Нелегал из контрразведки

Глава 17

Монике Бекер стукнуло тридцать. Ее одноклассникам было к концу войны по пятнадцать. Часть из них, накачанная в гитлерюгенд, сгинула в последней волне тотальной мобилизации, некоторые сбежали вместе с родителями сначала от ужасов фашизма, затем от боязни мести победителей.

Мужчин старшего поколения, годных в женихи, было мало. Многие страдали от ран и болезней. Война, особенно для проигрывавшей стороны, – это всегда сильный удар по здоровью населения. Сначала проигрывали русские, потом немцы.

Сама Моника не была красавицей, скорее, наоборот: худая, с вытянутым лицом, которое в народе называют «лошадиным». Про нее нельзя было сказать, что она высокая: как известно, червяк не бывает высоким, он длинный. Однако она всегда мечтала только о принце. Может, это последствие страстного увлечения сначала сказками, а затем женскими романами, которые она просто обожала читать, а может, это было проявление эгоистичности ее характера. Для себя она всегда хотела только лучшего. Жизнь неоднократно била ее за эту черту – будь скромнее в желаниях, – но девушка не отступала.

До войны жили они хорошо. Папа работал бухгалтером, мать принимала заказы в шляпной мастерской. Соседями по дому были семьи среднего достатка. Отца призвали в армию в 1939 году. В 1942 году из африканского корпуса пришло извещение о смерти ефрейтора Бекера. Мать стала часто болеть.

Когда пришли американцы, часть квартир опустела, в соседнюю заселили Розу Розенфельд, переводчицу одного из подразделений оккупационной администрации. Женщина, по образованию учительница английского языка, быстро подружилась с Моникой и стала обучать ее английскому. Девочка всегда была прилежной ученицей, в этом ей помогал природный педантизм.

Роза открыла для нее Маргарет Митчелл с романом «Унесенные ветром», Эмили Бронте «Грозовой перевал» и другие женские романы. Вечерами они вместе рассматривали американские журналы, насыщенные рекламой сладкой жизни. Шикарные автомобили, великолепные пляжи с пальмами, мужчины со спортивными фигурами.

Соседка помогла устроиться на курсы машинописи и стенографии. Лучшую выпускницу курсов со знанием английского языка и отменными рекомендациями от американской администрации быстро заметили в одной серьезной организации, и после тщательной проверки на лояльность Моника стала работать сначала машинисткой, потом секретарем в отделе SI в БНД.

Шефу импонировала ее обязательность, исполнительность, способность быстро печатать и молча исправлять за ним многочисленные грамматические и стилистические ошибки.

Роза уехала к себе в Америку, мама умерла, и Бекер осталась одна. Откладывая от своей скромной зарплаты, она приобрела кусочек роскошной жизни из журналов. Это был «жук». Ее маленький «жучок». Неновый Brezel-Kafer, «Крендель-жук», тип 11А, темно-синего цвета. Моника страстно любила своего питомца, стремилась всячески его украсить. Коврики, подушечки, занавесочки, накидки на сиденья всегда были опрятны и начищены. Автомобиль всегда был тщательно вымыт, хромированные детали блестели.

Фридрих уже вторую неделю наблюдал за женщиной. Это было довольно просто. Маршрут ее передвижения был всегда один и тот же. Утром – на работу, вечером – с работы. По пятницам закупались продукты. По субботам иногда – вылазка по магазинам с обязательным посещением книжного отдела. Там она копалась долго и тщательно. Сейчас ее страстью была новинка – книги про Анжелику, написанные семейной парой француженки и русского эмигранта, издающихся под псевдонимами Анн и Серж Голон. Пристрастия ее в поездках, книгах, одежде были постоянны, как римские папы в Ватикане.

Фридрих выжидал. На спецкурсах по обольщению женщин в школе разведки они отрабатывали разные способы установления первого контакта. Условно молодой человек разделил их для себя на две тактики. Можно ошеломить объект какой-либо неожиданностью – фразой, поступком, привлечь внимание, убедить или навязать какое-то действие, очаровать и закрепить контакт.

Однажды он подловил свою жертву на перекрестке перед пешеходной «зеброй». Молодой человек с загипсованной ногой споткнулся перед светофором, уронил костыль, выронил сумку, из которой высыпались продукты, и застыл, беспомощно глядя на средних лет женщину. В его глазах была такая мольба, что она тут же кинулась помогать ему – перевела через дорогу. Раненый так страстно благодарил ее, что уговорил посидеть с ним в кафе, благо был выходной.

Дальше было проще. За первым свиданием последовало второе, у них оказалось так много общего во взглядах и вкусах. Через год женщину перевели в другой отдел, не представляющий для разведки интереса. Жених уехал на лечение и оттуда прислал письмо со словами: «Не жди меня, прощай».

