Недетские забавы

Глава 9

Наши дни.

Долго выбираю платье на вечеринку, мечась между короткими вариантами, потом склоняясь к более длинным и строгим. Хочется что-то простое, но с изюминкой, мне же нужно расположить Мишурова, быть легкой и приветливой. Значит, и платье должно соответствовать моему настроению.

Покопавшись в шкафу больше часа, отчаянно ложусь на кровать, устало потирая виски. Но вдруг перед взором появляется черное лаконичное платье с длинными рукавами и разрезом на бедре. Длинное, но при этом не помпезное, а очень аккуратное. Даже немного сексуальное. Не могу вспомнить, когда я его купила, видимо, это спонтанная покупка.

На работу я обычно хожу в юбках или брюках — платья носить некуда. Особенно такого формата.

За двадцать минут до отъезда решаю спуститься в гостиную и выпить бокал вина, чтобы успокоить нервы — состояние тревожное.

Аккуратно ступая своими каблуками по паркету, не замечаю, что в гостиной еще один человек. Павел сидит в кресле с закрытыми глазами и вертит в левой руке стакан с виски. Кубики льда бьются о стеклянные стенки, нарушая тишину, но мужчину это не отвлекает. Зато его отвлекает от раздумий мое появление.

Федулов хмуро оглядывает мой наряд и сужает глаза:

— Павел, привет! Я тебя отвлекла, хотела просто выпить бокал вина, если ты не против, — подхожу к бару и достаю бутылку красного сухого.

Мужчина продолжает молчать. Я тоже ничего не говорю, может, он все еще злится из-за утренней ситуации. Хотя мы вроде как неплохо поговорили, без криков и обвинений.

Наливаю вино в бокал и подхожу к окну, оценивая погоду. Ветрено, обязательно нужно надеть пальто. Пока я размышляю, как пройдет вечер, не замечаю, что Павел все также молча встает и подходит ко мне.

Его рука касается локтя и он медленно разворачивает меня к себе лицом.

— Это самое отвратительное платье, которое я видел, — от его фразы мне становится неприятно и не по себе.

«Ну зачем же он так? Мне казалось, что я очень симпатичная в нем.»

— А этот разрез для кого? Для Минаева? — мужчина кладет свою руку мне на оголенное бедро и сжимает нежную кожу.

От возмущения я открываю рот:

— Ты что себе позволяешь? Убери руки!

— Ха! Это я еще ничего себе не позволяю. А вот Минаев позволит. Сначала он проведет рукой по твоему бедру, потом дойдет до более укромных мест, а дальше я тебе уже рассказывал сценарий, — мужчина не отстраняет руку от моей ноги.

— Убери немедленно руку, — я пытаюсь скинуть его ладонь, но хватка кажется мертвой.

Ужасно обидно и некомфортно. Но Павел продолжает свою шарманку:

— А потом он сделает так, — рука мужчины хватает меня за шею, — и вот так!

Губы Павла обрушиваются на мои, ничего не успеваю понять, кроме того, что его язык нагло вторгается на мою территорию, срывая все рамки дозволенного. Павел целует меня. Целует грубо, ненасытно, очень откровенно. Первые тридцать секунд я брыкаюсь и мычу, а потом меня накрывает волной.

Я чувствую огонь, да такой, который никогда не ощущала. Внутри все полыхает, я горю. Приятно и страшно. И мерзко от себя, очень порочная. В голове картинками проносятся силуэты: мой Леша, Минаев, Мишуров. Я ужасная предательница, потому что все еще целую в ответ другого мужчину.

Я даже не пытаюсь понять, почему отвечаю. Его губы идеально подходят моим. Мы двигаемся, словно танцуем танго. Это очень вкусно.

Но весь интимный и такой неправильный момент прерывает рука Павла, которая скользит по внутренней стороне бедра и больно сжимает нежную часть тела.

— Вот так все будет! Потом он тебя нагнет и трахнет. Ты даже пискнуть не успеешь, тем более, склонить тебя к поцелую не такая уж и сложная задача. Как мы выяснили только что.

Я отхожу в сторону от слов мужчины. «Какой же он ублюдок.»

— Ненавижу! — я не отдаю отчет действиям, просто с размаху влепляю пощечину.

— Ты мерзкий тип, зачем это делаешь? Я только начала к тебе относиться более или менее сносно, думала, мы даже ладим. А ты все портишь! Думаешь, я какая-то проститутка? Подстилка? Так это твой план. Ты захотел, чтобы я втерлась в доверие, чтобы я шпионила, чтобы я что?..

Слезы уже ручьем стекают по моим щекам, безжалостно стирая все мое самообладание.

Павел засовывает руки в карманы и молчит, наблюдая за моей истерикой.

— А знаешь что? Пусть будет так, как ты говоришь! Пусть Игнат меня сегодня трогает, целует, — я не знаю, зачем все это говорю, но когда замечаю яростный блеск в глазах Павла, понимаю, что зря.

Я выбегаю в коридор и хватаю пальто, наспех накидывая его на плечи. Слезы продолжают течь, застилая обзор перед глазами.

