Непорядок вещей

Глава 23

Домом № 16 по Оберон-роуд наконец занялись строители. Первым делом они починили крышу, поврежденную Кингсмаркэмской шестеркой. Потом занялись окнами, которые хотели успеть застеклить до начала дождя — судя по нависшим тучам, собирался ливень. Штукатурить они решили в последнюю очередь, поэтому на стенах все еще красовались розово-желто-синие надписи «педик», «мудак», «убийца» и жуткие рисунки обезглавленных тел и оскаленных чудовищ.

Двое рабочих сидели на крыльце и курили, когда к дому подъехал грузовик Кингсмаркэмского Управления по благоустройству и озеленению, с изображением девочки с лопатой и мальчика с букетом цветов на борту. Столь необычная эмблема появилась по требованию феминисток, у которых в городском совете имелись представители. Водитель грузовика, рыжий парень с длинными, как у девушки, волосами, и его напарник с красной татуировкой на запястье, вышли из кабины оглядеться.

Путаясь в траве по пояс и огибая огромные сорняки, кусты чертополоха в человеческий рост и ржавую кровать, они подошли к строителям и тоже закурили. Водитель сказал: чтобы убрать такие сорняки, нужен экскаватор, но сейчас нет свободных машин, все они расписаны на три месяца вперед, и хорошо, если получится привести участок в божеский вид до Рождества. К тому же экскаватору не так просто сюда заехать.

Их заметила Рашель Кинан и, вооружившись камерой, стала снимать эту сцену из окна своей квартиры на первом этаже башни Мюриэль Кэмпден. Кингсмаркэмский муниципалитет запретил своим сотрудникам курить в общественных местах, и Рашель решила таким образом отомстить водителю грузовика, с которым у нее несколько лет назад был короткий роман, за то, что он ее бросил. В то время ее муж лежал в Королевском госпитале в Стовертоне (его собирались переименовать в Мемориальную больницу имени принцессы Дианы), где ему удаляли грыжу. Оскорбленная тем, что водитель делает вид, что не замечает ее, она злорадно наблюдала, как он сел на стул, который принес один из строителей, и закурил новую сигарету.

Джон Кинан, похоже, подозревал о романе жены с водителем. Видимо, из-за рыжих волос младшей дочери, Вайноны, считала Рашель. Джон грозился купить набор для проведения в домашних условиях теста на отцовство, как только найдет лишних триста фунтов, и однажды даже попытался взять мазок изо рта Вайноны, но девочка проглотила вату. Рашель, кстати, тоже не знала, кто именно отец ребенка, но ее это совершенно не беспокоило. Гораздо важнее для нее было снять компромат на рыжеволосого водителя и засадить его в тюрьму или хотя бы подвести под строгий выговор.

Где-то на Ариэль-роуд бросили камень — надо сказать, «бросание камней» в квартале Мюриэль Кэмпден становилось обычным событием — а сейчас Мария Майклз так воодушевлялась перед свиданием с Мирославом Златичем. Серб, которому нравились сильные женщины, недавно признался ей — языком жестов, конечно, не словами, — что она сразила его наповал, когда метнула камень в окно полицейского участка. Они встречались днем в заброшенном доме на окраине Майрингема, куда Мирослав водил Лиззи и, возможно, других девушек. Бросив надоевшего Монти Смита в постели, Мария решительно направилась на Йорк-стрит, чтобы успеть на майрингемский автобус.

По пути к остановке она заметила машину Вексфорда, которую вел Дональдсон, и помахала ему рукой. Старший инспектор на приветствие не ответил. Мария хоть и не входила в «Кингсмаркэмскую шестерку», но наверняка тоже повинна в гибели Хеннесси. Хотя доказать это практически невозможно, когда все друг друга выгораживают. Вексфорд объехал Ариэль и Пак-роуд, изучая их. Вывеску на Пак-роуд снова преобразовали.

— Не понимаю, почему ее не переименуют? — сказал он Карен Малэхайд. — Назвали бы, например, Титания-роуд или еще как-нибудь.

— Мне кажется, это не самый удачный выбор, сэр.

— Да? Ну, я просто предположил.

На лобовое стекло упало несколько капель — и тут же хлынул настоящий ливень. Дональдсон включил «дворники», но от них толку было мало, и он решил остановиться и переждать, пока стихия не утихнет. Вексфорд услышал, как на верхнем этаже дома № 2 по Оберон-роуд кто-то закрыл окна. Он протер стекло, но за потоками воды ничего нельзя было разглядеть, а граффити на стене дома Смита сливалось в одно яркое пятно.