Вторая тактика основывалась на постепенном привыкании. Нужно было поселиться по соседству с объектом и регулярно попадаться ему на глаза, сталкиваясь возле дома, в магазине, в транспорте. Знакомый взгляд, встреча глазами, сначала легкие кивки, потом вежливое «здравствуйте», затем – достаточно легкого повода, мелкой услуги, и можно переходить к более тесному знакомству.

Сейчас оперативник выжидал удобный повод. Ожидание всегда приносит результат, особенно если приложить к этому немного усилий.

С ночи зарядил холодный противный осенний дождь. На улице народ не задерживался – начинало рано темнеть. В дверь позвонила консьержка и сказала, что на дороге случилась авария и пострадал ее автомобиль. В большом волнении Моника накинула пальто и бросилась к своему сокровищу.

Мимо проезжали другие автомобили, пробегали редкие пешеходы, и никому на этом свете не было дела до одинокой рыдающей женщины. Она стояла под дождем и горько плакала. Ее «малыш» был тяжело ранен: смята вся задняя часть, повреждена дверца, разбиты окна. Она стояла перед своим любимцем, и ей казалось, что это не дождевые капли стекают с его стеклянных фар, а слезы капают из выпученных глаз.

Что делать, Моника не знала. Ей было обидно за автомобиль, жалко себя и свою одинокую судьбу. Поэтому Бекер даже не заметила, как рядом с ней остановился «мерседес». Из него вышел молодой мужчина и стал утешать женщину, расспрашивать о случившемся. Но что она могла ему ответить, она сама ничего не знала.

Мужчина отвел ее в кафе напротив, усадил за стол, заказал кофе, а сам стал названивать куда-то по телефону. В кафе почти не было посетителей, зато было тепло, звучала тихая музыка. Фридрих, так он представился, старался как мог успокоить женщину. Это ему почти удалось. Потом приехал эвакуатор, механики быстро погрузили машину и отвезли на станцию техобслуживания. Моника с удивлением впервые ощутила, что не только ее авто, но и она сама очутилась в надежных, сильных руках.

Фридрих проводил ее до квартиры и заверил, что сам проследит за ремонтом.

– Для вас это, наверно, обременительно, Фридрих?

– Ну что вы, Моника. Я сам неоднократно попадал в такие ситуации. Здесь нет ничего сложного. Доверьте мне разговаривать с этими шельмами, слесарями. Вам они точно задерут цену и насчитают разной ерунды. Знаете, я недавно видел объявление, так они предлагают услугу по закачке в шины воздуха с запахом лаванды, ванили или еще чего-то. Представляете?

– А запаха сирени у них нет? – наивно поинтересовалась Бекер.

К утру дождь не прекратился. Добираться до работы надо было общественным транспортом. Расстроенная Моника вышла из подъезда, раскрыла зонт, и тут… ее ждал сюрприз – Фридрих на своем «мерседесе». Он галантно предложил подвезти ее до работы. Перед глазами Моники возник образ прекрасного принца на белом коне.

«Центр-32. В рамках операции „Соседка” установлен устойчивый контакт с „Сильвой”. Перехожу к этапу получения необходимых материалов. Метис».

Молодой контрразведчик договорился с генералом об оперативном информировании о передвижении Солопова по Западному Берлину. В девять утра, позвонив по определенному номеру телефона, он называет пароль: «Виктория», и оператор сообщает несколько цифр. Смысл их понятен только Северу. Первая цифра – номер одного из переходов из ГДР в Западный Берлин, другие цифры – запланированное время перехода. Объект выезжает на закрепленной за ним машине.

Несколько дней Север наблюдал за Солоповым. Тот заранее ставил в известность руководство о своих посещениях Западного Берлина. Это был вопрос не столько дисциплины, сколько безопасности. Дипломатический иммунитет – вещь нужная и полезная, но не во всех случаях, поэтому, чем быстрее товарищи отреагируют на непредвиденную ситуацию вне советской зоны, тем больше вероятность благоприятного исхода. Прецеденты уже были.

Матвей встречал объект на въезде. Первое, что бросилось в глаза наблюдателю, – как сразу же менялся этот человек. Неважно, был ли то переход «Браво» в Древиц-Потсдаме или «Чарли» на Фридрихштрассе, эта трансформация происходила всегда. С восточной стороны границу пересекал серьезный мужчина с каменным лицом в сером плаще и старомодной шляпе, с напряженно выпрямленной спиной за рулем. Он доезжал до Ellington Hotel Berlin, расположенного в десяти минутах ходьбы от бульвара Курфюрстендамм, оставлял машину и шел в бар при местном ресторане. Там он неизменно заказывал рюмку дорого коньяка и чашку кофе, не спеша выкуривал сигарету.

Теперь это был уже другой человек. Шляпа, плащ и портфель летели на заднее сиденье. Улыбчивый молодой мужчина в темных пижонских очках, вольготно откинувшийся в кресле автомобиля, был не прочь бибикнуть любой привлекательной женщине. В этом не было ничего запрещенного, но выглядело очень примечательно.

