Недетские забавы

Глава 7

Наши дни.

Я ожидала, что мужчина уколет меня по поводу моей истерики, но Павел удивил.

Он легким касанием обнимает меня за плечи и ведет в сторону машины. Там он так же молча слушает мои завывания, а после, видимо, только трогается дальше по дороге. Этого я уже не помню — уснула.

Просыпаюсь я в незнакомой комнате, на большой кровати, укрытая пледом. Благо в своей одежде. Я догадываюсь, Павел все же привез к себе в секретное место, чтобы я тут с ним «жила», как он выразился.

Комната довольно большая, но мрачная. Кровать, тумба, шкаф — все в черном цвете. Стены серые и большое окно. На этом все.

Я подхожу к окну, чтобы оценить обстановку и понять хотя бы приблизительно, где я могу находиться. Территория за окном оказалась частной, огороженная по периметру высоким забором. Ясное дело, что мы за городом.

Находиться в мрачном помещении мне больше не хочется, потому я иду искать хоть одну живую душу в этом доме. Но после десяти минут поисков не натыкаюсь ни на одного человека, только на холодильник, который зазывает меня заглянуть. Ужасно хотелось есть.

Холодильник забит едой — мясо, рыба, овощи, сыры. На любой вкус. Пока я выбираю, чем полакомить свой бунтующий желудок, что-то мокрое утыкается мне в колено. Я опускаю голову вниз.

— Малыш, ты чей такой славный? Тоже голодный? — я присаживаюсь на корточки, чтобы погладить за ухом черного, как смоль, пса.

«Здесь все черное?»

Пес ласковый и приветливый, он сразу же подает мне лапу в знак приветствия и лижет руку. Я сразу же вспоминаю своего Блейда, по которому ужасно скучаю.

— Так, я вижу, ты тоже голодный. Давай с тобой перекусим, дружок.

Я на скорую руку сооружаю себе бутерброд с сыром и завариваю чай, а для нового друга нахожу на полке собачьи консервы со вкусом ягненка.

— Он уже ел час назад, ему так много нельзя, — в проеме появляется Павел.

На нем черные джинсы и черная водолазка. Видимо, в этом доме такой дресс-код, других объяснений культа этого цвета я найти могу.

— У него был жалобный взгляд, не удержалась. Павел, я тут немного обчистила ваш холодильник, взяла, так сказать, кусок сыра и хлеба, как моральную компенсацию за похищение.

— Я тебя не похищал, — мужчина складывает руки на груди, отчего рубашка натягивается на бицепсах, демонстрируя физическую подготовку.

— Разве? Тогда что я делаю в вашем доме?

— Это моя дача.

— Ну, знаете, сути дела не меняет.

— Может, хочешь что-то более существенное поесть, кроме хлеба?

— Ха, ну конечно, на мой вопрос отвечать вы не собираетесь, — я громко усмехаюсь.

Мужчина молча двигается в мою сторону и облокачивается о столешницу, смотря прямо мне в глаза.

— Ты же должна была усвоить, что я не отвечаю на глупые вопросы. Мне кажется, мы в машине обсудили все. Ты дала свое согласие.

«Что? Он бредит?»

— Когда это я дала свое согласие? Вы в своем уме?

— Абсолютно. Когда засыпала, я тебя еще раз спросил, ты сказала «хорошо».

— Ну знаете, Павел, это уже не смешно. Выпустите меня отсюда, я поеду домой.

Я вскакиваю со стула и пытаюсь обойти мужчину, но он не пропускает.

— Пропусти меня живо!

— Мне нравится, как ты переходишь на «ты» в состоянии злости. Мило, — мужчина коротко усмехается.

— Меня ждет жених, дай мне пройти! Слышишь? Меня тошнит от тебя.

Мужчина дергается, как от удара, но тут же через секунду собирается и хватает меня за руку, больно сжимая запястье.

— Уясни себе раз и навсегда, пигалица. Мои решения никогда не оспариваются. Читай, блять, по губам «нет», — он зло шипит, и в этот момент я ни на шутку пугаюсь.