— Этот Микс, сэр, — произнесла Карен, — он ведь живет на пособие?

— Да, он же безработный.

— Живет за счет наших налогов, но при этом, я слышала, он и его жена ужасно толстые.

— Лишний вес не обязательно признак достатка, — строго заметил Вексфорд. — Можно быть не слишком худым или не слишком богатым, а вот чтобы похудеть, нужно много денег.

— Люди толстеют от дешевой еды, — заявил Дональдсон, — от чипсов и пирожков. — Он включил зажигание, поскольку ливень сменился моросящим дождем.

Вексфорд надел непромокаемый плащ.

— Пожалуй, надо купить новый макинтош, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, но Дональдсон при этих словах поежился.

Он чувствовал себя неловко, хотя никто его не упрекал за потерю плаща Вексфорда. Дональдсон даже хотел сходить к Шарлин Хебден и узнать у нее о судьбе вещи, но тем временем они подъехали к дому № 24 по Оберон-роуд, и Вексфорд попросил его притормозить.

Карен Малэхайд дождя не боялась. Казалось, что весь ее гардероб, включая юбки и блузки, непромокаем, а волосы она неизменно стригла под «ежик». Она стояла на дорожке и рассматривала дом, пока Вексфорд, пытаясь укрыться от дождя под маленьким навесом, звонил в дверь.

Линду Микс, участницу всех недавних мятежей, они узнали сразу. Среди местных бунтарей она являлась заметной фигурой, так что вполне могла стать седьмым членом «Кингсмаркэмской шестерки», хотя зачинщицей никогда не считалась. Габариты ее также были достойны внимания. Эта женщина выглядела настолько толстой и пухлой, что, казалось, если потрогать пальцем ее испещренную бело-розовыми пятнами рыхлую кожу, там останется вмятина. При виде полицейских в ее голубых глазах мелькнула тревога, но их визиту она не удивилась. Вероятно, она решила, что ее снова будут спрашивать про убитого полицейского, Хеннесси.

Но когда Линда Микс узнала, что речь пойдет о ее погибшем в автомобильной катастрофе брате, она успокоилась, радушно пригласила их в дом и предложила чаю. Вексфорд отказался, Карен сказала «спасибо, не сейчас», подчеркнув этим, что дело, ради которого они пришли, слишком серьезное, чтобы обсуждать его за чашкой чая.

Барри Вайн, их коллега и заядлый игрок в гольф, неоднократно шутил, что весь досуг мужского населения Мюриэль Кэмпден сводится к смотрению телевизора под пиво и чипсы. Но Карла Микса они застали в саду под навесом. Он строгал доски, которые предназначались, судя по всему, для крышки почти готового стола. Когда Микс их заметил, он отложил доску и, раскрыв зонтик, вышел к ним.

Ухоженный сад Миксов вместо цветов украшали клумбы из овощей. Салат-латук неплохо смотрелся со свеклой, а по забору вился не клематис, а цветущая красная фасоль.

По дороге Микс заметил ненужный росток и тут же вырвал его, несмотря на дождь.

— Нельзя пропускать сорняки, — объяснил он.

Это был невысокий (ниже своей жены) и толстый мужчина — вернее, не толстый, а с пивным животом. Однако у него этот живот выпячивался настолько, что смотреть на эту часть его тела становилось как-то неловко. Причем казалось, не меньшую неловкость должен испытывать сам обладатель огромного пуза, выглядящего почти уродливо, но Карл Микс нисколько на сей счет не смущался. Он шел с гордо поднятой головой и легко обходил все препятствия на пути. Проводив гостей в дом, он выбросил сорняк в мусорную корзину.

В гостиной за игровой приставкой сидел младший сын Миксов, Скотт. Он уверенно вел своего серфера по крутым волнам, ловко обходил рифы, встречные суда и другие преграды. Набрав немало очков, он собирался увеличить счет, — отец только попросил его сделать звук потише, — но Вексфорд велел ему закончить игру и пойти куда-нибудь погулять на время. Так с юным Миксом никто еще не разговаривал, и он сердито насупился, выпятив нижнюю губу, но вышел, громко хлопнув дверью.

— С вашей женой, мистер Микс, мы побеседуем потом, а сначала я хотел бы поговорить с вами, — сказал Вексфорд. — Расскажите о вашем зяте. Как его звали?

— Джимми, то есть Джеймс. Джеймс Крэбб.

Если Микс и удивился тому, что полиция наконец заинтересовалась гибелью его зятя, виду он не подал. Даже обрадовался возможности поговорить о наболевшем и, не дожидаясь новых вопросов Вексфорда, поделился соображениями на тему тяжбы с авиакомпанией.

