Невеста Дьявола

4

ИРИНА

Сегодня день моей свадьбы, и я подумываю о том, чтобы выпрыгнуть из окна и сбежать. Может быть, я сбегу на Сицилию. Меня будут окружать враги Алексея, так что найти меня там не составит труда. Но мысль о том, что он может причинить вред моей семье, чтобы отомстить мне, заставляет меня изо всех сил вцепиться в белое свадебное платье, которое я должна надеть сегодня.

Оно прекрасно, украшено крошечными кристаллами, которые сверкают на свету. Моя мама сшила его на заказ за шесть дней. Это безумие, когда у тебя больше денег, чем ты можешь потратить.

Я опускаю взгляд на палец, на который через час Алексей наденет кольцо. На палец, где должно быть обручальное кольцо, которое он подарил мне на пару минут, прежде чем я продала его и пожертвовала деньги приюту для животных. Улыбка играет на моих губах, когда я представляю, как он разозлится, когда узнает об этом.

Стук в дверь застает меня врасплох. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с мамой, когда она входит в комнату с широкой улыбкой. Я не пытаюсь ответить ей улыбкой на улыбку, я не так счастлива от этой свадьбы, как она.

— Ты такая красивая, Ирина. — Кровать опускается, когда она садится рядом со мной и кладет свою руку на мою, ее улыбка исчезает. — Ты расстроена.

— Ты выдаешь меня замуж за монстра, неужели ты ждешь, что я буду счастлива? — Отвечаю я. — Ты достаточно счастлива за нас обоих.

— Эй, — шепчет она, поглаживая тыльную сторону моей руки. — Я знаю, что это не то, чего ты хотела, и уверяю, я не хотела этого для тебя. Но у твоего отца не было выбора, поверь мне.

Я слышала это уже слишком много раз, что у моего отца не было выбора, и поэтому он разрешает этот брак, но никто не хочет сказать мне, почему. Последние несколько дней я задаю вопросы, на которые никто не считает нужным отвечать.

— Почему у него нет выбора?

Плечи моей матери опускаются.

— Я не знаю, Ирина. Твой отец никогда не обсуждает со мной подобные вещи, но я уверена, что это что-то очень серьезное.

Вот почему меня это беспокоит. Мой отец ненавидит мафию, он возглавляет организацию, которая борется с ней. Нет никакой логической причины, почему он позволяет мне выйти замуж за главу той самой группы людей, которую он ненавидит, если только ему не угрожает какая-то серьезная опасность. Я бы предположила, что от Алексея. Но Алексей отрицал это, и если это действительно не он, то я не могу представить никого другого, кто мог бы это сделать.

Дверь снова открывается, и внутрь заходит мой брат. Он смотрит на мое платье так, будто это самая уродливая вещь, которую он когда-либо видел. Несмотря на то что он отказывается рассказать мне о том, почему мой отец принял неожиданное решение выдать меня замуж, он единственный, кто, кажется, в достаточной степени взбешен этой идеей.

— Привет, — говорю я, моргая на него.

Он сглатывает. Его глаза слезятся. От чувства вины? От раскаяния? Может, и то, и другое.

— Я ненавижу это, Ри. Может, мне стоило просто убить этого ублюдка.

— Дэмиен, осторожнее, — предупреждает моя мать.

Мы оба игнорируем ее.

— Что ты имеешь в виду? Я права, что Алексей угрожал отцу?

— Мне жаль, Ри. Я не могу сказать тебе многого, но я хочу, чтобы ты была счастлива. — Он делает паузу, словно глубоко вдыхая. — Даже если я не хочу ничего, кроме как разорвать это платье в клочья прямо сейчас.

— Дэмиен, твой отец рассердится, если услышит тебя.

Мой брат хмуро смотрит на мать.

— Какая разница, что он почувствует? Ирина здесь жертва.

— Она не жертва, она очень важна для нас и нам тоже это не нравится. — Моя мама фыркает, но вместо того, чтобы плакать, она прижимает руку к груди и делает вдох. Она всегда была воплощением класса и элегантности, настолько, что даже плакать в присутствии других людей для нее — недопустимое дело. Даже если это ее дети.

Я закатываю глаза и сердито стону.

— Мам, может, хватит говорить обо мне так, будто я какая-то ценная вещь?

— Прости, дочка. Просто… ты — лучшее, что когда-либо случалось с твоим отцом и со мной. Нам жаль, что мы не смогли стать для тебя лучшими родителями.

Одно это предложение, и выражение вины на ее лице растопили часть моего гнева. Как я могу злиться на нее, ведь это не она приняла решение? За моим отцом всегда остается последнее слово, так было с самого детства.

Часть меня размышляет о том, не такая ли жизнь меня ждет. Будущее, в котором я буду всего лишь предметом мебели в доме Алексея. Мой отец не принадлежит к мафии, и я считаю его порядочным, но он такой, и я могу только представить, каким кошмаром будет брак с Алексеем.

