Несгибаемый

Глава 20

Отец Эвард, полностью покрытый различными проводами, трубками и бинтами, лежал на медицинской кровати. Мерный писк медицинских приборов придавал уверенности в том, что состояние пациента стабильно. Однако глаза Эварда были закрыты, а из горла доносился хриплый стон. В палату пустили только меня и Барсу. Доктор Гейл с опаской посмотрел на нас и, прежде чем разрешить войти, сначала произвел осмотр содержимого наших карманов.

— Меня ещё ни разу так не унижали, – пробурчал Барса, скидывая мантию и надевая белый халат.

— Всё когда-то бывает впервые, – весело ответил ему тогда Рафф, хлопая по плечу.

Мы осторожно присели напротив Эварда, стараясь не шуметь.

— Неужели я не узнаю легкую походку своего ученика, – хрипло произнес святой отец, не поднимая закрытых век, – Барса, мне нужно кое-что тебе сказать.

Рука Эварда слабо дернулась, подзывая нас подойти поближе.

— Кто рядом с тобой? – спросил Эвард, поворачивая голову в нашу сторону.

Мне немного стало не по себе. За последние два дня я уверился, что мои друзья живы, и совсем забыл о том, что не принадлежу этому миру.

— Это Бэливер из Лочлэнда, – произнес Барса несвойственным ему, тихим голосом.

При этих словах святой отец с трудом открыл глаза, вглядываясь в мое лицо.

— Бэливер, – протянув ко мне свою руку, произнес Эвард, – я рад, что увидел тебя, прежде чем покину этот мир.

Я взял его руку в свою, ощутив, насколько она была слаба. Под тонкими пальцами отчетливо чувствовалось, как кровь неровными толчками пробивает себе дорогу по венам. Возможно, мне показалось, но я отметил, до какой степени мой учитель постарел.

Седые волосы, раскиданные по подушке, полностью вытеснили черные пряди, которые на моей памяти ещё сохранялись у святого отца. Глубокие морщины прорезались возле губ, как отпечаток времени на лице. Темные впадины под глазами отражали глубокую скорбь.

— Я прожил дольше, чем мой двойник, – произнес Эвард, протягивая мне свой амулет. – Вот! Возьми его. Я хочу, чтобы он оставался у тебя как память о нас обоих.

Я взял амулет, растерянно глядя на Барса. Монах кивнул, взглядом показывая правильность моих действий.

— Но как…? – чувствуя, что мне не хватает слов задать свой вопрос, я замолчал.

— Барса, Кейли и Рафф, – закашлявшись, произнес Эвард, – они связывают меня с тобой. Но главное не в этом. Мне нужно рассказать вам о разломе.

Новый приступ кашля скрутил святого отца, и я заметил на его губах кровь, что всех взволновало. Барса опередил меня, дернувшись в порыве позвать врача, но Эвард остановил его, схватив за руку.

— Постой! Я не хочу покидать этот мир, не успев всё рассказать. Гейл подождет.

Барса с сожалением вернулся обратно, склонившись над слабым стариком. Эвард продолжил:

— Я был возле разлома ещё совсем молодым, когда мне было лет двадцать. С моей стороны это было любопытство, – святой отец остановился на мгновение, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. – Что тогда, что сейчас мне так и не удалось попасть внутрь, но я уверен только в одном: разлом является создателем пустошных тварей. Так было двадцать лет назад.

Эвард замолчал, снова борясь с приступом кашля. В это раз крови было больше. Я налил воды в стакан, стоящий на тумбе возле кровати, и поднес к его губам. Святой отец сделал несколько глотков, благодарно кивнув.

— Теперь разлом выглядит иначе. Он перехитрил сам себя. Создал тварь, которая сильнее его. Пустошники боятся подходить к разлому, бегут, словно он может причинить им вред. Однако на человека разлом действует опьяняюще. Как цветок приманивает своим ароматом, так и он притягивает, зовёт тебя к себе, но только для того, чтобы убить!

Зловеще произнес Эвард, и его голова от усталости упала на подушку. Тяжело дыша, святой отец ожидал, когда прибавятся силы, чтобы продолжить рассказ. Мы с Барсой молча ждали.

