Непоследние слова

ДЕЛО «НОВОГО ВЕЛИЧИЯ»

Экстремистское сообщество «Новое Величие» планировало, по версии следствия, устроить государственный переворот в России. Правозащитники и проводившие свои независимые расследования журналисты оценивали его как сфабрикованное. Признанная экстремистской организация была создана благодаря четырем провокаторам-агентам спецслужб. Один из них, проходивший в материалах дела как Руслан Д. (настоящее имя — Родион Зелинский), придумал название организации, составил её устав с пунктами о силовой смене власти и выложил его в чате. Он же заказал листовки, снимал офис для встреч и записывал их на камеру, а потом сдал эти материалы оперативным сотрудникам и выступил в суде главным свидетелем обвинения. Сообщения из чата, показания силовиков и их агентов и составляют доказательную базу. К ней добавляют и первоначальные показания некоторых обвиняемых, которые затем заявят о пытках. Так, 25-летний Руслан Костыленков, признавшийся под видеозапись в создании подпольной организации, впоследствии расскажет в открытом письме, как силовики били его, душили с помощью пакета и насиловали рукояткой кухонного молотка. Жалоба Костыленкова на пытки коммуницирована ЕСПЧ.

В марте 2018 года по делу «Нового величия» задержали 10 человек, 7 из них были арестованы (младшей, Анне Павликовой, на момент помещения в СИЗО было 17 лет). В суд дело поступило спустя два года.

Дело получило широкий общественный резонанс, в разных городах страны регулярно проходили акции в защиту фигурантов. Одной из самых впечатляющих стал «Марш матерей» — впервые он прошёл в центре Москвы 15 августа 2018 г., затем родители подсудимых объединились с близкими фигурантов дела «Сети» и участвовали в совместных акциях в защиту не только своих детей, но и других политзаключённых.

Члены Совета по правам человека трижды докладывали президенту о деле «Нового величия», оценивая его как безосновательное.

Приговор: от 4 лет условно до 7 лет колонии.

Правозащитный центр «Мемориал» признал обвинённых по делу «Нового величия» политзаключёнными и жертвами провокации спецслужб.

Мария Дубовик, 1998 г. р., на момент задержания — студентка Московской государственной ветеринарной академии им. Скрябина.

Приговор: 6 лет лишения свободы условно.

«ТВОРЕЦ ЭТОГО КОШМАРА ПОЛУЧАЕТ НАСЛАЖДЕНИЕ,

КАЛЕЧА СУДЬБЫ МОЛОДЫХ»

Последнее слово Марии Дубовик

24 июля 2020 года

Казавшийся бесконечным процесс по несправедливому обвинению дошёл, наконец, до конца. Мне предоставили последнее слово — конечно же, хочу воспользоваться им в полном объёме. Также хочу высказаться и рассказать, что пережила за эти два с половиной года. Каким-то чудовищным цунами я была выброшена из привычной жизни. Сначала в тюрьму, а потом в ежедневный изматывающий домашний арест. Когда ты становишься пленником в собственном доме, ты лишён того, что делают люди. Не могу сходить на прогулку. До магазина дойти. В кино или церковь. Любой выход за пределы моего участка превращается в довольно грустный квест, который вы прекрасно знаете — разрешения и так далее. Более того, из-за моего чудовищного обвинения, когда я была в СИЗО целых 5 месяцев, у меня ухудшилось здоровье. В настоящее время мне необходимо хорошее комплексное обследование, а также лечение. Мне необходима экстренная консультация и операция у лазерного хирурга, так как у меня очень сильно упало зрение, что может привести к ужасным последствиям, если ничего не делать.

Я не признаю себя виновной. Я не делала ничего плохого и до сих пор не могу понять, за что конкретно меня сейчас судят. Целый год шёл наш суд. Целый год мне казалось, что этот морок и бред пройдут. Что сейчас всё разрешится и этот кошмар закончится. Но всё осталось. Прокуратура делает вид, что ничего не произошло, и из раза в раз, изо дня в день повторяется одно и то же: «Виноваты, всё доказано, всё подтверждается». Не обращая внимания на очевидное, не приводя доказательства, делая из белого черное. Мне непонятно, почему некоторые реплики прокурора ничем не подтверждаются.

Творцом всего этого кошмара является, как мне кажется, нездоровый человек, который получает наслаждение от того, что так калечит судьбы молодых людей. Он сам сообщил суду, что у него хобби коллекционировать людей, ходить по собраниям и подобно высшим силам решать — кого отправить в жернова системы, а кому дозволено жить. Когда я слышала его голос и маньяческий смех, не видя его даже, мне становилось плохо и страшно — меня бросало в дрожь. Этот человек, на показания которого ссылается прокурор, — лжец. Он подобно крысолову из злой сказки, появился в моей жизни и повёл меня, мою подругу Аню, друга Славу, Руслана и других ребят за собой. Именно он и никто другой снял этот проклятый кабинет на Братиславской, написал злосчастный устав, предлагал бить людей нерусской внешности, покупать оружие и взрывчатку, сотрудничать с запрещёнными в России организациями, кидать зажигательными смесями в полицию. И после всего этого он является свидетелем, а мы, которые пропускали его пассажи мимо ушей, — стали обвиняемыми.

