Невеста супергероя (СИ)

Глава 23. Частичка

Вода частично поглотила взрыв, но толстый стой льда под телом Нико разлетелся осколками в одно мгновение, посылая и его в полет на гребне взрывной волны. Он отчетливо слышал, как ломаются его ребра еще в полете. А в такт им на всю улицу прогремел оглушающий звук разбитого стекла.

Окна в доме, который они так стремились спасти, синхронно разлетелись осколками, сияющим дождем опускаясь на землю. Это могло бы показаться ему очень красивым. Бледно-голубое небо, облака, желто-красные листья — все это отражалось в них, смешиваясь с бликами солнца.

Но красота закончилась едва он приземлился спиной на мокрый асфальт, проехавшись по нему на несколько метров вперед. И сломанные ребра вновь дали о себе знать острой болью в груди.

Что ж, главное, что они спасли жителей дома. Выбитые стекла ничто по сравнению с тем, что на самом деле могло случится. Только вот…

— Тере… за… — прокряхтел Нико и затих, понимая, что едва может нормально дышать.

— Нико! — Испугано кричала Ами, уже спешащая к нему, полностью позабыв о конспирации.

— Я жив, — прокряхтел он, взирая снизу-вверх на взволнованную подругу. — Проверь, не нужна ли кому помощь.

Коротко кивнув, Ами взмахнула своими алыми волосами и скрылась из виду. А он молча уставился ввысь, стараясь вдыхать воздух короткими порциями. Она ведь мертва, так? Разве можно было выжить после такого взрыва, оказавшись в самом эпицентре?

Когда под его пальцы затекло что-то мокрое, он не на шутку испугался. Сломанные ребра еще куда не шли, но если он начал терять кровь, то это может оказаться очень серьезной проблемой. Но, когда он поднял руку к лицу и не обнаружил на пальцах ничего красного, недоуменно застыл.

А когда он повернул голову на бок, увидел, что по земле стекаются в одну точку сотни маленьких ручейков.

Облегченно выдохнул он лишь тогда, когда рядом с ним начала вычерчиваться женская фигура, состоящая из воды. А когда на него уставилось два невероятно синих глаза, он и вовсе позабыл о боли.

— Какая же ты странная, — брякнул он не подумав. Но девушка рядом с ним лишь болезненно улыбнулась. Видимо, даже в форме воды, ей не слабо досталось.

— Спасибо, — тихо выдохнула она. — Если бы не ваш лед — я разлетелась бы по всему городу.

— Мы снова перешли на «вы»? — Вздернул брови Нико. Ему было так больно говорить. Но он этого хотел, чувствуя себя так… странно.

— Прости. Это привычка, — зарделась она, продолжая смотреть на него широко раскрытыми глазами. И так ему нравилось гораздо больше, чем когда она постоянно отводила от него взгляд.

— Что было бы, разлетись ты по всему городу?

— Я не знаю, — пролепетала она. — Не доводилось практиковать подобное.

Казалось, что она говорила серьезно, без тени улыбки, но Нико отчего-то болезненно расхохотался.

— Не нужно было рисковать собой, прикрывая меня, — грустно протянула она и прикрыла глаза. А ему вдруг захотелось заставить ее снова открыть их.

— Это еще почему? Ты же бросилась туда, рискуя собой.

— Потому что я этого не заслуживаю. Я слишком много сделала… плохого.

— Да какая разница, — вдруг разозлился Нико. — Ты только что спасла кучу народа. Считай, что я списал с тебя все грехи, — он ожидал, что она ответит ему что-то, но она молчала. Поэтому он вновь заговорил сам. — Посмотри на меня, Тереза.

Послушно открыв глаза, она вновь подняла на него взгляд. И теперь он понял, почему она все время прятала его от него. Слишком много вины и боли скрывалось в этой синеве.

— Я не знаю ни одного человека, который никогда не совершал ошибок, — подумав, тихо заговорил он. — Главнее то, что ты очень хочешь их исправить. А ты хочешь. Иначе не пришла бы сюда, — улыбнувшись уголком рта, он толкнул свою руку в сторону, натыкаясь на ее холодные пальцы. — Как на счет того, чтобы начать все с чистого листа? — Откашлявшись, он приветливо улыбнулся ей. — Привет. Меня зовут Нико. И я поломал себе как минимум три ребра. Не желаешь прогуляться со мной в приемное отделение больницы?

Тереза наблюдала за ним с неподдельным удивлением и непониманием. А после вдруг расслабилась. И тихонько расхохоталась.

— Привет, меня зовут Тереза. И я ненавижу больницы.

— Брось! Поговаривают, что в больничной столовой подают самый отвратительный кофе в городе. Позволь мне угостить тебя им.

***

Чувство нереальности происходящего нахлынуло так же внезапно, как и горечь от безысходности ситуации. Ощущение полного бессилия било по мозгам даже сильнее, чем гнев и обида на нее. На Лив. На которую он смотрел сейчас и просто не мог найти в себе хотя бы частичку понимания к ней. Только злость.

На нее ли за этот поступок, который он хотел, но не мог понять?

Или на себя. За то, что не знал, как снова спасти ее теперь?

Когда она сама пришла на верную смерть.

— Что случилось, Лив? — Этот тихий вопрос звучал скорее, как вопль отчаяния. Мгновение назад кулаки Августа разбивались в кровь о невидимую преграду. Теперь же они обессиленно опустились вниз. — На базу напали?

— Да, Лив, — ухмыльнулся Дэниел, скрестивший руки на груди неподалеку от девушки. Он вовсе не спешил захватить ее тело, а скорее наслаждался сложившейся ситуацией. Как хищник, который понимал, что его добыча уже не сумеет сбежать. Только не в этот раз. — Что же случилось?

А тем временем солнце начало клониться к закату, окрашивая небо яркими красками. И Августу вдруг стало так тошно от всего этого. Как небо может быть таким красивым, когда улицы заливала кровь невинных? Как оно может так равнодушно взирать на них сверху, когда самый дорогой для него человек вот-вот принесет себя в жертву психопату и безжалостному убийце? А самое обидное, что он не понимал даже самого простого — почему? Что стало причиной ее прихода сюда? Ведь он обещал, что защитит ее, а она обещала позволить ему сделать это. Он был так близок к этому.

— Август, я…

Лив выглядела взволнованной, хоть и пыталась скрыть это. Но сложно скрыть что-то от человека, который не сводил с тебя взгляд такое продолжительное время. Который мог просто закрыть глаза и, как наяву, увидеть каждую морщинку на твоем лице, когда ты хмуришься. Тонкие «смешинки» у уголков глаз, когда смеешься. Мог бы с легкостью нарисовать густоту твоих ресниц, и даже твой запах. Да, будь у Августа художественный дар, он нарисовал бы летнее травянистое поле со спелой пшеницей по краям. А с неба на зеленую траву опускались бы крупные хлопья первого декабрьского снега. Такой была для него Лив.

С опаской покосившись на ухмыляющегося Дэниела, Лив сделала неуверенный шаг в сторону Августа и замерла в нерешительности, заламывая руки, запачканные в грязи и… крови?

— Прости меня, — ее голос дрожал, и теперь Августа останавливала лишь невидимая преграда между ними. Не будь ее, он просто схватил бы ее в охапку и побежал… Как можно дальше отсюда. И не важно, что именно привело ее сюда. — Но я так больше не могу.

— Да что ты несешь, черт возьми? — Его терпению пришел конец, и гнев поднялся в нем, вырываясь наружу непрошенными всполохами пламени на руках и в волосах. А она лишь шумно втянула воздух сквозь сжатые зубы и сделала шаг назад.

— Мне очень хотелось верить, что у нас все получится, Август, — сбивчиво продолжила она, проглатывая некоторые гласные от волнения. — Но… Я просто знаю, что это невозможно. Он — дух. И даже если ты уничтожишь эту оболочку… Он не исчезнет. И это не закончится. Ничего не закончится.

— Мы бы нашли выход! — Сдерживаться и дальше больше не было сил. Поэтому он просто проорал ей это, впечатавшись кулаками в невидимую стену. — Мы всегда находим выход!

