Непоследние слова

АНТИВОЕННОЕ ДЕЛО

За первый год с начала масштабного вторжения в Украину в России задержаны за выражение антивоенной позиции почти 20 000 человек.

Власти активно использовали против участников митингов Кодекс об административных правонарушениях — всего 18 183 дела по «митинговым» статьям и 6839 дел по новой статье о «дискредитации вооружённых сил». Уголовному преследованию подверглись как минимум 758 человек, из них (по состоянию на октябрь 2023 года) уже осуждены 308 человек — 146 из них получили реальные сроки заключения; всего лишены свободы 242 человека — находятся в СИЗО, исправительных колониях, на принудительном лечении. Почти каждый третий приговорён к лишению свободы.

Среди самых одиозных дел:

8,5 лет лишения свободы муниципальному депутату Илье Яшину за стрим о Буче;

8,5 лет лишения свободы за посты о российских атаках в Украине автору телеграм-канала «Протестный МГУ» Дмитрию Иванову;

7 лет лишения свободы 63-летнему железнодорожнику Михаилу Симонову за два поста в социальной сети о бомбардировках Киева и драмтеатра в Мариуполе;

7 лет технику московского управления МВД Сергею Веделю за три личных телефонных разговора о войне, которые следствие сочло публичным распространением «фейков» о российской армии, потому что телефон Веделя прослушивался силовиками;

6 лет 11 месяцев лишения свободы муниципальному депутату Алексею Горинову за высказывание на заседании совета депутатов о неуместности проведения конкурса детских рисунков, когда идёт война и в Украине гибнут дети;

6 лет лишения свободы журналистке Марии Пономаренко за пост о разрушенном в Мариуполе драмтеатре;

3 года 8 месяцев лишения свободы акционисту Игорю Мальцеву за то, что на Масленицу (когда принято сжигать чучело Зимы) сжёг чучело в камуфляжной одежде с мешком на голове и надписью «Заберите!».

По данным ОВД-Инфо, не менее пятнадцати человек, преследуемых за антивоенную позицию, подвергались пыткам: «Им угрожают кувалдами и называют изменниками родины, избивают во время задержаний, в зданиях судов и в отделах полиции, применяют различные средства для пыток, в том числе ток и воду, угрожают изнасилованием, пытаются его осуществить и осуществляют, душат пакетами, похищают и угрожают расстрелом».

ОВД-Инфо совместно с независимым проектом «Антифонд» обнаружили 102 случая, когда людей увольняли, заставляли увольняться или не продлевали контракт из-за антивоенной позиции.

Свыше сорока музыкантов, актёров и деятелей искусства столкнулись с отменой концертов, спектаклей и иных мероприятий. Министерство культуры теперь просит владельцев площадок проверять артистов на антивоенную позицию перед тем, как давать им согласие на выступление. Неофициальная цензура происходит в библиотеках, на художественных выставках и в театрах.

Правозащитные организации и антивоенных активистов лишают имущества, антивоенная позиция служит основанием для лишения людей адвокатских и депутатских статусов, исключения из творческих союзов и общественных советов, студентов за участие в протестных акциях отчисляют из учебных заведений (для юношей это означает лишение отсрочки от армии).

Алексей Горинов, 1961 г. р., московский муниципальный депутат, активист демократического движения «Солидарность». Стал первым, получившим реальный срок по статье 207.3 УК РФ (о распространении «фейков» про вооружённые силы РФ). Поводом для возбуждения уголовного дела послужили слова Горинова на заседании совета муниципальных депутатов (обсуждался «план досуга» жителей округа): «О каком досуге и развлечениях может идти речь, когда ведутся на территории соседнего суверенного государства боевые действия, осуществляется агрессия нашей страны? О каком конкурсе детского рисунка может идти речь или о какой организации танцевальных программ, приуроченных ко Дню защиты детей, ко Дню Победы, когда у нас каждый день гибнут дети, уже около ста детей погибло на Украине, становятся сиротами, а внуки и правнуки участников Второй мировой войны брошены в пекло боевых действий?»

Приговор: 7 лет лишения свободы.

Осенью 2023 года заведено новое уголовное дело — об оправдании терроризма (часть 1 статьи 205.2 УК). По версии следствия, в январе 2023 года Горинов, находясь в ИК-3 во Владимире, «лично совершил высказывания, направленные на оправдание террористической деятельности» в присутствии других заключённых.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Алексея Горинова политзаключённым.

«ВОЙНА — САМОЕ БЫСТРОЕ СРЕДСТВО РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ»

Последнее слово Алексея Горинова

7 июля 2022 года

Я думаю, или мне так всегда казалось, что наше общее прошлое диктует нам несколько главных уроков. Мой отец вернулся со Второй мировой войны инвалидом, как и его брат. Они выполнили свой священный долг по защите Отечества от врага. Я ещё застал Москву 60-х, с ветеранами — без рук, без ног, слепыми. Таких было немало и в нашем доме. Я рос среди них. Выжившие в той войне были скупы на рассказы про неё. С возрастом я понял, почему. Потому что война, каким её синонимом не назови, самое последнее, самое грязное, мерзкое дело, недостойное звания человека. Звания человека, на которого Вселенной и эволюцией возложено сохранение всего живого на нашей планете. А может быть, и не только на ней.

Я в этом убеждён, война — самое быстрое средство расчеловечивания. Когда стирается грань между добром и злом. Это всегда смерть, я это не приемлю и отторгаю. Этому учило меня наше прошлое. И, наверное, не только меня.

Я полагаю, что Россия исчерпала свой лимит на войны ещё в XX веке. Однако наше настоящее — это Буча, Ирпень, Гостомель. Вам говорят что-то эти имена? Вам, обвинение! Поинтересуйтесь и не говорите потом, что ничего не знали. Пять месяцев Россия ведёт военные действия, стыдливо называя их специальной операцией. Нам обещают победу и славу. Отчего же тогда немалая часть моих сограждан испытывают стыд и вину? Почему у нашей страны появилось столько недругов? Может быть, с нами что-то не так? Давайте это обсудим. Собственно, я это и сделал на заседании совета депутатов. И был поддержан большинством присутствовавших.

И теперь я в суде. Похоже, это из нашего общего прошлого ещё один невыученный урок. Преследование за слово, выдуманные дела, скорый суд. В годы сталинского террора моего деда обвиняли в призывах к свержению советского строя, в создании которого он принял непосредственное участие. Дед дожил до своей реабилитации через 50 лет. Для моей реабилитации понадобится меньше времени.

Несколько фраз с заседания совета депутатов исследованы под микроскопом. Сформирована группа из девяти — девяти! — следователей. Пятеро экспертов копались в том, что я сказал. Какой был тайный смысл, скрытый посыл. Что в действительности стоит за этими моими фразами. Породили две экспертизы аж на 120 листах.

Конституция гарантирует каждому свободу мысли и слова, если речь не идёт о пропаганде ненависти и превосходства. Гарантируется свобода СМИ, цензура запрещена. В дни августовского путча 1991 года я тоже был депутатом. Вместе с другими защитниками я находился у Белого дома. Мы защищали наше будущее, наше право быть свободными. Если бы тогда сказали мне, что через 30 с лишним лет меня будут судить уголовным судом за слово, за мнение — я бы не поверил. Причина столь печального итога, к которому пришло наше общество, потребует тщательного исследования и осмысления. И вывода. Это будет непросто, но мы должны будем признать, что война — это война. Должны будем преследовать преступников.

Власти желаю благоразумия, суду — мудрости, всем, на кого накатится волна репрессий — стойкости, а себе — стать в будущей России её послом в Украине. Всем, кто меня поддерживал непосредственно и дистанционно, желаю не унывать. Я с вами!

«САМОЕ МАЛОЕ, ЧТО Я МОГУ —

НАЗЫВАТЬ ВЕЩИ СВОИМИ ИМЕНАМИ»

Последнее слово Алексея Горинова в суде апелляционной инстанции

19 сентября 2022 года

Семь лет лишения свободы — много это или мало? Солнечное излучение достигает Земли за восемь минут. Волновой фронт от направленного в небо луча прожектора достигнет ближайшей к Солнцу звезды за четыре с лишним года, — пройдёт почти две трети моего срока. До ближайший к нам звёздной системы — галактики Андромеда — свет доберётся примерно за два миллиона лет. Невообразимо много? Но вспомните, скольких человек коснулась война в Украине, отняв у каждого годы мирной, нормальной жизни, — а у кого-то вообще жизнь! — и умножьте. Почувствуйте, поймите космический масштаб событий, о которых идёт здесь речь. Такой же масштаб ответственности, лежащей на каждом, — включая меня. И самое малое, что я могу — называть вещи своими именами.

Хватит ли мне семи лет, — с учётом прожитого, — чтобы перевоспитаться из пацифиста в «ястреба»? Чтобы признать проводимую «специальную военную операцию» не военным конфликтом, войной, — а миротворческой акцией, несущей людям мир? Чтобы научиться отрицать гибель гражданского населения, включая детей, в ходе этой «операции»? Чтобы призывать не к прекращению военных действий, а к их продолжению? Посмотрим…

Посмотрим также, хватит ли этих семи лет политическому руководству России, чтобы осознать, к какой внешнеполитической, экономической и морально-нравственной катастрофе оно привело нашу страну.

Невиданные со времен Второй мировой войны разрушения в европейской стране. Многие десятки тысяч погибших и раненых с обеих сторон. Миллионы беженцев. При этом нам ежедневно и ежечасно внушают, что эта война — ради мира. Приучают к тому, что убивать друг друга — это правильно и нормально. В одном блоке теленовостей нам восторженно показывают смертоносную стрельбу снарядами и ракетами, каждый выстрел которыми стоит миллион рублей! Потом — доставку гуманитарной помощи выжившим, на «освобожденные» от них же территории. А после этого предлагают скинуться на очередную дорогостоящую операцию больному ребёнку. Нет! Это ненормально. Это может казаться нормальным только в перевёрнутой картине мира, которая сложилась в голове одного — или в головах у нескольких человек, обладающих абсолютной властью, всеми её рычагами, и отделивших себя от гражданского общества, от народа.

Я хочу признать свою вину. Вину перед многострадальным народом Украины. Перед всем мировым сообществом. Вину в том, что я, как гражданин своей страны, ничего не смог сделать, никак не смог предотвратить длящееся безумие. Прошу простить и за то, что, по-видимому, уже ничего не смогу сделать для его прекращения. Я говорю это и от имени моих подавленных страхом репрессий соотечественников, от которых получаю множество писем в свою поддержку.

Сейчас на ведущих экономически развитых странах, на их правительствах лежит ответственность за мир на Земле, за жизнь и технологический прогресс без войн. Россия уже принесла в ХХ веке неисчислимые жертвы в Гражданской войне, в безумии коллективизации и Большого террора, в двух мировых и во многих локальных войнах, — но пока что так и не прошла тест на свою долю ответственности. Осознавая неправомерность своих деяний, власти перекладывают на суды часть бремени ответственности за эти деяния, судорожно распихивая по тюрьмам и лагерям граждан — за слово, за выражение своего мнения, за убеждения. Сама возможность в XXI веке возбуждения уголовных дел, подобных моему, возможность сегодняшнего судебного следствия — позор для нашей страны. Всё это уже было в её истории.

Исходя из уроков нашего общего прошлого, в виду неизбежно грядущего будущего России, — я уже оправдан.

Илья Яшин, 1983 г. р., политический и общественный деятель, вместе с Борисом Немцовым основал движение «Солидарность», участвовал в деятельности «Партии народной свободы», был председателем Совета депутатов и главой муниципального округа. Неоднократно привлекался к административной ответственности за участие в акциях протеста. В июле 2022, когда Яшин отбывал 15 суток ареста по ничем не подтверждённому обвинению в «неповиновении полиции», против него возбудили уголовное дело (распространение «фейков» о российской армии «по мотивам политической ненависти»). Поводом стал интернет-стрим, в котором, по версии следствия, он распространил «заведомо ложные сведения» о случившемся в Буче.

Приговор: 8,5 лет лишения свободы.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Илью Яшина политическим заключённым.

«ЛУЧШЕ ПРОВЕСТИ 10 ЛЕТ ЗА РЕШЁТКОЙ,

ЧЕМ МОЛЧА СГОРАТЬ ОТ СТЫДА ЗА КРОВЬ,

КОТОРУЮ ПРОЛИВАЕТ ТВОЁ ПРАВИТЕЛЬСТВО»

Последнее слово Ильи Яшина

5 декабря 2022 года

Уважаемые слушатели!

Согласитесь, фраза «последнее слово подсудимого» звучит очень мрачно. Как будто после выступления в суде мне зашьют рот и навсегда запретят говорить. Все понимают: смысл именно в этом. Меня изолируют от общества и держат в тюрьме потому, что хотят, чтобы я молчал. Потому что когда-то наш парламент перестал быть местом для дискуссий, а теперь вся Россия должна безмолвно соглашаться с любыми действиями власти. Но обещаю: пока я жив, я никогда с этим не смирюсь. Моя миссия — говорить правду. Я говорил её на городских площадях, в телевизионных студиях, на депутатских трибунах. Я не откажусь от правды и за решёткой. Ведь, цитируя классика: «ложь — религия рабов, и только правда — бог свободного человека».

В начале своей речи я хотел бы обратиться к суду. Ваша честь, я признателен за то, как было организовано это судебное разбирательство. Вы провели гласный процесс, открыли его для прессы и слушателей, не мешали мне свободно высказываться, а моим адвокатам — работать. И вроде бы вы не сделали ничего особенного: так и должны проходить суды в любой нормальной стране. Но на выжженном поле российского правосудия этот процесс выглядит как что-то живое. И поверьте: я это ценю. Скажу вам откровенно, Оксана Ивановна[23] [23]: вы и сами произвели необычное впечатление. Я обратил внимание, с каким интересом вы слушаете обвинителя и защитников, как реагируете на мои слова, как сомневаетесь и рефлексируете. Для власти вы просто винтик системы, который должен безропотно выполнить свою функцию. Но я вижу перед собой живого человека, который вечером снимет мантию и пойдёт за покупками в тот же магазин, где моя мама покупает творог. И я не сомневаюсь, что тревожат нас с вами одни и те же проблемы. Уверен, что вы, так же как и я, потрясены этой войной и молитесь, чтобы кошмар поскорее закончился.

Знаете, Оксана Ивановна, у меня есть принцип, которому я следую многие годы: делай, что должен, и будь, что будет. Когда начались боевые действия, я ни секунды не сомневался в том, что должен делать. Я должен быть в России, я должен громко говорить правду, и я должен всеми силами останавливать кровопролитие. Мне физически больно от осознания того, сколько людей погибло на этой войне, сколько судеб покалечено и сколько семей лишилось своих домов. С этим просто нельзя мириться. И клянусь — я ни о чём не жалею. Лучше провести десять лет за решёткой, оставаясь честным человеком, чем молча сгорать от стыда за кровь, которую проливает твоё правительство. Конечно, Ваша честь, я не жду здесь чуда. Вы знаете, что я невиновен — а я знаю, как на вас давит эта система. И очевидно, что вам придётся вынести обвинительный приговор. Но я не держу на вас зла и не желаю вам ничего плохого. Однако постарайтесь сделать всё от вас зависящее, чтобы не допустить несправедливости. Помните, что от вашего решения зависит не только моя личная судьба — это приговор той части нашего общества, которая хочет жить мирно и цивилизованно. Той части общества, к которой, возможно, относитесь и вы сами, Оксана Ивановна.

Воспользовавшись этой трибуной, я хотел бы также обратиться к президенту России Владимиру Путину. К человеку, который несёт ответственность за эту бойню, который подписал закон о «военной цензуре» и по воле которого я сижу в тюрьме.

Владимир Владимирович!

Глядя на последствия этой чудовищной войны, вы, наверное, сами уже понимаете, какую тяжёлую ошибку совершили 24 февраля. Нашу армию не встречают цветами. Нас называют карателями и оккупантами. С вашим именем теперь прочно ассоциируются слова «смерть» и «разрушения». Вы принесли страшную беду украинскому народу, который, наверное, никогда нас не простит. Но ведь вы ведёте войну не только с украинцами, но и со своими соотечественниками.

Вы отправляете в пекло боев сотни тысяч россиян, многие из которых никогда уже не вернутся домой, превратившись в прах. Многие останутся калеками и сойдут с ума от увиденного и пережитого. Для вас это просто статистика потерь, цифры в столбиках. А для множества семей это невыносимая боль утраты мужей, отцов и сыновей. Вы лишаете россиян своего дома. Сотни тысяч наших сограждан покинули Родину, потому что не хотят убивать и быть убитыми. Люди бегут от вас, господин президент. Неужели вы этого не замечаете?

Вы подрываете основу нашей экономической безопасности. Переводя промышленность на военные рельсы, вы поворачиваете нашу страну вспять. В приоритете снова танки и пушки, а наши реалии снова — нищета и бесправие. Разве вы забыли, что такая политика уже приводила нашу страну к развалу?

Пусть мои слова прозвучат гласом вопиющего в пустыне, но я призываю вас, Владимир Владимирович, немедленно остановить это безумие. Необходимо признать политику в отношении Украины ошибочной, вывести войска с её территории и перейти к дипломатическому урегулированию конфликта. Помните, что каждый новый день войны — это новые жертвы. Хватит.

Наконец, я хочу обратиться к людям, которые следили за этим судебным процессом, поддерживали меня все эти месяцы и с тревогой ждут приговора.

Друзья! Какое бы решение ни вынес суд, каким бы суровым ни оказался приговор — это не должно вас надломить. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, как мучает ощущение бессилия и безнадёжности. Но вы не должны опускать руки. Пожалуйста, не впадайте в отчаяние и не забывайте, что это наша с вами страна. Она достойна того, чтобы за неё бороться. Будьте смелыми, не отступайте перед злом и сопротивляйтесь. Стойте за свою улицу, за свои города. А самое главное — стойте друг за друга. Нас гораздо больше, чем кажется, и мы с вами — огромная сила.

Ну а за меня не переживайте. Обещаю, что выдержу все испытания, не буду жаловаться и пройду этот путь достойно. А вы, пожалуйста, обещайте, что сохраните оптимизм и не разучитесь улыбаться. Потому что они победят ровно в тот момент, когда мы утратим способность радоваться жизни. Верьте мне, Россия будет свободной и счастливой.

«НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО Я УСТУПЛЮ ПУТИНУ МЕСТО В ТЮРЬМЕ»

Последнее слово Ильи Яшина в апелляционном суде

19 апреля 2023 года

9 декабря я осуждён по закону о военной цензуре. Закон этот юридически ничтожен. Он вводит неправовой запрет на публичное несогласие с позицией чиновников касательно войны, развязанной Путиным против Украины. Войны, которая резолюцией ООН признана актом преступной агрессии в отношении независимого государства.

