Некромант на страже человечества. Том 1

Глава 20

Дальний Крутолуг пал. Окончательно и бесповоротно. Слишком уж серьезные силы пришли, чтобы уничтожить мой маленький уютный мирок. Грубо растоптать его, словно росток сорняка, залить кровью, засыпать телами отважных защитников и невинных жертв…

Мама…

Папа…

Малыш Фил…

Сестренка Энн…

Как же поздно позволил я своему загрубевшему сердцу открыться. Как мало провел я времени, купаясь в океане счастья, положенном каждому ребенку от рождения. Но не каждым получаемому.

Год?

Нет. Даже меньше.

А ведь я пробыл здесь больше семи с половиной лет. Столько упущенных ласковых улыбок, теплых и нежных объятий, дружеских подначек, разговоров по душам, семейных трапез, смеха, чувства поддержки. Всего этого лишил себя я сам. Но ведь новая история только началась, и впереди были долгие годы простого семейного счастья.

И их отняли у меня!

Грубо забрали, прямо на моих глазах вырвав из моей жизни тех, кто мне ее даровал. Подобное невозможно простить!

Да я и не пытался…

Я до боли стиснул кулаки и в очередной раз попробовал обратиться к витавшей в воздухе Межмировой Энергии, но та оставалась глуха. Более того — как я не напрягался, мне не удавалось даже увидеть эти крохотные фиолетовые искорки. Видимо, все дело в холодном металлическом обруче, который защелкнул на моей шее молодой дварф. Похоже ошейник полностью блокировал возможность взаимодействия с заемной силой.

Ну да. Зачем рабам сила?

После победы, нелюди собрали всех выживших представителей сильного пола на самой большой площади города. Я не сопротивлялся. Хотя о чем речь — я даже ногами перебирал с трудом, движимый одной лишь ненавистью и злобой. Все тело болело, обожженная кожа горела огнем, а в голове будто катался большой стальной шар. Тот издавал страшный гул и иногда ударялся об стенки, заставляя меня шататься из стороны в сторону в отчаянных попытках не потерять равновесие.

По щекам катились слезы. Я пытался их остановить, но ничего не мог с этим сделать. Лишь вытирал их связанными простой веревкой руками. Впрочем, плакали даже некоторые взрослые мужчины, так что никто не обращал на мою слабость внимания. Да и слабость ли то была…

На площади нелюди принялись нас сортировать. На некоторых, как и на меня, цепляли ошейники; других связывали и уводили прочь; увечных, слишком старых или пытавшихся сопротивляться убивали на месте. Без слов, без предупреждений, без угроз. Раз — и еще один труп падает на землю, чтобы никогда больше с нее не подняться.

Среди пленных я заметил Даниира — товарища отца, с которым они в составе одной группы ходили на охоту за Купол. Естественно тот тоже был Освоившим. На теле Даниира запеклась кровь от нескольких ран, полученных во время сражения, но ни одна из них не угрожала его доканать. Похоже он пытался сохранить себе жизнь, сдавшись в плен.

Вот только он не знал о полученной захватчиками директиве, а сообщить ему о ней я не мог. Да что бы это изменило в текущих условиях?

Когда дошла очередь до Даниира, убийца Александэла, возглавлявший нелюдей, сразу указал на него пальцем, и к мужчине подскочила пара мускулистых орков. Даниир призвал Межмировую Энергию и пытался сопротивляться, но сперва его сбили на землю каким-то заклинанием, а потом зеленокожие громилы просто забили его насмерть ногами. Даже оружие пачкать не стали. Ублюдки!

А вот Леуша я в числе невольников не заметил. Можно надеяться, что он сумел спрятаться, а не лежит где-нибудь с проломленным черепом, дырой в груди или превратившимся в пережаренный бифштекс телом.

И еще Фил. Мой драгоценный братишка. Последний оставшийся на свободе родственник, запертый в Нигдейке с весьма скудным запасом провизии. К счастью, ему хватило ума не привлекать к себе внимания, и нелюди его не нашли.

Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с ним. Обнять. Утешить. Пообещать, что все будет хорошо. Но в этот раз Филу предстояло играть в «прятки» одному. И с крайне высокими ставками. Непомерно высокими…

Закончив сортировку, захватчики выстроили нас в колонну по два и прямо через разрушенный город куда-то повели.

Шел мелкий дождь, будто природа оплакивала приключившуюся с нами трагедию. Всюду лежали трупы. Где-то еще чадил огонь. Печальный ветер приносил запах дыма, горелой плоти и смерти. Жуткое сочетание, от которого очень быстро начало першить в горле.

Проходя мимо храма, я увидел жреца Сатвелеона. Его не тронули, и святоша стоял на крыльце, беззвучно шевеля губами и поминутно поднимая к небу собранные лодочкой ладони. Будто это хоть как-то помогало прихожанам, надеявшимся найти убежище под сенью обители бога света. Их изувеченные тела я мог лицезреть сквозь сорванную с петель дверь.

И я смотрел, не отворачивался, каждой клеточкой впитывая принесенную нелюдями боль, чтобы потом воздать им по заслугам! Жажда мести горела во мне праведным огнем кары правосудия, позволяя не опускать голову и не упасть под ноги идущих следом. Ведь в таком случае меня ждала только смерть. А я еще должен был спасти Фила. Освободить родителей. И прикончить как минимум одну ушастую тварь! Не любую — конкретную. Которую уже поцеловал холод моей стали.

— Как думаешь, куда нас ведут? — едва различимым шепотом спросил меня сосед, испуганно косясь на сопровождавших колонну орков.

Молодой парень, проживший в Крутолуге на пару лет дольше меня. Кажется я видел его в городе пару раз. Сын пастуха или мельника. Его нижняя губа дрожала, как холодец во время землетрясения, но он отчаянно пытался выглядеть бодро.

Неужели ради меня? Считает себя старшим?

— Туда, где вырыли большую яму. — зло процедил я сквозь зубы. — Все влезем.

Парень испуганно охнул и несколько секунд молчал, но потом сумел взять себя в руки и произнес:

— Держись меня. Я помогу. Я — Евген.

Хотел я послать Евгена далеко и надолго, но не стал. Как не стал и приободрять. Растаявшая было под теплом родительской любви ледяная крепость вновь принялась возводить баррикады вокруг моего сердца. И я ей не мешал.

К вящему ужасу Евгена нас действительно привели к яме. Вернее к оврагу. Тот располагался на самом краю Купола и, судя изрядному количеству разбросанных вокруг веток, до недавних пор в нем что-то тщательно прятали. И не просто что-то, а…

— Трещина!.. — со смесью испуга и восхищения выдохнул Евген.

И был на все сто сорок шесть процентов прав.

На самом дне дрожал вертикальный овал марева, четко очерченный каплями исчезавшего в нем дождя. Из-за непрекращающейся мороси он походил на дыру с неровными краями, которую заполучивший ножницы малыш бы мог вырезать в шторе. Только вместо занавесок полотном вандального творчества выступала ткань самой реальности.

— Lotaltaley an tamasai! — крикнул главный эльф, махнув рукой в сторону Трещины. — Siamu!

И послушные приказу орки принялись грубыми тычками загонять нас в портал.

Что ж, теперь ясно, откуда вообще взялись нелюди. А то я уже было начал думать, что жителей Крутолуга предали. Возможно нетронутый захватчиками жрец Сатвелеона, или Угрюмый Чагаш, которого я так до сих пор и не увидел, а то и кто-то из охотников, время от времени шаставших за пределы Купола. Но все оказалось куда проще.

И сложнее одновременно.

Потому что я понятия не имел, куда меня забросит чертова складка пространства! Но одно я знал наверняка — Фила с родителями там точно не будет, а значит и помочь им я никак не смогу.