— Драгеры, их много. Они окружают разлом со всех сторон. И ещё Тени. Тени приходят ночью. Их можно только услышать по характерному звуку, что издают пустошники. Бэл, Тени идут за тобой! – обеспокоенно произнес святой отец, теряя сознание.

— Гейл! – закричал Барса, открывая дверь. – Скорее, отцу Эварду плохо!

В палату влетели две медсестры и Гейл, который отстранил меня от святого отца.

— Выведите их отсюда! – командовал врач, глядя на монитор, издававший длинное пиииииииииии

В коридоре я сжимал в руках амулет отца Эварда, вспоминая все молитвы, что знал, прося святого Клиэмэйна вдохнуть жизнь в моего наставника. Пусть даже он меня не помнит...

⁎⁎⁎

Противная изморось била в лицо, словно пыталась вырвать из меня последние силы. Я чувствовал, как мозг отказывается думать, сознание будто летело в никуда, ничего не замечая перед собой. Каменная дорожка мелькала перед глазами, петляя и сворачивая то влево, то вправо. Закончилась она у широкой лестницы, ведущей на самый верх каменных стен.

Я продолжал идти, поднимаясь всё выше и прижимая амулет отца Эварда к груди. Больше нельзя допустить ни одной смерти, ни в этот раз. Больше не хочу этого видеть.

Поднявшись на самый верх, я оглянулся по сторонам. Серая пустошь простиралась до самого горизонта, оголяя старые человеческие постройки, словно вскрывая гнилые язвы на мертвой земле. Подул промозглый ветер, зачерпывая пепел с земли и раскидывая его по всей округе.

Сердце уныло давило на грудь, словно пыталось выбиться из тесной клетки. Может, это просто усталость от постоянной борьбы и разочарований. Или же это предупреждение о том, что я должен изменить свою жизнь и начать ценить то, что у меня есть.

— Бэл, – послышался голос Марка за моей спиной, – что ты тут делаешь?

Я оглянулся, стараясь не выдать своего разочарования. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Хотелось просто, вот так постоять одному, глядя на бескрайнюю даль.

Почему-то вспомнились слова Барса: «Я хотел бы увидеть океан. Почувствовать брызги морской воды на своем лице, услышать ритмичный шум прибоя и наблюдать за бесконечным горизонтом». Сейчас я тоже хотел увидеть океан.

— Что с тобой, Бэл? – заботливо спросил Марк, заглядывая мне в глаза.

Я лишь покачал головой в ответ, надеясь, что парень просто уйдет. Но он встал рядом, посмотрев в ту же сторону, что и я.

— Когда-то тут были непроходимые хвойные леса, – зачем-то сказал Марк, – видишь вдалеке скопление высоких стволов? Это остатки елей. На сегодняшний день таких деревьев больше нет на нашей планете.

Голые пеньки деревьев вызвали жуткое ощущение, что даже сейчас смерть стоит перед моими глазами, напоминая о том, насколько я жалок, по сравнению с её могуществом.

— Мой отец ушел в пустошь полгода назад, – вдруг произнес Марк.

Я обернулся. Парень стоял передо мной, глядя куда-то вверх. Его лицо покрылось мелкими каплями, а глаза как будто усмехались серому небу.

— Я поклялся, что никогда не сделаю даже шага в сторону разлома. Но ты… Ты перевернул все мои принципы, действуя в противовес взглядам.

— Он был драгером? – спросил я парня.

— Да. Он открыл этот чертов файл. Целый год вытаскивал его из забытья, а он, вернувшись в нормальное состояние, просто собрал вещи и ушел, рассказав мне какую-то нелепую сказку, что разлом – это наше спасение, шанс создать мир, который мы разрушили.

Меня вдруг осенило, и я, желая подтвердить собственную догадку, спросил:

— А когда тебе пришел файл?

— В день, когда ушел отец!

Кажется, я был прав. Дирк и Марк. Они получают злосчастный файл, когда надежда ускользает от них. Когда теряют самое дорогое. Файл становится спасательным кругом, и они хватаются за него, как за последнюю надежду. Видимо, у Марка очень крепкая сила воли, раз он единственный, кто удержался и не открыл его.

— А Карэн? Она тоже получила файл? – вспомнив про её мать, спросил я Марка.

— Понимаю, о чём ты думаешь, – ответил парень. – Мать Карэн была одной из первых, кто стал драгером. Но тогда все считали, что это просто болезнь. Не было случаев летальных исходов.