— Остановись! — Павел кричит мне вслед.

— Пошел к черту!

Я бегу по тропинке в сторону ворот.

— Сейчас же, остановись!

Но я не слушаю, продолжая бежать.

Я прибываю на вечеринку одна — не хотелось никого видеть. Ни водителя Федулова, ни Минаева. Хочется скорее осмотреться, выпить пару бокалов, успокоить нервы и уехать домой. К Леше.

То, что я предательница, осознавать тяжело. Но именно так себя и ощущаю, ведь я не оттолкнула мужчину, не дала отпор, а наслаждалась его ласками. Мне нравилось, как Павел меня целовал. Да, это неправильно, но в моменте я не могла отказать себе в удовольствии. Никогда в жизни не поверила бы, что буду наслаждаться губами Федулова, а вот как жизнь иногда все поворачивает. Стоишь и сгораешь от желания в руках врага. В плену губ человека, которого ненавидишь.

Телефон уже в сотый раз разрывается от настойчивых звонков мужчин. Минаев звонил и спрашивал что произошло; почему я отказалась ехать с ним. Федулов зачем-то названивал и угрожал сообщениями, что открутит мне голову, если я не возьму трубку сейчас же. А мне плевать, что он там собирается делать. Не хочу его видеть и слышать.

В очередной раз поднимаю телефон и вижу пропущенный от Минаева. Здравая часть меня понимает, что мужчина не виноват, и нужно ему ответить.

— Игнат, еще раз здравствуй, прости, у меня поменялись планы, поэтому я уже тут, на месте, — продолжаю врать, намеренно переходя на «ты», чтобы расположить мужчину.

— Ничего страшного, я уже подъезжаю к усадьбе Мишурова, скоро буду на месте. Хотя, на самом деле, страшное есть, я ужасно расстроен, что не смог пообщаться с тобой до вечеринки в более комфортной атмосфере. Сейчас будет много народу и шума, но ничего. Надеюсь, ты позволишь отвезти тебя домой обратно, — голос мужчины сдержан, он также обращается на «ты», молча принимая правила игры.

Игнат отлично управляется со своими эмоциями; умеет сглаживать углы. Я уверена: он был в момент неприятно удивлен, что не удалось меня забрать, но напрягать своим недовольством не стал. Отличная выдержка.

— Я пока пойду и поздороваюсь с Дмитрием Львовичем, увидимся, — скидываю вызов и убираю телефон обратно в сумочку прежде, чем он опять начнет разрываться от настойчивых звонков и сообщений Федулова.

Как называется состояние, когда ты одинаково зол и взволнован? Внутренний конфликт? Скорее всего, так оно и есть. Как еще можно охарактеризовать то, что я ужасно злюсь на Павла, но одновременно же ужасно хочу еще раз почувствовать его губы на моих.

Откинув все возбуждающие и одновременно упрекающие мысли, я направляюсь в сторону гостей, которые с шумом располагаются вокруг зоны барбекю.

Дмитрий Львович первый замечает меня и, махнув рукой, приветливо подзывает к себе. Он представляет меня всем гостям, как делового партнера, это крайне ответственно.

Спустя пятнадцать минут Игнат так и не появляется, потому я решаю устроить самостоятельную экскурсию по особняку, заодно осмотреться и понять, где что находится.

На кухне стоят двое мужчин, довольно возрастные, лет по шестьдесят. Они активно что-то обсуждают, потягивают коньяк и выкуривают одну сигару на двоих, передавая по очереди друг другу. Ничего интересного в их разговоре не слышу, потому решаю оставаться незаметной и идти дальше.

Но вдруг краем уха ловлю, как один из них произносит фамилию Павла. Тело тут же замирает и принимает затаившуюся стойку. Я, скрывшись за углом и, как мышка, не дыша, подслушиваю разговор:

— Федулову дадут срок, я тебя уверяю. Ткач не оставит это дело выигранным. Он его закроет.

— Ты так уверен в этом? Ткач сдает позиции, я слышал, что его завод разваливается на части, рабочие бастуют. А Федулов молодой, юркий, перспективный. Ткачу нужен такой союзник, зачем его закрывать?

— Потому что Ткач не терпит конкуренции ни в каком ее виде, и ты это знаешь и без меня. Федулов представляет угрозу, вылез, как черт из табакерки, и быстро начал разрастаться. Кому это понравится, Мих?

— Да я хуй знает, Серег, но нельзя Федулова убирать. Жопой чую, что он еще всех нагнет. Парнишка из детдома, другие там правила жизни. Будет мстить. И тебе, кстати, тоже прилетит.

— А мне то за че? — мужчина гортанно ржет.

— Еще скажи, что наркоту Ткач не через тебя заказывал.

— Тихо ты, придурок. Еще громче скажи это, — мужчина зло скалится и грубо стукает бокалом о мраморную столешницу.

— Ну так ты тупые вопросы не задавай. Ткач тоже твою жопу прикрывать не будет, и сольет в первую очередь.

