Непокорный медведь

Глава 4

Кэсс

— Ты должна взять жизнь в свои руки, Уилер.

Я бросила тяжелый взгляд на Мэтта.

— Ты просто ревнуешь, что я нравлюсь маме больше.

Мэтт рассмеялся и игриво ударил меня по плечу папкой с файлами Манилы, которую он держал. Мама — наш общий босс, Гвендолин Лир. В сентябре я получила долгожданную стажировку в ее юридической фирме. Мэтт, один из адвокатов, казалось, думал, что я буду обречена из-за фиолетовых волос. Он прекрасно ладил с Брэди, моим домовладельцем.

— Разве это не правда, — проворчал Мэтт.

Он занял место за своим столом возле офиса Гвендолин. Она все утро держала дверь закрытой. Это никогда не было хорошим знаком. Юрист готовилась к кровавой бане на слушании о прекращении родительских прав на следующей неделе. Она ожидала, что все мы будем там присутствовать. Мэтт занимался исследованиями, я — свидетель. Не обращайте внимания на мои фиолетовые пряди, они принесли мне некоторые неодобрительные взгляды от некоторых других членов команды Гвендолин.

Видите ли, я не одна из них. У каждого в этом офисе есть юридическое образование. Мэтт заканчивал Школу Юриспруденции Мичиганского университета. Помощник Гвендолин — дело пожизненное. У нее также два помощника-адвоката, работающих на нее и несколько юридических секретарей (прим. пер.: Юридический секретарь — особый вид секретаря. Это специалист высокого уровня, работающий в юридической фирме, чаще всего в иностранной, и оказывающий административную поддержку группе юристов). А потом появилась я. Мисс Лир никогда раньше не брала стажера по социальной работе, и никто здесь не мог понять, почему она начала сейчас. Несколько дней я задавала себе тот же вопрос.

Отдала бы все, чтобы быть похожей на них. Мы все хотели быть Гвендолин Лир, когда «вырастем», но у меня не было шансов. Только она знала почему. Я встретила мисс Лир три года назад, когда она еще работала по назначению суда. Ее назначили на мое дело. Она почти отказалась. Юрист посещала суд по делам несовершеннолетних. Я была там, но мое последнее плохое решение произошло всего через два дня после того, как мне исполнилось восемнадцать. Она сказала, что увидела во мне что-то, что напомнило ей себя. За три года с тех пор, как я ее знаю, все еще пытаюсь понять, что это было.

Я обязана ей всем, что имею. Когда все остальные в моей жизни отказались от меня, она дала мне шанс. Из-за нее я хотела посвятить свою жизнь помощи другим проблемным детям. Я изменила свою жизнь, но мои подростковые крики о помощи, привели к последствиям, которые будут преследовать меня вечно. Возможно, я никогда не стану адвокатом. Я никогда не пройду отбор из-за последнего обвинения в магазинной краже после моего восемнадцатилетия. Идея Гвендолин — заниматься социальной работой. Она помогла мне подать заявку на стипендию и теперь дала мне эту стажировку. Когда мои родители уже давно списали меня со счетов, Гвендолин — нет. Да, во многом я обязана ей своей жизнью.

— Кэсс! — резкий голос Гвендолин наполнил офис.

Мэтт выпрямился в кресле и бросил на меня взгляд.

Протянув руку, я схватила стопку бумаг со своего стола и подмигнула ему. Он улыбнулся и сделал жест пальцем поперек горла. Я хлопнула его по спине и зашла в кабинет Гвендолин.

Контролируемый хаос. Лучший способ описать, как работала Гвендолин Лир. У нее были стопки файлов и разбросанные бумаги в каждом углу кабинета, покрывая стол и весь ковер. Я видела, как уборщики ругали ее, пытаясь прибраться. Это похоже на торнадо из бумаги, но Гвендолин знала, где все лежит, и хотела, чтобы оно так и было.

За последние четыре месяца работы с ней я начала понимать, как работает ее разум. Она изумительный специалист, и ее мышление нестандартно. Она начинала дело с середины, если в этом есть смысл. Самая важная часть ее дела на следующей неделе будет сосредоточена на показаниях двух психологов и следователя из служб защиты детей. Я держала отчет следователя в руке.

Передала ей, прежде чем Гвендолин подняла глаза. Она хотела обсудить мои мысли по этому поводу, но я ничего не говорила, пока она не задала мне вопрос. Я изучила ее. В сорок лет Гвендолин преждевременно стала седой… на самом деле седой. Волосы длиной до плеч, немного короче спереди. Ее брови все еще были дугой черного цвета. Она никогда не красилась, и всегда носила черное. Я никогда не видела ее ни в чем, кроме строгого костюма. Сегодня на ней надето бирюзовое ожерелье с крупными каплевидными камнями. Они цокали, ударяясь друг о друга, пока женщина листала страницы отчета следователя. Наконец, она подняла глаза.

— Сегодня ты какая-то другая, — сказала она.