Назначенный мне приговор поражает: 8,5 лет за двадцатиминутное выступление в интернете. В тюрьме я встречал убийц, насильников и грабителей, получивших меньший срок за свои преступления. За настоящие преступления, а не за слова. В чём же моя вина? В том, что, выполняя свой долг российского политика и патриота, я говорил правду об этой войне. И в частности, рассказал о преступлениях, совершённых путинскими войсками в городе Буча. Скоро год, как я за решёткой. За это время произошло несколько важных событий.

Во-первых, проведены полноценные расследования того, что случилось в Буче в период оккупации[24]. После отхода российских частей в городе работали следователи, журналисты и правозащитники из разных стран мира. Обнаружены целые братские могилы мирных жителей. По спутниковым снимкам, сообщениям в мессенджерах и уличным камерам удалось восстановить последние минуты жизни десятков горожан, расстрелянных солдатами. У некоторых руки оказались связаны за спиной, фактически их казнили. Опубликованы перехваченные телефонные разговоры военных в Буче. Они говорили родным, что совершали убийства, и жаловались, что боятся сойти с ума из-за участия в расправе над гражданскими. Установлены имена целого ряда бойцов и командиров. Журналисты связывались с некоторыми из них и публиковали, по сути, признательные показания.

Преступления в Буче подтверждаются и рассказами местных жителей. Вся доказательная база задокументирована и, несомненно, ляжет в основу обвинения, которое выдвинет международное правосудие. И хотя Кремль продолжает твердить, что резня в Буче — это фейк, отвечать придётся.

Второе важное событие — это выдача Международным уголовным судом ордера на арест Путина. Странная ситуация, согласитесь? Путин — военный преступник, а за решёткой остаюсь я — человек, выступающий против развязанной им войны. Не кажется ли вам, граждане судьи, что, удерживая меня в тюрьме, вы становитесь его подельниками? Вы скажете, что ни при чём. Вы же не брали в руки оружие, да? Но и Путин лично не бегал с автоматом, однако теперь вынужден скрываться от правосудия. И не исключено, что в итоге я уступлю ему место в тюрьме.

Преступление Путин совершил не только против Украины, но и в отношении нашей страны. Своей политикой он ударил по экономике и безопасности, изолировал Россию и отправил на убой десятки тысяч людей. Но что ещё страшнее — создал условия для радикального роста насилия в обществе. С фронта идёт нескончаемый поток мужчин, психика которых травмирована войной. Они научились пользоваться оружием, смерть для них перестала быть табу. Мы видели, сколько ОПГ появилось после афганской войны. Бойня в Украине перекроет этот масштаб. Уже сейчас число преступлений с использованием оружия в Петербурге удвоилось, а в Москве утроилось. Нас ждёт ещё больший скачок насилия и дегуманизация общества. Абсолютную ответственность за это несёт Путин.

Ну а пока Россия захлёбывается в крови, суд рассматривает апелляцию на мой приговор. Чтобы добиться его смягчения, надо молить о прощении, называть чёрное белым, а заодно ещё и сдать кого-то из товарищей. Этого не случится. Унижаться перед вами, граждане судьи, я не буду. Моя совесть чиста, поэтому я спокойно принимаю свою судьбу. Сил мне придаёт ощущение морального превосходства над ворами и убийцами, захватившими власть. Они знают, что я их не боюсь. Я не стал от них бегать и ни разу не опустил перед ними глаза.

А ещё сил мне придаёт ощущение ответственности за свою страну. Маятник истории неумолим, и я осознаю, что, оказавшись на свободе, стану одним из тех, кому придётся разгребать весь этот кровавый бардак. Стану одним из тех, кто построит на руинах путинизма новую свободную и счастливую Россию. И поверьте: я готов послужить своей стране и своему народу.

Мария Пономаренко, 1978 г. р., журналистка из Барнаула, сотрудничала с электронным изданием RusNews и, по версии следствия, вела телеграм-канал «Цензуры.нет» c 1,5 тыс. подписчиков. Из-за поста в этом канале об ударе по Мариупольскому драмтеатру и гибели более трёхсот мирных жителей в отношении Пономаренко было возбуждено уголовное дело (за распространение «фейков» о российской армии). Мать двоих несовершеннолетних детей.

Лауреат премии имени Бориса Немцова 2023 года за «смелость в отстаивании демократических прав и свобод».

Приговор: 6 лет лишения свободы и 5 лет запрета на журналистскую деятельность.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Марию Пономаренко политической заключённой.

«НАЗЫВАЙТЕ ВОЙНУ ВОЙНОЙ»

Из последнего слова Марии Пономаренко

14 февраля 2023 года

Меня обвиняют по тяжкой статье. Рассчитываю ли я на какое-то снисхождение? Нет, не рассчитываю. И какое может быть снисхождение, если я не считаю себя преступником. <…>

Для того, чтобы доказать мою невиновность, достаточно открыть Конституцию и понять, что у нас происходит в стране. Если война — называйте это своим именем — войной. Тогда применяйте военную цензуру. На каком основании ко мне применяется военная цензура? У нас что, Конституция перестала быть Конституцией? Согласно действиям ветвей нашей власти, они, а не я, наплевали на Конституцию. Для них это просто бумажка, не более того. И это их проблемы. Это всё [уголовное дело] ничто по сравнению с возможным ядерным конфликтом. Власть должна меняться. <…> Назначат мне сейчас восемь с половиной лет колонии[25], вы думаете, что я заплачу или впаду в истерику? Нет. Это всего лишь новый этап жизни. И поверьте мне, там, за решёткой гораздо больше порядочных людей, чем в партии «Едим Россию». Патриотизм — это любовь к Родине. И любовь к Родине не должна проявляться в поощрении преступлений. Коррупция — это преступление, нападение на соседа — это преступление. Победителя в бойне двух братьев никогда не будет, поверьте мне. Я не понимаю эти призывы — бей тех, бей этих, мне жалко одинаково всех. Я не разделяю украинцев и русских, мне жалко каждую беспричинно пролитую кровь. <…>

Вопросов нет, я жила до определённого периода, до 2020 года, очень хорошо. Пока меня не начали жёстко прессовать. Наверное, мне тоже надо было закрыть глаза и плыть, как все, по течению и радоваться жизни. Но я так не могу, я мать. Почему я начала заниматься общественной деятельностью? Я пришла в один момент к тому, что деньги — это не главное, что есть другое — то, что ты несёшь в своей душе, что в могилу ты не заберёшь ни копейки. Я пришла голая, туда же голая и лягу. Что останется после меня? Только душа. И если эта душа будет нести в себе только жажду наживы, только желание обеспечить детей по максимуму, дальше-то что со мной будет? Я не хочу стыдиться, не хочу, чтобы стыдились мои дети.

Дмитрий Иванов, 2000 г. р., студент факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ, автор телеграм-канала «Протестный МГУ». Работал в IT и активно занимался правозащитной деятельностью — участвовал в акциях и кампаниях поддержки политзаключённых. Неоднократно подвергался задержаниям. В декабре 2018 года был задержан на акции у здания ФСБ и избит в автозаке — за то, что сфотографировал и разместил в телеграм-канале фото оперативного сотрудника Центра по противодействию экстремизму. В 2019 году Иванова оштрафовали на 150 тыс. рублей за участие в акции в поддержку арестованного журналиста Ивана Голунова. В 2021 году Иванова задержали на митинге в поддержку Навального и присудили 30 суток ареста. На выходе из изолятора — ещё 10 суток ареста (за то, что во время прогулки выкрикивал лозунги «политического характера»).

28 апреля 2022 года задержан при выходе из здания МГУ после сдачи экзамена. Его снова арестовали на 10 суток, за пост в телеграм-канале «Протестный МГУ» об организации митинга. Как только Дмитрий освободился из спецприёмника, новый арест — на 25 суток. Его признали виновным по статье о повторном нарушении порядка проведения акции. Поводом стал репост о войне в Украине, который студент сделал из телеграм-канала Алексея Навального. Иванов должен был защищать диплом 1 июня 2022 года, но на тот момент ещё сидел в спецприёмнике. Защита просила суд сократить срок ареста хотя бы на день и обращалась в МГУ с просьбой перенести день защиты, но безрезультатно. 2 июня, когда закончился срок административного ареста, Иванова задержали по уголовному делу. В июле он был отчислен из университета как не прошедший государственную итоговую аттестацию.

Поводом для уголовного преследования стали публикации «Протестного МГУ» — вторжение России в Украину в его телеграм-канале называлось войной, а не «спецоперацией». Большая часть вменяемых в вину публикаций — это репосты чужих высказываний (Алексея Навального, Владимира Зеленского и др.). Почти год содержался в СИЗО. После судебного заседания 18 января 2023 года сообщил об избиении конвоиром в конвойном помещении — он, как рассказал Иванов, нанёс ему множественные удары дубинкой по голове и рёбрам, угрожал изнасилованием и пытался окунуть головой в унитаз.

Приговор: 8,5 лет лишения свободы.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Дмитрия Иванова политическим заключённым.

«ХОЧУ, ЧТОБЫ КАЖДЫЙ ЗАДУМАЛСЯ: ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ

ЛИЧНО ОН, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ ВОЙНУ»

Последнее слово Дмитрия Иванова

1 марта 2023 года

Я нахожусь под арестом с апреля прошлого года. В начале июня мне было предъявлено обвинение, и с тех пор я — обвиняемый. Это слово я вижу в документах, им я подписываю заявления, так обращается ко мне тюремное начальство. Обвиняемый — это мой новый социальный статус на протяжении последних девяти месяцев.

Обвинения в совершении тяжкого преступления могут стать серьёзной ношей. В тюрьме я встречал людей — пусть и немногих, — которых гложет чувство вины за содеянное. Мне в этом смысле просто: все обвинения в мой адрес выглядят абсурдно, а статьи, по которой меня судят, в принципе не должно существовать. Занимать последовательную позицию и говорить правду легко и приятно — я всегда придерживался этого принципа как в общественной деятельности, так и в личных вопросах. Следствие, пытаясь обвинить меня в распространении фейков, сконструировало один большой фейк. Буквально всё обвинительное заключение — от первого до последнего слова — противоречит действительности. Я же подписываюсь под каждым словом, которое написал год назад. Все эмоциональные оценки сохранили свою силу, а каждое утверждение о фактах нашло множество подтверждений. Так что ни о каком чувстве вины в рамках настоящего дела речи быть не может. Жизнь, однако, гораздо сложнее сфабрикованного уголовного дела.

Год назад начали происходить события, повергшие мир в шок. За считанные дни разрушились устои жизни, казавшиеся нам незыблемыми. Самые страшные картины сошли со страниц учебников истории, возродив кошмары давно минувших лет и отгремевших войн. Не имея возможности остановить эту длящуюся трагедию, десятки миллионов россиян столкнулись с гнетущим чувством вины. Это нормальная реакция на чудовищно ненормальную ситуацию, в которой мы оказались. Если вы чувствуете вину, это значит, что у вас есть совесть. Это значит, что вы не можете без боли в сердце видеть страдания невинных людей, что вы способны сопереживать чужому горю. Кроме того, чувство вины за действия своей страны невозможно без ощущения сопричастности. Это значит, что независимо от того, где вы сейчас находитесь, вы сохраняете эмоциональную связь с родиной, вы осознаёте себя гражданином России и переживаете за её судьбу. Вы — мы с вами — и есть настоящие патриоты России в истинном смысле этого слова. Мы любим свою страну, и потому нам особенно больно и стыдно за то, что от её имени ведётся эта бесчеловечная война.

Однако важно помнить, что чувство вины, которое мы не можем не испытывать, иррационально само по себе — ведь на самом деле нашей вины в происходящем нет. Вина — на тех, кто развязал и ведёт эту войну, на тех, кто раздаёт и исполняет преступные приказы, на тех, кто творит бесчинства на чужой земле, а также на тех, кто потворствует этим преступлениям против России и собственного народа, вызывая атмосферу страха и нетерпимости. Мы же, напротив, хотим жить в свободной стране. Хотим лучшего будущего для самих себя и своих соседей.

Чтобы наши надежды сбылись, от пассивного чувства вины, направленного в прошлое, нам надо стремиться к осознанию собственной гражданской ответственности, от сожалений о произошедшем переходить к решению существующих проблем и планам на будущее. Да, прямо сейчас мы не способны остановить войну, но это не значит, что мы бессильны. Я хочу, чтобы каждый из вас задумался, что может сделать лично он. Ответ «ничего» не принимается. Во-первых, если вы не оказались на стороне подлецов, если остались верны себе, сохранили рассудок и не впали в уныние, если вы слышите меня или читаете этот текст — это уже гораздо больше, чем ничего. А во-вторых, что-то могу делать — и делаю — даже я. Я продолжаю говорить, донося до людей правду о происходящих событиях. Я использую этот судебный процесс как трибуну для публичного антивоенного высказывания. Я в меру своих сил помогаю тем, кто за свою гражданскую позицию оказался со мной по одну сторону решётки. У вас есть гораздо больше возможностей действовать сегодня ради нашего общего лучшего завтра.

Наша беда — неумение проявлять инициативу и находить единомышленников. Мы привыкли следовать за лидерами и ждать указаний. Не ждите, действуйте! Становитесь волонтёрами, помогайте беженцам, поддерживайте политзаключённых. Формируйте горизонтальные связи, знакомьтесь с коллегами, однокурсниками, ставьте общие цели и достигайте их вместе. Не проходите мимо, когда кому-то нужна ваша помощь.

Мы любим повторять, как мантру, слова «Россия будет свободной!». Но Россия — это мы сами. И какой она будет, зависит только от нас. Война неизбежно закончится, а следом прекратит своё существование и развязавший её режим. Таков закон истории. А нам предстоит большая работа, начинать которую надо уже сейчас. В этой работе, я верю, мы обречены на успех. Россия будет свободной. Такой сделаем её мы.

«БУДЬТЕ СИЛЬНЕЕ ОТЧАЯНИЯ И СТРАХА»

Последнее слово Дмитрия Иванова

в суде апелляционной инстанции

19 декабря 2023

Каждый приговор, как нам говорит процессуальный кодекс, должен быть «законным, обоснованным и справедливым». Это в теории. На практике вот у нас имеется конкретный приговор Тимирязевского районного суда.

Первое и, на самом деле, самое простое — это законность. Адвокат уже много сказала (и достаточно подробно) по поводу законности, но давайте откровенно: ни у кого из присутствующих в зале (я в этом абсолютно уверен) нет ни малейших сомнений, что установленный в отношении меня приговор абсолютно незаконный. И поэтому сейчас повторяться, тратить время на подробный разбор всех юридических нелепостей, приведенных обвинением и подтвержденных, к сожалению, судом первой инстанции, я просто не вижу смысла.

Второе — это справедливость. Ну справедливость штука оценочная, поэтому тут я не стану ничего утверждать прямо, а лишь приведу для сравнения некоторые статьи уголовного кодекса.

Какое наказание предусмотрено уголовным кодексом за такое серьезное преступление, как похищение человека? От нуля до пяти лет лишения свободы по 126 статье УК — столько можно получить за похищение человека. Столько же, от нуля до пяти, будет светить за использование рабского труда по статье 127 ч. 3.2, за подмену ребёнка из корыстных побуждений (ст. 153) и даже за массовое убийство, если оно совершенно в состоянии аффекта (ст. 107). А еще вот моя любимая, столько же — от нуля до пяти — вам дадут за хищение, либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ. Мне, напомню, дали восемь с половиной лет. Насколько справедливо, судите сами.

Третий момент, самый тонкий — это обоснованность приговора. Если говорить об обоснованности в том смысле, в каком она понимается уголовным законом, то это не наш случай. В качестве доказательства моей виновности в преступлении, которого в принципе не существует, обвинение собрало, как сказал в своё время один наш экс-президент, «разную чушь, муть и компот». Однако в другом политическом смысле приговоры, подобные моему, имели вполне ясное обоснование.

Фабрикация уголовных дел по принципу власти — это, к сожалению, часть политики, последовательно проводимой президентом Путиным на протяжении всего периода его правления, которое драматическим образом совпадает с периодом всей моей жизни. Целью вынесения таких приговоров является создание так называемого «охлаждающего эффекта», а проще говоря — это запугивание тех, кто наблюдает за процессом со стороны и без должного восторга.

С началом войны темп применения существующего и ход нового репрессивного законодательства возросли. За один только 2022 год уголовный кодекс пополнился девятью новыми чисто политическими статьями, в десятки статей были внесены новые ужесточающие поправки. Так что стало ещё проще оказаться в тюрьме за выражение своей позиции или вообще за любое проявление нелояльности.

Все это звучит совершенно не жизнеутверждающе. Но как воспринимать эту жуткую реальность, как реагировать, как смотреть в будущее — это решать только нам самим.

Немногим меньше трех лет назад, в начале февраля 2021-го, я сидел в переполненной камере одного из московских отделов полиции среди напуганных и заплаканных ребят, в основном молодых парней и девчонок, задержанных на митинге в поддержку Алексея Навального и неожиданно для себя столкнувшихся с перспективой впервые провести ночь за решёткой. Все они были уверены, что наутро их отпустят. Но при этом на их лицах были страх, непонимание и неприязнь перед происходящим. А я столкнулся в тот момент с задачей, как мне казалось, просто невыполнимой: одновременно мне нужно было как-то успокоить, приободрить собравшихся, и в то же время объяснить им, что в ближайшую неделю домой никто из нас, скорее всего, не поедет. И знаете что? К утру мы вместе смеялись, вспоминая забавные истории из жизни, гадали, сколько нам дадут суток и планировали, куда пойдем по освобождению, а с некоторыми из тогдашних своих сокамерников мы общаемся до сих пор. И с того самого момента я понимаю, что никакого противоречия тут, в общем-то, нет, потому что даже будучи заложниками ситуации, повлиять на которую мы не в силах, мы все ещё вольны решать, как нам к ней относиться. И более того, парадоксальным образом оказывается, что, принимая решение не бояться, мы сводим на нет все усилия организаторов репрессий, то есть влияем на то, на что, казалось бы, повлиять никак не могли. Видя, как прямо в изоляторе сотни задержанных обмениваются контактами, формируют горизонтальные связи, действуют сообща, отправившие нас туда понимают, что задача провалена. Понимают и делают выводы, чтобы массовых арестов более не практиковалось.

С началом войны ставки возросли, но смысл остался тот же. Видя искреннюю улыбку на неунывающем лице Владимира Кара-Мурзы, получившего четверть века лагерей, или читая полные уверенности и юмора посты Алексея Навального, приговоренного к бесконечным карцерам и штрафным изоляторам, да и даже прямо сейчас, слушая эти слова, они все понимают. Понимают, но надеются, что не понимаете вы. Не дайте им запугать себя. Будьте сильнее отчаяния и страха, и подобные приговоры потеряют своё единственное обоснование.