— Ткач — не крыса, зря ты так.

— А я и не говорю, что крыса, но и спасать тебя не будет. Каждый сам за себя.

— Все, завязывай, заебал нагнетать.

Я понимаю, что услышала и так слишком много, чтобы продолжать здесь прятаться. Нужно срочно уходить.

Я аккуратно пячусь назад, но в ту же секунду спиной упираюсь в чье-то тело.

— Подслушивала? — насмешливый голос Игната проникает в мое сознание.

Даже не знаю, радоваться или плакать, что за подслушиванием меня обнаружил именно он.

— Если честно, я очень любопытная, но не поняла ни слова про кого говорили эти люди, — включаем режим дурочки с переулочка.

— Пошли, — Игнат берет меня за руку и ведет от греха подальше.

Мы выходим в сад, людей вокруг нет, видимо, все продолжают вести светские беседы у барбекю.

— Выглядишь потрясающе, — Минаев оглядывает меня с ног до головы.

Взгляд не оценивающий и липкий, как предвещал Федулов.

— Благодарю, — я улыбаюсь и пытаюсь расслабиться, — Если я задам вопросы, ты на них ответишь?

— Мне не хочется на них отвечать, — честно парирует мужчина

Я устало вздыхаю и поднимаю взгляд к небу. Звездное, очень красивое.

— Кто такой Федулов? — попытка номер два.

— А ты сдаваться не собираешься, да, красавица? — Игнат жестом приглашает меня прогуляться дальше по саду.

Я следую за ним.

— Павел Федулов сейчас в СИЗО, бандит и беспринципный тип, мерзкий, нечестный человек и абсолютно самоуверенный. Но на него повесили кучу статей, думаю, закроют, и всем спокойно заживется, — ага, то есть никто не в курсе, что Федулова выпустили под залог.

— А что он такого сделал? Почему его все так не любят?

— А за что его любить, Алис? Он — моральный урод, бесчувственный и абсолютно ненормальный.

«Ну он и жути нагоняет. Павел действительно тот еще козел, но чтоб настолько… Хотя, Алиса, насколько ты его хорошо знаешь сейчас? Если вспоминать детский дом, то данное описание отлично подходит.»

— А кто такой Ткач?

— Завод деревообрабатывающий знаешь? Который на восемьдесят седьмом шоссе стоит?

Я киваю.

— Ну так это Ткача завод, самый крупный по импорту и госзаказам. А Федулов хотел к рукам прибрать, вот Ткач ему их и отрубил.

«Интересно, а Павел в курсе, что именно Ткач ему отрубил эти руки? Если да, то почему ни разу мне не рассказывал про него? Почему вообще я слежу за Мишуровым, а не за главным врагом? Ничего не понимаю…»

— Алис, а ты позволишь мне задать тебе личные вопросы? — Игнат резко останавливается и поворачивается ко мне, теперь мы стоим друг напротив друга.

Я уже собираюсь ответить, как мой телефон снова оживает. Звонок орет настолько сильно, что я аж вздрагиваю. В то же время мысленно благодарю Бога, что он не зазвонил, когда я подслушивала разговор мужчин на кухне.

— Прости, мне нужно ответить, дашь мне пару минут? — обращаюсь к мужчине.

— Конечно.

Я отхожу на безопасную зону, и все же поднимаю трубку.

— Да?

Павел молчит, дышит в трубку и молчит.

— Павел, я тебя слушаю, — произношу устало.

— Скажи, что с тобой все в порядке, — хрипит мужчина.

От его голоса сердце сжимается.

— Да, все хорошо, я даже успела кое-что узнать.

— Отлично, — облегченно выдыхает Федулов, непонятно только: от того, что я уже узнала полезную информацию, или от того, что со мной все хорошо.

— Выходи через десять минут на трассу, я тебя заберу.

— Я еще не осмотрела дом, не успела, — даже не решаюсь спросить, почему отправил не водителя, а едет сам. Все равно не ответит.

— Плевать. Будет еще время. Выйди, пожалуйста, поехали домой.

— Ты отвезешь меня домой к Леше?

— Нет, — четко отрезает.

— Но твой дом для меня — не дом, — почему-то именно в этот момент мне хочется спорить.

— Алис, я прошу, давай хотя бы сейчас не будем спорить. Я виноват перед тобой, выйди и поехали.

Соглашусь ведь. Буду долго потом искать причины, почему каждый раз клюю на его уловки, но не найду.

— Хорошо, буду через десять минут.

— Уже через восемь, я тебя жду, — он кладет трубку.

Я, виновато опустив голову, возвращаюсь к Минаеву.

— Игнат, мне очень жаль, но я вынуждена уехать.

— Давай я отвезу тебя? Пожалуйста, только не отказывайся, — он берет меня за руку.

— Я не могу, меня уже ждут. Обязательно с тобой увидимся чуть позже, мне пора.

Аккуратно выдергиваю свою руку, и направляюсь в сторону выхода. Сбегаю, как Золушка, только какая-то неправильная. Не от принца и не к принцу.