Два бесконечно долгих дня мы слушали его показания. Мы не видели его лица, он не посмел зайти в зал суда. Он испугался давать показания, глядя нам в глаза. Мы слышали его голос. И этот голос лжив. Он лгал суду, когда сказал, что нашёл мою фамилию в интернете и в базе сотовой компании — этот номер никогда не был зарегистрирован на меня. Он лгал суду, когда говорил, что мы намеревались делать взрывчатку. Он лгал суду, что я рассказывала кому-то, что мы тренируемся с оружием. Он лгал суду, что мы хотели совершить переворот и захватить власть в стране. Кто из вас, находящихся в здравом уме и трезвой памяти, может представить, что восемь молодых людей на такое способны? Он лгал суду, когда говорил, что я разрабатывала листовки. На видеозаписи, предоставленной суду, чётко видно, что листовки на собрания приносил именно он. Также он раздавал уставы на одном из собраний. Он лгал суду, когда говорил, что я призывала бить полицейских. В чате есть запись от моего имени, которая это полностью опровергает. Он лгал суду о том, что 4 марта он так сильно надеялся на то, что мы все между собой перессоримся, но из исследуемых доказательств видно, что именно 4 марта он призывает не разбрасываться кадрами, когда я сообщила, что ухожу от всех. Он лгал всегда, всем и везде. Неужели этот человек, который даже в суде говорил, что оружие нужно, и как можно больше, не является опасным для окружающих людей? Я почему-то уверена, что и прокурор ему не верил. Но так как он человек подневольный, дело заведено, и прокурор повторяет бессмыслицу о том, что мы преступники и всех нас надо наказать. Но за что?

Сейчас мне запрещено пользоваться интернетом, и единственное, откуда я могу взять информацию, — это телевизор. Иногда известные ведущие обсуждают наше дело и говорят: вот, мол, спасибо полиции, что нас остановили, а то мы почти террористы и собирались поджигать людей и автобусы. Какая чудовищная ложь. Я никогда не делала ничего плохого. Я не писала этот устав. Не скидывала его в телеграм-чат. Не призывала никого к насилию. Не призывала бить полицейских. Я, наоборот, выступала и буду выступать против насилия. Я не разрабатывала листовок и не распечатывала их. Я никого не вербовала — я даже не знаю, как это делается.

Мой папа, допрошенный в суде, подробно объяснил, как проходил обыск у меня дома. Ни я, ни члены моей семьи не присутствовали в том месте, где нашли этот ужасный устав. Адвокаты ходатайствовали о вызове понятых, участвовавших в обыске у меня дома, но они так и не появились в суде. Поэтому вопрос о том, как проходил обыск и действительно ли в моем доме что-то нашли, так и остается открытым. В итоге я сейчас сижу тут и жду решения своей судьбы.

Я родилась в 98-м году, мне сейчас 22 года. Мои мама и папа, которые очень постарели за эти два года, всегда воспитывали меня в духе любви к моей стране и к людям. Я никогда не интересовалась политикой. Я была предельно далека от этого. Мне всегда были близки биология, животные, химия — недаром я выбрала себе профессию ветеринара. Хотя вот уже два года я лишена возможности учиться.

Я благодарна своим родителям, бабушкам и дедушкам за то, что они не отвернулись от меня в том проклятом марте 2018 года. Я очень вас всех люблю. Я очень благодарна своему брату, который очень сильно меня поддерживал и очень хорошо шутил. И, возможно, его чувство юмора помогло нам пережить это безумие. Я благодарна всем людям, которые поддерживали меня и других ребят. Жертвовали своим временем, приходили на суды в любую погоду и в любое время. Я благодарна своим защитникам — мне кажется, они стали членами нашей семьи. Благодарна журналистам за то, что я сейчас не в тюрьме — наверно, это их заслуга. Благодарна своему настоятелю и священнику, который поддерживал и поддерживает мою семью и молится за нас. Я благодарна всем своим родственникам, которые служат в правоохранительных органах. И когда меня оболгали и сказали, что я испытываю неприязнь к полиции, они в это не поверили и поддержали меня. Некоторые из них даже приходили и давали показания в суде.

Я благодарна даже тем людям, которые, не зная меня, называли преступницей и говорили гадости. Поэтому я стала сильнее и умнее. Я никогда не была экстремистом, я даже не знаю, что это такое. В период домашнего ареста я стала много читать. В том числе Евангелие: «Любите врагов ваших и благословляйте проклинающих вас. Молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Я стараюсь простить всех приложивших руку к этому делу. Даже Зелинского. Потому что, несмотря ни на что, есть высший суд — и всем потом воздастся по его делам.

Очень обидно, что я уже больше двух лет не могу воплотить свои мечты в реальность. Не могу учиться. И так и не слезла с шеи родителей. Я очень хочу стать самостоятельным, независимым человеком. Хочу, чтобы мной начали гордиться мои родители. Я хочу попросить прощения у всех, кого когда-либо обидела, — потому что я сделала это не со зла.

Я хочу сказать: что бы ни случилось дальше, у нас всех есть одно важное чувство в этом деле. Самое большое и важное. Оно освещает жизнь и делает счастливой до невозможности. А также болезненной. Это любовь. Благодаря ей у меня были силы пережить эти долгие два года. Не предавайте это чувство.

Это дело рушит столько жизней, и я прошу остановить этот беспредел. Конечно, я приму любое решение суда, которое будет вынесено по данному делу. Но я очень надеюсь, что оно будет справедливым. Я хотела просить милости, но мой защитник сказал, что нужно просить правосудия — милости просят виновные. А ни я, ни Аня, ни Слава, ни Петя, ни Дима, мы не виноваты. Я очень прошу у вас правосудия. Не только себе, но и другим ребятам. Особенно тем, кто сейчас сидит в тюрьме. Пожалуйста, не оставляйте нас.