Всё будет хорошо.

Андрей Новашов, 1977 г. р., окончил Институт истории и международных отношений Кемеровского госуниверситета, журналист, сотрудничал с изданиями «Сибирь.Реалии», «Тайга.инфо». Уголовное дело против него возбудили в марте 2022 года — за перепост текста журналистки Виктории Ивлевой о первых днях блокады Мариуполя и авторский текст Новашова «Люди с большой буквы Z».

Приговор: 8 месяцев исправительных работ и запрет публикаций в сети на 1 год.

«В ПУТИНСКОЙ РОССИИ БЕЗНАКАЗАННО ПИСАТЬ МОЖНО ТОЛЬКО ДОНОСЫ»

Последнее слово Андрея Новашова

3 марта 2023 года

Начну с фразы, которую много раз произносил на этих судебных заседаниях. Я полностью отрицаю свою вину и считаю своё уголовное дело сфабрикованным. Мне инкриминируют только посты, которые я сделал на своей странице «ВКонтакте» как частное лицо, однако я считаю это уголовное дело местью за мою журналистскую деятельность.

Я отказываюсь называть чёрное белым. С самого начала так называемой спецоперации считал её преступлением против украинского народа. За прошедший год доказательств военных преступлений России, совершённых в первые дни спецоперации, стало только больше. Всё, что сказано в постах, которые мне инкриминируют, — правда. В ходе следствия и суда не была доказана ни ложность информации, которую я опубликовал «ВКонтакте», ни тем более «заведомая ложность».

От моих постов «ВКонтакте» не погиб ни один человек, не разрушен ни один дом. Не думаю, что подобное могут сказать про свои публичные выступления Путин и глава пресс-службы минобороны Игорь Конашенков. Именно на этих выступлениях базируется обвинение. Как уже неоднократно заявлял на предыдущих заседаниях, я отказываюсь считать информацию, исходящую от Путина и его подчинённых, в частности, от Конашенкова, заведомо правдивой.

В своих устных показаниях приводил многочисленные примеры, свидетельствующие, что Путин и его подчинённые и во время, и до «спецоперации» распространяли информацию, которая была ложной, а может быть, даже заведомо ложной. Только один пример, чтобы вы вспомнили — по официальной информации, в «спецоперации» не участвовали срочники, однако в первые же дни СВО выяснилось, что это неправда.

Кроме того, «заведомость» в данном случае подразумевает, что я был знаком с брифингами Конашенкова и выступлениями Путина. Но в мои обязанности не входит знакомство с такого рода контентом. Следствие даже не пыталось доказать, что я что-то подобное смотрел или читал. Ещё раз подчеркну: эти брифинги и речи не были мне известны на момент публикации постов, которые мне инкриминируют. Следствие не доказало обратного и даже не пыталось доказать.

Закон о военных «фейках» считаю надуманным. Его сочиняли в спешке. Формулировка амбивалентна. При первом прочтении мне, и не только мне, показалось, что преступниками объявляются те, кто как раз называет вооружённые силы России миротворческими. Следовательница Оксана Власюк, которая изначально вела моё дело, улыбалась и разводила руками, когда 21 марта на первом допросе я обратил её внимание на это несоответствие.

К моменту принятия этого закона вооружённые силы РФ существовали уже больше тридцати лет (веду отсчёт с момента образования РФ на постсоветском пространстве). Почему без этого закона спокойно обходились до марта 2022 года? Так ли уж он необходим? Да и не уверен, что вооружённые силы нужно как-то специально защищать от пользователей соцсетей.

Чтобы понять, что с этим законом что-то не так, достаточно посмотреть, какие наказания он предусматривает. По моей части: до трёх лет лишения свободы, либо исправительные работы, либо штраф от 700 тысяч до полутора миллионов рублей. От 700 тысяч. Раньше такие штрафы были только для юрлиц (сейчас говорю о статьях УК, под которые попадали журналисты и редакции). Уже порядок чисел говорит о том, что этот закон не регулирует, а запугивает.

Такую жестокость можно было бы списать на «законы военного времени». Но ведь Россия, по словам официальных лиц, по-прежнему ведёт «специальную военную операцию». Символично, что «спецоперации» предшествовал разгром обоих «Мемориалов».

Новое антифейковое законодательство — это очередной виток новой репрессивной политики, начавшейся в России больше 10 лет назад. Отмена выборов разных уровней, запрет митингов, а потом одиночных пикетов, лишение права высказываться на политические темы в интернете, конституционный переворот — всё это и сделало возможным так называемую «спецоперацию», которая принесла только горе российскому и украинскому народам, а российскому правительству — позор.

Новое антифейковое законодательство (сейчас говорю не только о своей статье, но и об административках и уголовках за «дискредитацию» армии) сродни оружию массового поражения — используется сразу по всем направлениям. Конечно, это мощное средство борьбы с пацифистами. Хранители режима 4 марта 2022 года[26] вздохнули с облегчением, а до этого выкручивались, как могли — штрафовали пикетчиков-пацифистов за нарушение антиковидного режима или отправляли в ИВС за посты десятилетней давности.

Другое направление — эти новые законы подходят практически всем россиянам, проявившим хоть какую-то гражданскую активность. Счёт «административок» идёт уже на тысячи, уголовных дел — на сотни. Закон XXL! Можно на много лет отправить за решётку оппозиционного политика Илью Яшина. Подойдёт он и людям менее известным: петербургской арт-активистке Скочиленко, муниципальному депутату Горинову, журналистам Марии Пономаренко и Михаилу Афанасьеву. Секрет универсальности прост — сегодня все порядочные люди в России против «спецоперации».

Насколько знаю, ни одного оправдательного приговора по моей статье ещё не было. Несколько дел развалилось, но там обвиняемым инкриминировали деяния, совершенные до 4 марта, до вступления закона в силу.

Ваша честь, я говорю об этом, чтобы вы задумались: всё ли в порядке с этим законом, под который я попал? Бывают ли такие законы вообще? Неужели вас как юриста не смущает безразмерность и запредельная жёсткость этого закона? Неужели происходящее сегодня не напоминает репрессии сталинских лет? Неужели вы не видите, что этот закон посягает на свободу слова и противоречит Конституции?

Когда здесь выступал в качестве свидетеля сотрудник центра «Э» Глеб Шевцов, адвокат поинтересовалась, много ли кузбасских пользователей соцсетей, размещавших пацифистские посты, выявил центр «Э». Шевцов ответил, что много. Адвокат поинтересовалась, по каким критериям выбирали, на кого именно заводить дела. Вы, Ваша честь, сняли этот вопрос. Но что касается моего дела, гипотеза есть.

Выше сказал, что считаю нынешнее уголовное дело местью за мою журналистскую деятельность. Доказательства тому — включение в материалы дела фотокопий моих журналистских удостоверений и моих текстов про пытки в кузбасских колониях и про шахтёрскую забастовку, состоявшуюся в 1989 году (публикации в «Сибирь. Реалии» и в «Тайге.инфо» соответственно). Напомню, они опубликованы задолго до 24 февраля и вообще не имеют никакого отношения к Украине.

На первых судебных заседаниях по мере пресечения, проходивших в Кемерове, поразили буйная фантазия и творческий подход к делу следователя и прокурора. На заседании меня обвиняли вообще во всём подряд, включая почему-то оправдание терроризма. Большинство этих выпадов не имели отношения к сути предъявленного мне обвинения и к объективной реальности. Кажется, они руководствовались принципом: сначала задержим — потом придумаем, в чём виноват.

Всегда стараюсь понять другого человека. Это делает жизнь в современной России невыносимой. Во время обыска в моей прокопьевской квартире незваные гости вели себя по-хамски, но я всё-таки думал: «Вдруг сотрудники центра „Э“ и их помощники искренне верят, что я преступник?» Однако по дороге в кемеровский СК сотрудник центра «Э» Станислав Шлагов меня подбадривал: «Ничего. Дадут подписку о невыезде, и потом убежишь к своим друзьям в Грузию». Я окончательно убедился, что сотрудники центра «Э» свободны от любых идеологических установок. Они просто циники, готовые служить любой власти.

Следователь Руслан Шалимов — он возглавил следственную группу через несколько дней после возбуждения против меня уголовного дела — знакомя меня с материалами дела, сказал адвокату: «А ведь есть люди, которые действительно в это верят…» Из контекста беседы понятно: верят в то, что такие, как я, — преступники. Очевидно, сам Руслан Шалимов так не думает. Но ему приказали сфабриковать уголовное дело — и он выполнил.

Кроме брифингов министерства обороны РФ и выступлений Путина, следствие и прокуратура считают доказательством моей вины показания свидетелей обвинения. На предыдущих заседаниях мой адвокат и я подробно объясняли, почему мы не верим этим показаниям. Эти свидетели регулярно дают показания против кузбасских оппозиционеров, которые никак друг с другом не связаны. Письменные показания против меня написаны как под копирку. Из показаний в показания кочуют целые абзацы.

Практически все свидетели обвинения много лет знакомы с сотрудниками центра «Э» Глебом Шевцовым и Станиславом Шлаговым, которые собирали материалы для моего уголовного дела. Письменные показания каждого свидетеля обвинения существенно расходятся с его же устными показаниями, которые он давал на судебных заседаниях. Свидетельница Валерия Сарана вообще заявила, что один из инкриминируемых мне постов сделан в 2018 году, и гособвинителю пришлось долго задавать наводящие вопросы, чтобы свидетельница исправилась.

Своё дело я считаю сфабрикованным потому, что сфабрикованы доказательства моей вины — показания свидетелей обвинения. Все свидетели предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Давайте это запомним.

Другие доказательства тоже не убеждают. Не понимаю, чем занималось следствие два месяца. Ни моё местонахождение в момент публикации постов, ни гаджет, с которого сделаны посты, я не считаю установленными. Об этом подробно говорил на прошлом заседании.

Всё моё уголовное дело можно описать словосочетанием, памятным с начальной школы — «подгон под ответ». По версии, которую несколько заседаний назад озвучила гособвинитель, мои посты «ВКонтакте» обнаружили свидетели обвинения, известившие об этом центр «Э» чуть ли не одновременно. Сопоставив устные и письменные показания этих свидетелей, прихожу к выводу, что именно центр «Э» обнаружил мои посты и инициировал уголовное дело, а потом нашёл подставных свидетелей. В связи с этим меня почти умиляет то обстоятельство, что лингвистическую экспертизу постов проводила сотрудница ФСБ Ирина Зубкова.

Не стану рассказывать о военных преступлениях, совершённых россиянами в Украине. По ходатайству моего адвоката к делу приобщены публикации независимых СМИ и документы международных правозащитных организаций, обличающие эти преступления. Надеюсь, Ваша честь, вы с этими материалами ознакомились. Добавлю только, что в этой войне уже погибло больше российских солдат, чем за девять лет войны в Афганистане — это минимальное число, которое называют независимые журналисты. А ещё гибнут украинские солдаты и мирные жители, которых путинисты цинично называют «братским народом».

В письменных и устных показаниях я отвергал обвинение в том, что «подменяю цели и задачи СВО». Объяснял, что не понимал и не понимаю этих целей и задач, а потому не могу их «подменять». Замечу, что официальные лица России регулярно называют всё новые цели и задачи. Такое ощущение, что сначала развязали войну, а потом стали придумывать, для чего, и пока не нашли убедительной версии. Да и есть ли вообще цели и задачи, стоящие таких жертв?

После 24 февраля Россию покидает техническая и творческая интеллигенция, которая не принимает агрессивной политики. В том числе и всемирно известные люди, которые связывали своё будущее с Россией. Из страны выдавливают всё молодое, современное, талантливое, да ещё и говорят: «Без вас лучше!» Вытаптывается всё честное и искреннее. Культивируются конформизм, цинизм и доносительство — вспомните свидетелей обвинения и сотрудников центра «Э». Руслана Шалимова не забудьте. Сотни тысяч молодых мужчин эмигрировали из России, чтобы не попасть под мобилизацию. Не думаю, что в России столько малодушных. Эти люди уезжают, потому что не хотят быть убийцами и оккупантами.

Герои, точнее, антигерои этой войны — Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин. Первый хвастался, что убил первого русского то ли в 14, то ли в 16 лет. Второй ассоциируется с внесудебными казнями. Я не помню, чтобы видел в здании этого суда хоть одну статуэтку Фемиды. Наверное, скоро поставят статуи Пригожина с кувалдой. Непонятно, на каких юридических основаниях бойцов ЧВК «Вагнер» выпустили из колоний, чтобы отправить на фронт. В России демонстративно попирается закон. Ваша честь, вас это не смущает? Мне неловко озвучивать общеизвестное, но у меня сложилось впечатление, что ни судья, ни гособвинитель ничего этого не знают.

Произошедшее 24 февраля — это неспровоцированная агрессия России против Украины. Чем быстрее она закончится, тем лучше. Эта война не нужна никому, кроме Путина, который с большой долей вероятности потеряет власть, когда эта война закончится. Затыкая рот тем, кто против войны, вы способствуете её продолжению.

За этот год почувствовал себя пожилым человеком. Помню горбачёвскую перестройку. Старшее поколение, всю жизнь молчавшее про сталинские репрессии, оправдывалось: «Мы тогда многого не знали…» Возможно, кто-то из них действительно не знал. Но когда рухнет нынешний режим, такая отмазка уже не проканает. Во-первых, это будет уже не впервые. Во-вторых, скорость распространения и доступность информации сегодня, когда у каждого в кармане интернет, совсем другие. В 70-е годы, чтобы узнать правду, тратили много сил и времени. Сегодня, наоборот, миллионы россиян все силы тратят на то, чтобы от правды отгородиться. Игра в прятки с разумом и совестью — национальный вид спорта.

На заседании, состоявшемся много недель назад, я посоветовал вам, Ваша честь, установить VPN и начать читать хоть какие-то независимые СМИ. Вы ответили, что в моих советах не нуждаетесь. В любом случае, ютьюб ещё не заблокирован. Если вы до сих пор не узнали, что на самом деле представляет из себя путинская «спецоперация», да и путинский режим в целом, значит, ничего не знать — ваш сознательный выбор. Он не будет смягчающим обстоятельством на суде, где судить будут уже вас вместе с теми, кто причастен к фабрикации моего уголовного дела. Надеюсь, доживём.

Конечно, история знает примеры, когда диктаторские режимы держались десятилетиями. Но даже в этом случае вы, вынося мне обвинительный приговор, способствуете тому, чтобы все мы жили в бедной, несвободной, запуганной стране. Кроме того, совершаете преступление против собственной профессии.

В моём деле есть цензурная составлявшая. Как и в той мере пресечения [запрет определённых действий], которую мне избрали ещё в Кемерове, а вы, ваша честь, дважды продлили. В качестве дополнительного наказания гособвинитель запросила запрет размещать публикации в интернете на два года. Вы уже вычеркнули один год из моей жизни, фактически лишив меня возможности заниматься журналистикой. Хотите вычеркнуть ещё два. Это символично. В путинской России писать, во всяком случае безнаказанно, можно только доносы.

Что касается основного наказания. Гособвинитель запросила 11 месяцев исправительных работ. Я, как справедливо заметила гособвинитель, не встал на путь исправления. Поэтому я поддерживаю это её предложение. Давайте 11 месяцев исправительных работ. Милитаристов и фальсификаторов — под суд. России — свободу. Украине — мир.

Дмитрий Глуховский, 1979 г. р., писатель и сценарист. Уголовное дело против него возбудили в июне 2022 года — по статье о «фейках». По версии следствия, Глуховский размещал в своих соцсетях «личные публикации в виде текстовых записей и видеороликов» о «якобы совершении военнослужащими ВС РФ умышленных обстрелов и бомбардировок жилых домов, школ и больниц» в Украине. Объявлен в федеральный розыск. Свою позицию по делу Глуховский выразил в письме в Басманный суд Москвы, принявшим к рассмотрению его дело.

«НЕ СУМЕВ РАСЧЕЛОВЕЧИТЬ УКРАИНЦЕВ,

РОССИЙСКАЯ ВЛАСТЬ РАСЧЕЛОВЕЧИВАЕТ СОБСТВЕННЫХ ГРАЖДАН»

Письмо Дмитрия Глуховского

Басманному суду Москвы

Опубликовано 23 марта 2023 года

Для чего нужен закон?

Закон нужен для того, чтобы слабых оградить от посягательств со стороны сильных, а сильных оградить от соблазна посягнуть на слабого. Закон нужен для того, чтобы воздать преступнику и чтобы предотвратить новые преступления. Для того, чтобы худшее в человеке выполоть, а лучшему позволить цвести.

Нет ничего важней и драгоценнее вашей жизни. Ваша жизнь принадлежит только вам и никому больше. Никто не вправе отнять её у вас. Никто не вправе погубить тех, кого вы любите. И никто не имеет права приказать вам убить ни в чём не повинного человека.

Если примут закон, обязывающий меня убивать невиновных, мой долг — нарушить этот закон. Если примут закон, обязывающий меня покрывать убийства невиновных, я должен нарушить и этот закон. Если примут закон, запрещающий говорить правду о том, что другие убивают невинных, такой закон соблюдать не обязан никто.

Неважно, являются ли убийцы солдатами нашей страны. Неважно, выполняли ли они приказ своих командиров, выполняли ли они приказ главнокомандующего. Солдат, убивающий невинного — преступник, и он страшней обычного уголовника, потому что за ним стоит огромная организованная сила, которой жертва не может сопротивляться.

Для чего нужна статья УК «О распространении заведомо ложной информации об использовании вооружённых сил Российской Федерации»?

Чтобы запретить говорить правду об убийствах и зверствах, которые чинят наши солдаты на украинской земле. О пытках, об изнасилованиях, о внесудебных казнях. Эти пытки и изнасилования задокументированы. Тела — с руками, связанными за спиной белыми лентами, которые приказано было российскими солдатами носить украинским гражданским лицам — эксгумированы. Это факты. Это уже случилось. Правду невозможно запретить. Можно только пытаться скрыть её, чтобы убивать, пытать и насиловать дальше — безнаказанно.

С Россией давно не происходило ничего более разрушительного и расчеловечивающего, чем война против Украины. Моя страна вторглась на территорию соседней страны, которая когда-то была нам братской, без причины и повода. Отправила танки захватывать столицу Украины. Послала самолеты бомбить её города. Загубила без счёта человеческих жизней. Разрушила до основания десятки населённых пунктов. В нарушение международного права захватила и объявила своими украинские земли.

