Наши дни.
В салоне автомобиля стоит тишина, вот уже десять минут мы едем по трассе, но никто так и не проронил ни слова. Я, если честно, не хотела первая начинать разговор. Павел обидел меня очень сильно и позволил себе лишнего, поэтому я искренне считаю — он должен начать. А вот он, видимо, совсем не хочет говорить.
Еще спустя пятнадцать минут понимаю, что ужасно надоела игра в молчанку и я, ничего не придумав умнее, набираю Алексея:
— Родной, привет, — произношу мягко, когда мужчина поднимает трубку.
— Я умираю от тоски без тебя, — говорит Леша без приветствия.
На самом деле, я тоже сильно скучаю по нему. Я не люблю все эти экстремальные вещи, которые сейчас происходят в моей жизни, а Алексей именно та самая тихая гавань, где всегда спокойно и стабильно. Это именно тот мужчина, с которым строят семью, заводят детей и живут в заботе и любви.
— Прости, что заставляю тебя волноваться. Сейчас такие обстоятельства, но я уверена, что скоро все закончится, и мы будем рядом как обычно.
— Малыш, просто скажи, с тобой все хорошо? Никто не обижает?
Врать. Мне снова придется врать любимому человеку. Отвратительнее чувства не бывает. Когда-то я сама себе клялась, что буду всегда честна с людьми, которых люблю. Получается, предаю не только их, но и себя. Погрязла во лжи из-за желания отомстить мужчине, который сейчас сидит сбоку от меня. Мужчина, который сегодня целовал меня и ласкал руками мое тело. Разве бывают ситуации хуже, чем эта? Да. Хуже лишь то, что его губы и руки вызвали отклик в моем теле.
— Нет, все хорошо. Я люблю тебя, — Павел на моменте слов о любви неприятно усмехается.
Впрочем, я не удивлена. Он не знает, что такое любовь. Но винить в этом я не могу, люди с такой судьбой закрываются от всего мира.
Закончив разговор с Лешей, кладу телефон обратно в сумку и открываю бутылку с водой, жадно делая три глотка.
Павел сосредоточенно смотрит вперед, но я вижу, что боковым зрением он посматривает в мою сторону.
— Что? — не выдерживаю.
— Да так, пытаюсь понять кое-что.
— Ну, конечно, ты не скажешь. Нет смысла спрашивать дальше. Долго еще ехать?
— Мы почти дома.
— Отлично, я ужасно устала и хочу спать, — решаю не спорить по поводу того, что это не мой дом.
Демонстративно делаю зевок, прикрывая рот рукой.
— Я понимаю, но хочу тебя расстроить: дома нас ждет серьезный разговор, — спокойно парирует мужчина.
— Боже, Павел, я не хочу ничего обсуждать, и разговаривать. Я знаю, что ты скажешь, чтобы я перестала крутить задом перед Минаевым, что я плохая и неисполнительная и бла-бла-бла.
Раздражение берет свое. Федулов бесит, потому что вечно устанавливает разные правила. Ему всегда нужно, чтобы было так, как хочет он. А я хочу скорее закрыть это дело и вернуться в свою счастливую жизнь.
— Вообще, это правда, — он улыбается, — но говорить мы будем о другом. У меня к тебе есть предложение.
— Опять нужно кого-то окучивать? Кто на этот раз?
— Я, — коротко отрезает мужчина.
«Чего? Походу, Федулов сошел с ума.»
Я молчу. Долго. Потому что понятия не имею, как разговаривать с душевнобольными. И что отвечать вообще на такое. А я ведь всегда догадывалась, что у него проблемы с головой.
Мы подъезжаем к даче, и как только машина останавливается у ворот в ожидании, пока они откроются, я выхожу и бегу в сторону дома.
— Алиса, если ты думаешь, что сбежав, мы не поговорим, то ты ошибаешься, — кричит в спину Павел.
Я быстро сбрасываю с себя всю одежду и ухожу в душ, чтобы спрятаться ото всех и выкроить себе хотя бы еще десять минут личного времени. Если Павел говорит, что нам не избежать разговора — значит, так и есть. Он все равно сделает так, как нужно ему. Поэтому шанса избежать этого нет.