— Эти люди с самого начала ополчились на него. Не думайте, что ко всем пассажирам у них одинаковое отношение. По-моему, они отказались продать ему билет на тот рейс из-за одежды. Им не понравилось, что Джимми был в шортах и сандалиях. Из-за этого они выбрали его своей жертвой. Кассирам было велено сказать, что билетов на рейс уже нет, и тогда…

— Подождите, мистер Микс, — остановила его Карен. — Откуда у вас эти сведения? Вас же при этом не было, насколько мне известно.

— От Джимми, он звонил нам, — сказал Микс. — Они с Линдой были очень близки. Как близнецы, понимаете? Я передать не могу, каким страшным ударом стала для нее гибель брата. Я тоже переживал, конечно, но ее это почти сломало. Как я говорил, он позвонил нам из аэропорта. Он был вне себя от радости, что выбил эти деньги из «Морских авиалиний», говорил, что поедет до парома на машине с шофером.

— А зачем он ехал в Амстердам? — спросил Вексфорд. Возможно, Джимми Крэбб был геем? Его интересовали сыры, фарфор или полотна Рембрандта? — Погулять на выходных?

— Он собирался встретиться со своей девушкой, — ответил Микс. — Она устроилась няней в голландскую семью. Эти люди куда-то отправились, у нее выдался свободный день, и они с Джимми решили провести выходные вместе. Но не провели. Машина, которую он нанял, разбилась на трассе М25. Прямо у Дартфордской переправы в нее врезался большой грузовик.

— Но кто в этом виноват? — произнесла Карен. — Эта авария на совести водителя грузовика или шофера его машины, но не компании «Морские авиалинии». Она ведь только выплатила ему компенсацию за рейс.

Микс посмотрел на нее так, словно хотел сказать: «А вы на чьей стороне, мэм?»

— Они ввели его в искушение. С ним не должны были так поступать, — ответил он. — За такими людьми, как Джимми, надо присматривать.

— Ваш зять был… — Вексфорд стал подбирать наиболее корректный термин, но так и не смог ничего придумать, — психически неполноценным?

— Что вы хотите этим сказать? — возмутился Микс. — Что Джимми был какой-то отсталый? Нет! Я имел в виду, что он мало куда ездил, мало что на своем веку видел. Как я говорил, он даже ту машину нанял потому, что ни разу еще не ездил с личным шофером. В тридцать шесть он впервые познакомился с девушкой. А люди из «Морских авиалиний», вместо того чтобы заботиться о нем на борту самолета, угощать бутербродами, пивом, соблазнили его большими деньгами. Он на самолетах ни разу не летал. И в тот раз не полетел. Благодаря кое-кому. Главным образом, конечно, Стивену Девенишу, который всем там заправляет.

Линда Микс заглянула в гостиную.

— Карл, мне показалось, или ты кричал? У тебя все хорошо?

— Конечно, все хорошо. Просто слегка разнервничался.

— Миссис Микс, с вашего позволения, мы еще немного поговорим с вашим мужем.

Когда она молча скрылась за дверью, Вексфорд резко сменил тактику и спросил, где он был в прошлый вторник около восьми утра.

Микс удивился.

— Собаку выгуливал. — сказал он. — Я каждое утро гуляю с ней около восьми.

— Не заметил у вас собаки.

— Она на кухне с Линдой.

Вексфорд спросил, есть ли у него машина, и видел ли его кто-нибудь во время прогулки. На первый вопрос Микс ответил «нет», на второй «не знаю».

— Я выхожу без четверти восемь. Может, кто-то из соседей меня видел. Я обычно хожу с собакой в Йорк-парк или в поля, в это время там почти никого нет. — Он то ли делал вид, то ли слишком поздно понял смысл вопросов. — Он мертв, да? Стивена Девениша убили? — Наконец до него дошло окончательно: — Вы думаете, что это сделал я? Что я его убил?

— Мы пока ничего не думаем, мистер Микс, — ответила Карен. — Мы просто хотим разобраться и пытаемся вывести вас из круга подозреваемых. — Вы угрожали мистеру Девенишу? По телефону, в письмах? Вы приходили к нему на работу и угрожали ему, не так ли?

Карл Микс покачал головой.

— Писем я не писал. — Тут он кажется решился сделать признание, прикрыл глаза, скривил лицо и быстро сказал: — Я почти не умею писать и читать. Не научился. — И посветлел. — А жена умеет.

— Значит, пора поговорить с миссис Микс, — сказал Вексфорд.

— Приведи Бастера! — крикнул Микс.