— Да я устала его искать! — В тон ему прокричала Лив, а ее глаза наполнились слезами. — Устала бежать. Устала прятаться. Устала, что вокруг меня погибают люди. Это не закончится до тех пор, пока я жива, понимаешь? Я не выбирала этого! Не хотела!

— Ты не можешь так поступить, — вдруг его голос осип и стал невероятно тихим. А в груди вдруг поселилась удушающая пустота. Он прекрасно слышал ее, но так и не мог до конца поверить ей. Это все слишком нереально, так просто не бывает. — Если ты сдашься… Не думай, что я стану оплакивать тебя, как героя, который пожертвовал собой ради других. Потому что это, мать твою, не так. Я буду ненавидеть тебя. Слышишь? — Слова стали даваться ему с трудом, а на невидимой преграде то появлялась, то пропадала испарина от его тяжелого и прерывистого дыхания. — Я буду до конца своих дней ненавидеть тебя. За то, что ты сделала.

— Мне плевать, — вдруг холодно отрезала она, а Август почувствовал, будто ему только что влепили пощечину. Больно. Как же больно ему сейчас было. — Разве ты еще не понял? Мне уже все равно. Я больше не хочу сражаться, я сдаюсь. И это — впервые в моей жизни — мой выбор. Только мой. Уважай его, Август.

— Да пошла ты к черту! — Взревел он, хватаясь рукой за кожаную ткань в районе груди и что есть сил сжимая ее. Ему хотелось кричать, ему хотелось выть в голос. Но он не мог даже вдохнуть полной грудью. Зачем вообще нужна суперсила, если она бесполезна в самый ответственный момент. Зачем вообще быть супергероем, если не можешь защитить даже своих близких? — Жизнь не какая-то фигня, которой можно вот так вот разбрасываться. Какая же ты идиотка, Оливия!

— Так, все, достаточно, — Дэниел грациозно поднял ладони и громко расхохотался. — Пора переходить к кульминационной части. Мне уже не терпится. — Повернув голову набок, он сощурил глаза, рассматривая лицо Лив. А она просто опустила взгляд в пол и замерла, больше даже не смотря в сторону Августа. — Признаться, я представлял себе все немного не так. Конечно, ожидал, что ты прибежишь сюда сама, когда чувство вины и ответственности за чужие жизни возьмут верх. Но так… Мне всегда казалось, что ты несколько попрочнее. Но, к счастью, это уже не столь важно. Ты хочешь, чтобы это все поскорее закончилось? Я уважаю твое желание.

Дэниел и Лив стояли друг на против друга и разговаривали так, будто Августа здесь больше не было. Будто он не представлял для них абсолютно никакой угрозы. Будто он мог просто смириться с этим… Да черта с два.

«Сейчас… Сейчас, Барбс. Давай!» — мысленно прохрипел он, искренне надеясь, что Смит все еще поддерживает мысленную связь между ними.

«Поняла. Вижу… ее. Или его.» — услышал он в своей голове женский голос и с облегчением выдохнул.

Если Дэниел действительно думает, что он пришел сюда без плана «Б», то он и в самом деле самовлюбленный идиот, каким кажется. И это станет последней его ошибкой в мире живых. А после… После он уничтожит его и в мире духов тоже. Неважно как, неважно когда. В лепешку разобьется, но сделает это.

«Не важно. Стреляй.» — скомандовал он и затаил дыхание.

Если верить словам девушки — ей досталась супер-меткость, она могла попасть в яблочко с абсолютно любого расстояния, лишь бы цель была в зоне видимости. Поэтому он заранее попросил ее найти удобное место и ждать сигнала.

Уже через мгновение в воздухе послышался звонкий свист, и пуля прошла прямиком в затылок Дэниела, разбрызгивая во все стороны бордовые капли. Август шумно выдохнул, когда его заимствованное тело пошатнулось… но так и не упало.

Медленно повернувшись к нему лицом, Дэниел ухмыльнулся, даже не обращая внимания на то, что по его спине обильно стекает кровь.

— Попытаться стоило, — снисходительно пожал плечами Дэниел. — Только вот ты, видимо, не очень внимательно слушал меня. Это. Тело. Уже. Мертво. И сделать его еще мертвее уже не получится, Август Остин. Пока я приказываю ему двигаться, оно будет двигаться.

Договорив, он потерял к нему всякий интерес и вновь повернулся к Лив, которая даже не подняла головы за все это время. И демонстративно провел кончиками пальцев по ее щеке.

Август не отчаивался. Воспалившись до такой степени, что его силуэт перестал виднеться среди бушующего пламени, он раз за разом, бешено крича, врезался в невидимую преграду. И судя по вспузырившейся черноте, зависшей в воздухе, вскоре у него получится пробиться.

— Не надо, Август, — взмолилась Лив, пытаясь перекричать его звериный крик. — Пожалуйста! Это мой выбор, я хочу, чтобы все закончилось.

— Кажется, я начинаю понимать, — задумчиво хмыкнул Дэниел, не глядя взмахивая рукой и смахивая Августа с крыши, как надоедливую муху. Но вскоре Пламень вновь взмыл в воздух и продолжил свои попытки. — Думаешь, что когда я займу тело последнего медиума, твоим друзьям останется просто убить тебя, и на этом все закончится?

— Может, и так, — Лив подняла взгляд на женское разлагающееся тело и не сумела скрыть своего отвращения.

— А просто покончить с собой — кишка тонка? — Наигранно вздернул брови Дэниел.

— Ты ведь это уже предусмотрел, — устало фыркнула Лив. Она даже не спрашивала. А утверждала.

— Разумеется, — девичье лицо просияло. И оно выглядело бы вполне мило, если бы не дыра в щеке и почерневшие зубы. — Занять свободное от души тело медиума было бы даже проще… Но не так весело. К тому же, мои люди знают, что нужно делать, чтобы создать для меня еще медиумов.

Лив промолчала, отвернув лицо в сторону огненного метеора, штурмующего стену. Ей больше не хотелось разговоров. Но Дэниел все не унимался, упиваясь своей победой, как наркоман упивается дозой.

— Будет весело наблюдать за тем, как твоим друзьям придется сражаться с твоим телом. Как думаешь, твоему дружку хватит на это сил? Если, конечно, я не убью его прямо сейчас.

От этих слов ее вновь передернуло.

— Могу я попросить тебя кое о чем взамен на мое тело? — С трудом оторвав взгляд от бушующей стихии, которую Дэниел вновь отправил в свободный полет, она напряженно уставилась в эти выгоревшие неживые глаза. — Не убивай хотя бы моих друзей. Тебе ведь удавалось игнорировать их столько времени… И моя семья. Ты ведь сможешь уберечь их от нового коллайдера? Пожалуйста.

Внезапно в его взгляде появилось сострадание и… жалость. У Лив на миг замерло сердце. Появилась какая-то призрачная надежда. До тех пор, пока его лицо не перекосило от дьявольской усмешки. И как она могла купиться на это?

— На что ты надеялась? — Холодно заговорил он, делая шаг ей на встречу. — Ты не в том положении, чтобы о чем-то просить. Нет, я расскажу тебе, что будет дальше. Я убью каждого из них твоими маленькими ручками. А после избавлю мир от грязи. Будущие поколения скажут мне за это спасибо, — Грубо схватив ее за подбородок, он повернул ее лицо сначала одной щекой, рассматривая, затем второй. — Что ж, пожалуй, пора начинать.

Когда ярость в Августе немного поутихла, позволяя мозгу рассуждать трезво, он начал методично целить в одну единственную точку в барьере. О чем говорил Дэниел с Лив? Он не слышал. Да и не до этого ему сейчас было. Как она там сказала? Это ее выбор? Что ж, тогда ЭТО его выбор. Он спалит эту чертову стену дотла. Спалит дотла Дэниела. И унесет ее отсюда. Хочет она того или нет. Эгоистично? Возможно. Но, порой правильнее дать человеку то, что ему нужно. А не то, чего он хочет.