— За что ты так со мной? Я же не враг тебе.

Силы иссякают, руки опускаются. В глубине души почему-то я надеялась, что он изменился. Не признавалась себе, но надеялась. Была дурой. Потому что он еще больше очерствел.

— Ты многого не понимаешь и воспринимаешь любые мои слова и действия как угрозы. Но я, черт тебя дери, пытаюсь спасти тебя. Мы оба залезаем в жопу, и единственное, что я могу сейчас сделать — это держать рядом с собой. Для твоей же безопасности.

— То есть ты считаешь, что проявляешь благородство?

«Шут!»

— Я устал. Твоя комната слева по коридору. До завтра, — мужчина направляется в сторону лестницы.

— Где мой телефон? Мне нужно хотя бы предупредить Лешу, что я в порядке.

— Телефон в твоей комнате на тумбочке. Там же ты найдешь все, что нужно для сна и душа. Спокойной ночи.

Мускулистый силуэт скрывается за поворотом. А я сползаю на пол, и мой новый мохнатый друг укладывает свою голову мне на колени и проникновенно смотрит в глаза.

Никогда бы в жизни не поверила, что у такого отвратительного мужчины может быть такая ласковая собака.

Я возвращаюсь в свою мрачную комнату, непонятно сколько дней, недель мне здесь придется провести, поэтому обязательно нужно будет попросить Павла добавить хоть каких-то красок сюда, иначе сойду с ума от апатии.

Телефон предательски беспрерывно звонит, разнося вибрацию по поверхности тумбочки, а я предательски боюсь брать трубку. Именно предателем я себя и ощущаю. Дома ждет любимый и родной мужчина, а я тут прячусь с другим мужчиной, уже не таким приятным и вовсе не родным.

После пятой попытки ответить на звонок, я наконец решаюсь поговорить с Лешей.

— Малыш, ты где? Я не могу до тебя дозвониться весь день, ужасно волнуюсь.

«Черт, ощущаю себя отвратительно. Врать или говорить правду?»

— Родной, послушай, ты помнишь, что твой отец дал мне очень важное и крупное дело? — я заламываю пальцы на руках, нервничая.

— Конечно! Что-то случилось? У тебя неприятности? — голос молодого человека становится громче.

Я чувствую его тревогу даже через трубку.

— Пока нет, все хорошо. Но поэтому мне пришлось уехать с клиентом в секретное место. Прости, что мне приходится тебе сообщать это таким образом…

— Алис, я сейчас с ума сойду! Что значит «пока»?

— Леш, послушай. Мой клиент — непростой человек, и люди, которые его подставили, тоже далеко не простые. Пока никто из его конкурентов не в курсе, что я его адвокат. Поэтому, чтобы уберечь меня от плохого, Павел спрятал меня.

На какой-то момент мне действительно кажется, что я так думаю, а не просто оправдываю Федулова.

— Мне все это не нравится. Какого черта мой отец поручил тебе такое дело? Я сейчас же ему позвоню и попрошу, чтобы тебя заменили кем-то.

— Милый, послушай, прошу тебя. Не нужно никому звонить. У Павла есть охрана, я в безопасности. Понимаешь, это просто меры предосторожности. Я не могу потерять такое крупное дело — это мое будущее.

Мужчина на том конце провода молчит, заставляя мое сердце сжиматься от волнения.

— Ладно, малыш. Прошу тебя только, всегда будь на связи. Я очень люблю тебя!

— И я тебя очень сильно люблю! Ты же знаешь, что ты самый прекрасный и понимающий мужчина?

Слезы предательски текут из глаз. Я не заслуживаю этого мужчину.

Мы еще какое-то время обмениваемся приятными словами, после ложусь на кровать и вою в подушку. Второй день подряд рыдаю — и причина этому другой мужчина.

Впрочем, он всегда был причиной моих слез.