У нее был акцент, как из другой эпохи, чистый аристократический, как из Новой Англии, как у Элеоноры Рузвельт или что-то вроде того. Многие спрашивали меня, британка ли она. То, как Гвендолин оказалась в Мичигане, было еще одной загадкой, которую держала в секрете. Насколько всем известно, у Гвендолин не было личной жизни. Она не была замужем. Ни парня, ни девушки, ни детей. Никто никогда не видел ее в обществе кого-то за пределами обязательной рождественской вечеринки в здании суда. Она ела, спала, жила и дышала своей работой. Ее призванием были дети и семьи. Гвендолин Лир — самый влиятельный адвокат по усыновлению во всем штате. Для своего случая на следующей неделе, она представляла тетю и дядю, которые пытались забрать свою племянницу у жестокой сестры тети.

— Это волосы.

Она сузила глаза и улыбнулась редкой улыбкой.

— Мне нравится. Никому не рассказывай об этом.

Я прикрыла рот, чтобы подавить смех. Мэтт позеленел бы, если бы услышал ее.

— Это будет нашим секретом. Я поместила свои заметки и основные моменты в эту копию отчета СЗД (прим. пер.: CPS — Child Protective Services — Сервис Защиты Детей). Прокуратура обсудит показания сегодня днем. Они хотят, чтобы ты присутствовала, если сможешь.

Гвендолин кивнула и встала. Она обошла горы документов и уселась на краю письменного стола.

— Хочу, чтобы ты была в зале суда на следующей неделе. Сможешь изучить материалы дела за выходные, и не запутаться?

Мое сердце перевернулось.

— Эм, да.

— Не говори ничего такого.

— Прости. Да, мэм.

Она сузила глаза. Они были потрясающего синего цвета, почти как бирюзовые камни на ее шее.

— И не надо извиняться. Ненавижу, когда женщины так делают.

Я кивнула головой. Одна из первых фраз, которые она сказала мне, когда мы встретились. Она сказала, что никогда не извиняется за вопрос или не знание ответа на что-то. В моем случае также чертовски трудно перебороть эту привычку.

— Как прошли твои экзамены? — спросила она.

Осенний семестр закончился почти месяц назад.

— Я получила четыре «A» и «B» (прим. пер.: А — отлично, В — хорошо). «B» по бухгалтерскому классу. Математика — не моя сильная сторона.

Гвендолин улыбнулась.

— Моя шутка всегда заключалась в том, что я пошла в юридическую школу, потому что на экзамене не было математики. У тебя все будет хорошо.

— Есть одна вещь, — сказала я. — Мэтт и некоторые другие. Разве не ожидалось, что один из помощников придет на суд на следующей неделе?

Гвендолин скрестила руки перед собой и посмотрела на меня сверху вниз. Мой позвоночник будто превратился в воду. У нее испепеляющий взгляд, и многие из нас ожидали тираду сразу после того, как она так посмотрит.

— Я кажусь человеком, который проводит много времени, беспокоясь о том, чего ожидают люди?

— Нет, мэм.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты присутствовала в зале суда на следующей неделе. У тебя хорошие отношения с ребенком, которому мы пытаемся помочь. Она спрашивала про тебя. Это по большей части дело прокурора. Но если парень провалится в суде, мы можем получить плохой результат. Ты можешь помочь мне избежать этого.

Я кивнула, когда Гвендолин оттолкнулась от стола. Она сделала два шага в мою сторону и замерла. Наклонила голову в сторону и сморщила нос.

— Дело не только в волосах.

— Прошу прощения?

Она наклонилась вперед и ахнула. Если бы я не знала лучше, могла бы поклясться, что она пытается меня нюхать. Глаза Гвендолин сузились, и она прикусила нижнюю губу.

— Новый мужчина?

Этот вопрос поразил меня. Она никогда не спрашивала о личном. Я покачала головой, и мое сердце начало колотиться. Ее взгляд казался более изучающим, чем обычно. Ее тон напомнил мне тот, который она использовала во время перекрестного допроса в суде. В твоей жизни появился новый мужчина?

Не знаю почему, но у меня появилось искушение рассказать ей о Саймоне. В тот момент, когда он оказался в моих мыслях, я боялась, что Гвендолин сможет их прочитать. Ее глаза расширились именно в этот момент, и клянусь, температура в комнате, казалось, упала.

— Хм, — сказала она. — Может быть, ты просто поменяла свои духи или долго торчала в том баре, где ты слишком много работаешь.

Ее заявления были достаточно безобидны, но я чувствовала, что моя спина застыла в защитной позе. Тот бар, где я работала, был единственной причиной, по которой я могла позволить себе неоплачиваемую стажировку и закончить последний семестр колледжа. Она никогда не направляла свое презрение на меня, и мне это совсем не нравилось. Гвендолин махнула рукой и повернулась, снова занимая свое место за столом. Она часто так делала. Со временем я научилась не обижаться на это. Когда мысли Гвендолин переключились на другую тему, она прекращала любой разговор, который вела. Это не было личным, даже если и было грубо. Со своей стороны, я порадовалась передышке от ее пристального внимания и запаха, который, как ей казалось, она чувствовала.

