Невеста Дьявола

25

АЛЕКСЕЙ

Рев двигателей самолета наполняет ночной воздух, и я бегу по асфальту, сердце колотится в груди. Я вижу, как Ирина борется с хваткой Игоря, ее глаза расширены от страха. Позади меня мои люди вступают в схватку с телохранителями Пауло, но я сосредоточен на ней. Я не позволю похитить ее. Больше не позволю.

— Пауло! — Кричу я, привлекая его внимание. Он усмехается, оттаскивает Ирину от Игоря и приставляет пистолет к ее виску.

— Алексей, — усмехается он, — всегда такой предсказуемый. Должен отдать тебе должное, этого я не ожидал.

Я поднимаю пистолет, целясь ему в голову. Палец замирает на спусковом крючке, но он крепче сжимает Ирину, его глаза смеют сделать шаг. Я не могу рисковать. Я не могу потерять ее.

— Сделаешь одно глупое движение, и девушка умрет, — угрожает он.

— То же самое я могу сказать и о тебе. Ты всегда был трусом, у которого в рукаве заготовлен какой-нибудь глупый трюк. — Я сглатываю при виде того, как Ирина корчится от его хватки.

— Брось оружие, — приказывает он, его голос холоден и тверд.

Мой взгляд мечется между ним и Ириной.

— Бросай сейчас же или я ее пристрелю!

С неохотой я опускаю пистолет на землю и приказываю своим людям сделать то же самое. Мои руки подняты, сердце колотится.

— Отпусти ее, Пауло. Это касается только тебя и меня.

Он смеется, жестоко, издевательски.

— О, для этого уже слишком поздно.

— Чего ты хочешь, Пауло? — Спрашиваю я.

— Ничего, это просто забава. — Пауло стреляет в меня, я уклоняюсь от пули и быстро хватаю с пола свой пистолет. Я уклоняюсь от других пуль, пока мы оба стреляем.

Ангар превращается в хаос. Мои люди нападают на людей Пауло, звуки выстрелов сопровождаются ударами. Николай стреляет, и его пуля пробивает голову Игоря.

Глаза Игоря остаются широко раскрытыми. Кровь стекает между глаз, а тело безжизненно падает на землю.

Я перекатываюсь за штабель ящиков, едва избегая очередного выстрела Пауло. В ушах звенят звуки выстрелов и крики.

Я выскакиваю из своего укрытия и делаю несколько выстрелов в сторону Пауло. Он укрывается за металлической балкой и открывает ответный огонь. Пули раскалывают ящики вокруг меня, летят щепки. Я скриплю зубами.

— Блядь, Ирина.

Пауло использует ее как живой щит. Вот больной ублюдок.

— Ирина, не высовывайся! — Кричу я, прикидывая расстояние между мной и ней. Мне нужно добраться до нее.

Ирина падает на землю, заползая за большой металлический контейнер. Я вижу, как один из людей Пауло делает шаг к ней, но один из моих перехватывает его, втягивая в ожесточенную борьбу.

Пауло вырывается и открывает огонь. Я открываю ответный огонь, каждый выстрел рассчитан и направлен на то, чтобы заставить его отступить. Одна из моих пуль задевает его руку, и он, зарычав от боли, отступает за укрытие.

— Тебе не победить, Пауло! — Кричу я сквозь грохот. — Все кончено!

— Ты думаешь, это конец? — Его голос наполнен маниакальным ликованием. — Это только начало!

Он делает выпад, дико стреляя. Я ныряю за очередной штабель ящиков, чувствуя жар пуль, пролетающих в опасной близости. Мой разум мечется в поисках выхода, способа покончить с этим, не рискуя жизнью Ирины.

Пауло пригибается к следующему контейнеру, где прячется Ирина, и хватает ее. Он поднимает ее на ноги и вскидывает пистолет.

— Выходи, или я убью девушку.

— Алексей, не надо. Беги, пожалуйста, — умоляет Ирина. — Он убьет тебя.

Нет, он убьет тебя, если я не сделаю то, что он хочет. Это не обсуждается. Это видно по тому, как безумно он сейчас выглядит.

Я делаю глубокий вдох, сердце колотится в груди, и медленно выхожу на улицу. Пауло ухмыляется, и от его злобной ухмылки у меня по позвоночнику бегут мурашки.

— Так-так-так, Алексей, — усмехается он, — похоже, ты попался. Похоже, Ирине все-таки не удастся выбраться живой.

Я поднимаю пистолет, целясь ему в грудь.

— Ты совершил ошибку, Пауло. Я не позволю тебе выйти сухим из воды.

Он смеется, его глаза сверкают чистой злобой.

— Боюсь, у тебя нет выбора, Алексей. Речь никогда не шла об Ирине. Речь всегда шла о тебе, и теперь она за это заплатит.

Быстрым движением он поворачивает пистолет ко мне и нажимает на курок.

Раздается выстрел. На долю секунды время замирает. Я готовлюсь к удару, но вместо этого вижу, как отец Ирины, споткнувшись, падает вперед, и на его груди расплывается кровь. Крик Ирины пронзает ночь, она отталкивает Пауло и бежит к отцу. Она ловит его и опускается на землю с ним на руках.

Мир сужается до одной точки. Ярость и отчаяние взрываются во мне. Пауло на мгновение отвлекается, и это все, что мне нужно. Я бросаюсь вперед, и мои кулаки раз за разом ударяются о его лицо, пока его пистолет не падает на землю. Он отмахивается, но я уворачиваюсь и бью его коленом в живот. Он задыхается, спотыкаясь, а я не останавливаюсь, пока он не падает.

Я направляю на него свой пистолет.

— Я же говорил тебе, что для тебя все кончено.

Я нажимаю на курок три раза. Все три пули попадают ему в грудь. Его предсмертный хрип длится всего секунду, и он исчезает.

Тяжело дыша, я поворачиваюсь к Ирине. Она обнимает отца, по ее лицу текут слезы.

Маттео дышит неглубоко, каждый вдох дается ему с трудом. Я опускаюсь на колени рядом с ними, чувствуя свою беспомощность.

— Папа! Нет! — Ирина плачет, ее голос срывается. — Не умирай, пожалуйста. Мы отвезем тебя в больницу, и ты будешь в порядке.

— Ирина, — шепчет Маттео, его голос слаб, но наполнен сожалением. — Мне… мне так жаль доченька.

— Папа, пожалуйста, останься со мной, — умоляет она, ее голос дрожит. — Ты не можешь умереть. Я еще не простила тебя.

Он медленно качает головой.

— Прости меня, Ирина. Я должен был… должен был защитить тебя. Я должен был быть лучшим отцом.

Рыдания сотрясают ее тело, и она крепче прижимается к нему.

— Ты всегда был для меня хорошим отцом. Я прощаю тебя, папа. Только не оставляй меня.

Маттео слабо улыбается.

— Ты… не представляешь… как много это для меня значит.

Его глаза закрываются, и с последним, дрожащим вздохом он замирает.

Ирина трясет его.

— Папа. — Она внимательно смотрит на него в поисках вздоха — признака того, что он еще не совсем ушел. — Папа, нет, пожалуйста.

Ее горестный вопль прорывается сквозь меня. Я замираю на месте, беспомощный, не в силах ничего для нее сделать. Единственное, что я могу сделать, — это оторвать ее от него и позволить ей найти утешение в моих объятиях.

Я заключаю ее в объятия, чувствую, как она дрожит, прижимаясь ко мне, и обнимаю ее, пока она плачет.

— Все хорошо, Малышка, — шепчу я, гладя ее по голове. — С тобой все будет хорошо.

С нами все будет хорошо.