Эту войну нельзя оправдать ничем. Её ужас и бессмысленность слишком очевидны. Но люди, которые приказали её начать — Владимир Путин и его ближайшее окружение — не могут отступить. Потому что, по всем человеческим законам, настоящие преступники тут они, и потому что они боятся понести наказание за своё преступление.

Но в России сегодня власть силы. В России сегодня сила ломает людям хребты, сила гнёт закон, выбивая из суда право и дальше ломать хребты слабым, и дальше гнуть законы себе на потребу. Поэтому в России принимаются законы античеловеческие.

Запретить называть войну войной, а приказать называть её специальной военной операцией — чтобы ни перед чужими, ни перед своими не отчитываться за то, сколько украинцев убито ни за что, сколько российских солдат положено зря. Заткнуть тех, кто посмеет о ней заикаться. Назначить им десять лет тюрьмы, назначить им пятнадцать лет тюрьмы.

Запретить правду называть правдой, а ложь — ложью. Ввести это определение в само именование закона, потребовав называть доказанные факты «заведомой ложной информацией». Разрешить убийства невиновных. Приказать покрывать их. Отменить воздаяние преступникам. Поощрить их к новым убийствам.

Власть принуждает нас в очень короткий срок поверить в то, что невообразимое зло нормально и желательно. Она заставляет нас отказаться от основных моральных принципов, которые воспитывают в каждом из нас с детства отец и мать. Она приучает нас ко лжи и к убийствам.

У запрета говорить вслух правду и у требования декламировать публично ложь есть смысл. Смысл этот заключается в том, чтобы уничтожить самоуважение у нового поколения россиян. Переломить в них человеческий стержень, заставить их плюнуть на себя самих из страха перед несправедливым наказанием, самолично растоптать в себе моральное основание, естественное понимание того, что такое есть человеческий закон.

С Россией давно не происходило ничего более разрушительного и расчеловечивающего, чем война против Украины. Не сумев расчеловечить украинцев, российская власть расчеловечивает собственных граждан. И пусть разрушения в Украине видно невооружённым взглядом, видно даже из космоса — но те разрушительные процессы, которые российская власть из самосохранения запустила сейчас в народной душе, в ткани нашего общества, пусть они пока и невидимы, ставят под угрозу само существование России.

Чтобы сохранить себя сегодня, российская власть разрушает чудесную цветущую Украину и уничтожает Россию, мою Родину. Я не могу помешать этому, но я не могу об этом молчать.

Я убеждён, что говорю правду, изобличая преступления российской армии в Украине. Я убеждён, что министерство обороны и верховное руководство РФ лгали и лгут, оправдывая эту чудовищную, бессмысленную войну. Я убеждён, что преступление против России и её будущего совершаю не я, а они.

Есть законы, которые не должен соблюдать никто. И я не буду их соблюдать.

Михаил Кригер, 1960 г. р., по профессии — экскаваторщик, с конца 1980-х — активный участник демократического и правозащитного движения, в августе 1991 года был (вместе с женой Верой) среди защитников Белого дома в Москве; стоял у истоков «Союза солидарности с политзаключёнными» и участвовал в движении «Солидарность», был депутатом Таганского районного совета Москвы, член подмосковного «Мемориала». Постоянно подвергался административным преследованиям, штрафам и арестам — за участие в акциях протеста в защиту политзаключённых, против войны в Украине (с 2014 года).

Был задержан в ноябре 2022 года, формальным поводом к преследованию послужили два поста и комментарии в Facebook двухлетней давности — с размышлениями об очередном вынесенном в России приговоре по делу о госизмене, окончательном разрушении права и подавлении воли общества к сопротивлению. В одном из текстов также упоминались и назывались героями Михаил Жлобицкий (подорвавший себя в здании архангельского управления ФСБ) и Евгений Манюров (открывший стрельбу по сотрудникам ФСБ в Москве, возле приёмной управления на Лубянке).

Кригер был обвинен в публичном оправдании терроризма, а также в призывах к экстремизму, и отправлен в СИЗО.

Программа поддержки политзаключённых ПЦ «Мемориал» признала Михаила Кригера политзаключённым.

Приговор: 7 лет лишения свободы.

«СМЫТЬ БРАТОУБИЙСТВЕННЫЙ ПОЗОР,

КОТОРЫМ ПОКРЫЛА СЕБЯ НАША СТРАНА»

Последнее слово Михаила Кригера

17 мая 2023 года

Уважаемый суд!

Мне вменяют в вину два поста в фейсбуке, которым на момент моего задержания исполнилось два года. Из чего я делаю вывод о том, что эти мои тексты — всего лишь повод. А преследуют меня за мою сначала антивоенную, а теперь и откровенно проукраинскую позицию, которую я не то, что не скрываю, а стараюсь её продемонстрировать максимально широко и при каждом удобном случае. Я считаю эту войну тем редким конфликтом, в котором правда стопроцентно присутствует на одной стороне. И эта сторона украинская.

Стараясь хоть как-то смыть тот братоубийственный позор, которым покрыла себя наша страна, я помогал украинским беженцам, всячески в соцсетях выражал свою искреннюю надежду на Перемогу. Я был и до сих пор уверен, что если россиянам и суждено встретить свободу, то прийти она может лишь в результате этой самой Перемоги. Точно так же, как она пришла в Японию и Германию именно в результате военного поражения.

У Александра Городницкого есть такие слова: «Не всегда для свободы победа нужна, ей нужней иногда пораженье…»

Но вернёмся к моему обвинению. Итак, меня обвиняют в том, что я публично позволил себе помечтать о путинском повешении. Да, я действительно мечтаю дожить до такого праздника.

Я уверен, что наш диктатор так же заслуживает такой казни, как и иные военные преступники, которых вешали по приговору, например, Нюрнбергского трибунала. Такой же лживый тиран, присвоивший себе ничем не ограниченную власть, с такими же руками по локоть в крови. И эта моя оценка целиком и полностью подтверждается ордером на его арест, выданным Международным уголовным судом в Гааге. Но, может быть, в этих своих мечтаниях я забыл о милосердии, о «милости к падшим», так сказать? Опять же — нет. Ведь по милости этого мясника (настаиваю — именно по его милости) продолжает литься кровь каждый день.

А поскольку сам он от власти не уйдёт, как мы все понимаем, то арест и казнь его — единственный способ остановить то братоубийственное кровопролитие, которое именно он, опять же настаиваю, развязал против самого родственного россиянам народа — народа моей родной и любимой Украины.

Сейчас из-за маниакальных амбиций нашего фюрера в моём родном Днепре мои многочисленные родственники, одноклассники, друзья детства сидят в подвалах в ожидании обстрелов и бомбардировок. За что им всё это? За то, что наш солнцеликий не наигрался в солдатики в детстве? За то, что, по моим наблюдениям, он стал поклонником того самого, настоящего фюрера и, похоже, следует его примеру?

Таким образом, я настаиваю на справедливости, разумности и, если угодно, целесообразности этой своей «хрустальной мечты».

Или, перефразируя известного холуя по фамилии Володин, скажем так: «Есть Путин — есть реки крови, нет Путина — нет кровопролития».

Я надеюсь, достаточно и доходчиво обосновал свою мечту?

Тогда перейдём к моему второму обвинению. Мне вменяют ещё и разжигание ненависти к ФСБ. Да, я действительно не люблю эту контору, которая является абсолютным аналогом гестапо времён гитлеровского рейха. И даже превосходит по подлости и зверству. Почему, спросите? Да потому что немецкие палачи, пусть и бесчеловечными методами, но боролись с настоящими врагами рейха и фюрера, а не выдумывали их.

Наши же, путинские, гестаповцы просто придумывают «врагов». С помощью засланных провокаторов создают «террористические организации», а потом сами же их и «раскрывают». То есть, ради звёзд на погонах, орденов на грудь, ради карьеры они ломают жизни подросткам, их родителям, нисколько не сочувствуя им, как не сочувствуют съедаемому кролику. Это их гнусная практика проявилась в делах «Нового величия», «Сети», в деле канских подростков. Причём одного из канских ребят, 14-летнего Никиту Уварова, почти год продержали в СИЗО. А в 16 лет впаяли ему 5 лет колонии. За «теракт в Minecraft». Кем, скажите мне, надо быть, чтобы сажать 14-летнего, по сути — ребёнка? Разве эти современные гестаповцы не чудовище? Разве они могут называться людьми?

Вообще же, тот текст, который лёг в основу моего обвинения, был написан под воздействием от шока, случившегося со мной после приговора по «калининградскому делу». Напомню, если кто запамятовал, что тогда двое молодожёнов получили 12 и 13 лет за служебное несоответствие сотрудника ФСБ, оказавшегося гостем на их свадьбе. И вот, едва ли не на следующий день после женитьбы, молодожёны получили такие дикие сроки. И что же я должен чувствовать после всего этого к служащим в нашем гестапо?

Не могу не добавить, что в деле «Сети», по крайней мере, признательные показания от молодых людей добывались с помощью пыток электрошокером. На что судьи предпочли не обращать внимания. Судя по географии этих дел, по послушности судов по этим делам, я делаю вывод о том, что данная людоедская, чудовищная практика является именно практикой, а не единичными эксцессами. И что я должен испытывать к служащим этой зверской конторы? Неужто безмерное уважение и щенячий восторг?

А какие чувства я должен испытывать к этому ведомству после отравления Навального, Кара-Мурзы, ещё ряда отравлений специальной группой служивых убийц, разъезжающих по стране за своими жертвами? Это вот те самые «горячие сердца и чистые руки»?

Объясните мне, как можно, зная обо всём мной перечисленном, относиться к ведомству палачей, садистов, убийц и стукачей? И почему я не имею права поделиться этим своим отвращением с окружающими? Разве статья 29 Конституции не гарантирует мне право распространять открытую информацию?

Таким образом, мне кажется, что я достаточно обосновал свою позицию по обоим пунктам обвинения.

И поэтому я считаю героем Михаила Жлобицкого. Хотя я не оправдываю терроризм! Разве путинская власть оставила ему какой-то иной способ протеста, кроме самоубийства путём самоподрыва? Разве судьи обратили внимание на следы пыток электрошокером на теле подсудимого Филинкова во время заседания? А много ли депутатов Госдумы написали свои запросы в Следственный комитет или в прокуратуру по этому поводу? А на Первом канале или на ВГТРК про 5-летний срок подростку Уварову что-нибудь сказали? И что же оставалось героическому правдолюбцу Жлобицкому? Какие формы протеста? Если «пепел Клааса» жжёт сердце? Только «безумство храбрых» по Максиму Горькому…

Теперь ещё пару слов. Во время заседаний неоднократно, видимо, как отягчающее обстоятельство, говорилось о моих многочисленных административных задержаниях. Наверно, по мысли обвинения, это меня должно как-нибудь отрицательно характеризовать.

Так я должен сказать, что никогда не выходил на акции протеста, чтобы развлечься или от скуки. Всегда только в защиту законности и в строгом соответствии с Конституцией, которая в статье 31 гарантирует всем нам право на мирные собрания.

Скажу больше. Выход на улицу я считал не только правом, но и обязанностью граждан по защите своих гражданских прав. И нередко заставлял себя это делать, преодолевая собственную лень, усталость и прочие обстоятельства.

И, уважаемые судьи, обвинители и следователи, я выступал в защиту и ваших прав в том числе. Чтобы вы могли избрать себе власть, ответственную перед вами. И чтобы, вынося то или иное решение, избранные вами депутаты думали в первую очередь о вашей реакции, одобрении или неодобрении этих решений. Чтобы они хоть как-то зависели от вас. Чтобы в том числе и ваших сыновей, братьев, отцов, мужей не забрили на эту преступную войну и не вернули их вам в целлофановом пакете. Мне кажется, что вы в этом не меньше меня заинтересованы. Только боитесь больше. Вот за эти добрые намерения меня и задерживали много раз, и штрафовали, и сажали.

Ну и ещё пару слов.

Обращаюсь ко всем, кто меня слышит, и к тем, кто прочитает эти мои слова. Если вы когда-то услышите или прочитаете, что «Кригер передумал…» или «Кригер отказался, извинился» и т. д., то знайте: над моими близкими или надо мной нависла серьёзная угроза.

И совсем напоследок моё коротенькое обращение к славным моим землякам — захисникам рідної України.

Шановні українці!

Любі мої друзі!

Гірше за все для мене те, що я не можу бути поряд з вами. У лавах ЗСУ наприклад.

Тому лише можу побажати вам Перемоги!

Хай щастить вам, браття й сестри!

Слава Україні!

Никита Тушканов, 1994 г.р., Республика Коми, историк, преподавал в школе, но был уволен в марте 2021 за «аморальное поведение» — одиночный пикет в поддержку Алексея Навального. В 2013-2022 годах участвовал в поисках и перезахоронениях останков участников Зимней и Великой Отечественной войн, но был изгнан из поискового отряда «за пацифизм».

В декабре 2022 задержан сотрудниками ФСБ, обвинён в «оправдании терроризма» и «дискредитации вооружённых сил РФ» из-за постов в соцсетях о взрыве Крымского моста и аннексии оккупированных территорий Украины.

Внесён в перечень экстремистов и террористов росфинмониторинга.

Лауреат премии Бориса Немцова 2023 года за «смелость в отстаивании демократических прав и свобод».

Проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Никиту Тушканова политзаключённым.

Приговор: 5,5 лет колонии общего режима; суд апелляционной инстанции сократил этот срок на полгода, но добавил штраф в 150 тысяч рублей.

«МЫ ВСЕ НАХОДИМСЯ В СОСТОЯНИИ МЕНТАЛЬНОЙ

ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, КОТОРУЮ РАЗВЯЗАЛ ПУТИН»

Выступление в суде Никиты Тушканова

11 мая 2023

Я, Тушканов Никита Алексеевич, 24.04.1994 года рождения, родился и вырос в маленьком селе Чупрово, в селе Удорского района Коми. Мама моя была учителем, а потом директором школы, отец — директором дома культуры. Бабушка — труженица тыла и дочь фронтовика, который погиб в борьбе с нацизмом 31 января 1945-го. Он награждён был орденом Красной Звезды. Дедушка был сыном ссыльного кулака из Ворошиловграда, мать у него была репрессирована по доносу соседа.

В этой среде я рос, с детства знал ужасы войны, ужас потери родителей, через слёзы моей бабушки и моего дедушки знал, как было тяжело жить детям репрессированных.

С этими знаниями и чувством долга я вступил в поисковый отряд в 2013 году и до 2019 года занимался поиском незахороненных солдат и офицеров (командиров) Зимней войны 1939–1940 и Великой Отечественной войны 1941–1945 и последующим их перезахоранением в отведённые места со всеми воинскими почестями.

Я любил и люблю свою Родину, но моя любовь менялась в связи с тем, как моя страна, Россия, вела себя в отношении к своим гражданам (в том числе и ветеранам, оставляя их на обочине жизни без помощи) и на международной арене.

Для меня не было отличий между понятиями «государство» и «Родина», но теперь для меня это абсолютно противоположные понятия. Как так получилось?

Всё началось с 2014 года, и не с присоединения Крыма, я его принял, как и большинство населения. Всё началось с боевых действий, где участвовали неизвестные военные формирования, где служили мои товарищи, которые из первых уст говорили, что там и кто там.

Сам Стрелков (Гиркин) неоднократно признавал, что он, бывший сотрудник ФСБ, «нажал на спусковой крючок войны». Потом крушение Boeing MH-17, возникновение новых могил солдат на территории РФ, военнослужащих из разряда «их там нет». С 2014 года моё государство поддерживало сепаратистов и подбрасывало в топку войны всё больше и больше жертв.

За это все пришлось платить. Вводились санкции, провели пенсионную так называемую реформу, а попросту отняли у населения честно заработанные деньги, заморозили накопительную часть пенсии, подняли НДС и многое другое. Во имя чего?

Не море топит, а лужа.

Строительство Крымского моста я воспринял с непониманием. У нас нет других мест, где мосты нужно строить? Тысячи возможных мест для этого. И на территории, которую Украина признаёт своей, как и все мировое сообщество.

Российские власти назвали создание моста «исторической миссией», одной из ключевых задач для «окончательного объединения Крыма с Россией». А тем временем людям зарплаты задерживали, дороги и мосты приходили в негодность. А с Сахалином почему мостов не строим?

Ещё занимаясь поисковой деятельностью, я для себя понял, что война красивая лишь на парадах и смотрах, а на самом деле это только СМЕРТЬ. И всю правду о войне могут сказать те, чьи останки я на руках выносил из лесов, полей и болот. Только убитые и искалеченные знают истину о войне! Война — это преступление, а её развязывание — преступление, которому нет оправданий.

Аншлюс Австрии проходил так же, как и «воссоединение» с Крымом. Моё государство развязало войну в Украине в 2014-м, а в феврале 2022 года оно во главе с президентом развязало полномасштабную войну и вовлекло при этом весь мир, развязав мировую войну, третью. Именно моё государство обрекло на гибель десятки тысяч людей и на страдания обрекло миллионы. А так называемая СВО идет уже больше года.

И теперь мне вменяются две статьи УК РФ.

Часть 2 статьи 205.2 УК. «Это была диверсия, целью которой был объект, который используется в военных целях».

Стоит сказать, что террористические действия я не приемлю, не одобряю и отношусь исключительно отрицательно, кто бы их ни совершал. Призывов к террористической деятельности не осуществлял, целей оправданий их не имею и не имел.

Власти РФ признали произошедшее на Крымском мосту повреждение террористическим актом якобы 8 октября, но о признании этого терактом в СМИ появилось только 9-го вечером. Да и сам президент в первоначальном комментарии не указывал повреждение моста как теракт. На странице следственного комитета информация о теракте появилась также ближе к вечеру 9 октября.

Спорная запись была опубликована 8 октября в 10:04 по Москве. Я даже предвидеть не мог того факта, что повреждения моста, военного объекта, будут признаны терактом.

С самого запуска моста (автомобильного и железнодорожного) он использовался вооружёнными силами РФ, в том числе при подготовке вторжения 24.02.2022. Были соответствующие публикации на эту тему, об использовании моста, что логично, как военной инфраструктуры. Мост выступает военной логистической цепочкой для снабжения южной группировки войск в войне с Украиной.

Тем самым факт повреждения моста как объекта, использующегося в военных целях — при переброске техники, ракет, личного состава и продовольствия, — не может быть признан террористическим актом. Как и любые военные цели являются справедливой военной целью для повреждения или уничтожения. Потопление крейсера «Москва» тоже теракт, судя по логике властей РФ.

Притом что террор и террористические акты преследуют явные цели публичной огласки и выступают как фактор давления, никто не взял на себя ответственность за происшествие на мосту, ни одна террористическая организация не предъявила требований, не было заявлений.

