Нелегал из контрразведки

Глава 3

Через месяц Вилли Мюллер, прибывший поездом из Гамбурга, нашел на Центральном Берлинском вокзале по известному номеру автомобиль, который отвез его на конспиративную квартиру. До этого Север две недели ходил на каботажном судне по Балтике. В восьмиместном кубрике он осваивал матросский жаргон, выполнял черновую работу при погрузке и разгрузке, стоял вахты. Бывалые моряки хотели по традиции устроить ему серьезную прописку, однако парень легко раскидал троих нападавших. Обошлось без серьезных травм – так, несколько выбитых зубов, синяки и ушибы. Моряки быстро поняли, что перед ними боец наступательного плана, не боящийся превосходящего противника. Сам парень не задирался, с благодарностью принимал помощь в изучении матросской премудрости. Обветренное морским ветром лицо, мозолистые руки создавали реалистичный образ моряка. От германских мореманов значительно пополнился и словарь жаргонизмов разведчика.

В Карлсхорсте, центре советской разведки и контрразведки в ГДР, ему появляться категорически было запрещено.

В квартире небольшого особняка на тихой улице его ждали. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился навстречу гостю. У него было мужественное, волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Темный костюм безупречного покроя сидел на его крепкой фигуре как влитой.

– Добро пожаловать, коллега. – У мужчины был низкий приятный голос и крепкая рука. – Великанов Александр Михайлович, главный уполномоченный нашей службы в ГДР, а это Норкин Николай Алексеевич, руководитель вашего направления здесь.

Хотя квартира была на сто процентов проверена, по укоренившейся привычке Великанов старался избегать конкретики. С дороги гостю предложили перекусить, перешли в гостиную, где уже был сервирован стол. На правах хозяина генерал разлил по рюмкам шнапс.

– С приездом, Север. Для нас каждый человек сейчас важен. Давай, прозит.

Они выпили, неспешно закусили. Местные товарищи закурили.

– Теперь расскажи нам, твоим начальникам, что ты за гусь. Можно без уточнений и личной информации. Мы тут все секретные. По сути, нам с тобой в бой идти, поэтому хотелось бы знать, как на тебя рассчитывать. Начни с того, откуда родом.

– Деревенский. Мать не помню, отец работал на МТС – машинно-тракторной станции. Поэтому на войне командовал танковым взводом, пришел без ноги. Я после школы поступил в МГИМО.

– Это как? – невольно вырвалось у Норкина. – Чем ты взял приемную комиссию?

– У нас в соседях жил шорник, Семен Иосифович. Он никогда о себе ничего не рассказывал. Появился в деревне после Гражданской. Сам переболел тифом, а жена его от этого умерла. Так вот, он хорошо знал немецкий и французский, научил меня и свою дочку Соню. Видимо, рассчитывал, что мы с Сонькой сойдемся и я вытащу ее из нашего захолустья. Да и вообще, я учился всегда хорошо. Раз прочитаю стихотворение и сразу запоминаю. Вот он в газете и вычитал, что в Москве создали такой институт по международным отношениям. Так бы я выше аграрного института и не прыгнул. Приехал я в Москву, адрес узнал у дежурившего на вокзале милиционера. В приемной комиссии как только услышали, что у меня немецкий разговорный, а не школьный, сразу взяли на заметку. Так вот и поступил, занимался в секции боксом, подрабатывал оформителем в торговой палате, доучился до четвертого курса и попал в стройбат.

– Куда попал? – поперхнулся генерал.

– Да вы смеяться будете, – засмущался новичок.

Александр Михайлович опять разлил шнапс:

– Для храбрости. Давай рассказывай. Смеяться не будем. Это же надо: из МГИМО – и в стройбат.

Выпили. Матвей вздохнул и продолжил:

– В строительный батальон между Читой и Даурией.

– Как же ты туда попал?

– Не на ту бабу залез. – На голодный желудок алкоголь действует сильнее, язык развязывается – Матвей уже не сдерживался в выражениях.

Ответом был оглушительный хохот. Мужчины смеялись до слез, приговаривая:

– Ну надо же, не на ту бабу залез. Ну ты даешь!

