НеТемный 3

Глава 18

Несмотря на то, что бард так мастерски заговорил старика, добавлять времени тот не стал. Пунктуальность, как выразился Виол, была укоренившейся привычкой, которая с возрастом приобрела у Агара крайние черты. Утешало то, что от этой его черты наверняка страдали все ученики Тремалы.

— Пусть Око Яриуса всегда светит вам по утрам в окошко, господин Агар, — с лёгким поклоном поблагодарил Виол, — Рад знакомству.

Я слегка кивнул старику. Тот лишь добродушно хмыкнул и молча закрыл дубовую дверь. Через глаза Кутеня, выглядывающего из топорища, я внимательно смотрел, как дверные доски вспыхивают защитной магией, едва с той стороны лязгнул засов.

Одна, две… три защитных вспышки. Да, смердящий свет, мне с моим уровнем магии эту дверь пока не имеет смысла штурмовать. Ну, вполне возможно, физически-то я пробью эту преграду, но это точно не будет похоже на бесшумный взлом.

Я только цыкнул от досады. Впрочем, то, что я успел увидеть в книге по магии воздуха, обнадёживало. И мне не терпелось поскорее уединиться в тихом и укромном гостиничном номере, чтобы заняться медитацией.

И чем скорее, тем лучше. Не доверял я варварской памяти… Я, Десятый, был очень начитанным, и мои глаза могли надолго запечатлевать увиденный текст. Даже больше — мной намного лучше запоминались именно куски текста, без этого многие заклинания было невозможно выучить.

Но у Малуша не было тысяч и тысяч часов, проведённых за страницами трактатов, ему неоткуда было натренировать такую способность. Да и он был намного младше меня, Всеволода.

Поэтому рисковать и подолгу расхаживать с важной информацией в голове явно не стоило.

— Чувствую, ты что-то нащупал, — сказал я Виолу.

— Видит Маюн, не то слово, — с воодушевлением прошептал бард, но покачал головой, — Не здесь.

Оживлённая улица выглядела всё так же, ведь внутри мы провели едва ли больше двадцати минут. Спешили во все стороны работяги, лишь изредка бросая взгляд на красивое здание библиотеки.

Дребезжали по мощёной дороге повозки, цокали копыта. Воздух гудел голосами, и на нас никто особо и не обращал внимания.

Но я, как и бард, тоже почувствовал чужое внимание, такое едкое и вязкое. За нами следят, и опять с не очень хорошими намерениями.

Два пацана-беспризорника, которых мы с бардом уже откормили пирожками, тоже крутились поодаль. Они даже особо не скрывались, давно поняв, что мы о них знаем, но и близко не подходили. Правила игры приходилось принимать всем.

И всё же за нами опять следили.

— И где этот талантище Гордей? — Виол покрутил головой.

Я пожал плечами, наблюдая, как где-то за головами горожан покачивается зачехлённое лезвие алебарды. Где-то там стражник, отсюда видно солнечный зайчик на его полированном шлеме, и моя интуиция почему-то нашёптывала, что он здесь по наши души.

Или не по наши? То есть, не по мою душу… Опыт Десятого подсказывал, что основная слежка ведётся за бардом, а мне просто достаётся из-за близости с ним.

Я переглянулся с бардом, и тот, едва заметно кивнув мне, сделал знак двигаться по улице в сторону нашего трактира.

— Думаю, кому-то не нравится, что ты здесь вынюхиваешь, — буркнул я.

— Не понимаю… — Виол явно занервничал, — Я даже ни одной чиновничьей жены в этом городе не полапал. Кто меня сдал?

Я вспомнил ту девушку, которая встретилась нам ещё в «Сияновой прелести». Виол тогда сказал, что она «из своих», и тоже из Раздорожья.

— Может, кого-то в Раздорожье Павлос Солебрежский всё-таки устраивает в роли южного царя? — прошептал я.

Виол вытаращился на меня, и по его глазам я понял, что он тщательно суммирует в уме все известные ему расклады. Потом бард слегка помрачнел, и это означало, что я прав.

Политика — дело такое… Если царь Могута Раздорожский ещё переживает за крепость восточных рубежей Троецарии, то вполне возможно, кто-то из его советников считает, что можно и немного повоевать.

Не мне было объяснять царскому шпиону, как себя вести, но на всякий случай я, старательно посмеиваясь, сказал:

— Разговаривай, как обычно.