Когда прогнившие до костей пальцы Дэниела коснулись лица его девушки, он начала штурмовать брешь в стене с удвоенной силой. От плеча уже давно не осталось ничего кроме огромной кровоточащей гематомы, но он и не думал останавливаться. Что бы не случилось — даже если ему придется спалить целый город — он вытащит эту идиотку отсюда. Если она отказывается бороться, то он будет делать это за них двоих.

А когда костлявые пальцы Дэниела мягко коснулись плеча Лив, и она истошно закричала, закрывая глаза, он закричал вместе с ней.

И стена рассыпалась перед ним. Поняв это, он завис в воздухе, меняя траекторию своего движения.

Лив больше не кричала. Ее невидящий взгляд был прикован к багряному небу, а по щекам стекали слезы. Но она все еще была там. Он чувствовал это, точно знал. Потому что тело, плененное Дэниелом, потянуло вторую руку к ее грудной клетке, намереваясь впиться и туда.

— Лив! — Все, что он мог кричать сейчас — ее имя. Именно оно сильнее разогревало кровь в венах, заставляло ее пульсировать в голове, наполняло легкие. И заставляло гореть, гореть, гореть.

Развернувшись, он устремился на Дэниела, вытянув перед собой руки. Еще немного и он оставит от этого тела горстку пепла и ничего больше. Только так… Но что-то вдруг врезалось в него сбоку. Сильный толчок, ослепляющий свет — и вот он уже лежит у дальнего края крыши, отплевываясь кровью.

— Знаешь, как говорят? «Порой, умение держать меч в ножнах гораздо ценнее умения держать его в руке», — повернув голову и вскочив на ноги, Август непонимающе замер перед ним. А Марк выглядел расслабленным, скрестив руки на груди. И только его напряженная ухмылка и бегающий взгляд выдавали его с головой.

— Ты… — подавившись собственными словами, Август рванул вперед, вновь услышав слабый вскрик Лив. Но Марк снова шарахнул по нему ослепляющим сгустком света. Только на этот раз Август был готов, встречая его огнем. Две стихии встретились друг с другом и рассыпались шипящими искрами. — Поганый ты предатель. Как ты мог? Она верила тебе!

— Да, поэтому я и помогаю ей сделать то, чего она сама хочет. В отличии от тебя, я уважаю ее решения, — процедил сквозь зубы блондин. Было видно, что он и сам едва сдерживает себя, изо всех сил стараясь держаться расслабленно. Но его голубые глаза безумно метались по лицу Августа, а грудь высоко вздымалась и опускалась, как от долго бега.

Зарычав от отчаяния, Август метнулся вперед, впечатываясь в его челюсть, не жалея сил. Ему казалось будто весь мир вдруг ополчился против него. Время… У него больше не было его. Спасет ли он ее или потеряет навсегда? Это решит одно последнее мгновение.

Лив уже не кричала, а лишь приглушенно хрипела, обхватив себя руками за плечи и крупно содрогаясь всем телом. А Дэниел продолжал сжимать ее плечи, наклоняясь все ближе и ближе. Он не видел этого, но знал, что он незримо впивается в нее своими щупальцами. Вытесняет ее душу из собственного тела, заполняя ее хрупкое тело непроглядной тьмой.

От его удара Марк упал на колени. Обернувшись на Лив, он застыл, больше не предпринимая попыток остановить Августа.

— Все, — прошептал он, и из его голоса исчезла вся напускная язвительность и самоуверенность. Каждую букву этого короткого слова, брошенного так тихо, пропитали страх и боль.

Но Августу было не до этого. С истошно колотящимся сердцем, он бежал, что есть сил. К ней. Больше не чувствуя ног, не чувствуя боли и металлического привкуса во рту. Не чувствуя отчаяния, что неминуемо сдавило легкие. Отключив все эмоции и чувства, он сосредоточился на одном — бежать. Он видел, как ее бледные руки обессиленно соскальзывают с плеч и безвольно падают вдоль дрожащего тела. Видел, как две фигуры оседают вниз. Как Лив падает на колени и до крови сжимает губу зубами, как закатываются ее глаза.

Как тело Кимико замертво падает рядом.

***

Ранее…

Сидеть в одиночку запертой в камере — то еще удовольствие. Особенно, когда тебе не оставили ни телефона, ни книжки, чтобы хоть как-то скоротать время. И все, что тебе остается — волноваться. Волноваться за Нико и Ами. Смогли ли они предотвратить взрыв, виной которому — так или иначе — станет она? Все ли с ними хорошо? Что творится в городе? Успели ли мирные жители найти безопасное убежище? Как скоро власти сумеют организовать полицию или армию, чтобы помочь героям прекратить этот беспредел?

И как там Август? Марк?

Сидя здесь, в относительной безопасности, она чувствовала себя просто ужасно. Но в то же время прекрасно понимала, что Август прав. Сейчас так будет лучше. Он сможет защитить ее и город. Потому что героя сильнее, чем он… она еще не встречала.

Она знала, что он всегда сдерживал свой потенциал, боясь навредить людям. Но теперь-то у него развязаны руки. Ведь так?

И вся эта ситуация вполне могла бы сойти за хороший план, если бы не одно «но». И лишь слепой не мог заметить его.

Им предстояло сразиться с духом.

С духом, которому очень сильно нужно ее тело. А разве можно убить духа?

— Эй, Майкл? Ты тут? — Тихо позвала она, намереваясь задать этот вопрос ему. Но запоздало вспомнила, что эти камеры блокируют любые сверхспособности. — Черт.

Устало прислонившись спиной к стене, она сползла по ней вниз и обняла колени, закрывая глаза. Скорее бы все это закончилось. И она снова сможет обнять Августа. А он в очередной раз убедит ее, что все будет хорошо.

И с каких это пор они поменялись ролями? Значит, теперь за пессимиста выступает она?

От этой мысли Лив нервно захихикала, наполняя тишину чужеродными звуками.

— Смех без причины… — хихикнул кто-то неподалеку, и Лив, опешив, подняла взгляд.

За стеклом комнаты виднелось улыбчивое лицо Грейс. И сейчас, она была рада подруге, как никогда.

— Есть новости? — Первое, что спросила Лив. Но Грейс лишь напряженно покачала головой.

— Пока нет, но наше подкрепление сильно помогает, — когда Грейс улыбнулась, Лив впервые заметила следы усталости на ее лице. И как она раньше не замечала этих мешков под красными глазами и ее бледное лицо? Ну вот, кажется, она стала думать только о себе.

— Подкрепление?

— О, ты же не знаешь, — хлопнула себя по лбу Грейс и крутанула кресло в сторону. Но тут же подозрительно покосилась на подругу и прищурила глаза. — Ты же не станешь сбегать, если я открою дверь? Я вообще-то не поддерживаю методы Августа, но… Тебе действительно не стоит выходить туда.

— Да, я знаю, — устало улыбнулась Лив. — Я все понимаю, Грейс. Мне совсем не хочется умирать. Не беспокойся.

— Так вот! — В одно мгновение просияв, Грейс открыла дверь и отъехала в сторону, чтобы Лив могла выйти к ней, в коридор. А на ее цветастом пледе Лив заметила медицинскую ванночку с пробирками и шприцами на ней. — Когда Август тебя запер, к нам явились другие сверхлюди. Они все это время скрывались от Дэниела, и вот теперь решили вступить в бой, — Грейс воинственно вскинула кулак над головой и приглушенно захихикала. — Они сражаются за улицы города. К ним начали присоединяться и полицейские, правда толку от них мало, только и успевают, что развозить схваченных нацистов по тюрьмам. Сначала они и их пытались задержать. Думали, что они за плохих. Но потом разобрались.

— И что, значит, мы побеждаем? — Неуверенно улыбнулась Лив и осела на пол уже в коридоре. Чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с лицом подруги.

— Если честно, — вдруг хмуро поджала губы она. — Я бы так не сказала. Двоих уже увезли в больницу… Многим тоже не слабо досталось, я попросила их спрятаться пока. Но Нора уже едет к ним, чтобы подлатать, с Марго — это знакомая Августа. Короче… — Грейс слабо улыбнулась. — Они не очень опытны. Но сильно помогли. Когда освободятся Ами с Нико или Август, быстро наведут в городе порядок. Все будет хорошо.