Линда Микс переоделась в закрытое клетчатое платье, похожее на кухонную скатерть с рукавами. Ради них? Или собиралась куда-то выйти? Но не видом своим она привлекла всеобщее внимание. Ее, будто карету, втащила в комнату самая большая собака, какую Вексфорд только видел. Кажется, черный датский дог. Натянув поводок и сделав стойку перед Карлом Миксом, он положил ему лапы на плечи и вылизал его лицо огромным скользким темно-синим языком.

— Тихо, тихо! Уймись! Все, хватит. Фу!

— Думаю, и с нас довольно, — холодно произнес Вексфорд. — Мы убедились, что у вас есть собака. Миссис Микс, вы не отведете Бастера назад, на кухню? Спасибо. — Он подождал, пока она вернется, сядет и отдышится, затем спросил: — Вы не слишком любили Стивена Девениша, не так ли, миссис Микс?

— Да нет, не то чтобы. — Она с трудом перевела дух. — Я его почти не знала, только в лицо. Просто я считаю, виноват не он один, а вся команда «Морских авиалиний». Водитель, которого он нанял, оказался пьян. Не знаю, сколько он чего выпил, но в его крови нашли много алкоголя. И этого самого водителя, как бишь его, Джимми, порекомендовали люди из «Морских авиалиний». А что он? Откуда ему было знать, что это за тип? Он послушал их совета и погиб. Это они убили его. Вы говорите, что я не слишком любила Стивена Девениша, но как можно любить человека, который спустил вашего мужа с лестницы?

— А по нашим сведениям, он только выгнал его из кабинета, — уточнила Карен.

— Ну, значит, у вас неверные сведения. После того, как он выгнал Карла из кабинета, он подтащил его к лестнице за воротник и сбросил со ступенек.

— Это так, мистер Микс?

Микс кивнул с видом крайнего неудовольствия. Ведь жена выставила его как мужчину, которым более сильный противник может помыкать как угодно.

— Настоящий подонок, — произнес он наконец. — Слава богу, что он уже мертв.

— Но это не вы убили его?

Услышав это, Линда Микс слабо вскрикнула.

— Помилуйте, он же вдвое больше меня, — ответил Микс.

— Он бы просто не дал Карлу себя убить, — серьезно сказала его жена, подавив возмущение.

— Тут надо вот о чем подумать, — сказал Вексфорд Бёрдену, вернувшись от Миксов. — Кто бы ни зарезал Девениша, он был ниже его ростом, и отсюда вопрос — почему тот дал себя убить?

— Наверно, убийца застал его врасплох.

— Да, но тогда это вряд ли дело рук Микса. Если Эдвард Девениш не узнал его в лицо, а Фэй по голосу, то для Стивена он не был незнакомцем. Думаю, к тому моменту, когда он поднялся в кабинет Девениша, тот мог понять, кто и зачем к нему идет. Или хочешь сказать, что окровавленный нож, которым Девениш порезал руку жене, он положил прямо на стол? А когда вошел Микс, так и не убрал его, и тот им воспользовался?

— Да, потому что нож должен был там лежать, Майк. Бог знает, откуда он там взялся, может, он хранил его в ящике стола. Ведь хранил же он хлыст. И нож мог держать для особых наказаний жены. Но куда его нож делся после того, как он привел в исполнение то самое наказание? Оказался за пределами кабинета? Девениш его выбросил в окно?

— Порезав Фэй руку, — произнес Бёрден, — он мог отдать ей нож и велеть его вымыть.

— Знаешь, что это мне напоминает? Одну заповедь Торы «Не вари козленка в молоке матери его». Не оскорбляй свою жертву.

— Это вполне в его духе.

— Боюсь, что ты прав, — сказал Вексфорд и помолчал какое-то время, думая о порочности людей. — Судя по результатам экспертизы, ножи на кухне все дорогие, с роговыми ручками, следов человеческой крови нет. Отпечатки пальцев Фэй нашли на всех ножах, кроме двух, его отпечатков не было нигде.

— Есть ли лезвие, которое соответствует ране?

— Два ножа подходят. Но не стоит на это полагаться. Поскольку их лезвия, как у всех кухонных ножей, совершенно стандартные, можно найти тысячи таких едва ли не в каждом доме и магазине. Важная улика — кровь Девениша на ноже, но, как я уже сказал, кровь не обнаружили. Может, его и убили одним из тех ножей, но вряд ли. Думаю, нож убийца унес с собой.

— Карл Микс?