— Знаешь, громада, что самое весёлое? — спросил Виол.

— А?

— Про драконов-то мы так и не прочитали.

Не сдержавшись, я и вправду рассмеялся. Тут бард был прав — знаний у меня о Соляных Драконах явно не прибавилось, а задание Сидора никуда не делось.

Впереди тоже показались стражники. Вся толпа была гораздо ниже меня, и я поймал на себе липкие взгляды блюстителей порядка.

Да, в разгар рабочего дня скрыться в городской суете труда бы не составило, вот только это был чужой город, и улицы были мне едва знакомы. Можно было бы и рискнуть потягаться с преследователями в знании переулков, если бы не мой рост.

Ситуация мне не нравилась, да ещё меня не отпускали мысли о Креоне и Дайю. О том, чтобы самому нестись туда, сломя голову, и проверять, всё ли в порядке, речи не шло.

Да, огромная комплекция не всегда благо.

Эх, не в моих планах было жертвовать собой, но опять интуиция подсказала, что иного выхода сейчас просто не было. По моему приказу Кутень метнулся под ноги барду, прячась в его тени.

— Ты сам сможешь уйти? — спросил я, передавая барду мешочек с монетами. Золото первым утечёт в карманы стражников, если они меня задержат.

Тот молча кивнул.

— Иди к чародейке с девчонкой. Если там небезопасно, ищите другое место.

— А ты?

— За меня не беспокойся, — недовольно проворчал я, — Скоро вас найду.

— Пусть песнь Маюна ведёт тебя, — затем он шагнул в сторону и столкнулся плечом с каким-то горожанином, отчего тот выронил корзину. По мостовой рассыпался сушёный чеснок.

— Чтоб тебя Яриус высушил, моча упырева!

— Сам смотри, куда прёшь!

Виол тоже зацепился языком. Совсем рядом продребезжала повозка, лошадь заржала, забирая в сторону, чтобы не наехать на горожанина. Тот бросился собирать свой чеснок и шарахнулся от копыт.

Заворожённо наблюдая за ситуацией, я вдруг понял, что уже не вижу барда. Вот же вестник хитрости…

Повозка отъехала, снова замелькали люди, гул голосов стал равномерным. Горожанин, с которым Виол столкнулся, сгрёб чеснок и, сплюнув с досады, поковылял дальше.

Переключившись на связь с цербером, который неотступно следовал за Виолом, я увидел, что он уже на другой стороне улицы. И когда успел? Бард последний раз оглянулся в мою сторону, потом двинулся дальше, совершая рывки от человека к человеку, словно прилипая к ним. Его так и не заметили.

Глянув на головку чеснока под ногой, я только поморщился и двинулся вперёд. Как символично, наверняка тут Бездна замешана.

Стражники были уже близко, их шлемы блестели на солебрежском солнце. Они шли ко мне, рассекая толпу, как корабли пенящиеся волны.

Я оглянулся. Позади тоже покачивались алебарды. И как назло, именно на этом участке улицы не было никаких закоулков, в который можно было бы нырнуть.

Ну так и стражники не дураки, поэтому и выбрали именно это место.

Отряд из пятерых усатых блюстителей порядка, облачённых в полированные доспехи, остановился в нескольких шагах передо мной. Вокруг них люди испарялись чудесным образом, не решаясь преграждать дорогу представителям власти.

Судя по слегка растерянному взгляду усача в центре, явно командира, он искал именно Виола, и отказывался понимать, как тот смог уйти. Тут же усач коротко махнул своим, и сразу трое нырнули в толпу, надеясь ещё перехватить барда.

Я продолжил идти, как ни в чём не бывало, и даже хотел обойти парочку оставшихся стражников, но командир сделал шаг в сторону, преграждая дорогу. В грудь мне упёрлась ладонь в латной рукавице.

— Погоди, громила, — рявкнул усач.

Его подчинённый отступил в сторону и, сорвав с лезвия алебарды чехол, выставил орудие. В ответ я лишь поджал губы.

— Что я нарушил, господин?

Командир, глядя снизу вверх, недовольно посопел в усы. И я понял, что был прав — именно на меня у них ничего не было, кто-то шепнул им только про барда.

И всё же, кто? Может, архивариусу не понравилось, что кто-то интересовался чернилами, и даже бардовская магия не помогла?

— Может, и нарушил, — буркнул командир, — Ты тут южанина не видел? Роста вот такого, смуглый, чёрные волосы, глаза тёмные. С лютней мог быть.