Время и место встречи майора с агентами Северу были неизвестны. Он даже не знал, кто эти люди, не было ни персональных данных, ни примет. Даже закрадывалась мысль: кого Великанов хотел больше проверить на профессионализм – своего подчиненного или нелегала?

Солопов явно имел пробелы в обнаружении слежки: почти ни разу Север не заметил каких-либо проверочных действий с его стороны. Это свойственно слишком самоуверенным товарищам, особенно привыкшим руководить и плести интриги. Если твою волю исполняют подчиненные, то это значит, что ты самый умный и хитрый, значит, и обхитрить тебя невозможно. Довольно примитивная логика.

Матвею пришлось запастись целым гардеробом для изменения внешности. Через две недели он уже знал двух агентов майора и приблизительный график их встреч.

По воскресеньям Матвей встречался с генералом на конспиративной квартире для обсуждения результатов. Начальник подтвердил личности выявленных агентов.

– Так, значит, встречу с третьим тебе засечь так и не удалось, – со скрытым сарказмом констатировал Александр Михайлович. – Может, я ошибся в майоре, и он не такой уж безнадежный. В отчете он написал, что с Источником встречался в пятницу, то есть позавчера. Вспомни, где ты мог проворонить их контакт.

У Матвея была отменная память, тем более события произошли всего два дня назад. Он быстро стал перечислять, что происходило в тот день.

– В районе одиннадцати часов объект перебрался через пункт перехода «Чарли». Как обычно, поехал в бар отеля Элингтон. Там находился минут двадцать.

– Никуда не отлучался?

– Нет. Я в бар не заходил, наблюдал из холла отеля. Там двери стеклянные, все видно.

– Я знаю. Дальше.

– Поехал в администрацию американцев, где находится миграционный отдел. Там жесткая пропускная система, дежурит военная полиция. Навряд ли там могла произойти встреча с гражданским немцем. Это нереально.

– Согласен. Дальше.

– Сделал круг по Кудамм и остановился у небольшого ресторанчика «Баварский вепрь». Заказал обед, кстати, поесть он не дурак. В выборе блюд не стеснялся и на чаевые не поскупился.

– Как определил? Рядом был?

– По реакции официантки – уж больно она лебезила. Я сидел у него за спиной, через несколько столиков. К нему никто не подсаживался.

– Это у них не принято, не то что в наших пельменных. Никуда не отлучался надолго?

– Только в туалет, очевидно, помыть руки. Туда я за ним не ходил.

– Потом.

– Потом он поехал в самый большой универсам ALDI, загрузился продуктами. Что интересно, провизию он на кассе разложил по фирменным пакетам, а уже в машине переложил в невзрачные сумки. Яркие пакеты аккуратно свернул и засунул поглубже. Сел за руль и умотал обратно через тот же пропускной пункт.

– Все?

– Все.

– Так где же был контакт?

– В баре точно не было. В администрации исключено. В гаштетке он сидел один.

– Ты говорил, что он отлучался в туалет.

– Он там крошечный, да и глупо двум мужикам топтаться в сортире, когда можно подобрать более удобное место.

– Не скажи, – медленно протянул Великанов. – Остается универсам.

– Я за ним почти по пятам ходил, товарищ генерал. Согласен, крупный магазин, толпы покупателей. Там очень удобно, но для моменталки, а не для беседы. Он сообщал о переговорах или только о передаче информации?

– В отчете только изложены сведения и приложена кассета с этими материалами.

– Получается, моменталка. Виноват, не углядел. Впредь буду внимательней.

– Это понятно. Скажи, Север, продуктов он много купил?

– Порядочно. В основном деликатесы. Очевидно, скопил денежку и собирается что-то отмечать.

– Спиртное?

– Виски с голубой этикеткой и мозельское вино.

– Действительно, дорого. Обычно наши обходятся водкой из посольского буфета. Что тебе еще нужно для дальнейшей работы?

– Товарищ генерал, я могу вести его только визуально, не приближаясь, а мне нужно еще и слышать, о чем они говорят. Нужна техника.

– Ты же понимаешь, что я не могу нашему сотруднику посадить «жучка». Да и куда его сажать? В машину? Он не ведет переговоры в машине. В портфель?

– Он его с собой почти не носит. Так и лежит в машине.

– Так куда? В пиджак? Там легко его обнаружить, а это сразу расшифровка и скандал.

– Так как же быть?

– Мы недавно получили несколько каких-то безградиентных микрофонов узконаправленного действия, но пока еще не опробовали. Техники только начали разбираться.

– Габариты? Возможно использовать скрытно?

– Сам микрофон – это палка сантиметров сорок, ее следует направлять в сторону объекта. Он шнуром крепится к коробке размером с толстую книгу. Работает от батареек.

– Значит, можно разместить в портфеле. Расстояние устойчивого приема?

– В инструкции написано – до пятисот метров.