Потом мы долго стояли, глядя на пустошь. Каждый думал о своём. По неизвестной причине я вспомнил слова Артона: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Это первый закон робототехники, который позже стал основным для искусственного интеллекта».

Я помню, как слушал профессора с открытым ртом и впитывал всё, что он говорил. Для меня его слова открывали новые миры. Отодвигали занавес перед неизведанным.

Мальчишка – вор, чьё основное занятие было выжить и не попасть в тюрьму, стал для старого Артона последним учеником, которому он готов был рассказать всё, что знал. Я и сам бы не мог объяснить, почему вспомнил это именно сейчас, но, привыкший доверять своему чутью, постарался запомнить эту мысль.

— Пора, – сказал Марк, оторвавшись от созерцания гнетущего серого пространства, – нужно возвращаться и решать, что будем делать дальше.

Я согласно кивнул, возвращаясь мыслями на грешную землю. Уже подойдя к монастырю, я увидел гримби, ожидающего меня возле входа и радостно виляющего хвостом. Однако он вдруг ощетинился и медленно попятился, опуская взгляд.

— Что случилось? – спросил зверёныша, стараясь понять причину его поведения.

«Больно», – услышал я в голове ответ гримби.

— Где? – разглядывая зверя со всех сторон, озабоченно спросил я.

«Бэл – больно. Малой – больно», – снова раздался голос гримби, и тут же одна за другой всплыли образы: братская могила с четырьмя амулетами на ней, лицо Эварда на кровати в медицинской палате, улыбающийся профессор Артон, машущий мне рукой. «Бэл – больно. Малой – больно», – повторил гримби.

Видимо, это и есть ментальная связь. Я начал понимать, что зверёныш каким-то образом чувствует мои эмоции. Гримби совсем ещё ребёнок, поэтому к таким переживаниям был явно не готов. Стараясь отогнать от себя нахлынувшие чувства, я переключился на своё животное.

— Может, придумаем тебе нормальное имя? – поинтересовался я у него, поглаживая между ушами так, чтобы не задеть третий глаз .

— Давно пора! – поддержал меня Марк, стоявший рядом.

«Имя – Малой», – услышал ответ у себя в голове.

— Малой – это не имя, это возраст, – засмеялся я, глядя на зверя.

«Имя – Малой», – повторил гримби, и снова образы показали мне, как я отчаянно тормошу гримби, сидя в бронированной машине. Рядом сидит Марк и Карэн, а я кричу во весь голос: «Малой, проснись!» В следующую секунду, я обнимаю зверя, ласково шепча ему на ухо:« Как ты, малой? С тобой всё хорошо? Я так рад тебя видеть!» Новый образ. Я стою возле горного массива и внимательно смотрю гримби в глаза: «Малой, нужно найти мальчика», – серьезным голосом говорю я зверю.

Ещё одно видение. Совсем странное. Темно. Повсюду слышаться странные звуки, будто кто-то плачет рядом. Мне страшно. Запах крови, запах пота и смерти. Я пытаюсь открыть глаза. Белая пелена застилает мир. Я делаю усилие, прогоняя занавес от глаз. Вижу лицо. Своё лицо:

— Привет, Малой! – говорю я улыбаясь.

«Гримби – Малой. Имя – Малой»,– повторял зверь, как заведенный.

Вот и дождался. Нет, чтобы придумать ему нормальное имя, я всё время искал глупые отговорки. А теперь уже поздно что-либо менять.

— Хорошо, хорошо! – сдался я, поднимая руки вверх. – Если тебе так нравится, пусть будет Малой.

— Что он сказал? – спросил меня Марк.

— Что его зовут Малой, – ухмыляясь, ответил я парню.

«Гримби – Малой. Имя – Малой. Бэл – Малой. Малой, Малой!» – радостно тараторил зверь, бегая вокруг меня и толкаясь толстым боком в ноги. Марк только улыбался, наблюдая за нами. Чувствуя, что скоро от этого у меня разболи́тся голова, я решил дать ему задание, а заодно и самому кое-что решить:

— Малой, найди Барсу, Кейли и Раффа.

Гримби остановился на секунду, принюхиваясь к запахам. «Малой найти», – весело сообщил мне зверь и рванул вперед. Мы с Марком последовали за гримби.