Я с усмешкой осмотрелся. Вокруг мельтешила толпа, где две трети именно такие и были — черноокие, чернобровые, черноволосые… Да и сам командир, если не считать усов, подходил под ориентировку. Единственное, лютни у них не было.

Один я, бледный как поганка с желтоватыми, почти белыми волосами.

— Смешно тебе? Почему в броне? Чего с дубинкой ходишь?

— Так не с мечом же ходить?

Было сложно отвечать, одним глазом наблюдая за Кутенем. Виол уходил подворотнями и, кажется, какой-то стражник взял его след, используя магический артефакт.

— С твоими ручищами и дубинка — меч! Бумаги есть какие? Кто такой будешь?

В этот самый момент в одном из закоулков цербер встретил преследователя. Убивать он его не стал, но глаза здорово поцарапал — крик раненого стражника раздался в моих мыслях. Ну, зато Виол смог спокойно уйти.

Одновременно с этим вздрогнул и командир передо мной. Он коснулся нагрудного доспеха, будто что-то под ним его побеспокоило, а потом повернул голову примерно в ту сторону, где ранили его соратника.

— Да ну сучья палёные! — выругался он и с досады стукнул древком по мостовой, — Ушёл, сволочь!

Что-то ткнулось мне в спину. Позади стояло ещё трое, и один упёр мне в лопатки остриё алебарды… Его лицо было скрыто решётчатым забралом, но я разглядел его округлившиеся от удивления глаза.

Это был один из тех двоих неудачников, которые впустили нас в Солебрег за взятку. Пожадничали, а потом неожиданно заснули друг с другом в запретных объятиях, и это увидела куча народу.

Губы у бедняги аж запрыгали то ли от злости, то ли от страха, и стражник стал заикаться.

— Де… Деся….

У меня внутри похолодело. Откуда он знает, кем я был в прошлой жизни? Я уже приготовился выхватить дубинку и прорываться с боем, как заика всё-таки выговорил:

— Де… Десятник, я его знаю!

Едва я коснулся оружия, как опустились алебарды и других стражников.

От меня не укрылось, что командир недовольно поморщился, когда этот его подчинённый открыл рот. Видимо, ещё не совсем улеглись шепотки после того случая.

— Боюсь даже представить, откуда ты его знаешь.

Я и сам с интересом уставился на дрожащего стражника. Алебарда у того заходила ходуном, и он, чуть не плюясь от злости, прошипел:

— А на рынке видел… Это воришка, у меня свидетель есть! — он аж ощерился от счастья, наспех придумав свою ложь.

Я оглянулся на десятника. У того на пальце явно был перстень, как и у Сидора, позволяющий определить ложь. Но командир тоже был зол, что бард от них ушёл, и ему очень хотелось хоть кого-то схватить.

— Ну вот видишь, громила, — командир недобро ухмыльнулся, пряча руку с кольцом за спину, — Надо бы пройти в околоток наш.

— Невиноватого гребёте? — повысив голос, возмутился я. Горожане стали оглядываться.

— Ну ты рот-то не разевай, рожа северная, — рявкнул усач, — Если не виноват, то чего тебе бояться? Там же и отпустим.

— Знаю я, как вы отпускаете!

— Сам пойдёшь, или силой? — командир показал верёвку.

Со вздохом я посмотрел на блюстителей. Двое спереди, трое сзади. Да я в два счёта их раскидаю, но такой конфликт в мои планы пока не входил, и пришлось убрать руку с топорища.

Где-то позади один из мальчишек, которые следили за нами, подорвался по улице, спеша с донесением. На Сидора я особо не надеялся, но если за мной не будет явных залётов, то он мог бы и подсуетиться.

Узнав через Кутеня, что Виол уже в гостинице и заставляет Креону с Дайю собирать монатки, я со вздохом отдал топорище командиру.

Кнезово разрешение я пока не спешил показывать. Одно дело тыкать этой бумажкой в торговцев, и совсем другое — городскому стражнику.

— Ну, вот и ладненько, — усач даже немного подобрел.

Стражник, из-за которого меня повязали, всё ловил мой взгляд, довольно скалясь, но я его игнорировал. Этот тупица навряд ли сможет придумать что-то связное, чтобы не опозориться ещё раз.

Ну, по крайней мере, на ближайшие несколько часов у меня будет спокойное место для уединения…