— Не знаю. Возможно. Пока же складывается такая картина — убийца или принес свой нож, чье лезвие совпало с двумя ножами из кухонного набора Девенишей, или подхватил лежавший в кабинете, которым Стивен порезал ладонь Фэй. Если же Девениш велел Фэй помыть нож, то не могла ли она отмыть потом и кровь мужа? Но зачем? Поэтому я все-таки склоняюсь к мысли, что убийца пустил в ход нож из кабинета и унес его с собой.

— Если только ножей в наборе было не семь, а восемь.

— Не думаю. Тут я согласен с Фэй, поскольку сам пробовал поставить восьмой нож в свободное отделение. Они цепляются друг за друга, неудобно.

— Что будем делать с Миксом?

— Пройдемся по его соседям и поспрашиваем, не видел ли кто-нибудь его в то утро около восьми с собакой. Его пес Бастер — огромный черный датский дог, такого забыть невозможно.

— Если так пойдет и дальше, — сказал Бёрден, — мы скоро будем знать жителей Мюриэль Кэмпден лучше, чем наших близких.

Вечер выдался приятный, хотя и душный. Обитатели квартала Мюриэль Кэмпден, выбравшись на улицу, сидели на крыльце, а у кого крыльца не было, например, у жителей башни, те расселись в шезлонгах на лужайке.

— Настоящий цыганский табор, — прокомментировал Тони Митчелл, считавший, что в бедных кварталах люди так и должны поступать.

Люди сплетничали, уже которую неделю споря о том, кто мог, а кто не мог бросить бензиновую бомбу. У каждого имелось собственное мнение, основанное на личных симпатиях или зависящее от степени паранойи. А в последнее время кости перемывали еще и Карлу Миксу. Масла в огонь этого обсуждения подлила и троица полицейских, которая обошла всех соседей Микса.

Мария Майклз пояснила, что вышла на крыльцо, дабы избавить их от заботы звонить в дверь. На самом деле она увидела, что ее закадычная подруга Тесним Фаулер в компании с Трейси Как-то там направляется в свой дом, и крикнула им, чтобы заходили к ней пропустить по рюмочке, когда разберутся с Терри и мальчиками. Она уже вынесла из дома два стула и поставила на лужайку, а когда пошла за третьим, столкнулась на лестнице с Монти Смитом. Он спускался к выходу с двумя большими сумками, где были собраны все его пожитки.

— Ты у меня еще схлопочешь по морде, — буркнул он.

— Как же, разбежался, мой милый, — ответила Мария. — Я тебе не овечка Тесним. — Она припомнила славные деньки, когда увлекалась толканием ядра. — Смотри, дорогой, вот доберусь до тебя, ты у меня узнаешь! И не захлопывай дверь, я еще стол со стулом вынесу.

Жалкий, отвергнутый, изгнанный, Монти Смит направился к автобусной остановке. На полпути к Йорк-стрит его перехватил констебль Арчболд и спросил, где он был в прошлый вторник около восьми утра, и видел ли Карла Микса с собакой. Монти ответил, что Арчболд, верно, шутит, он никогда не встает раньше десяти, точнее, не вставал, а как будет дальше, пока неизвестно.

Ширли Митчелл подбирала мусор на лужайке — пивные бутылки, пакеты из-под чипсов, окурки сигарет, грязные обертки, упаковку, рекламные проспекты — и бросала в тележку из супермаркета, выстланную полиэтиленом. Когда Арчболд спросил ее о Карле Миксе, то услышал длинную гневную тираду по поводу тех собачников, чьи питомцы гадят на улице. И что пес Бастер — один из злейших нарушителей. И что она предложила подарить мистеру и миссис Микс совок, лопатку и мешки для собирания экскрементов Бастера, но ей рассмеялись в лицо. И что нет, она не может сказать, видела она Карла Микса в то утро с собакой или нет, но дерьмо за Бастером убрала, как обычно.

Терри Фаулер был одним из немногих обитателей квартала, кто сидел дома. Он смотрел с Кимом и Ли запись матча Франция — Бразилия с чемпионата мира по футболу, причем уже в третий раз. Отец с сыновьями так любили футбол, что могли принимать его в неограниченных количествах, особенно матчи подобного уровня. Только Франция забила первый гол, как в прихожей щелкнул замок, и в комнату вошла Тэсним с незнакомой женщиной.

На этот шаг она отважилась лишь после долгих уговоров Трейси, которая обещала пойти с ней. По дороге их остановила Линн Фэнкорт с вопросом о Карле Миксе. Обе ответили, что это очень важный вопрос, но, к сожалению, они ничего не знают, потому что живут не здесь, а сюда пришли как бы в гости. От того, что она «идет в гости» к себе домой, у Тесним защемило сердце, и она заплакала. С мокрыми глазами она вошла в дом, где после многих месяцев встретилась наконец с мужем и своими детьми.