Дэмиен вздыхает и уходит, не сказав больше ни слова. Моя мама открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут дверь распахивается, и в комнату входит Ариэль. На ней шелковое серебристое платье, которое ей очень идет. У меня есть главная подружка невесты, когда я даже не хочу выходить замуж. Идеально.

Учитывая ее влюбленность в Алексея, я знаю, что Ариэль была бы гораздо счастливее, если бы она была невестой.

— Здравствуйте, госпожа Волкова, — вежливо говорит она моей матери.

Моя мама улыбается ей.

— Привет, Ариэль. Рада тебя видеть, и ты прекрасно выглядишь в этом платье.

— Спасибо, я заказала его, как только узнала о свадьбе Ирины. — Она улыбается мне. — Поздравляю, подружка.

Я не отвечаю. Есть другие вещи, с которыми я бы предпочла, чтобы меня поздравили.

— Может, я оставлю вас, девочки, и проверю, все ли в порядке. — Мама встает и выходит из комнаты.

Ариэль спешит ко мне.

— У тебя великолепное платье. Сколько оно стоит?

— Кучу денег.

В отличие от меня, Ариэль из семьи среднего класса. Иногда мне становится стыдно за то, что у меня есть все эти броские вещи, а у нее нет, поэтому мы вместе ходим по магазинам, а я оплачиваю счета. Она отказалась позволить мне заплатить за платье подружки невесты, сказав что-то вроде того, что она не настолько бесстыдна, чтобы позволить мне заплатить за ее платье. Честно говоря, я не возражала бы. Я люблю ее, и она была мне хорошей подругой на протяжении почти всей моей жизни.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты выйдешь замуж за Алексея Вадимова. — Говорит она.

— Я тоже не могу. — Мои плечи опускаются, и я вздыхаю. Руки затекли от нервного напряжения. — Я не знаю, что будет после этого, если честно. Я боюсь.

Она ободряюще кладет руку на мою.

— Это нормально — бояться. Я знаю, что говорила о своей влюбленности в него и все такое, но правда в том, что я бы тоже сочла брак с ним нервным. Ты не знаешь ни его, ни того, на что он способен, и я не могу тебе этого сказать, потому что я тоже не знаю. Но я не хочу, чтобы ты шла к этому с негативным настроем, он может тебя удивить.

— Да, он может удивить меня и убить в первый же день брака, — сардонически говорю я.

Глаза Ариэль прищуриваются.

— А может, он займется с тобой любовью, и вы оба лучше узнаете друг друга. Он может оказаться не таким чудовищем, как ты думаешь.

— А если окажется?

— Я приду и убью его сама.

Я смеюсь, чувствуя, как с моих плеч сваливается груз.

— Слава Богу, у меня есть ты, на которую можно положиться.

— А Дэмиен? Он выглядел очень злым, когда я видела его внизу.

— Так и есть, но никто из нас ничего не может сделать. — На глаза наворачиваются слезы, я не могу поверить, что в последний раз сплю в собственном доме, на своей кровати, если только не приеду в гости. А что, если он даже не позволит мне этого сделать?

Должно быть, моя печаль очевидна, потому что Ариэль притягивает меня к себе и нежно гладит по спине.

— Все будет хорошо, детка. Я знаю, что ты справишься, ты самый сильный и добрый человек из всех, кого я знаю.

Мы разрываем объятия, когда одна из горничных приходит сказать мне, что пора ехать в церковь. Мы с Ариэль садимся в машину, в которой сидит Дэмиен, и едем молча.

Спустя несколько минут отец ведет меня к алтарю, а я изо всех сил стараюсь не дать желчи подняться к горлу. Я нервничаю, но сейчас неподходящее время и место для рвоты.

Я стараюсь не смотреть на лица мужчин в этом зале. Меньше всего мне хочется видеть темноту в их глазах и задаваться вопросом, сколько из них имеют кровь на руках.

Я прохожу мимо двух парней, похожих на Алексея, у того, кто выглядит младше всех, голубые глаза, а не темно-карие, как у его братьев.

Мой брат все еще выглядит раздраженным, как будто он предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Я чувствую его, потому что я тоже предпочла бы быть где угодно. Мой мозг еще не до конца осознал, что я выхожу замуж или за кого я выхожу замуж, и я изо всех сил стараюсь не думать об этом.

Просто продолжаю идти.

Я сжимаю руку отца, когда прохожу мимо матери. Она притворяется, что улыбается, но глаза у нее красные и опухшие. Она тоже ненавидит эту свадьбу. Ариэль стоит рядом с ней, и по выражению ее лица трудно понять, что она делает. Она борется между радостью за меня и сожалением, что меня закладывают как бесполезный товар.

Когда мы подходим к Алексею в конце прохода, мой мозг на долгую секунду замирает. Он выглядит невероятно красивым в своем угольном, почти черном, костюме. Его темные глаза встречаются с моими, когда отец кладет мою руку в свою.