Лив предусмотрительно промолчала, решив не озвучивать то, что и так было написано у Грейс на лице. Все, что им остается — верить. Верить в своих друзей. И тогда они обязательно справятся.

— Мы справимся, — изо всех сил уверенно улыбнулась Лив и, кажется, это сработало. Грейс заметно расслабилась.

— Так, ладно, — вновь защебетала она, выдавая новые слова со скоростью пулемета. — Давай сюда руку.

— Зачем это? — Заканючила Лив, опустив взгляд на острую иглу шприца. А Острая Игла Шприца в ответ уставилась на нее.

— Понимаю, что сейчас не время, но я боюсь, что твой иммунитет к огню мог оказаться временным, — понимающе улыбнулась Грейс. — Поэтому анализ лучше взять сейчас. А после еще один, чтобы было с чем сравнивать. Ну, в общем, не заморачивайся. Просто дай уже сюда свою руку.

Лив обняла правую руку левой и наигранно надула губы, как капризный ребенок перед походом к стоматологу. Просто, чтобы разрядить обстановку. Просто, чтобы снова услышать ее заразный звонкий смех.

— Ну же, Лив, — взяв в руки шприц и внимательно осмотрев иглу, промурлыкала Грейс. — Она же такая маленькая. Ты даже ничего не почувствуешь. Как комарик укусит.

— Ты сказала так же, прежде чем отправить меня на тренировки к Ами, — надулась еще сильнее Лив. И протянула подруге руку.

Пока Грейс обрабатывала ее кожу спиртовым раствором, Лив задумчиво жевала нижнюю губу. Сказать ей о своих опасениях? Или не беспокоить ее еще больше? Что ж… А кому еще, если не ей?

— Грейс, — неуверенно позвала она, а подруга, воспользовавшись ее отвлеченностью, быстро нащупала вену и поднесла к ней иглу. Лив замолчала, приготовившись к боли и закрыла глаза.

Но время шло. И ничего не происходило.

— Вот так дела, — протянула Грейс удивленно. Открыв глаза, Лив увидела, как подруга продолжает держать шприц над ее рукой. Но игла на нем обмякла и повисла вниз мягкой дугой. — Она расплавилась.

Грейс отложила шприц и подняла на нее обеспокоенный взгляд. Они долго просто смотрели друг на друга, напряженно думая каждая о своем. Но что-то подсказывало Лив, что думали они об одном и том же.

— Скажи честно, Август тебя покусал что ли? — Попыталась пошутить Грейс, и Лив напряженно хохотнула.

— Август делала много странного… Но кусал? Нет, такого я не припомню, — в такт ей отозвалась Лив и облизала пересохшие губы.

Теперь, когда она очутилась за пределами камеры, ее маленький план вновь дал о себе знать. Поэтому она тихо позвала в пустоту перед собой:

— Майкл? Ты здесь? Появись…

Долгое время ничего не происходило, а Грейс наблюдала за ней открыв рот в предвкушении. Лив непонимающе озиралась вокруг и тихонько злилась. Какие такие важные дела могут быть у духа, когда он так нужен ей?

И в тот момент, когда она готова была позвать его снова, кто-то откашлялся буквально в шаге от нее.

— Ты забыла добавить «пожалуйста», — он стоял у той же стены, подперев ее плечом. Увидев его мальчишескую улыбку, она поднялась на ноги, не сумев скрыть своего облегчения. — Давно не виделись, кстати. Что нового?

— А то ты не знаешь, — закатила глаза Лив и улыбнулась. Видеть Майкла снова… И когда это стало для нее таким нормальным? — Спасибо, кстати, за то, что помог мне тогда.

— О, кстати об этом, — цокнул языком дух и обиженно скрестил руки на груди. — Тебе следует больше тренироваться. Я чувствовал себя… не очень хорошо после переселения. Это все из-за того, что ты такая неумеха!

— Какой же ты невыносимый… — Задыхаясь от возмущения, Лив прикидывала, сможет ли дать духу оплеуху. — А чего ты ожидал-то? Я вообще впервые узнала, что так могу!

— Ну, теперь будешь знать, — хмыкнул Майкл. — Но не делай так без нужды. Это очень некрасиво, знаешь ли. Насильно подселять духа в чужое тело.

— Значит, без меня, ты не смог бы захватить тело того нациста? — Лив уже знала ответ. Просто хотела убедиться в том, что правильно все понимает.

— Ну да, — пожал плечами парень. — Так чего звала-то?

— Мир рушится на глазах, а ты спрашиваешь, чего я зову тебя? — Вздернула бровь Лив.

— Твой мир — не мой. Уже не мой, — безразлично передернул плечами Майкл.

— Ладно, — вздохнула Лив. Углубляться в чувства духов — все равно, что бродить по темному лабиринту. Лабиринту без начала и конца. — Со мной происходит что-то странное. Скажи, медиумы могут… ммм… завладеть чужой силой? Скажем, при помощи ментальной связи или еще чего-то такого?

— Ох, — хохотнул Майкл. — Ментальная связь? Ты серьезно, подруга? Может ты еще и в гороскопы веришь? Или в нити судьбы, что соединяют людей? — Пока Майкл хохотал в голос, Лив старалась врезать ему кулаком в живот, но ее рука безуспешно проходила сквозь парня. А Грейс наблюдала за всем этим со смесью немого ужаса и интереса на лице.

— Кончай издеваться, — выйдя из себя взревела Лив. Иногда она не могла решить для себя, кто раздражал ее больше — Август или Майкл. Хотя, пожалуй, они оба были невыносимыми засранцами.

— Ладно-ладно, — примирительно поднял вверх ладони Майкл. — Я не знаю, что с тобой, ясно? — Едва Лив ощутила укол разочарования, как глаза парня-призрака снова загорелись хитрецой. — Но могу посмотреть.

— Посмотреть? — Не поняла Лив.

— Да, посмотреть, — терпеливо повторил Майкл. — Ну, знаешь… Изнутри.

— Изнутри?! — Лив интуитивно обхватила себя руками, будто прикрываясь.

— Это что, опять тот квотербек? — Хихикнула Грейс, но Лив лишь передернула плечами, продолжая сверлить Майкла взглядом.

— Как же громко ты вопишь, — вздохнул парень и потер двумя пальцами перегородку носа. — Я имею в виду… совсем изнутри. Залезу в тебя и тогда, может, почувствую в чем дело.

— А, — расслабилась Лив и опустила руки. — Тогда давай. Валяй.

— Лив-Лив-Лив, — цокнул языком парень и покачал головой. — Сколько раз тебе говорить. Будь осторожна пуская духа в свое тело. Некоторые могут и не захотеть уходить.

— Но тебе-то я могу доверять, — растерялась девушка.

— Уверена? — Холодно заговорил Майкл, взглянув на нее исподлобья. Наверное, она должна была испугаться, но нет. Этот несуразный мальчишка просто не умел выглядеть устрашающе. Поэтому Лив лишь коротко усмехнулась. — Что, нет? Совсем не страшно? — Закатив глаза, он подошел ближе и, улыбнувшись, положил руки ей на плечи. — Ну тогда подвиньтесь, мадам.

Закрыв глаза, она позволила чужеродному холодку просочиться себе под кожу. Глубоко вдохнув, она пропустила его дальше, в район солнечного сплетения, откуда чужая душа должна была распространиться по всему ее телу. До этого она позволяла духам управлять лишь отдельными частями своего тела. В основном руками. Исключением была только мать Августа. Ее она впустила в себя полностью. И это было… Тяжело и очень дискомфортно. Вот и сейчас она ощутила невыносимую тяжесть внутри себя. Будто внутри нее было слишком мало место, и что-то намеревалось разорвать ее изнутри.

Но все закончилось в одночасье.

Внезапно холодок замедлил свое движение внутри, а после и вовсе вылетел из нее, как пробка из шампанского.

Открыв глаза, Лив с удивлением и непониманием уставилась на Майкла, который распластался перед ней не полу и тяжело откашливался. А одежда на его плече… Горела?

— Что произошло? — Взволнованно вскрикнула она и опустилась рядом.

