодвижущихся мин», а то и больше, ни один корабль не сможет, если только не имеет полного хода больше двадцати трех узлов. И это полученный опыт войны, который учли еще год назад, потребовав серьезного усиления торпедного вооружения миноносцев…

— Утопили что ли? Так обломков нет, — рядом раздался совершенно спокойный голос Матусевича — этот обычно жизнерадостный моряк сейчас был серьезен как никогда. — Наверное, успели погрузиться снова — но почему они всплыли после пуска торпед?

Александр Михайлович ничего не ответил, соображений на этот счет у него не имелось. Однако он хорошо знал предложения Фелькерзама насчет постройки действительно опасных субмарин, оснащенных дизельными моторами и мощными электродвигателями, разделенных на отсеки, с несколькими торпедными аппаратами по носу, и одним-двумя с кормы — эти на всякий случай, при атаках разное положение может сложиться. Но пристально подводными лодками занимался адмирал Небогатов. Николай Иванович тоже посчитал, что будущее за субмаринами, которые способны причинить массу неприятностей любому врагу.

И вот получен первый успешный опыт…

— Англичане уходят, они не хотят принимать бой! Есть еще подрыв — предпоследний броненосец в колонне!

От радостных криков великий князь чуть ли не оглох — но едва сдерживался, чтобы самому не завопить во весь голос. Никто не ожидал, что англичане вот так напролом зайдут на минное заграждение, хотя надеялись. Однако британский адмирал допустил ошибку, не пустив вперед пару крейсеров, каких не жалко — «у короля много». Ведь должен был понимать, что раз русские и японцы широко осуществляют минные постановки, то неизбежно поставят заграждения у Вей-Хай-Вея. Нет, в гордыне своей, или безрассудности сам полез на выставленные банки, и как результат потеря пары броненосцев. Оба получили смертельные повреждения, но флагман уже заваливался, но успели спустить несколько шлюпок, и в бинокль было хорошо видно, как за борт прыгают матросы. Та же картина наблюдалась у тонущего крейсера — в последующей его гибели никто не сомневался. А вот третий «подранок» пополз к берегу, погружаясь искореженным форштевнем в воду все глубже.

— Англичане уходят, ваше императорское высочество. Они прекрасно понимают, что сражаться с нами не смогут, и свою эскадру только погубят — «канопусы» с такой «гирей» от нас просто убегут…

— Думаю, что сейчас вы ошибаетесь, Николай Александрович — Ройял Нэви имеет давние традиции, и будет сражаться до конца. Это, прах подери, потомки пиратов, что захватили господство на всех океанах. Броненосцы просто выйдут с минного поля, место в строю займет один из «кресси», все остальные пять крейсеров по числу стволов не уступают отрядам Вирена и Шеина. Так что боя не миновать — нам нельзя отсиживаться, нужно нанести максимальные потери противнику. Это прекрасно понимает Миклуха — нас шестеро, а их пять — мы сильнее, пусть и ненамного.

Великий князь замолчал, прижал к глазам бинокль, рассматривая британские корабли. А те совершали перестроение, отходя, причем совершенно неожиданно с них началась заполошная стрельба — палили из противоминной артиллерии по сторонам. Моментально все встало на свои места — джентльмены посчитали, что их корабли погибли от атак подводных лодок, и теперь у них полная нервозность, какая бывает при применении нового, но опасного оружия. Субмарину видели многие, так что нервишки заиграли…

— Да, впервые нами одержана на море победа, где толком не обменялись полными залпами. Но она не только заслуженная, это громкая виктория — все же два корабля утонули, а один выбросился на отмель и сдался. А наш дражайший Николай Оттович не позволил ему утонуть, кинулся вроде как для «спасения», и тут же высадил десантную партию. Погреба тут же взяли под охрану, пригрозив, что в случае подрыва, всех спасшихся отдадут нашим казакам на растерзание. Пустая угроза, но ведь подействовала.

Александр Михайлович курил папиросу, устроившись в удобном кресле — вагон-салон наместника ЕИВ чуть покачивало. Напротив сидел фельдмаршал, попивая вино из бокала. Так уж получилось, что пытаясь догнать уходящую на всех парах британскую эскадру, была получена радиограмма с требованием немедленно прибыть в Дальний для доклада Николаю Николаевичу. Пришлось перейти на минный крейсер, что тут же устремился к берегам Квантуна, сопровождаемый одним из «соколов» ради вящей безопасности, ведь на море множество всякого рода неприятных случайностей.

— Казаков бояться, рисуют в своих газетах дикарями, что на своих пиках жарят младенцев и поедают за ужином. С наполеоновских войн чушь городят, и сами в нее давно поверили, — усмехнулся фельдмаршал. Потянулся за графином, долил красного терпкого вина.

— Тебя ждет Ники, прибудет кайзер — встреча в Либаве. Вилли решил поддержать нас полностью, и влезть в драку. Остальные будут ждать, как события повернутся — но твои победы произвели впечатление, адмирал. И не сомневаюсь, что вскоре ты займешь место «семи пудов августейшего мяса» — наш братец окончательно лишился доверия. И большой Георгий на шею для тебя приготовлен — никто ведь не думал, что такими прыткими будете. А тебя заменит Миклуха, раз ему сам доверяешь. Тебе действительно нужно быть в Петербурге как можно скорее, началась большая война.

Николай Николаевич еще раз усмехнулся, и тут же его лицо словно окаменело. Сандро моментально понял, что сейчас речь пойдет о действительно серьезных делах, «семейных», так сказать…