Это была диверсия, целью которой был объект, который используется до сих пор в военных целях. Так я считал в момент публикации и считаю до сих пор, но никак не террористический акт.

Вместе с тем, что Украина считает Крым своей территорией и находится в активной фазе боевых действий, что тоже указывало и указывает на факт диверсии.

При любых военных действиях мосты являются ключевыми целями для нарушения логистики и снабжения войск неприятеля. Например, знаменитая битва на Березине, «рельсовая война» во время Великой Отечественной войны и в этой «специальной военной операции», которая идет более года. Вооружённые силы РФ взорвали и уничтожили мосты, например, в Новомосковском районе Днепропетровской области 22.04.2022, в Запорожье — Преображенский мост и другие мосты, которые были уничтожены ещё до происшествия на Крымском мосту.

Мост в любой войне — это снабжение армии, причем ключевое. Такими являются мосты, взорванные ВС РФ, равно как и мосты, которые подвергаются атакам со стороны ВСУ и находящиеся под контролем ВС РФ.

Признавая подрыв Крымского моста совершением акта терроризма со стороны Украины, власти РФ сами непрерывно наносят ракетные удары по Украине — по утверждению украинских властей, часто целью становились гражданские объекты, вот лишь некоторые из них: ТЭЦ-5 в Киеве, Змиевская ТЭС, Харьковская ТЭЦ-5, Бурштынская ТЭС и так далее. <…>

Часть 1 статьи 280.3 УК. «В душе каждого человека проходит своя линия фронта».

Понятие «дискредитация вооружённых сил РФ» нигде не указано и не обосновано; в материалах дела, в обвинительном акте такого понятия нет, и в нормативных актах данное понятие отсутствует.

Что касается «поддержания международного мира», так после начала военных действий на территории Украины государство Россия получило санкции, от которых многие её экономические структуры сильно пострадали, многие производители покинули российский рынок.

По оценкам мирового сообщества, главная цель ударов по энергоносителям Украины была посеять страх среди населения и сделать жизнь людей невыносимой.

Вследствие такой «защиты интересов и её граждан» Россия превратилась в пугало, хуже, чем Афганистан.

22 мая Верховная Рада Украины признала Россию государством-террористом.

2 августа сейм Латвии объявил Россию поддерживающей терроризм.

13 октября (после обстрела и уничтожения части украинской энергосистемы) Парламентская ассамблея Совета Европы признала власти РФ террористическим режимом.

18 октября Эстония признала РФ государством — спонсором терроризма.

26 октября Польша признала российский режим террористическим, а Россию — государством, поддерживающим и применяющим террористические меры.

13 ноября парламент Чехии признал российский режим террористическим.

21 ноября Парламентская ассамблея НАТО приняла резолюцию, что РФ и её режим действуют как террористическая организация.

23 ноября Европейский парламент признал Россию государством, использующим средства терроризма, спонсором терроризма — из-за ударов по гражданским объектам Украины, энергетической инфраструктуре, больницам, школам и убежищам.

24 ноября Нидерланды признали Россию спонсором терроризма.

В 2022 году — после ударов Российской Федерации по жизненно важным объектам Украины — с юридической точки зрения Россия соответствует критериям террористического государства, принятым в США и ЕС.

Мир находится на пороге ядерной войны, а всё началось с действий вооружённых сил России и лично главнокомандующего.

Референдум проводился на территории, где находились вооружённые силы России, что непосредственно могло повлиять и повлияло на голосование. А голосование проходило тогда, когда были не только автоматы на улицах, но и танки.

Меж тем территории государства были признаны с обеих сторон (Украины и России) ещё в 1992 году.

Все территориальные единицы Российской Федерации закрепляются в конституции, а менять её можно лишь на референдуме, где принимает [участие] вся страна, весь её многонациональный народ. Изменение конституции и её статей самовольно президентом или кем бы то ещё незаконно и является преступлением, которое было совершено.

По законам РФ преступлением также являются:

Статья 353 УК. Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны.

Статья 354 УК. Публичные призывы к развязыванию войны.

Статья 357 УК. Геноцид.

Статья 359 УК. Наёмничество.

Статья 361 УК. Акт международного терроризма.

Хочется сказать, что, кроме властей Российской Федерации и вооружённых сил Российской Федерации, никто не угрожает международной безопасности. А граждане России (я в том числе) не имеют сегодня права и возможности выступать противовесом действиям властей и вооружённых сил РФ.

Целью своих публикаций я видел и вижу вот что: показать своё несогласие с тем ужасом, который длится больше года, когда каждый день умирают сотни людей. Во имя чего?

С началом СВО (то есть войны) настоящая война началась не только на линии фронта и на международной арене. В душе каждого человека проходит своя линия фронта. Сердца миллионов россиян находятся на линии огня.

Мы все сейчас находимся в состоянии ментальной гражданской войны, а развязал её главнокомандующий вооружёнными силами РФ Владимир Путин, совет федерации, совет безопасности и государственная дума РФ.

«О СПРАВЕДЛИВОСТИ Я ВАС ПРОСИТЬ НЕ ХОЧУ, А О МИЛОСТИ — НЕ МОГУ»

Последнее слово Никиты Тушканова

11 мая 2023 года

Я думаю, приговор уже известен заранее. Так что как-то влиять последним словом на принятие вами каких-либо иных решений, я думаю, я не могу.

Своей позиции согласно «происшествия» или произошедших, я не знаю, «событий в Украине» я не изменил — так и осталась. Войну я осуждаю. Считаю её преступной. Как и любую агрессию.

Ну и даже в уголовном кодексе есть статья о необходимой самообороне. Коей и пользуются с другой стороны.

В начале судебного заседания я просил отвод, вы его, конечно же, не одобрили. В связи с этим хотелось бы сказать… О справедливости я вас просить не хочу, а о милости просить не могу.

«В ЭТОЙ ВОЙНЕ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ,

МЕЖДУ МЁРТВЫМ И ЖИВЫМ НЕПРЕМЕННО ОДЕРЖИТ ПОБЕДУ БУДУЩЕЕ И ЖИВОЕ»

Последнее слово Никиты Тушканова

в апелляционном суде 25 сентября 2023 года

Как говорил один великий писатель: «Слово способно разрушить бетон». Но пробьётся ли оно сквозь вакуум, я не знаю.

Первая инстанция, трое судей Второго западного окружного военного суда, отправосудили меня очень быстро. Откровенно скучали, переговаривались. Прошло шесть часов [единственного заседания], и мне дали пять с половиной лет общего режима. Могли бы дать и строгого, но проявили гуманность.

Меня признали виновным в том, что я якобы оправдал теракт и дискредитировал вооружённые силы РФ. А если говорить точнее, то осудили меня за то, что я против ведения агрессивной войны, которую именем Российской Федерации, от имени всех её граждан развязал и объявил Владимир Путин. Против того, чтобы из-за преступных амбиций одного человека умирали тысячи и страдали миллионы, в том числе мои друзья и мои знакомые.

Я мирно, никого ни к чему не призывая, написал, что не очень законно проводить так называемые референдумы на территориях, которые другие государства признают частью Украины. В странах Балтии, помнится, в сороковые годы тоже проводили так называемые референдумы [о вступлении в СССР]. Но сейчас в историографии они называются немного по-другому. В 1938 году [немцы] в Чехословакию входили, чтобы своих граждан освободить. Теперь эта история тоже звучит по-другому.

Я написал, что произошедшее на Крымском мосту — это был своеобразный подарок на день рождения Путину от спецслужб Украины. Я писал, что этот мост — справедливая военная цель, потому что через него проходит подпитывание южной группировки войск в войне с Украиной. И написал я это до признания официальными правоохранительными органами этого взрыва как террористического акта.

У меня никто не интересовался о мотивах, почему я это сделал, почему я это написал, почему я против проводимой политики партии и против СВО. А почему я должен быть за? Я родился в маленьком селе Чупрово, где до наступления вот этой вот «эры стабильности» было всё: школа-интернат, совхоз, конюшня, лесопилка, самолёты летали два-три раза в неделю. Жизнь кипела в деревне. Только вся она выкипела. В 2001 году закрыли аэропорт, с тех пор самолёты не летают, в 2004 — совхоз и конюшню, теперь у нас нету скотоводства, в 2008 — лесопилку, в 2021 умер единственный фельдшер, теперь людям лечиться негде.

Я закончил школу в 2009 году, нас было 13 человек в классе. Когда-то в школе учились около ста человек, и вот последнюю школу на три населенных пункта закрыли, учиться просто негде. В моем детстве в моем селе жило примерно четыреста человек, сейчас и сотни не наберется. Скоро люди останутся лишь на фотографиях на кладбище. И это проблема не только моего села, но и всей республики Коми. В начале нулевых здесь жили 1 миллион 200 человек, сейчас, по росстату — 750 [тысяч]. Мои родители потратили много сил и средств на моё образование. Закончил я магистратуру, пошёл работать в школу, работал учителем в маленьком городке Микунь. После меня оттуда уволили из-за участия в митинге. Выпустил, называется, класс с тремя золотыми медалистами… Я долго судился. Конечно, безуспешно. Потом — война, пять «административок», три из них по суду я выиграл, штрафы, постановка на учёт, теперь ещё и это.

Мой прадед и моя прабабушка прошли через сталинские лагеря. Теперь, видно, настала моя очередь. Многие спрашивали, что же ты хотел этим сказать, зачем ты вообще высказывался, кому от этого стало лучше? А что делать, когда твоя страна сошла с ума и катится, мчится просто на всех парах к краху? Что делать, когда невыносимо от боли? Да, я знал, что, выражая своё отличное от госпропаганды мнение, могу уехать шить варежки по путевке партии. Нас душат средь белого дня и заставляют аплодировать стоя. А я этого не хочу. Многим кажется, а иногда и мне тоже так кажется, что невежество и грубая сила вот-вот и возьмут верх над человеческим достоинством, над прекрасными устремлениями человека и его знанием о свободе. Но этого не будет.

С 2013 года по 2022 я был членом поискового движения, в последние годы я был заместителем командира, добровольцем — теперь это слово звучит для меня по-другому. После начала войны меня выгнали из этого отряда без объяснения причин. А всё потому, что я свою позицию озвучивал ещё до начала войны. И мы, поисковики, там, на тех полях, каждую экспедицию говорили о том, как ужасна война, проклинали её. Каждую экспедицию на полях Великой Отечественной войны мы находили остатки брошенных, никому не нужных солдат. Каждую экспедицию — а ездили мы два раза в год, на свои деньги —мы хоронили их батальонами, иногда даже не хватало гробов, чтобы хоронить солдат. Я не хотел, чтобы это повторилось.

Как мы, поисковики, через лет тридцать-пятьдесят будем относиться к тем солдатам, которые сейчас там [в Украине] лежат? Так же будем спрашивать у них, как спрашивали у немцев или у других солдат: «Что вы тут забыли? Кто вас сюда звал? Что вы здесь нашли?».

Судить о том, что такое война, могут по-настоящему только те, кто умер на ней, погиб. Только они узнаю́т всё до конца. А таких мёртвых только я десятками на руках вынес из лесов, полей, болот. И те солдаты, люди вообще, чьи фотографии изуродованных тел заполонили интернет, они являются смыслом и символом любой войны.

После начала СВО, да как бы её ни называли, это всё равно война, миллионы таких же, как я, людей стали эмигрантами, даже не двигаясь с места. У нас отняли страну, вырвали, как зуб без наркоза. При этом нам неуклонно повторяли, что противников СВО около одного процента. И это в стране, где общественное мнение формируется оперуполномоченными. Демографическая катастрофа, тотальная закредитованность населения, повальные санкции… Половина жителей страны, населения, находится и прозябает в нищете. Превратили страну в пугало, живём как рабы, а других свободе учим! Ненавидим друг друга, а учим других людей любви. Угрожаем миру ядерным оружием. Ради чего? Ради его же блага? И вот к этому привела дальновидная политика партии, организатора и вдохновителя побед. И я против этого.

А «использовать вооружённые силы Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности», а, попросту говоря, развязать агрессивную войну для мира — это всё равно что ради сохранения девственности вести активную половую жизнь. Но будущее, я уверяю вас, не потеряно. В этой войне между прошлым и будущим, между мёртвым и живым непременно одержит победу будущее и живое.

Какое оно? Человек всегда стремится к свободе. И это стремление — самое традиционное стремление и состояние человека, к этому он будет стремиться всегда. Борьба за свободу существует с самых древних времён. Эта мысль, может, нова, уважаемый суд, но будущее — оно неумолимо, и оно обязательно придёт. И в нашей стране это стремление к свободе было всегда, его корни уходят в глубину веков. Новгородская и Псковская республики, где жили свободные граждане, в отличие от Московии. Всевозможные восстания и бунты: Разина, Болотникова, Пугачева, декабристов, революции 1905 года и февраля 1917 и многие сотни других. А репрессии, которые именно вы проводите именем Российской Федерации, только ускорят взрыв. Ход исторического прогресса неудержим. Идея гражданской свободы восторжествует если не путем реформ, то, как страшно бы это ни звучало, путем революции. И к этому подводит не само население, а управление этим населением. А оставив гражданам своей страны свободу слово только для криков «Ура!», чего ещё ожидать?

Я люблю свою Родину, свою республику. Я люблю свою жену. И любовь вам эту у меня не отнять, как и не отнять вам у меня мою свободу. Я верю в закон и порядок, и именно поэтому я в оппозиции к тем людям, которые находятся у власти в данный момент и напоминают больше организованную преступную группировку.

На основе всего вышесказанного справедливости я от вас не жду, просить милости у вас не намерен.

Игорь Паскарь, 1976 г.р., разнорабочий из Волгограда. В 2020 году участвовал в акциях у посольства Беларуси в Москве в поддержку противников Лукашенко; зимой 2021 — в московских акциях в поддержку Алексея Навального, на одной из них был задержан, оштрафован.

14 июня 2022 бросил бутылку с зажигательной смесью в здание управления ФСБ по Краснодарскому краю, из-за чего загорелся коврик у входа. Бросив «коктейль Молотова» в сторону здания, он раскрасил свою левую щеку в цвета флага Украины и остался на месте происшествия до задержания. Впоследствии он рассказал, что хотел «показать всем противникам этой чудовищной войны, что они не одиноки, а соседям-украинцам — что не все тут зомбированные госпропагандой» и надеялся, что его акцию кто-нибудь снимет на телефон и выложит видео в интернет.

Задержан сотрудниками ФСБ, обвинён в террористическом акте. Затем к обвинению добавлена статья о вандализме — за то, что 12 июня 2022 года поджёг баннер с буквой Z и надписью «Своих не бросаем».

В судебном заседании Паскарь рассказал, что во время предварительного следствия его избивали, пытали электрическим током и пытались изнасиловать, требуя назвать имена «украинских кураторов». Чтобы прекратить пытки, Паскарь назвал имя вымышленного персонажа из компьютерной игры.

Приговор: 8,5 лет лишения свободы с отбыванием первых 3 лет в тюрьме, а оставшегося срока — в колонии строгого режима.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Игоря Паскаря политзаключённым.

«ЧТО СДЕЛАЛ КАЖДЫЙ ИЗ НАС, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ ЭТОТ КОШМАР?»

Последнее слово Игоря Паскаря

30 мая 2023 года

С момента совершения мною своего деяния прошёл без малого год. За этот год я не раз прокручивал в голове этот час, когда мне предоставят [возможность] выступить с последним словом, текст, с которым я буду выступать, мотивы, которые побудили меня пойти на это.

В предыдущем заседании, Ваша честь, вы спрашивали, раскаиваюсь ли? Я так понимаю, от степени раскаяния может зависеть тяжесть наказания. Но я покривлю душой, если я скажу, что отказался от своих убеждений.

Напротив, за прошедшее в тюрьме время я воочию убедился в творимой несправедливости в отношении называемого братским народа: как военнопленных военнослужащих ВСУ, так и простых граждан Украины. Война, каким бы словосочетанием мы её не маркировали, пришла в их дом и нарушила их быт. И какими бы лозунгами и геополитическими интересами мы это ни прикрывали, для меня это не имеет оправдания.

Сожалею ли я о случившемся? Да, возможно, мне хотелось прожить жизнь по-другому, но я поступил так по велению своей совести, и перед ней я чист.

Вместо рассуждений о том, кто прав и кто виноват, я хотел бы задаться вопросом, что сделал каждый из нас, чтобы остановить этот кошмар? Что мы расскажем через 10-15 лет нашим детям и внукам об этом смутном времени?

К сожалению, Бог не наградил меня радостью отцовства, самые близкие люди ушли, и я остался наедине с собой. Мне легко было бы пойти на этот шаг, несмотря на то, что я осознавал, что меня ждёт. За меня некому было переживать, за мою судьбу некому было волноваться и болеть.

Но то, что я действительно не ожидал, это то, сколько писем, сколько слов поддержки я получил. Писали с самых разных уголков России и не только. Многие были признательны за мою позицию, расходящуюся с терминами всенародной поддержки творимого. Много ободряющих слов, «крепись духом», «не отчаивайся».

Много слов сочувствия, теплоты. Но я позволю себе смелость зачитать только один фрагмент письма, полученного в мае, который не оставил меня равнодушным и заставил написать своё последнее слово:

«Из обыденной жизни осталось очень мало. Не выходит жить обыденной жизнью. Слушаю мемуары заключённых из 30-50-х. Сейчас — потрясающую биографию Тамары Петкевич, семь лет. Арестована в 1943-м, дожила до 2017 года. В год ареста ей было 22 года, девчонка совсем, в два раза моложе меня.

Я так и не прочла Солженицына „Архипелаг ГУЛАГ“ и „Колымские рассказы“ Шаламова пропустила. А сейчас слушаю Петкевич, и понимаю, что это ровно то, что мы должны слушать, читать в школе.

Мы как страна погружены в прошлое, мы почти никогда не думаем о настоящем и не думаем о будущем. У американцев есть американская мечта, то, к чему можно стремиться, а у нас нет ничего, только одержимость тем, что давно прошло, тем, чего не вернуть. Но мы снова и снова пытаемся вернуть ушедшее, смысла нет в этих попытках никакого. Но мы словно застряли как страна. Мы застряли отдельными людьми в ощущениях.

Ужасно, что до тех пор, пока мы упорно сворачивали голову назад, не получалась жить счастливо, жить как хочется. Хочется, чтобы люди нашли счастье в обычных вещах».

Дмитрий Скурихин, 1974 г.р., окончил Балтийский государственный технический университет, предприниматель из Ленинградской области, гражданский активист, в 2009-2014 годах — депутат сельского совета. Отец пятерых детей. Владелец магазина в селе Русско-Высоцкое, фасады которого расписывал антивоенными надписями, начиная с 2014 года — когда вывесил два первых баннера против аннексии Крыма.