Я принялся озираться по сторонам, в надежде найти путь к спасению. И не находил. Мы медленной гусеницей ползли по дну оврага, стены которого из-за дождя превратились в непреодолимое скользкое препятствие. Возможно, будь я в лучшей форме, мне бы и удалось, цепляясь за корни, взобраться наверх, а там припустить к ближайшем деревьям, но в текущем состоянии я сумел бы разве что упасть в нужном направлении. Да и то не факт, что получилось бы.

Мысль о побеге посетила не меня одного. Двое мужчин, шедших парой через три впереди от меня, с криком:

— Сейчас! — бросились в разные стороны.

Одному повезло сделать четыре шага, другому — два. Их обоих схватили орки и бесцеремонно, как нашкодивших котят, зашвырнули в марево Трещины.

Все что я мог сделать в сложившейся ситуации — это раздраженно цыкнуть.

Цыкнул.

Потом снова.

Третий раз не стал — поберег силы.

Пока вертел головой, увидел, как с немного другого направления к порталу вели группу связанных попарно девушек. Среди них не было ни одной старше двадцати, как и тех, кто считался бы в наших краях уродиной.

Этих точно не на рудники отправят.

Шедшая последней пленница обладала огненно-рыжей шевелюрой, и на один краткий миг мне показалось, что это Анна. Сердце пропустило удар, но, конечно, это была не она. Просто какая-то другая поцелованная солнцем девушка. И не факт, что ее судьба сложится лучше, чем у моей погибшей сестренки. Возможно скоро она будет завидовать мертвым…

Так же я обратил внимание на отсутствие среди нелюдей Инделлан. Не хотелось об этом думать, но похоже ей предстояло по каким-то причинам задержаться в Крутолуге. Вместе с Филом. От одной только этой мысли у меня в глазах потемнело, и я чуть не упал. Меня вовремя подхватил Евген. А в следующую секунду мы оба шагнули сквозь марево.

Держись, братишка! Пожалуйста, продержись! Я обязательно тебя найду!

По другую сторону портала ситуация обстояла ненамного лучше. Мы очутились на береговой линии, где по левую руку блестело солнечными бликами бескрайнее море, а по правую тянулась вереница вкопанных в песок кольев. На некоторых из них медленно вялились чешуйчатые головы каких-то рогатых ящериц.

Видимо, местных обитателей уже успели перебить. Чтобы не путались под ногами.

И опять не сбежать…

Многие из пленников замерли, раскрыв рты, завороженные величием Большой Воды, но им с помощью тумаков и зуботычин быстро объяснили, что задерживаться не стоит, и мы, волоча ноги по местами залитому кровью пляжу, побрели дальше.

Не знаю, какого размера была эта Трещина, но, спустя минут двадцать, мы достигли еще одного дрожащего в воздухе марева. Что весьма меня удивило, ведь, в отличие от уже посещенной мной складки реальности, портал, через который мы сюда попали, был двусторонним. А значит…

Значит Дальнему Крутолугу не повезло вдвойне. Да какое вдвойне — не повезло, прямо скажем, критически! Мало того, что на его территории возникла очередная Трещина, так она еще и оказалась сквозной, ведущей на другую часть Терры. Кроме того, никто из наших ее вовремя не заметил, а вот нелюди на нее наткнулись и успели организовать целую операцию по вторжению.

Слишком круто даже для совпадения. Тут уже впору задуматься о чьем-то злом умысле!

Очередной переход, и на меня будто рухнула раскаленная бетонная плита. Именно такую ассоциацию вызвало окружившее нас пространство. Яркое, ничем не прикрытое солнце прогрело воздух до состояния, когда плевок испаряется, не успев упасть на землю, пышущий жаром песок не верит, что где-то в мире существует влага, считая россказни ветра враньем, а дыхание обжигает легкие при каждом вдохе.

Дикие Земли!