Не сказать, чтобы я удивился, когда Малой привёл нас в мою келью. Войдя внутрь, я увидел сидящих за столом Раффа и Кейли.

— Нужно поговорить, – сообщил мне Кейли озабоченным тоном.

— Что-то с отцом Эвардом?

— Нет, – ответил Рафф, – Эвард впал в кому. Больше к нему не пускают. Однако Гейл утверждает, что шансы есть и время покажет.

— Ясно, – сказал я, усаживаясь на кровать.

Гримби куда-то пропал, и я обрадовался, что сейчас его нет со мной. Не хотелось, чтобы он почувствовал то, что чувствую я после слов Раффа. Тем не менее, Рафф продолжил:

— У нас с братьями появилась одна мысль, и мы бы хотели уточнить кое-что у тебя, – протягивая мне и Марку виртуальные очки, произнес Рафф.

Надев очки, я сразу заметил проекцию карты на стене и ещё раз убедился, насколько были схожи наши миры. Серая пустошь занимала большую часть карты, погибшие города оставались отмеченными на ней. Мой родной город Лочлэнд был помечен красной точкой, и, увеличив изображение, я увидел череп.

Город Нэос, в который я собирался, отдав Анику в семью Барклайда, также горел красным цветом. Место разлома обозначалось черным, при этом радиус вокруг разлома был размечен штрихами, как места обитание пустошных тварей.

— Что было в этом месте в твоем мире? – указывая на черную точку разлома, спросил Кейли.

Я ещё раз внимательно посмотрел на карту, стараясь сопоставить данные, сохранившиеся в моей памяти. Пытаясь найти знакомые места, я постепенно отметил и мой поселок, и даже нечеткие очертания деревни старика Барклайда.

Храм Милосердия аккурат стоял на том же месте, где ему и положено. А дальше, кажется, должна была быть запретная зона дата-центра, названия которого я не знал. Рассказывая это братьям, я постепенно начинал догадываться, куда они клонят.

Действительно, в моем мире это место было так же недоступно, как и в этом. Только Великие имели возможность пройти запретную зону. Конечно же, информация простым смертным была недоступна и содержалась под строгим запретом.

Размышляя над этим, я совершенно забыл о задании, которое поручил Малому. И только когда в коридоре послышалось настойчивое рычание и крепкое ругательство Барса, я понял, куда убежал мой зверёныш.

— Бэл! – раздраженно произнес святой отец, заходя в мою келью, подталкиваемый гримби.

Все присутствующие повернули головы на его голос.

— Ты можешь мне объяснить, какого черта делает твой зверь?

«Малой найти Раффа и Кейли. Малой найти Барса», – довольно бубнил гримби, виляя хвостом.

— Очень хорошо, что ты пришёл, – сказал Рафф, увидев Барса, даже не подозревая причину его появления.

«Малой молодец», – заключил зверь, преданно глядя мне в глаза. Я погладил Малого и, указав на его любимый коврик, попросил вести себя тихо.

— Не кипятись, — обращаясь к святому отцу, сказал я, – у меня ещё нет опыта в общении с гримби. Малой сделал всё верно. Я просто не точно сформулировал ему задание.

Барса ещё что-то пробубнил по своему обыкновению, но, взяв предложенные Кейли очки, присоединился к нашим рассуждениям:

— Так вот, мы думаем, что Альтвэра и проклятие Бэла - это одна и та же сущность, находящаяся в разломе, – начал Кейли.

— Почему вы так решили? – удивился Барса.

— Смотри, – загибая пальцы, продолжил Кейли, – проклятье легло на Бэла три года назад, и в это же время происходит всемирный сбой в системе, появляется Аника – раз. Тени и тут, и там охотятся на Бэла – два. Отец Эвард уверен, что Теней создает разлом – три. В обоих мирах в точке Альтвэра происходит что-то необычное – четыре.

— Ну хорошо, Бэла прокляла сущность из нашего мира, находящаяся в разломе. Зачем ей это было нужно? – спросил Барса.

На краткий миг в комнате воцарилась тишина. Никто не знал ответа на этот вопрос.

— Узнаем, когда попадём в разлом Альтвэра, – произнес Марк, нарушая всеобщее молчание.

В тот же миг Марк упал, схватившись за голову. Глаза парня налились кровью. Всё его тело била крупная судорога.