— Чего явилась? — заявил Терри, не обращая внимания на ее робкую попытку представить подругу. — Думаешь, можно вот так умотать куда-то на год, потом прийти сюда как ни в чем не бывало, будто в магазине была?

Ким и Ли даже не повернулись в ее сторону, так напряженно они следили за развитием ситуации у ворот Бразилии.

Трейси Миллер оглянулась по сторонам и заметила вслух:

— Ну и бардак вы тут развели. При Тесним такого наверняка не было.

Она подошла и выключила телевизор. Мальчишки недовольно завопили. Терри вскочил и вступил с Трейси в «словесный поединок», как говаривал ее отец. На его «шлюху» и «не лезь, сука» она отвечала «скотиной» и «чудовищем».

Переругиваясь с Трейси, Фаулер крыл Тэсним такими словами, каких ее подруга и половины не знала. Мальчики заревели, и у Трейси сжалось сердце. Показалось, что Терри вот-вот бросится на Тесним с кулаками, и она размышляла, вклиниться ли между супругами — будто ей в своей семейной жизни тумаков не хватило — как Тесним вдруг сказала:

— Ладно. Я ухожу. С меня хватит.

Выйдя в коридор, они услышали, что телевизор снова включили. Терри и Ли продолжили смотреть матч как ни в чем не бывало, а Ким кинулся за матерью, вцепился в ее штанину и, рыдая, попросил:

— Не уходи! Не хочу, чтобы ты уходила.

Тесним издала горестный вопль, но Трейси твердо сказала ему:

— Не плачь, детка. Вы с братиком скоро переедете к маме, и все будет хорошо.

Но так ли все будет, одному богу известно. Трейси вывела Тэсним на улицу и дотащила ее до Марии Майклз.

Та сидела в саду за изящным столиком, на подносе стояли бокалы, бутылка шотландского виски, бутылка джина, две банки имбирного эля и два пакета с апельсиновым соком. Обменявшись с Трейси приветствиями и формальными любезностями, она спросила Тэсним:

— Что тебе, дорогая, налить? Виски или джин?

Тэсним, истинная мусульманка, потянулась к апельсиновому соку, но Мария настояла на чем-то покрепче, «чтобы навострить карандаш».

— Так же парням говорят, — возразила Трейси.

— Ну и что, — ответила Мария, — разве Трейси не слышала о равноправии полов?

Подруги обняли Тэсним с двух сторон, и Трейси влила ей виски в рот, будто микстуру. Затем Мария заговорщицки заявила, что хочет рассказать смешную историю. Обхохочешься, пообещала она и рассказала о том, как выгнала Монти Смита, этого бездельника, и о том — каково, а? — что быстро нашла ему замену. Мария могла долго расписывать доблести Мирослава Златича, настоящего борца за свободу в Сараево, который бежал из своей страны после того, как за его голову назначили большой выкуп, и который оказался великолепным любовником. Но рассказ прервал детектив Кевин Кокс, который пришел задать стандартные вопросы о Карле Миксе.

Мария хотела помочь следствию как могла. Первым делом она предложила Коксу чего-нибудь выпить, но тот, хоть и с вожделением посмотрел на бутылку джина, стоически отказался. Да, подтвердила она, Карл Микс регулярно выгуливает собаку около восьми утра. Собака, кстати, размером чуть ли не с лошадь. И она довольно часто встречает его по пути на работу, но не каждый день, например, сегодня нет, потому что сегодня у нее выходной. И она улыбнулась мечтательно, вспоминая, как этот день начался.

— А как было в прошлый вторник? — спросил Кокс.

— Ну, я видела его. только во вторник или в понедельник или в среду — не скажу. Как я уже говорила, я не каждый день с ним пересекаюсь. Просто он иногда гуляет с собакой в парке, а иногда идет в поле.

— Люблю собак, — сказала Тесним. — Когда я верну детей, мы заведем собаку.

— Конечно, моя дорогая. Заведешь и кошку, и кролика, да хоть крокодила, если захочешь.

Кокс обошел оставшиеся дома на Ариэль-роуд. Ему открыли лишь у Краунов, Сью Ридли и двух их соседей. В трех домах ответили, что не знают Карла Микса, у Краунов же его никто не видел потому, что он выгуливает своего датского дога до того, как они встают. В это время Линн Фэнкорт расспрашивала Даррена Микса. Мальчик продолжал развозить почту, и Линн решила, уж кто-кто, а старший сын подозреваемого должен знать, где отец был во вторник утром. Но Даррен не знал, объясняя это тем, что выехал на свой маршрут в четверть восьмого. Однако он утверждал, что отец должен был погулять с Бастером, потому что в противном случае пес начинает выть, скулить и лаять.