Повернувшись, чтобы уйти, я не могла не понюхать себя, повторяя ее движения, когда я вернулась в офис. Мэтт посмотрел на меня. И у меня не хватило смелости сказать ему, что Гвендолин только что попросила меня посидеть с ней в суде на следующей неделе. Мэтт был бы рад за меня, но разозлился бы за себя. Он работал над этим делом так же усердно, как и я. Его самая большая проблема с работой на Гвендолин заключалась в том, что она держала его в кипе дел по прецедентному праву. Не совсем хорошо.

Позже в этот же день после того, как я еще раз просмотрела отчеты СЗД, то ушла из офиса. Гвендолин неохотно позволила мне уйти в пять, чтобы у меня было достаточно времени, для возвращения домой и переодевания для смены в «том баре, в котором я торчала», как она описала это. Знаю, женщина чувствовала, что работать там ниже моего достоинства. Это могло меня отвлечь, но дело в том, что я не привыкла к тому, что люди думают, что я слишком хороша для чего-то. Зная свою собственную самооценку, но большинство людей в моей жизни, которые должны были говорить мне, что говорила Гвендолин, не заботились обо мне.

Мой отец — военный. Мама оставалась с ним, пока мне не исполнилось семь лет, пока мы переезжали с базы на базу. Она устала от этого и ушла от него за вереницей неудачников. Один из моих школьных консультантов сказал ей, что это было корнем моих проблем, когда я была ребенком. Я воровала в магазинах и поджигала вещи, потому что жаждала внимания. Он был совершенно прав. Я просто хотела понять, что ее внимание не стоит того, чтобы портить собственную жизнь. Хотя я оставила все это позади. Какой бы колючей ни была правда, Гвендолин помогла мне с этим. У меня есть путь и цель. Я не видела и не говорила со своей матерью больше трех лет.

Я заехала на парковку за гриль-баром Бумер. Клиентская была уже заполнена, и я опоздала на десять минут, даже после того, как Гвендолин позволила мне уйти раньше. Независимо от того, как ехать, трафик от Энн-Арбор до Юпсиланти в это время дня слишком большой. Я побежала через заднюю дверь, обвязав фартук вокруг талии.

— У тебя полный, жаждущий бар, Кэсс!

Дэрил, мой менеджер стоял рядом с фритюрницей, покачивая корзиной. Это означало, что у нас не хватало персонала, и Дэрил тоже будет работать. Чудесно.

Заглянув в круглое окно кухонной двери, я увидела четырех постоянных клиентов, две пары и одного парня в конце бара. Пройдя через дверь, и нырнула под перегородку в баре. Я получила аплодисменты от моих постоянных клиентов, когда начала разливать им пиво. Пара хотела «Морской бриз» для нее и еще одно пиво для него. Проще простого. Остался одинокий парень.

Я повернулся и налила последнее пиво, которое было нужно, и крикнул ему.

— Спасибо за ваше терпение. Что я могу вам предложить?

— Я возьму пиво, что ты наливаешь, — его глубокий голос пронесся по моему позвоночнику, поразив меня настолько, что пена полилась по моей руке.

— Черт!

Я закрыла кран и тряхнула рукой, разбрасывая пену по всему полу. Я не смела повернуться. Жар ударил мне прямо в пятки. Мне потребовалось все, чтобы не отпить пиво клиента.

Саймон. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы знать, что это он. Я чувствовала его на каком-то сверхъестественном уровне. Знала, что это что-то значит, просто не знала, что именно. Мне удалось подать пиво и начать набирать напиток для Саймона.

Я видела его в профиль. Он сидел, выпрямив спину, закинув одну руку на спинку стула и повернувшись ко мне. Я пригладила волосы, сделала глубокий вдох и подошла к нему. Каким-то образом мне удалось не пролить его пиво, когда я поскользнулась по пути к нему. Саймон быстро схватил пиво и устремил на меня взгляд.

Я онемела. Все остальное в комнате, казалось, исчезло, когда Саймон посмотрел на меня. Его глаза вспыхнули чернотой, когда он посмотрел на меня медвежьими глазами. Меня тянуло к нему, как бабочку к свету, хотя последствия пугали меня.

— Привет, Кэсс, — сказал он, медленно отпивая пиво.

Мои глаза следили за его губами. Они были мокрыми, и его язык высунулся, чтобы облизать их.

Я вытерла руки о фартук и прислонилась спиной к стойке. Саймон обратил внимание на группу девушек на другой стороне бара. Они хихикали и указывали пальцем. Я изобразила улыбку на лице, чтобы палиться перед ними. Саймон смотрел только на меня. Итак, я задала вопрос, на который не уверена, что готова получить ответ.

— Итак, ты меня преследуешь?

Губы Саймона сжались в знойной полуулыбке до того, как он снова отхлебнул свое пиво. Опустив его, мужчина провел пальцем по краю бокала, затем закрыл глаза.

— Да, это так.