Я украдкой бросаю на него взгляд, пока священник читает длинную проповедь о святости брака и о том, как быть хорошей парой. Алексей, напротив, буравит меня взглядом. Его глаза устремлены на меня, словно он хочет сорвать с меня платье и взять меня прямо здесь, перед алтарем.

Извращенец.

Проблема в том, что я думаю, что позволила бы ему, если бы он попытался. Я слишком долго была возбуждена и без секса, а он находится на расстоянии одной главы Библии от того, чтобы стать моим мужем. Но это только в том случае, если мы не убьем друг друга раньше.

Его глаза скользят по моей шее и останавливаются на груди. Я перестаю дышать, потому что не хочу устраивать ему шоу, но то, как он смотрит на меня, похоть и потребность в его глазах, пробуждает пульсацию между моих ног.

Он мучает меня этим взглядом, и я знаю, что он получает от этого удовольствие, поскольку подмигивает мне. Я не могу быть единственной, кто страдает, поэтому я начинаю дышать, выпячиваю грудь и смотрю на выпуклость в его брюках.

Интересно, насколько он большой.

— Пришло время произнести клятвы. — Говорит священник, привлекая наше внимание.

Я произношу свою первой, страшась каждого слова, которое я повторяю вслед за священником. Будь все проклято, я убью Алексея, если у меня когда-нибудь будет возможность и смелость. Он ухмыляется мне. Самоуверенный ублюдок, уверен, он и сам это знает.

— …Пока смерть не разлучит нас. — Я надеваю кольцо на его палец, желая, чтобы смерть разлучила нас как можно скорее. Но его смерть, а не моя. Тюремная стена была бы даже лучше, тогда бы я наконец увидела его в клетке, как животное, которым он является.

Он не колеблется, когда наступает его очередь произносить клятву. Я бы даже сказала, что он радуется тому, что приковывает меня к себе, как щенка после лакомства. Мне становится плохо, когда он надевает мне на палец кольцо с бриллиантом.

— Объявляю вас мужем и женой. — Говорит священник, скрепляя сделку.

Вот и все. Все это реально, и теперь я не могу этого избежать. Я официально стала госпожой Вадимовой, женой Алексея Вадимова.

Мне больше нравится быть Волковой.

Алексей улыбается, словно пытаясь сказать мне, что я теперь его. Он действительно говорит мне об этом.

— Поздравляю, жена.

Я вздрагиваю. Жена. Это то, кем я теперь для него являюсь, а он — мой муж. Мой.

Когда священник объявляет, что мы должны поцеловаться, я напрягаю свои шатающиеся ноги и стараюсь не отступать назад. Улыбка Алексея становится еще шире, когда он подходит ближе. Так близко, что я чувствую твердость его тела, прижавшегося к моему, когда он обхватывает мой затылок и приближает свои губы к моим на расстояние вдоха.

Затылок напрягается, а в животе вспыхивает жар. Сердце начинает биться неровно, когда я представляю, как он жадно целует меня. Мне глупо любопытно, как хорошо он целуется, и я хочу почувствовать его вкус на своих губах.

Но я не показываю этого. Дайте собаке кость, и она вернется за добавкой.

— Не смей, — резко шепчу я ему в губы. — Поцелуй меня, и я откушу тебе язык.

Его глаза потемнели, как будто он любит мою дерзость.

— Я хочу посмотреть, как ты попробуешь.

В его глазах плещется похоть, как будто игра в недотрогу заводит его еще больше. Он опасно приближает свои губы к моим и страстно целует меня. В одно мгновение я теряюсь. Я не могу не ответить и прижимаюсь к нему. Мои пальцы сжимают воротник его рубашки, а мой язык танцует в ритме с его языком.

Тихий стон срывается с моих губ, когда я закрываю глаза и целую его в ответ.

Боже, я не должна была наслаждаться этим так сильно, как сейчас.

Он отстраняется как раз перед тем, когда я забываю, что мы окружены семьей, друзьями и убийцами, и в его глазах появляется победный блеск.

— С этого момента ты моя, Малышка. Моя, чтобы трахать, моя, чтобы защищать и моя, чтобы наказывать.

Я сглатываю.

— Я не гребаная собственность. — Говорю я с хрипотцой в голосе.

Он кладет два пальца мне под подбородок и наклоняет мое лицо к своему.

— Позволь хоть одному другому мужчине прикоснуться к тебе, и ты узнаешь, каким жестоким я могу быть.

Я знаю, что он подразумевает каждое слово и каждую угрозу. Такие мужчины, как он, являются собственниками и скорее умрут, чем позволят другому прикоснуться к тому, что принадлежит им. И все же какая-то часть меня отчаянно цепляется за то достоинство, которое у меня осталось.

Меня заставили бросить семью и выйти замуж за человека, которого я ненавижу. Я не позволю ему обойти меня стороной. Поэтому я смотрю ему в глаза и говорю:

— Дай другой женщине прикоснуться к тебе, и ты поймешь, как быстро стерва может лишиться рук.