С началом широкомасштабной войны добавлял на фасады названия украинских городов, подвергавшихся ракетным ударам и разрушениям. Помимо антивоенных, делал надписи с критикой Путина, требованиями освободить политзаключённых.

Неоднократно привлекался к административной ответственности — за участие в акции в поддержку Навального зимой 2021 года был помещен на 20 суток в спецприёмник, а весной 2022 года оштрафован по административной статье о «дискредитации вооружённых сил РФ». Поводом послужил размещённый в телеграм-канале Скурихина видеоролик, где он, на фоне плакатов с фотографиями трагических последствий боевых действий в Украине, говорит: «Я, активный гражданин Скурихин Дмитрий из Ленинградской области, протестую против войны. Путин и его группировка — это рак, это раковая опухоль, которая поглотила всю Россию, и теперь пускает свои метастазы и в Украине, и по всему миру. Россияне, остановим эту болезнь, остановим эту заразу! Нет войне в Украине!»

В сентябре 2022 года против Скурихина возбудили первое уголовное дело по статье о «повторной дискредитации ВС РФ» — из-за плаката против мобилизации на фасаде его магазина «Идите вы к чёрту с вашей могилизацией, за такое управление страной как раз туда дорога».

А в феврале 2023 года — второе уголовное дело по той же статье, после его одиночного пикета на коленях с плакатом «Прости, Украина!». Затем два уголовных дела объединили в одно.

Приговор: 1,5 года лишения свободы в колонии общего режима.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Дмитрия Скурихина политзаключённым.

«НЕ ЛЕТИМ ЛИ МЫ НА ВСЕХ ПАРАХ ПОД ОТКОС?»

Последнее слово Дмитрия Скурихина

3 августа 2023 года

Ваша честь, меня обвиняют в дискредитации использования вооружённых сил в целях защиты граждан и интересов нашей родины. Вы знаете, я целиком и полностью поддерживаю идею защиты интересов России, интересов наших граждан, международного мира и безопасности с помощью наших вооружённых сил. В конце концов, для этого они и существуют в обществе.

Но какое отношение то безумие, которое творится в Украине, имеет к идее защиты наших интересов? Разве до начала «специальной военной операции» на наши города падали бомбы? Этого не было с 1945 года. Разве до начала «СВО» агрессивный, по мнению наших властей, блок НАТО стоял в ста километрах от Петербурга? Теперь до флота [НАТО] через залив рукой подать. Разве до начала «СВО» было такое, что сотни и сотни тысяч наших сограждан уезжают из страны вместо того, чтобы работать на благо родины?

По данным ООН, на сегодняшний момент там погибло 500 детей. Мы признаем юрисдикцию ООН, значит, эти данные можно озвучивать. Если это были цели нашей «специальной военной операции», то тогда, простите, это просто какое-то предательство со стороны тех, кто это устроил.

Если целей таких не было, Ваша честь, то тогда проведение СВО является настоящей дискредитацией этой идеи — идеи защиты интересов родины и наших сограждан. Вот это самая наглядная вещь.

Ваша честь! Я считаю, что свобода слова — залог сохранения и процветания любых обществ и стран. Без свободы слова, без возможности у граждан излагать свою точку зрения, не боясь попасть под правосудие, страна обречена на гибель. Посмотрите, свободы слова не было в царской России — где царская Россия? Её нет. Свободы слова не было в гитлеровской Германии — где она? Её тоже нет. На её месте процветающая страна с шикарной экономикой, где есть такая свобода слова, до которой нам как до Луны. В сталинском Советском Союзе не было свободы слова — и где теперь Советский Союз? Его нет, он сдох.

Ваша честь, я — общественно-политический деятель. В 2009 году я избрался муниципальным депутатом. Несмотря на то, что юридически я уже не являюсь мундепом, я все равно представляю интересы избирателей. Я много сделал в своём поселке, будучи просто активистом. И я уверен, что хорошо информированное, мотивированное, свободное общество может пережить любую задачу, которая будет перед ним стоять. Но для этого необходима свобода слова.

Без свободы слова я не могу сказать, что в Русско-Высоцкой школе плохо кормят детей — или же я получу дело о клевете на школу. Если скажу, что в Русско-Высоцкой поликлинике нет врачей, что без свободы слова получу? Меня обвинят в том, что я оскорбляю комитет по здравоохранению. Невозможно решить никакую проблему без свободы слова. Я до мозга костей приверженец этой идеи. Свобода слова — залог существования нашей страны, её процветания. И, вешая этот плакат, я просто реализую свободу слова. Свою свободу назвать чёрное — чёрным, а белое — белым.

Обсуждение этого плаката должно быть не в суде, а в прямом эфире СМИ, где напротив меня сидит не прокурор, а представитель властей, которые устроили эту СВО. А судом должны быть не вы, Ваша честь, а общество, которое рассмотрит обсуждение этой проблемы двумя сторонами, взвесит доводы, разберется, в правильном ли направлении мы идем. Не летим ли мы на всех парах под откос?

Я осознаю, что сейчас в стране приняты вот такие законы. Я по этим законам должен жить, а вы — судить. Но я считаю, что закон, который даёт возможность правоохранительным органам предъявлять мне претензии за честно высказанное мнение, противоречит конституции нашей страны. Я уверен, что мой плакат — актуален. Любой эпитет, сказанный в адрес «СВО», я готов доказать. Думаю, жизнь подтвердит мою правоту.

Ваша честь! Прокурор заявил, что видит отягчающим обстоятельством в моих действиях то, что я совершил преступление в период вооружённого конфликта. Но на тот момент, когда я вешал плакат, да и сейчас, никаких вооружённых конфликтов в Ленобласти, равно как и в нашей стране, не происходило. Если бы господин прокурор год назад сказал, что сейчас идет вооружённый конфликт, то он бы моментально слетел бы с должности, потому что тогда за слово «война» сажали людей.

Я считаю, что тот пункт, на который ссылается прокурор, не применим к моему посту.

Ваша честь, когда я задаю себе вопрос, буду ли я дальше заниматься такой деятельностью, то отвечаю, что в таком ключе, вероятно, нет. Буду ли я дальше заниматься общественно-политической деятельностью? Да, это моя жизнь. Я так вижу интересы своих избирателей, сограждан и односельчан. Я начинающий политик. Пока местного уровня, но, думаю, у меня большие перспективы. Я хороший, нормальный человек, и если общество и избиратели меня поддержат, то у меня есть все шансы вырасти в нормального политического деятеля. Я так себе вижу свою жизнь и отказываться от неё не собираюсь.

Ваша честь, завершая последнее слово, я, во-первых, настаиваю на том, что мой плакат не является дискредитацией идеи защиты интересов РФ посредством наших вооружённых сил. Во-вторых, я считаю, что в моих действиях нет отягчающего обстоятельства в виде совершения преступления в период вооружённого конфликта, поскольку в Ленобласти не происходит никакого вооружённого конфликта, равно как и во всей нашей стране.

Настаивая на этом, Ваша честь, я прошу вас отказать стороне обвинения, оправдать меня за отсутствием состава преступления, обязать сотрудников следственного комитета вернуть мне изъятые во время двух обысков вещи: компьютеры, телефоны, вещи, книги, деньги и мои плакаты. Все эти они дороги мне и, как я говорил сотрудникам СК, не имеют никакого отношения к воображённым ими нарушениям мною законодательства нашей страны.

Ольга Смирнова, 1968 г.р., архитектор, художник, гражданская активистка, участница инициативной группы «Мирное сопротивление». 5 мая 2022 у пятерых её участников, включая Смирнову, прошли обыски в рамках возбуждённого накануне уголовного дела по статье о «публичном распространении заведомо ложной информации об использовании вооружённых сил РФ» «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды». 6 мая Смирнова помещена в СИЗО. В основу обвинения положены публикации с подзаголовком «Хроники войны» в паблике ВКонтакта «Демократический Петербург — Мирное сопротивление» (более 12000 подписчиков, с 21 марта 2022 года заблокирован).

Помимо уголовного, против Смирновой было возбуждено административное дело по статье «о дискредитации» вооружённых сил РФ — по факту проведения антивоенной акции 2 апреля 2022 года.

Приговор: 6 лет лишения свободы в колонии общего режима.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Ольгу Смирнову политзаключённой.

«НЕ МОЖЕТ СТАТЬ СЧАСТЛИВОЙ СТРАНА,

ГДЕ ЕДВА ЛИ НЕ КАЖДЫЙ ОДНАЖДЫ ПРЕДАЛ СЕБЯ ИЛИ ДРУГОГО»

Последнее слово Ольги Смирновой

14 августа 2023 года

С обвинением по части 2 статьи 207.3 я не согласна как в части состава преступления, так и в части квалификации по пункту «д»[27], виновной себя не признаю. Любые сообщения, которые я опубликовала в соцсетях, связанные с военными действиями весной минувшего года, считаю полностью достоверными. А на оценочные суждения критерий достоверности не распространяется. Начиная с этапа предварительного следствия и заканчивая выступлением государственного обвинителя в прениях, подчёркивается моё — цитирую — «крайне негативное отношение к действующему политическому режиму». Спасибо за подсказку насчёт режима — она полностью обосновывает ненависть как таковую, поскольку режим тут начал действовать взамен конституционного строя. А иначе относиться к подмене формы государственности, которая тянет за собой подмену страны, невозможно.

Одна-единственная причина, по которой я и люблю, и ненавижу, заключается в том, что я — есть. И она явно не политическая. Приписывающие моей ненависти политический характер определенно льстят себе. Для того, чтобы навлечь на себя политическую ненависть, надо хотя бы сформулировать свою политическую концепцию, а своевольный отказ от уважения к азбучным истинам под лозунгом «Нам не стыдно» не дотягивает до чего-либо политического. Потому квалификацию по пункту «д» я считаю произвольной. Если бы речь шла о некой новой форме упорядоченности существования, которую взамен старой этот самый режим несет миру на штыках, возможно, моя ненависть обрела бы политическую окраску. Но формы нет. Есть лишь подмена содержания старых государственных институтов, смыслов, старых знакомых слов и символов. А миру это странное новообразование несет лишь хаос, глумясь и над международными организациями, и над выработанными тысячелетиями общечеловеческими нормами морали. <…>

А сейчас я хочу сказать весьма непопулярное среди тех, кто ждет «с томленьем упованья минуты вольности святой»: Россия не будет счастливой. Не может быть счастливой страна, причинившая Украине столько боли, столько смертей, столько невозвратимых утрат созданными трудами поколений ценностей. И список потерь ещё не полный, и война продолжает его пополнять ежедневно. Счастье и прохождение «на позитивчике» в светлое будущее России нарушило бы закон высшей справедливости. А он не нарушался никогда в истории человечества, только воплощался по-разному. Не всегда в откровенном варианте «семи казней египетских».

Диктатуры смертны, особенно пошедшие вразнос. Но последствия их воздействия на души людские изживаются иногда в нескольких поколениях. И это предполагает сознательное взятие на себя ответственности за страну и включение себя в процесс трудный и болезненный по выправлению деформаций, затронувших все стороны жизни покалеченной страны и ставших настолько привычными, что их будут непременно защищать из-за неумения без них обходиться. Вот эта защита и может стать худшей альтернативой «семи казням». Потому что ею займутся внешне милые и обаятельные люди, уверяющие, что самый гуманный вариант выхода общества из тупика — заключить «пакт забвения», примирение без справедливости на быстро перевернутой странице.

Так примерно и произошло на моих глазах после того, как «союз нерушимый» слинял в три дня, а нас подхватила и понесла на крыльях эйфория свободы. Доставшейся даром свободы в качестве подарка судьбы к совершеннолетию. «Чистый лист», с которого мы начали, очень быстро оказался заляпан кровью. Потому что иначе и быть не могло. Потому что не может стать счастливой страна, где едва ли не каждый однажды в чем-то предал себя или другого, произнеся предписанные слова вместо честных, промолчав там, где надо было защитить. Не может быть счастливой страна, где цинизм стал привычной защитной реакцией, а различение добра и зла — признаком безумия. Не может быть счастливой страна, боящаяся исследовать своё прошлое ради того, чтобы знать поименно его героев и преступников, отдать долг справедливости и тем, и другим, оплакать невинных жертв преступлений.

Куда проще «великодушно» простить боль тех поколений. А простить себе самим страдания другого народа будет ещё проще.

Только в том случае, если у России хватит мужества взглянуть на себя в зеркало, которое ей предоставит в обозримом будущем окружающий мир, взглянуть, ужаснуться себе самой и не отворачиваться, если его хватит, чтобы встать на путь национального покаяния и двигаться по нему шаг за шагом, только тогда одному из следующих поколений станет доступно трудное счастье свободных людей, сопряжённое с ответственностью. А пока я вижу даже у тех, кто с этим пресловутым «политическим режимом» не особо дружен, главным образом жалость к себе, утратившим возможности и перспективы, мне хочется не торопить восход «звезды пленительного счастья». Я боюсь, что её снова деловито снимут с неба, чтобы раздробить на стразы, как уже однажды на моей памяти было. И боюсь я этого куда больше, чем тюремного срока.

Если после представления обвинением своих доказательств мне не было понятно, в чём меня обвиняют, то теперь пазл сложился: к формулировке «заведомо недостоверные сведения» это отношения не имеет. И в основном усилия следствия были направлены не на то, чтобы обосновать заведомость или ложность конкретных публикаций, а на выявление моей враждебности к «действующему политическому режиму». Этого показалось достаточно. И это, на самом деле, подтверждается частью тех находок у моих друзей, которые предварительное следствие решило к делу не приобщать и доказательствами по нему не считать. Я тоже держала эти плакаты в руках. Да, я враг, и враг открытый. Это наследственное. Я не простила этой злой силе ни трёх бабушкиных братьев, отправленных на десять лет в лагеря за частушку про пятилетки. Из них вернулся лишь один в 1956-м. Не простила десять лет на лесоповале за работу 1 мая в своём огороде и шутку про «выполнение своей пятилетки» для сестры моей прабабушки по отцовской линии. И видя, что это зло вернулось, моим долгом было крикнуть «Будь ты проклято!». Смеяться над напыщенными пафосными глупостями — это тоже наследственное, и я в списках «Мемориала» по меньшей мере четвёртая из семьи. Но враждебность не означает, что я прибегала к такому унизительному для меня же самой приёму как клевета. Если это неважно, а тюремным сроком оценивается само отношение и убедительность моих слов, а не способ выражения позиции, то запрашиваемые обвинением 7 лет лишения свободы я считаю достойной и даже лестной оценкой своих трудов. <…>

И ясно, что пытаются защитники режима всё сделать четко по Оруэллу. Однако антиутопию тоже надо уметь делать. И с учреждением «Министерство правды» в России что-то явно не задалось, потому что, как говорил практик по части антиутопий тов.Сталин, «кадры решают всё». Вот они и порешили: отсутствие информации о событии на сайте минобороны тоже считать опровержением, распространять сказанное за неделю до события на все последующие дни или просто за неимением ничего похожего на сообщение, которое надо срочно опровергнуть устами Конашенкова, слить брифинги минобороны в шейкер, встряхнуть, перемешать и вылить на листы дела как акт осмотра официальных ресурсов. Это не по Оруэллу, а почти что по Жванецкому.

Это я к тому все клоню, что отказавшееся от собственных формальностей государство перестает государством быть. И меня не то беспокоит, что конкретная форма злокачественно измененной государственности канет в Лету. Туда ей и дорога. А то, что уважение вообще к каким-либо государственным институтам будет утрачено, если в них на глазах у всех будет гибнуть элементарный здравый смысл, который обычно называют житейским. Именно им руководствуется большинство людей, определяя для себя, нужна ли им упорядоченная жизнь по определенным правилам и инструмент для её поддержания, которым в норме является государство? И нужно ли им государству как таковое? Потому я прошу суд проявить милосердие к здравому смыслу и дать ему выйти из этого зала живым. С учётом того количества чисто процессуальных недоразумений, а также ляпов и ляпусов, сделанных «знатоками», оправдательное решение суда вряд ли вызовет подозрения в нелояльности к политическому режиму. И ради сохранения уважения к законности и здравому смыслу, я прошу его вывести, признав меня невиновной.

Михаил Афанасьев, 1976 г.р., главный редактор хакасского издания «Новый фокус», двукратный обладатель премии Андрея Сахарова «За журналистику как поступок» и первый иностранный лауреат премии Клуба публицистов Швеции. Отец пятерых несовершеннолетних детей. С 2004 года против Афанасьева неоднократно возбуждались уголовные дела о «клевете», но все они заканчивались оправдательными приговорами. Одним из наиболее резонансных было дело о распространении якобы «заведомо ложных сведений, порочащих честь, достоинство и подрывающих деловую репутацию руководства республики» в связи с публикацией Афанасьева об аварии на Саяно-Шушенской ГЭС (2009). Дело было прекращено за отсутствием состава преступления.

В апреле 2022 года Афанасьева арестовали по делу о «публичном распространении заведомо ложной информации об использовании вооружённых сил РФ группой лиц с использованием служебного положения». Поводом послужила публикация о бойцах хакасского ОМОНа, отказавшихся ехать на войну после получения известий о массовой гибели их коллег в первый день вторжения.

Приговор: 5,5 лет лишения свободы в колонии общего режима.

Правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» признал Михаила Афанасьева политзаключённым.

«МНЕ ДО ВСЕГО ЕСТЬ ДЕЛО,

КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК — МОЙ БЛИЖНИЙ»

Последнее слово Михаила Афанасьева

29 августа 2023 года

В годы советской власти детей в Хакасии настойчиво учили любить писателя Аркадия Гайдара. Среди них была и моя ровесница, ученица 9 класса абаканской школы № 19 Татьяна Соломатова. Осенью 1992 года Таня прочитала в «Собеседнике», что её герой причастен к казни в Крыму сотен сдавшихся в плен солдат царской армии. Гнусная клевета на Аркадия Петровича настолько возмутила юную Татьяну, что девочка решила раз и навсегда опровергнуть хулу на писателя примерами его благородных поступков.

Татьяна обратилась в республиканские архивы, тут и познакомилась девочка с обратной стороной жизни, впервые поставившей её перед нелегким моральным выбором.

Как выяснилось, Гайдар в первые годы советской власти строил в Хакасии совсем не «светлое будущее» нового государства, а концлагеря для простых местных жителей. Также он внедрил практику взятия в заложники. Устраивал массовые казни, в том числе женщин с маленькими ребятишками.