– Все просто. Познакомился я на курсе с дочкой генерала из генштаба. Завертелось, думали уже пожениться. Папа не возражал. Решил я как-то вечером в гости к ней заскочить без предупреждения. Подхожу к дому, а там строители побелкой занимаются. Ну я решил сделать ей сюрприз и договорился за кучерявую купюру, чтобы они меня прямо на балкон к суженой подняли. Залез я такой веселый с букетом цветов, а она в постели с генеральским адъютантом. Я в нее букет запустил, а ему навешал от души, по-боксерски.

– Молодец! – не удержался Великанов.

– Пошел в общежитие пешком, чтобы успокоиться. Прихожу, а она, Тамарка, уже там сидит, ждет меня. Поставила ультиматум: либо я все забываю, засовываю свою ревность в одно место, тогда мы женимся и ее папа обеспечивает мне карьеру дипломата, либо у меня будут большие неприятности.

– Ну а ты? – подбадривая подчиненного, спросил Николай Алексеевич.

– Взял за шкирку и выкинул ее из комнаты. Не знаю, что она наплела отцу, только вскоре подъехал «воронок» и меня забрали в милицию якобы за избиение офицера. Составили протокол, посадили в клетку. А утром приехал майор из военной прокуратуры и показывает приказ об отчислении меня из института «за недостойное поведение, порочащее звание советского дипломата» и повестку в военкомат. Два бойца из комендантского взвода взяли меня под руки и к военкому. Сразу постригли, побрили и ближайшим эшелоном под присмотром отправили в Читу строить железную дорогу.

– На весь срок службы, на пять лет? – хитро прищурясь, поинтересовался генерал.

– Нет, через полгода я уже был здесь, в Германии.

Начальники развеселились, приняли еще по одной.

– Неужели дорогу построил от Читы до Берлина за полгода? – пошутил Норкин.

– Нет, ты не понял, Николай Алексеевич, – со смехом предположил генерал. – Он, наверное, теперь на нужную бабу залез.

Теперь они смеялись уже втроем.

– Все проще. Был на курсе у меня друг, Давид Степанян. Его папа с Микояном – односельчане, он помогал Анастасу Ованесовичу создавать Внешторг, у них я познакомился с дядей Давида, Русланом Константиновичем, майором ГРУ. Мы как-то разговорились, и оказалось, что это его рейдовую группу, когда они попали в засаду, выручил танковый десант под командованием моего отца. В том бою как раз отец и потерял ногу.

– Такие долги надо отдавать, – посерьезнел лицом Великанов.

– Вот они и вышли, не знаю на кого – на Жукова или на Василевского. Через полгода за мной прилетел Руслан Константинович, он как раз курировал спецназ ГРУ, с приказом о переводе меня в 26-ю отдельную роту специального назначения 2-й гвардейской механизированной армии в Германии.

– Это, кажется, в Фюрстенберге, – уточнил Норкин.

– Так точно.

– Значит, ты в ФРГ бывал?

– Так точно, в составе рейдовых групп выполняли задания командования. Подробности, как вы понимаете, рассказать не могу.

– Понятно. Но ведь это еще не все? – уточнил генерал.

– В 1956-м бросили нас в Венгрию. Там пришлось повоевать, потом по лесам вместе с контрразведкой ликвидировали бандподполье. Тогда меня ранило.

– Выходит, мы с тобой однополчане, – заметил генерал.

Великанов принимал активное участие в подавлении восстания в Венгрии. Именно он возглавлял спецгруппу, осуществившую операцию по выманиванию и аресту мятежного премьер-министра Венгерской народной республики Имре Надя.

– Уже в Москве в госпитале меня навестил Руслан с товарищем. Познакомились. Тот предложил мне восстановиться в МГИМО, а потом поступать на службу в КГБ. Я согласился. Затем год, как положено, в «лесной школе» и – сюда.

– Вот теперь давай за знакомство, товарищ Север, – подытожил Великанов. – Биография боевая. Думаю, сработаемся. Так, Николай Алексеевич?

– Того же мнения.

– Значит, сегодня отдыхай с дороги. Здесь все есть. Завтра с утра товарищ подполковник доведет до тебя задание. Извини, но времени на раскачку у нас нет.