Утром просыпаюсь опухшая и снова в своей одежде. Вчера так и уснула. Нахожу полотенце и одноразовые мыльно-рыльные баночки. Вода приятно бодрит и придает сил. Я решаю, что все-таки адвокат, а не эмоциональная девчонка, и впредь мне нужно себя вести более профессионально. Буду воспринимать эту поездку как командировку. Почему бы и нет?

Также нужно с Павлом обсудить, как я теперь буду ездить в город на встречи с Мишуровым.

Подсушив волосы полотенцем, надеваю свою одежду и выхожу из комнаты. Раннее утро, я уверена, что все еще спят. Пока готовлю завтрак, мой мохнатый друг снова ко мне присоединяется, выпрашивая еду своим пронзительным взглядом.

— Даже не знаю, дружок, спит твой хозяин или уже кормил тебя.

Пес в ответ громко гавкает и идет в сторону лестницы. Я отворачиваюсь и продолжаю готовить завтрак, но пес снова гавкает.

— Что такое? Что ты хочешь?

Собака удивленно наклоняет голову вбок, давая понять, что я дура, и все предельно ясно, чего он хочет. Меня это веселит. То плачу, то смеюсь. Видимо, пес устал от моего ступора, подходит ко мне, аккуратно схватив зубами рукав кофты.

Наконец до меня доходит: мой черный друг куда-то меня зовет. Что ж, прогуляемся.

Выключив плиту и накрыв яичницу крышкой, я следую вниз по лестнице.

На цокольном этаже я обнаруживаю небольшой тренажерный зал и полуголого Павла, который беспощадно бьет боксерскую грушу. Мужчина выглядит сосредоточенным и максимально собранным, его мышцы на спине мощно перекатываются после каждого удара, ноги пружинят в стойке, выдохи ритмично вылетают изо рта мужчины. Я, честно, засмотрелась на него. Глупо отрицать, что Федулов в отличной физической форме.

— Павел, прошу прощения, что отвлекаю, — я решаю не стоять истуканом и подойти ближе.

Встаю сбоку на одной линии, он останавливается и поворачивается в мою сторону. Пот стекает с его лба по вискам, волосы влажные, губы поджаты. Да и в целом вид враждебный.

— Что-то случилось? — он останавливает одним движением руки раскачивающуюся грушу.

— Да, то есть нет, — от его вида я немного теряюсь.

Федулов изгибает бровь, усмехаясь.

— Я хотела спросить: кормили ли вы вашего пса? Он снова пришел ко мне на кухню.

— Кормил, — коротко отрезает мужчина.

Я продолжаю молча стоять и наблюдать за ним.

— Это все? Или что-то еще ты хотела спросить?

— Вообще хотела уточнить один вопрос, но можно после вашей тренировки.

— Прекрати выкать, я тебя прошу. Меня уже начинает это раздражать. Можешь сейчас задать вопрос.

— Мы с вами, — начинаю я, но поймав взгляд мужчины, сразу же исправляюсь, — то есть с тобой. Мы с тобой не в городе, а у меня назначены встречи с Мишуровым. Как мне добираться до города?

— Тебя будет возить водитель на машине, зарегистрированной на моего друга. Ну и, разумеется, возвращаться сюда тебе так же нужно на ней.

— Хорошо. На завтра назначена встреча. И могу я заехать домой и взять свои вещи? Неудобно все время в юбке ходить, — в доказательство своих слов я одергиваю ее вниз.

— У тебя будет один час. Дальше сразу сюда едешь. Ясно?

Снова хочется съязвить, но я останавливаю себя.

— Ясно. Это все, что я хотела узнать. Спасибо!

Я разворачиваюсь и иду в сторону выхода из зала.

— Стой, — грубый окрик останавливает меня.

— Что такое, Павел?

— Минаев. Его не должно быть рядом.

— И как ты себе это представляешь?

— Включи все свое женское, если оно, конечно, у тебя есть. И отшей его.

Его слова обидно задевают «мое женское» эго.

— Хорошо, босс. Включу! — огрызаюсь и иду дальше, напоследок крикнув: — Если что, я приготовила завтрак, оставлю на столе.

Хочется добавить «придурок», но оставляю это у себя в голове.