Изобрел непостижимую разумом, парализующую рассудок и душу практику расстрелов детей на глазах их родителей, и наоборот. Убивал зачастую абсолютно неграмотных и совершенно ни в чём не повинных селян. Казнил показавшихся ему подозрительными подростков. Массово топил мужчин из улусов, аалов и сёл. Будущий кумир детей в Хакасии так преуспел в своём кровавом ремесле, что даже его прямой начальник командир отрядов ЧОН Енисейской губернии Какоулин был вынужден одёргивать молодого хакасского командарма, уличая его в ряде страшных преступлений.

Гайдара спасли высокие покровители, а его ужасные злодеяния против жителей республики скрыли, принудив Хакасию полюбить и воспеть своего палача.

Так юная Таня Соломатова встала перед нелёгким выбором — отвернуться от страшной правды и сохранить свои иллюзии или же поступить по совести и сорвать маску добродетели с кровавого упыря. 15-летняя Таня выбрала рассказать правду, поступив так, как учил советских детей другой всемирно известный писатель Марк Твен: «Вы не ошибётесь, если поступите правильно».

С помощью своего учителя истории Бориса Григорьевича Чунтонова Татьяна написала реферат «Действия ЧОН (частей особого назначения) на территории Ачинского и Минусинского уездов Енисейской губернии в 1922–24 годах». Исследование своё Соломатова и Чунтонов передали проводившему в Абакане свой творческий вечер известному писателю Владимиру Солоухину. Работа Татьяны настолько потрясла литератора, что, собрав дополнительные сведения, Солоухин написал о зверствах Гайдара в Хакасии книгу «Солёное озеро». Её издание в 1994 году оплатил влиятельный в те годы абаканский бизнесмен Михаил Хроленко.

Таня Соломатова — безусловный герой, именно про таких неповторимый Михаил Салтыков-Щедрин говорил, что в молодости человек более чуток к страданиям ближнего…

Но если рассмотреть книгу «Солёное озеро» с юридической точки зрения, то она является клеветнический, а то и, если приложить усилия, умышленно заведомо ложной!

Опубликованные в ней сведения не содержат ни одного доказательства того, что Гайдар причастен хотя бы к одному приписываемому ему преступлению. В книге нет доказательств, что преступления эти вообще совершались. Вся книга строится на свидетельствах местных жителей. Приведённые в книге архивные документы имеют опосредованное отношение к Гайдару и хоть и содержат важные сведения, такие, как фамилии расстрелянных детей и негативную характеристику, данную Аркадию Петровичу собственными командирами, но в ней нет документальной информации, прямо указывающей на причастность Голикова к тому или иному преступлению. Всё это — абсолютные пустышки, с точки зрения юридического доказательства вины Аркадия Гайдара, — слова, порой анонимные, и не более того.

По словам писателя Солоухина, людей топили в прудах, но палачи отправляли несчастных под воду только в озёрах. А о казни лично Гайдаром из пулемета 76 пожилых женщин с внуками и внучками в неназванной деревне вообще нет никаких сведений.

Поверьте, если задаться целью, то исключительно юридическим фактом можно на корню перечеркнуть и объявить заведомо ложным весь труд Тани Соломатовой и Владимира Солоухина, а их самих с полным правом признать клеветниками. Возбуди против них уголовное дело — и они не смогли бы предоставить органам следствия ни одного документального подтверждения обвинения против Гайдара.

Потому что простые граждане — не следователи.

Не мне вам говорить, тем более здесь, в зале суда, что одних свидетельств людей, тем более в значительной части анонимных, недостаточно, чтобы предъявлять Гайдару обвинения. С точки зрения УК, жуликами являются, скорее, те, кто распространил не подтвержденные документально сведения о храбром командире.

То же самое можно сказать о любых литературных произведениях, основанных на реальных событиях. Например, о книге «Я был на этой войне» красноярского писателя, бывшего офицера Вячеслава Миронова: как, скажите, он мог бы юридически доказать, что ему с подчиненными пришлось снимать с креста тело распятого призывника из Абакана? А Лев Толстой в бессмертной повести «Смерть Ивана Ильича», списанной с реальной истории, доказывал, что первой мыслью коллег умершего судьи Тульского окружного суда Ивана Мечникова была: как они после его смерти продвинутся по службе.

Но как это вообще возможно? В реальности события имели место, а с юридической точки зрения их не было вовсе. Более того, все, кто имеет смелость утверждать, что эти события всё же происходили, легко может оказаться преступником.

Как же существовать литературе и вообще любому творчеству, если юридическим фактом можно перечеркнуть любую свободную мысль и даже целое произведение?

Юриспруденция — бездушная наука, тогда как творчество — непрерывный процесс исследования жизни и места в ней человека, болезней общества и способов их врачевания. Постоянный поиск ответов на вопросы как дня нынешнего, так и загадок и тайн прошлого. Величайший учёный Владимир Вернадский говорил, что любое исследование занимается поиском места человека в мире, а писатель Михаил Салтыков-Щедрин — что благородная мысль не может останавливаться ни на минуту. Ибо только постоянный процесс обновления может спасти общество от одичания. Творчество — это пульс жизни. Это сфера, в которой будущее избавляется от пороков прошлого и настоящего. Юридическая наука оперирует точным фактом, а в распоряжении творчества — право. Юриспруденция охраняет порядок и справедливость в государстве, а творчество стоит на страже естественного течения жизни и права каждого человека на завтрашний день. Юридическая наука защищает единый организм государства, а творчество — его общее благо. Но государство с его монополией на юридическое преследование и кару априори сильнее творчества, привлекающего внимание общества к его язвам с помощью кисти художника, слова писателя, музыки композитора и пера журналиста. У литератора, исследователя глубин человека и социума, нет таких возможностей, да и обязанностей, как у «стражей закона» — полицейских, следователей или прокуроров.

Стражи общества — журналисты — не могут проводить оперативно-розыскные мероприятия, допрашивать под протокол свидетелей событий или происшествий, изымать документы, фото- и видеоматериалы, проводить очные ставки — для того, чтобы позже, в случае необходимости, доказать безупречную юридическую чистоту в своих статьях. В арсенале любого журналиста — только слово. Право человека поделиться (в том числе анонимно) информацией либо мнением, оценкой, суждением. Источник журналиста может передавать ему копии документов. И сам «страж общества» может воспользоваться своим правом на собственные выводы и оценки исследуемого события.

Журналист не может (и не должен) быть идеально компетентен и безупречно точен юридически, когда он излагает освещаемую им историю. И если, имея мощную систему многоуровневого контроля за законностью, соблюдением процессуальной точности и разделением принятия решений по одному делу, ошибаются оперативники, следователи, прокуроры и даже судьи, то исследующий язвы общества и несправедливость к человеку и вынужденный довольствоваться лишь словами своих собеседников и источников журналист по природе и возможностям своего ремесла не может отвечать за безупречную юридическую доказанность излагаемых в его материалах событий. И тем более нести такой груз ответственности за одно лишь подозрение и пусть даже обвинение в ошибке или ошибках.

Юридический факт не может подавлять столь жестоко профессиональный долг и право журналиста на исследование жизни и язв общества. Подобное просто нечестно против тех, кто может лишь написать статью в защиту сограждан. Журналист указывает на проблему в обществе, а не доказывает в статьях юридические факты и истину.

Но как тогда при очевидном противоречии уживаться в одном пространстве двум противоположностям: бездушной юридической науке и естественной потребности исследовать и понимать свою жизнь, обсуждать её пороки и искать лекарства от общих язв? Установленному юридическому факту и находящемуся в постоянном поиске праву? Ведь важны обе стороны, и жизнь без них просто немыслима. Наиболее точный ответ дал более ста пятидесяти лет назад величайший французский писатель Виктор Гюго: «Эта борьба между правом и фактом длится со времен возникновения общества. Закончить поединок, сплавить чистую идею с реальностью человеческой жизни, заставить право мирно проникнуть в область факта, а факт в область права — вот дело мудрых».

Тот же автор в том же произведении назвал право второй душой человека. А журналистика уже давно признана в мире душой общества. А душа всегда будет бороться за жизнь, её продолжение и прогресс.

Известный российский государственный деятель XIX века Егор Брадке о слове, стоящем на страже интересов общества, говорил: «Буква может быть помехою добру, но, при несовершенстве всех человеческих отношений, обходя её, подвергаешься произвести ещё более тяжкие недоразумения… Никогда не следует забывать, что она в сущности есть только служительница духа, помогающая охранять требования оного в испорченности человеческих отношений… Если не держаться строго этого соотношения, то дух утратит подобающее ему значение, разрушится весь государственный и общественный строй, и как надгробная ему надпись, останется одна мёртвая буква».

Но буква, какой бы смысл, какую бы проблему она в себе ни несла, может только отпечататься на бумаге и быть прочитана. А юридический факт способен на многое. В 1937 году последний романтик Хакасии, руководитель региона Михаил Торосов письменно предложил дать Хакасии статус самостоятельного региона советской России. А его за это расстреляли, объявив шпионом, по заданию врагов готовившего отделение Хакасии и уже написавшего конкретный план. Желание Торосова улучшить жизнь своей малой родины, каждого её жителя объявили преступлением, приговорили к смерти и официально признали это установленным юридическим фактом. Извинились спустя 50 лет, сказали: время такое было. Уже и Хакасия отдельный субъект России, а где захоронено тело Торосова, неизвестно по сей день. Я присматривал за его символической могилой и каждый раз думал: За что? Зачем? Кто от его смерти выиграл?

Гюго говорил: «Столкновение принципов подобно столкновению стихий… Король защищает королевскую власть, демократия защищает народ».

Так уж устроен мир, что власть и общество — абсолютные противоположности. Власть и выразитель ее интересов — политика, бездушный, циничный механизм. Ему чужды возвышенные идеалы человеколюбия, вечная ценность борьбы за ближнего своего, сострадание к чужой боли. Равнодушие — природа власти, её стержень и опора. Это естественно, трава — зелёная, как ни хотелось бы разноцветной. Руководствуясь исключительно идеалами любви к ближнему, вряд ли власть могла бы исполнять свои функции. В периоды политических угроз, потрясений и кризисов любая власть всей своей мощью стремится защищать только собственные интересы. Так же, как любой человек в момент опасности бросает все усилия на спасение своей жизни.

Но кризисы приходят и уходят. Те, кто вчера был первым врагом, завтра может оказаться уже лучшим другом. В 1983 году сбитый гражданский южнокорейский «Боинг» с сотнями пассажиров на борту только чудом не стал причиной ядерной войны. Спустя пять лет правительство Южной Кореи предложило СССР участвовать в Олимпиаде в Сеуле, а взамен пообещало снять претензии по сбитому лайнеру. Узнай о такой циничной расторговке памятью своих близких политиками, родственники погибших и пресса учинили бы скандал на весь мир. Этот и сотни подобных примеров показывают, что свои интересы власть ставит выше общечеловеческих ценностей и легко разворачивается на 180 градусов, если это выгодно политической повестке дня. И в том её природа.

А общество и выразитель его интересов — журналистика — не могут позволить себе привилегию смены интересов в угоду веяниям времени. Общество либо стремится к справедливости и искоренению общих болячек, либо не живёт вовсе. При любых катаклизмах люди помогают друг другу, что и делает нас людьми. Иначе не бывает, иначе происходит, как говорил Чехов, «паралич души». У общества есть только ценности, и они неизменны веками. Небезразличие, взаимовыручка, милосердие и любовь к ближнему. Власть может менять интересы, а общество свои ценности — никогда.

Журналистика — страж общества. Она реагирует на боль каждого человека и язвы на теле всего общества. Изучает причины заболевания и предлагает средства лечения. У власти всегда будут случаться политические кризисы, обостряться международная обстановка и происходить экономические конфликты. И всегда власть будет бороться за свои интересы, статус-кво в подвластных сферах. В том её суть. А журналистика не может изменить ценностям своего ремесла. Как бы ни было тяжело, всегда должны быть те, хотя бы один, кто постоянно будет напоминать власти, что кроме её интересов есть ещё в государстве человек. Он живой, он хочет жить, любить, растить детей, принадлежать к общей, близкой ему благородной идее и оставить о себе добрую память. Всегда должны быть те, кто вступится словом за полицейского и расскажет о проблемах в ведомстве. Тот, кто расскажет о бедах врачей. Тот, кто поведает о произвольном увольнении простого рабочего, чтобы уважение к человеку труда превратилось в норму. Человек не виноват в том, что он хочет жить, а не умирать по глупости и халатности своего начальника. А журналист — в том, что стремится помочь этому человеку, как и велит профессиональный долг. Как вопрошают строки великого Николая Некрасова: «К народу возбуждать вниманье сильных мира — чему достойнее служить могла бы лира?»

В борьбе журналистским словом за человека априори не может быть никакой крамолы. Ведь под формой полицейского, под белым халатом врача или под спецовкой рабочего — тот же человек, и он хочет жить и не быть безразличным к происходящему в своей жизни. А все вместе мы хотим жить в справедливом и безопасном обществе. Но никто за нас не сделает его таковым.

Журналист стоит на страже интересов общества. Как полицейский не имеет права отвернуться от преступления, так и журналист не может отвести глаза от несправедливости только потому, что интересы одного алкоголизированного бездаря внезапно совпали с геополитическим кризисом власти, а пострадать могли невиновные люди. Журналист не может уклониться от запутанной темы только потому, что её могут иначе истолковать.

Журналистика изменяет природе своего ремесла, когда уклоняется от исследования несправедливости. А главное — её причин. «Когда узнаем причину, — писал в статье „Война и прогресс науки“ великий исследователь человечности Владимир Иванович Вернадский, — то можем легко решить проблему, и тогда человечество развивается в правильном направлении». Легендарный советский журналист Анатолий Аграновский учил, что основная функция журналистики — это поиск ответа на вопрос: «В чём корни наших проблем».

Без желания докопаться до правды, без намерения излечить общество от выявленной болячки журналистика теряет смысл. А главное — без стремления подставить плечо ближнему исчезает сам образ человечности.

Салтыков-Щедрин в 80-х годах XIX века очень актуально размышлял на эту тему:

«Почему я, видя человека беспомощным, не имею права подать ему руку помощи? Почему, имея возможность сообщить человеку полезный совет, обязываюсь вместо того осквернять его мозги благонамеренными благоглупостями? Ведь, наконец, в самой природе человеческой есть стремление симпатизировать своему ближнему и желать поднять его духовный уровень до своего духовного уровня! Почему я должен отказать себе в удовлетворении этого естественного требования? Почему, в случае неотказа, я обязан иметь по сему предмету объяснение с становым приставом?».

Несомненно, любой журналист заинтересован в том, чтобы найти громкую негативную историю произвола чиновников против человека или, скажем, хищения казенных средств. В этом смысл журналистики и требования читательского интереса. Но разве можно встретить более благородную картину, чем доктор, заинтересованный в поиске болезней и избавления от них организма? Справедливо ли обвинять, скажем, обувного мастера, стремящегося качественно чинить ботинки, чтобы прослыть хорошим специалистом? А можно ли упрекнуть в нечестности полицейского за то, что он прикладывает все усилия, чтобы раскрыть громкое преступление? Но исключительно в моем случае стремление делать нечто полезное на общее благо, сама идея слова на службе общества названа аж мотивом совершения тяжкого преступления, цитирую: «в стремлении привлечь повышенное внимание к своей личности и осуществляемой им журналистской деятельности».

Великий композитор, поэт и певец Александр Вертинский считал самым трудным привлечение внимания к себе и своему творчеству, а актеры МХАТ им. Чехова отказывались выходить на сцену, если их фамилии отсутствовали в афише спектакля. Моя, тогда ещё совсем маленькая, дочь София, занимаясь танцами, не хотела выступать, если я не смотрел в зале. А сын Иван просил, чтобы бабушка отправляла мне его фото, когда он брал новый рекорд количества кругов на пробежке. Рембрандт пририсовал себя на картине «Христос во время шторма на море Галилейском», художник Николай Ге висел на кресте, стараясь понять, о чем думал Иисус, а Лев Толстой смотрел и говорил: «Так и было». Желание поделиться с миром своими успехами и талантами — в самой природе человеческой. И только мне, только потому, что я — личность и осуществляю журналистскую деятельность, запрещено привлекать к себе внимание, ибо исключительно для меня это мотив тяжкого преступления.

Европейский суд по правам человека, до середины 2022 года (в соответствии со статьей 15 Конституции России) толковавший профессиональные законы и стандарты журналистики, ясно определял, что она несет в государстве функцию — дословно — «сторожевой собаки общества» и «стража общества». Точно так же, как полицейский — «страж закона», прокурор блюдет его точное исполнение, а суд — хранитель права. Но моя профессия абсолютно беззащитна, когда орудием против неё используется безусловность юридического факта. Журналистика, заведомо слабая, безусловно, окажется повержена строгими юридическими требованиями. Но исследование журналистом болячки на теле общества, даже если он в чём-то ошибается, никак не может быть мотивом тяжкого преступления, а привлечение внимания к проблеме словом в статье — злодеянием против, ни много ни мало, общественной безопасности.

Никак не может быть в интересах общества игнорирование причин массового отказа бойцов полицейского спецназа своей республики служить в силовом ведомстве. Ведь полицейские охраняют правопорядок в регионе, а людям завтра отводить детей в детсады и отправлять в школы.

В законном и вполне объяснимом интересе общества априори не может быть крамолы. И тут я вновь обращусь к одному из своих моральных авторитетов — писателю Виктору Гюго:

«Изучать уродливые черты и болезни общества, указывать на них для того, чтобы излечить, — это не та работа, где можно выбирать… Когда речь идет о том, чтобы исследовать рану, пропасть или общество, то с каких это пор стремление проникнуть вглубь, добраться до дна считается предосудительным? Мы всегда считали это проявлением мужества, во всяком случае, делом полезным и достойным сочувственного внимания».

Журналистика априори не может быть виновата в том, что она исследует болячки общества и причиняет неудобства власти, подвигая решать проблемы. Полицейского не отправляют в тюрьму только за то, что он выявил хищение бюджетных средств чиновниками — и это бросило тень на государственную власть в целом. Врача не сажают за решётку за то, что он обнаружил у человека опухоль — и это испортило статистику минздрава. Пожарный не может сидеть в заключении только за то, что увидел клубы дыма на горизонте и ударил в набат. Журналист не может нести ответственность за то, что он разглядел скрываемую чиновниками язву на теле общества. Преступность не может побеждать полицию, болезнь не должна изгонять врача, а проблема в обществе не может одолеть журналистику. Общество не может жить и развиваться, будучи лишённым права знать о своих язвах и болячках. Без права исследовать их, обсуждать и всем вместе искать лекарства.

«Вопрос самый жгучий именно тогда и утрачивает значительную часть своей жгучести, — пишет Салтыков-Щедрин, — когда он подвергнут открытому исследованию (допустим, даже самому страстному)».