— Хотел бы я… — из его горла вновь вырвался тяжелый кашель, — знать.

— Ты горишь? Как? — Самый глупый вопрос, который она могла задать. Но она сделала это, не зная, чем может помочь.

— О да, — похлопав себя по плечу, Майкл поднял на нее растерянный взгляд. — По ощущениям похоже на то. Не думал, что снова смогу почувствовать боль. Почему именно боль? Могла бы просто ласково меня пощекотать. Я-то думал, мы друзья.

— Прости, — пролепетала Лив. А тем временем Грейс молча подъехала к ней ближе, и положила руку ей на бедро, заставляя поднять на нее взгляд. И ее лицо выглядело крайне серьезным.

— Иди за мной, — коротко скомандовала она и толкнула колеса своего кресла.

***

Четко придерживаясь плана, Лив с опаской передвигалась по самым крупным улицам города в сторону телестанции. Грейс утверждала, что так у нее меньше шансов наткнуться на нацистов, мол эти улицы были зачищены, а в закоулках все еще опасно. Но она забыла упомянуть, что ей придется за версту обходить багряные лужи чужой крови, в которых отражалось алое закатное солнце, делая эту картину еще более устрашающей.

Пару раз ей приходилось прятаться за мусорными баками, дожидаясь, пока полицейские машины проедут дальше. А иначе ей пришлось бы очень долго доказывать, что она не имеет никакого отношения к нацистам. А времени было, как всегда мало.

Одобряла ли она этот план, в составлении которого сама же и принимала участие? Нет. Слишком много «но» присутствовало в нем. Слишком второпях он был составлен. Но на данный момент это было единственное решение их, казалось бы, нерешаемой задачки. А потом… Другого удобного момента у них может и не оказаться.

Как хорошо, что на ней все еще красовался широкий балахон Августа. В его капюшоне она могла полностью скрыть свое лицо и волосы на случай, если все-таки попадется кому-то на глаза. А еще… Еще от воротника пахло его одеколоном. И да, черт возьми, это придавало ей сил идти дальше.

Самым паршивым было то, что они не могли рассказать ему. Потому что он абсолютно точно не одобрил бы этот план. А даже, если и одобрил бы, мог выдать себя своим поведением. Да. Все должно быть естественно, Дэниел не должен заподозрить неладное.

Заворачивая за угол, Лив невольно заулыбалась, вспоминая недавний разговор с Августом. Какая ирония судьбы. Ведь он оказался прав, даже не подозревая о том, насколько сильно.

«Но он не учел кое-что очень важное.» — Сказал он ей тогда. Сразу после взрыва.

«Он не учел нас»

Если бы Август знал, насколько точно он тогда попал в точку. Ведь Дэниел, казалось, предусмотрел все. Создавая шоковые ситуации, он уже знал, как они поступят. Что сделают. Он крутил ими, как хотел. Но чувства… Чувства, которые возникают между людьми исключительно стихийно — он предугадать не мог.

И ответ на вопрос — как уничтожить дух человека раз и навсегда — оказался до боли прост. Эта задачка по плечу только медиуму. И Грейс всегда это понимала. Только вот даже она не могла точно сказать — права ли она. Сработает ли это или убьет Лив, подарив Дэниелу ее тело?

Она так и не смогла попросить Лив сделать это. Она лишь рассказала ей о своем предположении. И тогда Лив решился все для себя сама. Потому что Август всегда выбирал честный бой трусливому побегу. И она не собиралась убегать вечно от того, чего даже до конца не понимала.

Но черт возьми, как же страшно ей было. Сейчас она чувствовала себя глупым кроликом, добровольно направляющимся в пасть ко льву, наивно полагая, что сумеет с ним справиться. А вместо оружия у нее лишь сырые догадки и огромное желание защитить все и вся вокруг себя.

«Август меня убьет» — раз за разом думала она, приближаясь к телестанции. Это высотное здание было гораздо выше остальных, и она уже видела его застекленную вершину, которая горела красным в лучах заката.

А подобравшись еще ближе, она увидела людей. В темно-серой форме. И их было очень много.

Поджав губы, она нырнула обратно во двор соседнего дома, чтобы незаметно обойти телестанцию с другой стороны, в надежде, что там будет меньше охраны.

Именно в этот момент на нее сверху свалилось двое, и она едва успела отскочить назад. И естественно приземлилась прямо в грязь. Разе могло быть иначе?

— Лив! — Подняв голову, она увидела сердитого Марка, который вжимал лицо какого-то брюнета в землю, усевшись на него сверху. Вид у него был крайне потрепанный. — Ты серьезно?

— Тихо ты! — Взмолилась Лив, подползая к нему ближе и опасливо косясь на брюнета, который вдруг исчез. А по земле поползла темная тень, плавно перетекая на стену дома. — У меня все под контролем.

— Мне пора бежать, — обернувшись, проронил Марк, вскакивая на ноги. — Продолжим разговор телепатически, лады?

Проводив его взглядом, Лив сначала непонимающе переваривала сказанное им. А после услышала голос друга в своей голове, подпрыгнув от неожиданности.

«Если ты задумала что-то опасное для жизни — только скажи. Я вернусь и надеру твою потрясную задницу»

Закатив глаза, она не без смущения передала другу детали плана, который они разработали совместно с Грейс. А сама продолжала продвигаться дальше, пытаясь оттереть с рук грязь и — вот черт — кровь. Все-таки вляпалась. От одного вида ее тут же замутило.

«Ох…» — выдавил Марк, дослушав ее до конца.

«Ох» — согласилась с ним Лив.

«Мне показалось, или твой голос в моей голове прозвучал не совсем уверенно?» — услышала она настороженный голос Марка.

«Нет. Я уверена. Это единственный способ избавиться от него» — подумав немного, она добавила. — «Помоги мне попасть туда».

«А вот здесь я вообще не вижу никакой проблемы» — фыркнул Марк. — «Просто зайди. Только тебя там и ждут»

Замерев на месте, Лив быстро рассудила, что он прав. Расправив плечи, она уверенно зашагала в сторону высотного здания. Будь что будет.

«Эй, Лив» — вновь услышала она голос друга в своей голове. — «А, ладно… Сама знаешь»

«Знаю» — мысленно улыбнулась она и перешла на бег.

А после все смешалось для нее в калейдоскоп лиц и незнакомых помещений, из-за немыслимого волнения и страха перед возможным поражением. Слишком многое было поставлено на карту. И она знала, что на весах не только ее собственная жизнь. Но еще и сердце Августа. Слезы ее близких. Друзей. Боль ее отца.

Нет, она просто не имеет никакого права проиграть.

Нацисты действительно приняли ее с распростертыми объятиями. Вполне дружелюбно заломив ей руки за спиной, они сопроводили ее на крышу здания, грубо выталкивая к двери. Дальше она шла самостоятельно. И как же трудно было заставить свои ноги и тело двигаться, когда все ее инстинкты кричали, что дальше ей идти нельзя. Но и пути назад уже не было.

Поэтому она просто сделала то, зачем пришла сюда.

Первое, что она увидела — испуганный взгляд Августа. Этого она боялась больше всего. Той девушки, которой ей предстояло стать в его глазах, которые до этого смотрели на нее исключительно с любовью и нежностью.

А когда он сказал, что ненавидит ее, она готова была сдаться. Просто броситься к нему и довериться случаю. Спрятаться за ним, позволить защитить ее.

Но она не имела на это никакого права.

Поэтому просто проглотила эту боль и обиду, продолжая играть свою роль.

Главное — чтобы в ее игру сдавшейся жертвы поверил он. Дэниел. Поэтому она старательно приправляла свою ложь завуалированными комплиментами его гению.

— Ты ведь это уже предусмотрел, — выдавила она из себя, и это сработало. Разнеженная самооценка человека, возомнившего себя богом, немного усыпит его бдительность.

— Будет весело наблюдать за тем, как твоим друзьям придется сражаться с твоим телом. Как думаешь, твоему дружку хватит на это сил? Если, конечно, я не убью его прямо сейчас, — ее тут же передернуло, и она не смогла скрыть это. Почему он тянет? Еще немного и она точно выдаст себя.