Именно так их описывал отец. Правда, слушая его, я всегда представлял себе обычную пустыню, а не этот филиал ада. Теперь же моя и без того опаленная магией кожа очень быстро объяснила мне насколько я был неправ.

Едва покинувших Трещину нелюдей встретил высокий эльф, перед которым убийца Александэла преклонил колено. Он коротко отчитался (видимо о ходе операции, потерях и добыче), получил от главного указания и принялся раздавать приказы подчиненным.

Так же нелюдям выдали тряпки, похожие на одежды караванщиков, с помощью которых те тут же защитились от беспощадных лучей горячего солнца. Прикрыли и девушек, отправив их всей стайкой под простенький навес. А вот пленникам-мужчинам такой привилегии не полагалось.

— Укройте хотя бы детей! — крикнул и без того избитый мужчина с множеством гематом и кровоподтеков. — Твари! Они же не выдержат!

Единственное, чего он добился, так это удара кнутом промеж лопаток, бросившего его лицом в песок, да порции грубой брани на незнакомом языке. Сразу стало понятно, что ценность наша в глазах захватчиков значительно ниже, чем у девушек. Что бы там не говорил при Инделлан руководивший вторжением эльф.

Нелюди сворачивали лагерь и грузили вещи в ящики, привязанные к спинам пяти здоровенных ящериц. Каждая из них лишь не много уступала размерами Суверенному Трицебыку Необузданного Алаума и, кроме длинного шипованного хвоста и зубастой пасти, обладала тремя парами покрытых роговыми пластинами лап. Возможно я бы и вспомнил их название, но от жары мне стало настолько плохо, что я едва стоял на ногах и оставался в сознании лишь благодаря поддерживавшей меня ненависти. Она горела даже ярче пытавшегося испепелить меня солнца.

На пленников внимания особо не обращали. Только следили, чтобы мы не пытались рвануть к спасительному мареву Трещины, отделявшему нас от покинутого дома. Шансов на возвращение не было никаких. Некоторые мужчины пожертвовали частью своей одежды, чтобы соорудить для детей и подростков отдаленное подобие тюрбанов, и встали в круг, создав для нас тень. Стало немного легче.

А когда с приготовлениями было покончено, эльфы забрались на ящериц и двинулись в путь. Остальным же пришлось топать пешком, скрываясь от небесного светила в тени животных. Первое время за нами все так же приглядывали орки, но, спустя несколько часов, перестали. Можно было даже попытаться сбежать и вполне иметь шансы на успех, вот только в итоге «счастливчика» ждало только одно — смерть.

Жуткая смерть от жары и жажды. Или, возможно, чуть более милосердная в когтях диких зверей.

Куда ни глянь — всюду одно: бесконечное море раскаленного желто-оранжевого песка, застывшие волны дюн и барханов, и редкие островки камней, отесанных ветром. Тем самым, который не приносил прохлады, а лишь обжигал и так и норовил бросить в лицо горсть пыли. И он же заметал следы, превращая пройденный путь в точную копию пути предстоявшего, а вероятность найти иголку в стоге сена выглядела беспроигрышной лотереей по сравнению с попыткой вернуться назад.

Мы это понимали, и потому брели вперед, ведомые безжалостными погонщиками и робкой, умирающей после всех остальных чувств надеждой. На что? Наверное, большинство из нас и сами не до конца осознавали. Слишком быстро все произошло. Слишком быстро счастливая, беззаботная, стабильная, как доход депутата, жизнь обернулась полнейшим крахом, объять мыслью который не так-то просто.

Шок, боль, отрицание, попытки убедить себя, что все это лишь страшный сон — скорей всего именно так чувствовали себя остальные пленники. Меня же поддерживала жажда мести и все та же неистребимая надежда спасти родителей и Фила — семью, дарованную мне провидением и отнятую проклятыми нелюдями. Отнятую Инделлан. И она за этот ответит!