Живое всегда будет бороться за живое и стремиться залечивать раны на своем теле. Дерево выбрасывает смолу на повреждённый участок не для того, чтобы скрыть уязвимость, а для того, чтобы защитить организм от развития болезни.

С 2020 года я активно освещаю внутренние проблемы полицейского спецназа в Хакасии и утверждаю, что среди бойцов нет ни предателей, ни трусов. Достоинство личности, образованность и верность долгу полицейского молодых спецназовцев сталкивается с деградацией, высокомерием и пренебрежением к подчинённым. Особенно к тем, кто указывает на ошибки командиров и требует не диктатуры самодурства, а исключительно дисциплины и уважения. Бойцы прекрасно знают, что такое приказ, но не желают отношения к себе словно к бессловесным баранам, личным оловянным солдатикам. Спецназовцы — живые люди, они имели полное право выразить свои тревоги и беспокойства в боевом мероприятии, где всем предстояло рисковать жизнями. <…>

За 26 лет в журналистике 16 из них меня бьют, судят, держат в тюрьме только за то, что я словом, только журналистским пером заступаюсь за человека, сограждан, и журналистской деятельностью привлекаю внимание к болячкам на теле общества. Я умею, повторюсь, постоять за свою профессию и её ценности борьбы за человека. Потому что наше ремесло не менее важно, чем профессия полицейского, стоящего на страже правопорядка, или судьи, охраняющего право. И функции журналистики в обществе нужно уважать, а не топтать, пользуясь беззащитностью нашего ремесла перед юридическими уловками. За всё время преследования я никого не ударил, не потребовал судить и тем более не добивался отправить своих гонителей в тюрьму. Я всегда просил только об одном: уважать самое благородное ремесло — слово журналиста на службе общества. Ведь ничего, кроме слова, у общества для своей защиты нет.

Преследуя же за слово в защиту ближнего в моих статьях, меня тем самым словно пытаются приучить к тому, что проявление произвола, самодурства, беззакония, равнодушия, а порой и убийственной глупости разного рода чиновников — это не моё дело.

Нет, это именно моё дело.

«Никакое правдивое перо, — пишет все тот же «наше всегда» Салтыков-Щедрин, — не возьмёт на себя вычеркнуть из наличности то, что хотя бы не в равной степени, но всеми чувствуется как основная и жгучая боль минуты».

Мне есть дело до причин гибели в пожаре троих детей на станции Аскиз, включая неспособность местных спасательных служб пресечь развитие трагедии и уберечь ребятишек от смерти.

Мне есть дело до причин гибели водителя в кабине грузовика в Сорске и последующего несправедливого отношения работодателя к его семье.

Мне есть дело до отцов, потерявших в роддоме жен и детей. Сегодня у них у всех новые семьи, родились малыши. У одних я стал свидетелем венчания, у других — крёстным их детей.

Мне есть дело до матерей, чьи, пусть и взрослые, дети были убиты, а причастные к этому преступлению ушли от ответственности.

Есть дело до забытой иконы Албазинской Божьей Матери, сейчас она возвращена в один из абаканских храмов, и есть дело до памяти детей, погибших более шестидесяти лет назад в жуткой катастрофе под Минино.

Мне до всего в Хакасии есть дело, потому что я — журналист, и каждый человек — мой ближний. Я пришёл в журналистику не для того, чтобы отводить глаза от несправедливости и от язв на теле общества. Я не могу вот так просто сидеть и рассказывать своим детям о верности идеалам гуманизма и при этом не замечать, что ищет справедливости потерявший семью отец, что забыт герой восстания или что творится произвол против омоновца из моего города. И мне не нужны ни власть, ни деньги. Я просто хочу быть рядом с униженными и оскорблёнными, отстаивая своим словом, своими публикациями их достоинство и вместе с ними добиваясь справедливости, подталкивая власть и людей к диалогу о том, как нам вместе справляться с язвами нашего социума.

Именно это и делает меня человеком и журналистом, и именно поэтому мне есть дело до любой несправедливости в хакасском обществе.

«Самый забитый, последний человек — тоже человек, и называется брат мой», — проповедовал Виссарион Белинский. «Тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить», — писал Достоевский. «Жив всякий человек не заботой о себе, а любовью», — подчёркивал Лев Толстой. И уж лучше пусть я ошибусь, даже не по своей вине, приводя в своей статье дату боевого столкновения или говоря о наличии человеческих жертв, чем равнодушно пройду мимо этой больной и страшной темы.

Известный советский писатель Юлиан Семенов, рассуждая в романе «Противостояние» как раз об ошибке журналиста, особо подчеркнул: «Ошибка угодна обществу. Она — результат поиска».

Уже не говорю о том, что действовавшее на момент публикации европейское законодательство о свободе слова прямо разрешает ошибку в материале журналиста, в котором он исследует социальную проблему. Ведь, повторюсь, журналист — это не следователь, он не доказывает безусловную юридическую истину, а словом указывает на проблемы и пороки общества. <…>

Завершить хочется моим любимым посланием к российской интеллигенции великого Михаила Салтыкова-Щедрина: «Сознайте же свою силу, но не для того, чтоб безразлично посылать поцелуи правде и неправде, а для того, чтоб дать нравственную поддержку добросовестному и честному убеждению. Право, без этой поддержки невозможно сделать что-нибудь прочное».

Олег Орлов, 1953 г.р., биолог, правозащитник, один из инициаторов создания «Мемориала», председатель совета Правозащитного центра «Мемориал» и член правления одноимённого международного историко-просветительского общества, член федерального политсовета движения «Солидарность». В 1990 году был доверенным лицом правозащитника Сергея Ковалёва на выборах в Верховный совет РСФСР, а после его избрания служил в аппарате Верховного совета ведущим специалистом комитета по правам человека, работал над законами о гуманизации пенитенциарной системы, о реабилитации жертв политических репрессий. С 1991 года регулярно приезжал наблюдателем в зоны вооружённых конфликтов (Армения, Азербайджан, Молдова, Северный Кавказ, Таджикистан). С 1994 года вместе с Сергеем Ковалевым работал в зоне военного конфликта в Чечне, участвовал в переговорах по обмену пленными. В июне 1995 в составе группы правозащитников и парламентариев (кроме Ковалёва и Орлова, туда вошли Валерий Борщёв, Виктор Курочкин, Михаил Молоствов, Александр Осовцов, Юлий Рыбаков) участвовал в переговорах с террористами, удерживавшими в больнице Буденновска свыше 1200 человек. Орлов, как и другие члены группы Ковалёва, стал добровольным заложником — в обмен на освобождение женщин и детей. В 2004-2006 годах входил в совет по правам человека при президенте РФ, вышел из его состава после комментария Путина по поводу убийства журналистки Анны Политковской («Это убийство наносит действующей власти гораздо больший урон и ущерб, чем её публикации», «степень её влияния на политическую жизнь в стране была крайне незначительной»).

«Вполне очевидно, что моё представление о том, что приносит пользу России и любой власти, избранной народом моей страны, коренным образом отличается от представлений президента. В этих условиях не могу считать плодотворным своё дальнейшее пребывание в членах совета», — заявил Орлов.

В конце нулевых обвинён в клевете на Рамзана Кадырова в связи с заявлениями о том, что Кадыров несет ответственность за убийство работавшей в Чечне сотрудницы «Мемориала» Натальи Эстемировой. По административному делу с Орлова взыскали штраф, но в удовлетворении иска Кадырова о привлечении Орлова к уголовной ответственности было отказано.

Лауреат премии «За свободу мысли» имени Андрея Сахарова (2009), лауреат премии Московской Хельсинской группы в номинации «За исторический вклад в защиту прав человека и правозащитное движение» (2012).

Дважды привлекался к административной ответственности за «дискредитацию вооружённых сил РФ» — за пикеты в марте и апреле 2022 с плакатами «Свихнувшийся Путин толкает мир к ядерной войне» и «Наше нежелание знать правду и наше молчание делают нас соучастниками преступления». 21 марта 2023 года у сотрудников «Мемориала», и у Орлова в том числе, прошли обыски по делу «о реабилитации нацизма». В тот же день Орлов стал фигурантом уголовного дела о повторной «дискредитации» ВС РФ. Поводом послужила его статья под заголовком «Им хотелось фашизма, они его получили», опубликованная в ноябре 2022 года французским изданием Меdiapart, а затем на странице Орлова в фейсбуке.

«Кровавая война, развязанная режимом Путина в Украине — это не только массовое убийство людей, уничтожение инфраструктуры, экономики, объектов культуры этой замечательной страны. Не только разрушение основ международного права. Это ещё и тяжелейший удар по будущему России», — говорилось в статье.

В ходе судебного заседания прокурор Светлана Кильдишева требовала назначить Орлову судебно-психиатрическую экспертизу, указав на его «обострённое чувство справедливости и полное отсутствие инстинкта самосохранения».

Приговор: штраф в размере 150 тысяч рублей; в октябре 2023 гособвинение внесло представление о замене этого наказания на 3 года колонии (максимальное наказание, предусмотренное по вменённой Орлову статье — ч. 1 ст. 280.3 УК РФ ) — поскольку он, по мнению прокуратуры, «испытывает политическую и идеологическую ненависть» к Российской Федерации и вместе с «Мемориалом» продолжает «подрывать стабильность гражданского общества».

Правозащитный проект «Мемориал» признал Олега Орлова преследуемым по политическим мотивам

«ВСЕ МЫ ОКАЗАЛИСЬ В МИРЕ ДЖОРДЖА ОРУЭЛЛА»

Последнее слово Олега Орлова

11 октября 2023 года

Вначале хочу вспомнить, что очень многих моих единомышленников крайне жестоко наказали: много лет лишения свободы за слова, за мирный протест, за правду. Вспомним Алексея Горинова и Владимира Кара-Мурзу, которых сейчас убивают, помещая в штрафной изолятор. Вспомним Александру Скочиленко, здоровье которой сознательно подрывают в следственном изоляторе. Вспомним тяжелобольного Игоря Барышникова, которому суд отказал в посещении под конвоем похорон матери, и который сейчас сам фактически лишён медицинской помощи. Вспомним Дмитрия Иванова, Илью Яшина, всех, кто приговорен к долгим годам неволи за протесты против войны.

На этом фоне наказание, которое для меня просит обвинение, выглядит чрезвычайно мягким. Казалось бы, в конце концов, заплатить такую небольшую цену за высказанную позицию, которую я считаю правдой, не жалко. Но нет. В случае любого обвинительного приговора мы будем его обжаловать. Поскольку любой обвинительный приговор по данному делу, жестокий или мягкий, будет нарушением конституции России, нарушением норм права, нарушением моих прав.

Я не раскаиваюсь!

Я не раскаиваюсь в том, что выходил на антивоенные пикеты, что написал статью, за которую меня судят. Вся моя предыдущая жизнь не оставила мне иного выбора. Не могу не вспомнить любимый девиз моего учителя, великого правозащитника Сергея Адамовича Ковалёва, девиз, сформулированный ещё римскими мыслителями: «Делай, что должно, и будь, что будет».

Я не раскаиваюсь, что не уехал из России. Это моя страна, и я считал, что из России мой голос будет звучать громче. А теперь, благодаря совместным усилиям политической полиции, следствия, прокуратуры и суда моя маленькая скромная газетная статья получила такое распространение, о котором я не мог и мечтать.

И уж совсем я не жалею o том, что долгие годы работал в «Мемориале», работал ради будущего моей страны. Сейчас может показаться — «всё пошло прахом». Может показаться — всё, что я и мои друзья, коллеги сделали, уничтожено, а наша работа была бессмысленной. Но это не так. Я уверен, пройдет не так уж много времени, и Россия выйдет из того мрака, в который она сейчас погружена. И в том, что это неизбежно, есть немалая заслуга сообщества мемориальцев и всех наших друзей, коллег по российскому гражданскому обществу, которое никому не удастся уничтожить.

Собственно говоря, почему я выходил на пикеты и почему написал эту маленькую статью?

Сейчас понятие «патриот» скомпрометировано. В глазах громадного количества людей русский патриотизм стал синонимом империализма. Но для меня и для многих моих друзей это не так. С моей точки зрения, патриотизм, — это в первую очередь не гордость за свою страну, а жгучий стыд за преступления, которые совершаются от её имени. Как нам было стыдно во время первой и второй чеченских войн, как стыдно сейчас за то, что от имени России совершают граждане моей страны в Украине.

Немецкий философ Карл Ясперс написал в 1946 году трактат «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». В этом труде он сформулировал тезисы о четырёх видах виновности немцев по итогам Второй мировой войны: уголовной, политической, моральной и метафизической. По-моему, мысли, изложенные там, очень созвучны нынешней ситуации с нами — гражданами России двадцатых годов XXI века.

Я не буду сейчас говорить об уголовной виновности. Те, кто совершал преступления, либо понесут за это наказания, либо нет. Но будущее нынешней России (подобно будущему Германии в 1946 году) зависит в значительной мере от того, готовы ли мы все без исключения размышлять не о чужой виновности или вине, но о нашей собственной. Каждый о своей. Вот цитата из труда Ясперса:

«Фраза: „Это ваша вина“ может означать — вы отвечаете за преступления режима, который вы терпели, — тут речь идет о нашей политической вине.

Ваша вина в том, что вы ещё и поддерживали этот режим, участвовали в нём, — тут наша моральная вина.

Ваша вина в том, что вы бездействовали, когда рядом творились преступления, — тут намечается метафизическая вина».

По-моему, люди, любящие свою родину, не могут не задумываться о том, что происходит с той страной, с которой они ощущают неразрывную связь. Эти люди не могут не размышлять о своей ответственности за произошедшее. Такие люди не могут не пытаться поделиться своими размышлениями с другими. Иногда за это приходится платить определённую цену.

Вот и я попытался.

Приведу ещё одну цитату. На это раз из официального заявления, сделанного 22 марта нынешнего года:

«Россия и Китай призывают все страны продвигать такие общечеловеческие ценности, как мир, развитие, равенство, справедливость, демократия и свобода, вести диалог, а не вступать в конфронтацию».

Это заявляется от имени государства, направившего свои войска на территорию соседней страны, Украины, территориальную целостность которой оно ещё недавно признавало. От имени государства, которое ведет там войну, квалифицированную абсолютным большинством государств-членов ООН как агрессия.

Это заявляется от имени государства, в котором подавлены все свободы, в котором в срочном порядке приняты и вовсю применяются законы, прямо противоречащие действующей конституции, законы, объявляющие преступлением любое критическое высказывание. В том числе тот закон, на основании которого сейчас вы меня судите.

Ну да, «война — это мир, свобода — это рабство», а «российские войска в Украине поддерживают международный мир и безопасность».

Уважаемый суд, неужели не очевидно, что все мы — и я, и вы — оказались в мире Джорджа Оруэлла, в его романе «1984»?

Удивительная петля времени!

В реальной истории, а не в литературе, год, следующий за 1984-м, оказался годом начала перемен в СССР. Перестройка, потом демократическая революция 1991 года. Тогда казалось, что перемены необратимы…

И вот по прошествии тридцати с лишним лет мы оказались в 1984 году…

Пока ещё в уголовном кодексе России нет понятия «мыслепреступление», пока ещё граждан не наказывают за сомнение в правильности политики государства, если оно было высказано шёпотом в их собственной квартире, не наказывают за неправильное выражение лица. Пока.

Но если такое сомнение кто-либо выражает за пределами своей квартиры, то может последовать донос и наказание. Уже подлежит наказанию ношение одежды «неправильных» цветов. И уж тем более наказуемо публичное высказывание оценочного мнения, отличного от официальной точки зрения. Наказуем пересказ позиции международных организаций. Наказуемо выражение малейшего сомнения в правдивости официальных сводок министерства обороны.

В этих условиях в дальнейшем неизбежно будет принят новый закон — о наказании за мыслепреступления.

Пока ещё в России книги не сжигают на площадях. Но книги неугодных властям авторов уже помечают унизительным ярлыком «иностранный агент», в книжных магазинах их задвигают на дальние полки, а в библиотеках их выдают читателям чуть ли не по секрету. Уже увольняют из театров актёров, которые позволили что-то сказать, не вписывающееся в курс партии и правительства. Великую актрису Лию Ахеджакову выбросили из профессии за её гражданскую позицию. Всё это происходит при молчании большинства из тех, кого раньше называли «театральной общественностью». В тоталитарном государстве не должно быть никакой общественности. Все должны бояться и помалкивать.

Тем более я безмерно благодарен той общественности, тем замечательным людям, которые не побоялась и пришли на этот суд, и продолжают приходить на другие политические процессы. Мне это крайне важно. Большое спасибо!

Сейчас происходит то, чего ещё недавно в России было невозможно представить — например, арест режиссёра Жени Беркович и драматурга Светланы Петрийчук. За что? За спектакль-размышление о причинах, подчас толкающих молодых женщин в сети террористических организаций.

Установившемуся в России режиму вообще не нужно, чтобы люди размышляли. Нужно другое — высказывания простые, как мычание — и только в поддержку того, что в настоящий момент власть провозглашает верным. Государство уже не только контролирует общественную, политическую, экономическую жизнь страны, оно претендует на полный контроль над культурой, оно вторгается в частную жизнь. Оно постепенно становится всеобъемлющим. Такая тенденция проявилась не 24 февраля прошлого года, а раньше. Война лишь ускорила этот процесс.

Каким образом моя страна, ушедшая от коммунистического тоталитаризма, скатилась в новый тоталитаризм? Как назвать этот тип тоталитаризма? Кто виноват в произошедшем?

Этим вопросам и была посвящена моя небольшая статья, за которую меня сейчас судят.

Я понимаю, найдутся люди, которые скажут: что поделаешь, закон есть закон. Приняли закон, значит, его надо выполнять.

Помнится, в 1935 году были в Германии приняты так называемые Нюрнбергские законы. И потом, после победного 45-го года, за их исполнение судили исполнителей.

У меня нет полной уверенности, что нынешние российские исполнители этих антиправовых, антиконституционных законов сами понесут судебную ответственность. Но наказание неизбежно будет. Дети или внуки их будут стыдиться рассказывать о том, где служили и что делали отцы, матери, дедушки и бабушки. Такое же будет и с теми, кто сейчас во исполнение приказов совершает преступления в Украине. По-моему, это самое страшное наказание. И оно неизбежно.

Ну, а наказание мне тоже неизбежно, поскольку в нынешних условиях по такому обвинению оправдательный приговор невозможен.

Скоро увидим, каким он будет.

Но не зря же я в 90-х годах прошлого века участвовал в подготовке закона новой России «О реабилитации жертв политических репрессий». И в свободной России будущего этот закон обязательно будет дополнен, доработан для того, чтобы реабилитировать всех нынешних политических заключённых, всех осуждённых по политическим мотивам, включая и тех, кого осудили за их антивоенную позицию.