Чтобы усыпить его бдительность еще больше, она начала делать то, чего никогда не стала бы делать при других обстоятельствах. То, что заставит ее чувство собственного достоинства кричать в голос от обиды. Она начала умолять его. Зная, что находится далеко не в том положении.

И, конечно же, Дэниел не смог не унизить ее в ответ еще сильнее. А Август все продолжал штурмовать стену. Она слышала его крик, раздирающий душу. И ей казалось, что сейчас ее сердце стучит в такт ударам его горящего плеча о невидимую стену. Он так отчаянно стремился спасти ее… Даже после всего того, что она ему наговорила.

— Что ж, пожалуй, пора начинать, — холодно проговорил Дэниел, и Лив сжалась под его взглядом. Все ее внутренности сжались в комок от страха, но эти выгоревшие пустые глаза гипнотизировали и убаюкивали ее. Они будто пригвоздили ее к месту, не давая и шанса на побег.

Когда Дэниел положил руку на ее плечо, она закрыла глаза и изо всех сил постаралась успокоиться. Расслабиться, чтобы его дух прошел сквозь ее тело, как нож в масло. В прошлый раз она сопротивлялась ему, поэтому этот процесс был таким болезненным и затянутым.

И вдруг ее осенило.

Тогда, в зале с красным ковром, полном нацистов… Дэниел одернулся от нее не оттого, что его оттолкнули ее духи. Он обжегся и сам того не понял тогда.

Вскрикнув от внезапной боли, пронзившей ее плечо, она вновь тяжело задышала, убеждая саму себя, что ей вовсе не больно. Потому что нельзя обжигать его раньше времени. Нужно, чтобы он оказался в ней весь. Без остатка.

Она чувствовала эту тьму в себе, и это не было похоже на тот легкий холодок от Майкла. Это было похоже на смертельный вирус, на болезнь, которая расползалась по ее груди, устремляясь к солнечному сплетению. В какой-то момент ей показалось, что она может пощупать эти цепкие руки внутри себя, различить каждую линию на чужой ладони. И вместе с этим, это обжигало ее собственную душу, которая бесконтрольно металась внутри.

Лив пыталась успокоить ее, но и тут с треском проиграла. В какой-то момент, когда боль стала просто невыносимой, она и сама почувствовала этот жар внутри себя. Чужие руки опасливо дернулись. И начали стремительно покидать ее тело.

«Нет. Нет. Нет» — кричало все внутри нее.

И тогда она мысленно сжалась изнутри, погружая чужую душу в тиски внутри себя. Это было похоже на перетягивание каната. Только теперь, когда враг зашел слишком глубоко на ее территорию, побеждала уже она.

Застонав от напряжения, она мысленно схватила душу Дэниела за руки. И потянула.

Он не стал молча сдаваться, и вскоре Лив почувствовала, как нечто бьет ее… Только изнутри. Он сжал ее легкие, пробил насквозь печень, забрался ей в голову. Она перестала понимать, где реальность, а где нет, от боли, но не разжала рук. А огонь внутри нее воспылал так ярко, что теперь и она сама чувствовала его приветливое тепло. Точно такое же, как у Августа, когда он согревал ее в своих руках прохладными зимними вечерами на берегу озера.

Она видела это все, как наяву. Вот он накидывает ей на плечи клетчатый плед. А вот бережно приобнимет рукой за плечи, притягивая к себе и целуя в висок. А она не чувствует абсолютно ничего, кроме всеобъятного тепла от его руки. А потом он начинает гореть. И она пылает вместе с ним. Но ей не больно.

Ей тепло.

Она слышит, как Дэниел осыпает ее проклятиями и велит отпустить его. Но она лишь сильнее затягивает его в себя, понимая, что осталось немного. И у нее больше нет сомнений в том, что она победила. Ведь в этом и заключается сила, которую она получила двадцать восьмого августа при выбросе темной материи. Она медиум. А это значит, что духи будут подчиняться ей. А никак не наоборот.

А в остальном ей поможет Август. А точнее сказать его частичка, которую он подарил ей. Частичка, рожденная из их искренней любви друг к другу. Непрошенная и неожиданная. Но она все равно уже успела полюбить ее всем сердцем. Хоть и сама до сих пор не могла до конца осознать происходящее с ней.

А частичка в ответ неосознанно стремилась всеми силами защитить свою маму. Будь то смертоносный взрыв ее отца, или острая игла шприца для анализов.

Или глава нацистов с синдромом бога, который решил завладеть телом, которым уже завладела она.

Когда дух Дэниела полностью оказался внутри нее, Лив обняла себя за плечи, закрывая все входы и выходы. А внутри у нее все пылало, как и предполагала Грейс, сжимая в руках полоску теста на беременность.

Он кричал от боли, а она сжимала зубы, чувствуя, будто ее вот-вот разорвет изнутри, но не отпускала его. В глубине души она ликовала.

— Ты этого хотел, да? — Беззвучно прохрипела она, едва шевеля губами. — Ну так получай.

А потом все закончилось.

***

Сэт никогда в жизни не признался бы даже самому себе, что ему здесь… нравилось? Конечно, тот факт, что его, здорового и сильного мужика заперли в клетку и черт знает когда собирались отпустить, не мог не удручать. Но это лишь на первый взгляд. На второй же взгляд — ему здесь действительно нравилось. А почему нет? Чистая комната, удобная кровать. Завтрак, обед и ужин по расписанию. По твоему лицу не ходят тараканы и клопы пока ты спишь. А шанс того, что твой сосед по комнате в самом бедном районе города не прирежет тебя по белочке, вдруг стал равен нулю. И это он еще не вспомнил про грязное нижнее белье дешевых проституток в каждом углу, пустые бутылки, которые можно было найти даже в унитазе, и плесень на стенах.

Да, в таких условиях он жил с четырнадцати лет, рано лишившись родных и оказавшись на улице. Его пытались пристроить в детские дома, и не однократно. Но там все становилось еще хуже. Любой акт проявления собственной воли заканчивался для него страшными побоями и голодом.

А что потом? А потом его жизнь превратилась в бесконечную борьбу за пропитание. Когда тебе отказывают даже в самой грязной работе только из-за того, что когда-то давно ты был судим за продажу наркоты. Да, всякое дерьмо случалось в его жизни.

И какого же было его счастье, когда он вдруг обрел суперсилы. Это были веселые деньки. Он брал из магазинов все, что только хотел. Будь то годовой запас чипсов или элитные сигареты. А найдя своих давних обидчиков, он припомнил им все грехи.

А после его нашли нацисты. И он, наконец, стал частью чего-то большего, чем какое-то жалкое «я».

И он делал для них все. Отдавал всего себя этой идее чистого мира.

А потом его послали одного на заведомо провальную миссию и бросили, как ненужный хлам.

Хотя, чему тут удивляться? Это случалось на протяжении всей его жизни.

Обида за предательство быстро сменилась простым человеческим любопытством. Признаться, сначала он был уверен, что его просто убьют здесь. Особенно когда на него налетел тот ненормальный огненный парень. А потом все вдруг потеряли к нему всякий интерес.

Все, кроме этой ненормальной девчонки-инвалида. Он до сих пор не мог понять, что двигало ею, когда после всего, что он с ней сделал, она начала таскать ему вкусную домашнюю еду. Когда она молча швырнула ему в камеру парочку книг, чтобы он не помер тут со скуки. Она приносила ему еще книг, но он их, конечно, не читал. Так, полистал немного от скуки и забросил в угол. И — о чудо — тогда она притащила ему ноутбук, полный фильмов.

Но нельзя сказать, что она делала это просто так. Наверное, она так расплачивалась с ним за то, что он молча выслушивал все ее нытье и не посылал куда подальше. Хотя частенько были такие порывы.

Но вскоре ему и самому становилось интересно послушать ее истории. Она так много говорила о своей сестре и друзьях. Кажется, она очень дорожила ими. Странно, потому что, судя по всему, они не очень-то замечали, как хреново ей иногда становилось. Теперь он точно знал — быть инвалидом, запертым в этом подвале, не сахар. А когда при всем при этом тебе даже некому пожаловаться — еще хуже.