— А как поживают наши миллионеры? — поинтересовалась Мария, узнав от Тэсним о клиентах Трейси с Плоуменс-лейн.

— Кстати, того подонка убили, — ответила Трейси. — Слышали о боссе, который зверски издевался над женой? Об этом никто не знал до тех пор, пока она не похитила собственную дочь, вырвала ее из тисков. Полиция попросила соседей следить за ними, но что толку, если между этими шикарными особняками расстояния в несколько миль.

— Ну и хорошо, одним мерзавцем меньше, — прокомментировала Мария. — Думаю, это ее рук дело.

— Да нет. Не очень похоже на то.

— Говорю тебе, голубушка, это сделала она. Я бы поступила точно так же.

Согласно отчету судебно-медицинской экспертизы, составленному лордом Тремлеттом, у Стивена Девениша в области грудной клетки было обнаружено три ножевых ранения (в том числе задет левый желудочек сердца), нанесенных, судя по всему, в приступе ярости. Их вполне могла нанести и женщина, но точно установить пол убийцы нельзя. Одно можно сказать уверенно — он или она ростом ниже Девениша. Хоть это было очевидно, на свете мало таких высоких людей.

По предварительным оценкам, убийство совершено между 7.45 и 8.30, определить точнее не представляется возможным. Орудием убийства послужил кухонный нож с лезвием шириной два дюйма в самой широкой части и длиной от восьми до десяти дюймов. Девениш, которому на момент смерти исполнилось тридцать пять лет, пребывал в исключительно хорошей физической форме, каких-либо изъянов или шрамов не обнаружено. Дознание начато и закрыто.

После оглашения отчета Вексфорд зашел к вдове сказать, что она может назначить любую дату похорон.

Он встретил и Джейн Эндрюс, которая, видимо, перебралась на это время в «Лесную хижину», и мальчиков, которые уже вернулись от бабушки с дедушкой. То ли ему показалось, то ли так оно и было, но Санчия стала более спокойным и веселым ребенком. Он впервые заметил, что девочка довольно миловидная, наверное, как и Фэй в ее возрасте. Правильные тонкие черты лица, синие глаза, румяные щеки, шелковистая кожа и блестящие волосы. Волосы, кстати, заметно отросли, и сейчас ее уже никак не примешь за мальчика, как на тех семейных фотографиях. Девочка взглянула на него и улыбнулась. А он подумал, какой ужас, что человеку надо было погибнуть, чтобы кто-то мог вздохнуть свободно.

Вся семья — а Джейн Эндрюс вполне могла считаться ее членом — собралась в гостиной, где были распахнуты двери в сад. Детвора то и дело выбегала на улицу, оставляя следы и траву на белом ковре. Но некому было их останавливать, и незачем. Чтобы дать возможность Вексфорду спокойно поговорить с Фэй, Джейн Эндрюс позвала Санчию кататься на новых качелях, девочка с готовностью взяла ее за руку и потащила из комнаты.

Фэй деловым тоном спросила:

— Мне теперь можно его кремировать?

— Безусловно. Все формальности может взять на себя похоронное бюро, которое вы выберете. Только на свидетельстве о смерти вам придется заручиться подписями двух врачей вместо одного.

На ее лице появилось неопределенное выражение. «Жаль, что по лицу человека нельзя прочесть любое его чувство, — подумал Вексфорд. — Не придумана такая методика». Какая мысль пришла ей в голову? О том, чтобы уничтожить, сжечь, развеять по ветру его останки? Или, что более вероятно: «Я ведь когда-то любила его, когда-то он был совсем другим человеком. Вот бы он оставался таким всегда».

— Как мальчики?

— Нормально.

— Я бы хотел с ними еще раз поговорить, особенно с Эдвардом. О мужчине, который пришел к вам во вторник около восьми утра.

Фэй как-то безучастно кивнула.

— Хочу продать этот дом. Выставлю его на аукцион, когда все закончится.

Вексфорд не знал, что на это сказать.

— Он все записал на детей, а дом на меня. Видимо, чтобы платить меньше налогов. Но вообще странно. Стивен всегда говорил, что я не умею распоряжаться деньгами. Мне позвать Эдварда?

— Не стоит, миссис Девениш. Думаю, он сам придет.

— Знаете, — сказала она, слегка покраснев. — Я собираюсь вернуть свою девичью фамилию. Хочу, чтобы меня называли «мисс Доддс».