Я спускаюсь в гостиную, Федулов снова в кресле и с бокалом в руке. Надеюсь, что история не повторится, и никто не будет меня целовать и зажимать. Я нежно глажу макушку Кингстона и сажусь на диван рядом с псом.
— Ты ему нравишься, — говорит мужчина, смотря на собаку.
— Он мне тоже, славный малыш, — я перебираю мягкую шерсть.
Поглаживание пса успокаивает меня.
— Я хочу тебе предложить стать моей любовницей. Просто секс и ничего больше.
Пока Федулов говорит весь этот бред, мои глаза медленно расширяются и становятся размером с блюдца.
— Ты спятил, да? Давай вызовем тебе врача.
— За ехидство прощаю первый и последний раз. Нет, не спятил, — делает жадный глоток алкоголя и смотрит в упор на меня.
— Ты же знаешь мой ответ. Конечно нет.
«Просто наглухо отбитый и чокнутый мужчина.»
— Что тебя смущает?
— Например, меня смущает абсолютно все.
Встаю с дивана, потревожив Кингстона, и начинаю ходить по комнате.
— Я в отношениях и люблю своего мужчину.
— Не любишь, просто не поняла еще.
— Ага, ну конечно, тебе же виднее. Ты лучше знаешь, что я чувствую.
Павел встает и подходит ко мне, сжимая мою руку. Второй рукой он приподнимает мою голову за подбородок, требуя посмотреть ему в глаза.
— Алиса, ответь мне, разве любящая женщина будет отвечать на поцелуй другого?
— Ты застал меня врасплох, вторгся в мой, прости господи, рот.
Павел смеется.
— А ты не оттолкнула, хотя у тебя была такая возможность.
Он прав, нет смысла оправдываться. Могла оттолкнуть, но не сделала этого. Но это не значит, что я не люблю Лешу. Я просто-напросто запуталась. Еще несколько дней назад я жила абсолютно серой и неприметной жизнью, а сейчас как в главной роли какого-то триллера.
— Хорошо, ты говорил, что я не в твоем вкусе, — захожу с другой стороны.
— Ну, я не отказываюсь от своих слов. Но это же не значит, что я не могу тебя хотеть. Мы взрослые люди, такое случается, — он говорит уверенно, абсолютно не стесняясь.
— Павел, я не буду с тобой спать. Это даже не обсуждается.
— Ты так уверена в этом? Давай поспорим, что ты сама придешь ко мне в постель? — он протягивает свою ладонь.
— Это глупо. Потому что я никогда не приду.
— Ну, тогда тебе точно нечего терять.
— Какие условия спора?
— Если ты не прыгнешь ко мне в постель в течение всего нашего пребывания здесь, я спокойно тебя отпущу и исчезну навсегда. Если же придешь, то станешь моей любовницей до тех пор, пока это будет мне удобно и нужно.
— М-да. Какое-то рабство.
Мужчина лишь пожимает плечами и продолжает протягивать ладонь для рукопожатия.
В тот момент, когда я протягиваю к нему свою руку, уверена на все сто процентов, что никогда не окажусь в одной постели с этим мужчиной. Никогда не проиграю этот спор. Никогда больше не позволю ему сделать мне больно.
— Знаешь, я услышала кое-что на вечеринке, — останавливаюсь у выхода из гостиной.
Павел поворачивается на мой голос и смотрит в упор, повернув голову вбок.
— Ткач. Этот человек фигурировал в разговоре двух мужчин. Они сказали, что ты пытался отжать его завод, — мужчина в секунду напрягается, его руки сжимаются в кулаки, а костяшки становятся белыми с синим отливом. — У меня вопрос, Павел.
— Никаких сейчас вопросов. Иди к себе, — он достает из кармана брюк телефон и кому-то набирает.
Я разочарована. Мне хочется получить сейчас ответы, но в глубине души осознаю — затея провальная. Я в этом доме и в жизни мужчины являюсь кем угодно, только не адвокатом. Это ужасно злит и расстраивает. До сих пор не понимаю, честен ли Федулов в своих мотивах, потому что ощущаю себя пешкой, а не полезным полноценным игроком.
Кингстон тоже решает не мозолить глаза хозяину и спешит за мной.