И проснувшись сегодня он уже точно знал — что-то стряслось. Потому что сегодня утром его не ждал привычный завтрак. А после и обед. А когда он не дождался еще и ужина, готов был лезть на стену от голода и злости.

А после он молча наблюдал через стекло, как девка-блондинка разговаривала сама с собой, странно корчилась, а Грейс внимательно наблюдала за ней и даже не вспомнила, что он тут вообще-то помирает!

А потом они просто ушли!

И лишь через пол часа дверь в его камеру открылась.

На пороге, в инвалидной коляске, появилась Грейс. Она хмуро взирала на него снизу-вверх и молчала. А Сэт даже оторопел в начале.

— Тебе что, жить надоело, мелкая? — Пробасил он как можно устрашающе, привычно хмуря брови. Пусть не думает, что приручила его своей болтовней и вкусной едой.

— Убирайся отсюда, — коротко бросила она и отъехала в сторону.

Сэт не сдвинулся с места, не сумев скрыть удивления на лице. Что же такого могло случиться, чтобы эта идиотка так опрометчиво поступила?

— Да мне же ничего не стоит сейчас размазать твои кишки по стене, — сделав пару широких шагов вперед, он вышел из камеры и вальяжно прислонился спиной к стене в коридоре, мгновенно превращая свою руку в острое лезвие.

— Тогда тебе лучше поторопиться, — вздернула брови девушка. И то, что она абсолютно не боялась его, дико раздражало. Но он так и не дернулся вперед, чтобы осуществить свои угрозы. — Потому что скорее всего это место скоро уничтожат.

— Как это? — не понял Сэт. — Кто?

— Твои бывшие друзья, — устало улыбнулась она. — Их там целая толпа снаружи. Всех остальных я уже выпроводила отсюда через старый заваленный выход для персонала. Можешь тоже выйти оттуда, если хочешь.

Переварив ее слова, он ухмыльнулся и размял спину. Наконец, он выйдет на свободу.

— А ты сама чего не свалила? — Буркнул он, уже направляясь дальше по коридору.

— А тебе-то какое дело, — насупилась Грейс, толкая свою коляску за ним к главному залу. — Потому что они уже собрались у центрального входа. А выход для персонала — повторюсь — завален. Ты может и проползешь там, хоть ты и здоровый увалень. А я нет. К тому же, я должна остаться, чтобы направлять моих друзей. Думаю, они успеют…

— Ты еще тупее, чем я думал, — присвистнул Сэт и прибавил ходу, подбираясь к лифту. — Счастливо оставаться.

Хохотнув, он нажал на кнопку вызова лифта, больше не оборачиваясь в сторону девушки. Хочет сдохнуть? Плевать. Могла бы и попросить о помощи, если бы хотела. Хотя, конечно же, он не стал бы ей помогать. Так уж вышло, что они с ней оказались по разные стороны баррикад. Возможно, это в ее мире люди готовы расшибаться в лепешку друг за друга. А он же предпочитает поскорее уносить свою задницу из потенциально опасного места.

Оказавшись снаружи, его встретили, как он и привык, кулаком в лицо. Но он привычно отбил этот жалкий выпад железной рукой.

— Отвали от меня, скотина, — прорычал он. — Я свой.

А свой ли он здесь теперь? Теперь, оказавшись на свободе, он уже и не знал, куда ему податься дальше. Но он привык решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главное просто выбраться отсюда.

— Какой план-то? — Безразлично спросил он, остановившись с краю толпы нацистов. Здесь было человек двадцать, не меньше. И ни одного из них он не знал лично.

— Хотим пустить газ в вентиляцию. Туда уже спустились двое наших, — самодовольно хохотнул низкий парень, на вид не старше шестнадцати. — Или выкурим их и подождем пока сами выползут. Или пусть задыхаются там.

Хмыкнув, Сэт собрался развернуться, чтобы уйти, как вдруг вдалеке послышался рев полицейских сирен. А вскоре на горизонте нарисовалась целая процессия легавых.

— Валим! — Вдруг крикнул кто-то.

В тот момент по ним открыли огонь. Несколько тел упало на землю, а остальные рассыпались в разные стороны, как крысы.

Сделав свое тело железным, Сэт мысленно усмехнулся над теми двумя, которые пошли к вентиляции и не успеют убраться отсюда. Вот же неудачники.

Для него все складывалось лучше некуда. Он как раз успевал скрыться в тени близлежащих домов, его тело не боялось пуль. Что ж, новая жизнь — жди его.

Перебегая дорогу, он мысленно гадал, успеют ли они отравить мелкую идиотку газом или нет? Скорее всего. Пустить его в вентиляцию — дело не хитрое. Но это уже не его дело.

Уже после он ни за что на свете не сможет объяснить, почему его тело вдруг непроизвольно развернулось на сто восемьдесят градусов, а сам он уже несся обратно, громко матеря самого себя благим матом. Никогда не поймет зачем убил двух нацистов, которых нашел среди развалин в то время, как у входа в здание уже собралось с десяток полицейских машин. А голос офицера уже вовсю звучал через громкоговоритель:

— Вы окружены. Немедленно покиньте здание высоко подняв руки над головой. Любая попытка побега будет пресечена.

***

Открыв глаза, Лив сразу узнала моргающие лампы мед блока старой доброй лаборатории. Все тело болело изнутри, голова кружилась, как после похмелья. Но разве что-то могло омрачить тот факт, что она все еще была самой собой? Все еще находилась внутри своего не идеального, но такого родного тела. Тела, которое заботливо укрыли простыней в стенах места, которое она привыкла считать своим домом.

Вновь прикрыв глаза, она попыталась нашарить в себе частички чего-то чужого и черного внутри. Но ничего кроме дикой усталости не обнаружила.

И тут она вспомнила о том, о чем запрещала себе думать до того момента, пока все это не закончится.

Беременность. Ребенок, который сжигает все на своем пути. РЕБЕНОК! Прямо в ней! Внутри!

Она еще даже задуматься не успела о том, что у них с Августом когда-нибудь в далеком-предалеком-мега далеком будущем могут быть дети. А тут на тебе. Готова ли она к этому? Конечно нет. Что теперь с этим делать? Она понятия не имела.

Одно оно знала точно — ребенок все еще внутри, и он абсолютно точно в порядке. Это отдавалось в ней едва ощутимым теплом внизу живота. Признаться, она и не сомневалась, что с ним все обойдется. Ведь эта частичка уже вполне умела постоять за себя.

Вдруг ее руку сжали чьи-то пальцы, и она вновь открыла глаза, повернув голову.

— Выглядишь супер-отвратительно, — тихо, и с какой-то особой нежность, заявил Марк, улыбнувшись. — Как зомби или утопленник.

— Ты тоже, — хмыкнула в ответ Лив, чувствуя некоторое разочарование. Она ожидала увидеть на месте друга Августа. — Как будто тебя кто-то очень сильно бил, а ты не давал сдачи.

— Вообще-то давал, и еще как, — возмутился парень, едва не задохнувшись от негодования. — Как ты себя чувствуешь?

— Пойдет, — соврала она, медленно поднимаясь и свешивая ноги с кушетки. — Пожалуйста, скажи мне, что мы победили.

— Мы победили, — расслабленно улыбнулся он. — Улицы еще зачищаются, но нацисты, лишенные лидера… Уже не так опасны. Теперь они просто бегают по улицам без цели и пытаются выносить все, что попадется под руку из магазинов. Идиоты.

— А Дэниел? — Настороженно спросила она.

— Это ты мне скажи, Лив-охотница на духов.

— Думаю, что сожгла его по самые… — воинственно выплюнула Лив, но Марк вовремя закрыл ей рот рукой и расхохотался.

— Тише-тише, — когда Лив перестала вырываться, Марк вернулся на свое место и очень внимательно окинул ее взглядом, задержавшись чуть дольше положенного на ее животе. — Вот так дела…

— Да, — протянула она смущенно. — А ты не знаешь, где…

— Август? — Перебил ее Марк и горько усмехнулся. — Не думай, что теперь ты связана с ним, ладно? Это не так. Он должен был… быть здесь сейчас. Понимаешь?