Из сада вернулся Эдвард. Вексфорд заметил, что за эти дни мальчик подрос — он возмужал и выглядел теперь как подросток.

— Эдвард, присядь, пожалуйста.

Паренек покосился на мать, та кивнула, и он присел возле нее на самый неудобный стул, глядя Вексфорду прямо в глаза.

— Помнишь, когда я просил описать мужчину, который появился в то утро, ты сказал, что он «совершенно обычный». Ты не мог бы уточнить? — Видя, что мальчик не понимает, чего от него хотят, пояснил: — Опиши его приметы. Закрой глаза и попытайся представить, как он выглядит.

Эдвард закрыл глаза, снова открыл, взглянул на мать и сказал:

— Он правда совершенно обычный. Примерно папиного возраста, как я и говорил. — Он поморщился, словно пытался что-то вспомнить. — В джинсах и, кажется, в пиджаке. Да, а в руках нес портфель.

— Какой портфель?

— Ну, такой, приличных размеров, — сказал Эдвард.

— Итак, он позвонил, когда вы с Робертом направлялись к выходу, то есть столкнулись почти в дверях. Кабинет отца справа от входа, верно? Дверь была закрыта?

— Скорей всего. Ну или же прикрыта.

— Так вы открыли дверь и увидели мужчину с портфелем в руках. Что он вам сказал? Или вы?

— Кажется, это он сразу сказал «Я хочу видеть мистера Девениша».

— Какой у него был голос — высокий, низкий?

— Низкий, — ответил Эдвард. — Обычный мужской голос.

Фэй Девениш, которая до этого момента делала вид, будто допрос сына ее совершенно не интересует и наблюдала за Джейн Эндрюс, Робертом и Санчией, вдруг обернулась и бросила на него странный взгляд.

И как по сигналу, Эдвард добавил:

— У него был местный акцент, — произнес он с налетом снобизма, присущего детям из состоятельных семей, воспитанникам частных школ. — Вот как у вас, только сильнее.

Вексфорд воздержался от комментария, лишь усмехнулся про себя. Как можно обижаться на этого бедного ребенка?

— Он был толстый или худой? И какие волосы? Темные, светлые?

— Не помню. Не обратил внимания.

— Но будь он толстым, ты бы обратил внимание?

— Он не был толстым. Обычный мужчина.

— Скажи, а твой отец вышел из кабинета, или ты его подвел к нему?

— Я открыл кабинет, сказал «вам сюда», а затем мы с Робертом пошли к миссис Дэйли. Нам нельзя опаздывать к ней, иначе мы и в школу опоздаем.

— А дверь за незнакомцем ты закрыл?

Внезапно у Эдварда пропал всякий интерес к беседе, и он ответил вяло:

— Не помню. Мне уже можно пойти?

— Да, но, будь добр, позови брата.

Разговор с Робертом можно было не затевать. Он был в такой же степени «еще ребенок», в какой Эдвард — «уже взрослый».

— Он был похож на Бэтмена.

— Ты не помнишь, что он вам сказал?

— Спросил «Кошелек или жизнь?», а я сказал «Где Годзилла?», после чего он превратился в медведя, покрылся темной шерстью и зарычал, показав клыки. Я закричал «Ты не Годзилла, ты Зверь!»

Выдав это, Роберт залился безудержным смехом, к изумлению Вексфорда упал на спину и стал кататься по полу. В гостиную зашла Джейн Эндрюс, поддела Роберта носком и сказала менторским тоном:

— Ну-ка, поднимайся! Перестань валять дурака.

Это подействовало, однако, перестав смеяться, мальчик так же безудержно зарыдал и уткнулся в плечо Фэй. Крепко обняв сына, она посмотрела на Вексфорда поверх головы мальчика. «Какой странный взгляд, — подумал инспектор, — совершенно пустой и уныло-покорный».

Джейн была в джинсах и рубашке, правда, сегодня она еще накрасилась и надела серьги, длинную серебряную цепочку и большие часы с серебристо-черным циферблатом. Ей явно нравилась своя роль в этом доме — роль подруги и помощницы главной героини, нравилось быть полезной.

— Я пробуду здесь столько, сколько нужно Фэй, — сказала она, нагибаясь, чтобы взять Санчию на руки.

Однако девочка, увидев брата в маминых объятиях, заревновала, оттолкнула Джейн и шустро пристроилась рядом с Робертом. И даже такой взрослый Эдвард не смог удержаться, подошел к Фэй и прижался щекой к ее волосам.

Вексфорд и Джейн Эндрюс переглянулись.

— В психологии это называется «бомбежка любовью», — прокомментировала Джейн с улыбкой.