Лив помолчала немного, опустив взгляд в пол. Ощущать на себе этот долгий взгляд голубых глаз теперь… Это было невыносимо. Но она не могла дать ему то, чего он хотел. И дело даже не в Августе. Просто они уже давно упустили свой шанс. Еще тогда, когда он был.

— Я связана с ним не поэтому, — покачала головой Лив. — Извини меня.

Опустившись босыми ногами на пол, она взглядом нашарила кроссовки, которые одолжила у Августа и с легкостью влезла в них, выходя в общий зал.

Ее встретило сразу несколько облегченных улыбок. Большинство из которых она видела впервые. Особенно ей бросился в глаза молодой парень с татуировкой на шее, сидящий напротив Ами. Но у нее не было желания знакомиться с ними сейчас. Поэтому она с мольбой во взгляде посмотрела на Грейс.

— На крыше, — понимающе кивнула подруга и ободряюще улыбнулась. — Отныне ты мой герой, Лив. Но это мы еще обсудим.

— Я не герой, — смущенно отмахнулась она и тут же направилась к нужному лифту быстрым шагом.

Оказавшись на крыше, она первым делом подняла взгляд на чистое звездное небо. И полной грудью вдохнула прохладный воздух. Только теперь она по-настоящему начала осознавать, что все кончено. Они… победили?

Опустив взгляд, она сразу увидела его. Август сидел на перилах спиной к ней. И зажигал спички, наблюдая за тем, как они догорают и гаснут. А когда гасла одна, он зажигал новую.

— Ты теперь ненавидишь меня, да? — С горечью проронила она, чувствуя, как ветер подхватывает ее слова и несет их ему.

Когда он услышал ее, зажженная спичка выскользнула из его рук и полетела вниз. Сжав полупустой коробок в кулаке, он с силой швырнул его вниз и перекинул ноги назад, становясь на неровную поверхность крыши.

Как много сцен видела эта самая крыша. На ней только зарождались их зыбкие отношения. На ней они развивались. А что она увидит сегодня? Лив действительно не знала этого. И ей было по-настоящему страшно.

— Ненавижу ли я тебя? — Хрипло отозвался он. На нем был все тот же костюм, ободранный в нескольких местах. Но маску он уже снял. Поэтому теперь она могла отчетливо видеть напряженное выражение его лица. — Ненавижу. Да.

Сделав шаг ей на встречу, он остановился в опасной близости, взирая на нее сверху-вниз. Она отчетливо видела, как его желваки ходили ходуном, а взгляд уже вовсю пылал, грозясь поджечь и ее саму. Совсем, как те спички.

— Ты, Оливия Мун, самое больше несчастье, что случилось в моей жизни, — тихо продолжил он. — Самое несносное создание, что я знаю. Самая глупая. Упрямая. Невыносимая. Непослушная. Неугомонная.

Лив прикрыла глаза, чувствуя, как каждое слово будто бьет ее по лицу. А он все не переставал.

— А знаешь, что самое страшное? — Когда его пальцы коснулись ее щеки, она испуганно дернулась. — Я вынужден всю свою жизнь любить в тебе все это. Любить и принимать, как должное. И любить, и ненавидеть тебя. И знаешь что? — Обхватив ее руками за обе щеки, он мягко приподнял ее лицо к себе, вынуждая открыть глаза. — Мне это нравится. И как бы я не злился за то, что ты сделала… За то, что я испытал за те ужасные десять минут… Я все равно буду и злиться на тебя, и любить и уважать в тебе это одновременно. Можешь считать меня идиотом, Лив.

Когда он прижал ее к себе, крепко обхватив руками и прижавшись носом к волосам… Только в этот момент она впервые почувствовала, что победила.

— Тогда почему ты ушел? — Обиженно буркнула она, забираясь руками ему под куртку, чтобы согреть их.

— Прости меня, — он выглядел таким растерянным и виноватым в этот момент. И смотря на него она точно знала, что он никоим образом не пытался обидеть ее этим. Просто… Это было сложно. Сложно для них обоих. Зарывшись руками в ее волосы, он начала медленно касаться губами кожи на ее лице. Так, будто делал это впервые. Все с тем же трепетом, что и раньше. — Здесь мне лучше думается. А мне надо было обдумать очень много. И я не рассчитывал, что ты очнешься так скоро. Я опять поступил, как очень плохой парень, да?

— Я все еще не могу поверить, что все закончилось, — выдохнула она, чувствуя, как он делится с ней своей энергией. Снова наполняет ее тело теплом. Он снова рядом, им ничего не угрожает. О чем еще можно мечтать?

— В мире слишком много плохих людей, чтобы полагать, что все закончилось, Лив, — покачал головой Август и подхватил ее на руки, опускаясь вниз и усаживая ее к себе на колени. Точно так же они сидели здесь, казалось, уже давным-давно. И даже мечтать боялись о том, чтобы просто коснуться друг друга… — Но теперь это абсолютно точно никак не коснется ни тебя, — затем он неуклюже опустил теплые ладони ей на живот и бережно провел по нему большим пальцем, — ни нашего незваного гостя. На этот раз я возьму с тебя письменное обещание, что ты никоим образом не станешь подвергать себя опасности. А если нарушишь его — встретимся в суде.

— Ты этого не сделаешь, — захихикала вдруг Лив, накрывая его руки своими. — Не сдашь меня копам.

— Ты же не хочешь это проверять?

Помолчав немного, Август положил подбородок на ее плечо, задумчиво рассматривая раскинувшийся перед ними город. Город, который еще долго будет залечивать раны после случившегося сегодня.

— Такой маленький, — задумчиво проговорил он, вновь проведя ладонью по ее животу, — а уже спас целый мир.

— Хочешь поговорить об этом? — Смущенно пролепетала Лив. — О том, что нам с этим теперь… делать?

— А о чем тут говорить, — беспечно пожал плечами Август и прижал ее к себе еще сильнее. — Конечно, я не ожидал такого, но… Мы в долгу перед Мистером-поджигателем.

— Мистером-поджигателем? — Не сдержавшись, хихикнула Лив.

Если бы только и она могла стать хотя бы немного похожей на него. Такой же уверенной в себе. Такой же надежной для своих близких. Что ж, теперь у нее есть целая куча времени, чтобы научиться этому.

— Ну да, какой же он герой без супергеройского имени?

Снова сидеть с ним вот так… Говорить ерунду. Смеяться, чувствовать тепло его рук, голоса. Снова чувствовать себя под его надежной защитой. Чувствовать себя такой до безумия любимой им… Это было бесценно.

И было ощущение, будто они не пережили сегодня столько испытаний. Будто они никогда не покидали этого места. Будто их руки всегда касались друг друга. Будто они всегда были одним целым.

— А какое тогда прозвище у меня? — Улыбнулась Лив. Она не видела его лица, но чувствовала, как поднимаются уголки его рта, а глаза снова становятся ясными и зелеными.

— А я что, не говорил? — Удивился вдруг Август. — Все называют тебя Мисс, — извернувшись, он коснулся губами уголка ее рта, — Несносная, — невесомое касание в другой уголок рта, — Заноза.

Увернувшись от прямого поцелуя в губы, Лив возмущенно уперлась ладонями в его грудь, не позволяя ему наклониться к ней ближе.

— Что еще за Несносная? — возмутилась она, с трудом пряча улыбку.

— Уж какая есть — смирись. Я же смирился, — пожал плечами он и все-таки притянул ее к себе.

Что приготовил им следующий день? Никто не знает точного ответа на этот вопрос. Суть в том, что можно с опаской ждать от «завтра» подвоха. Опасливо оглядываться на каждом шагу и постоянно останавливаться. А можно просто жить. Наслаждаться любимыми руками, улыбками близких и просто быть благодарным за то, что подарила тебе судьба. Просто быть искренним с самим собой и поступать по совести.

А еще — теперь Лив точно знала это — не стоит недооценивать важность собственных чувств. Потому что абсолютно в любую секунду может оказаться, что вы забыли учесть самое важное.

Вы забыли учесть «вас».

А это запросто может перевернуть абсолютно все.