Нейтрально-враждебный

Глава 2

Пронзительные трели будильника, вырвавшие Стасика из сладкого сна, были подобны изощренной пытке. Он всей душой ненавидел эту мелодию. Она ассоциировалась с предстоящим походом в школу, где его ждали скука на уроках и издевательства на переменах.

Конкретно сегодня у Стасика имелось небольшое утешение под названием суббота. О, эта благословенная суббота! Суббота была прекраснейшим днем из всех. А все потому, что за субботой неизменно следовало воскресенье — дивный день, когда не нужно было тащиться в ненавистную школу.

Стасик ждал субботы как манны небесной. Фактически, вся его жизнь состояла из сплошного ожидания суббот. Самым страшным днем являлся понедельник. Просыпаясь в понедельник утром, Стасик мечтал о смерти. Потому что осознавал — впереди его ждет шесть дней кромешного ада. Шесть страшных, наполненных муками, дней. Но по мере приближения субботы улучшалось и его самочувствие. Он слово бы всплывал из темных холодных глубин к поверхности, где его ждало спасение в виде живительного воздуха. И этим глотком воздуха была суббота, а точнее, субботний вечер. Лишь в этот вечер Стасик чувствовал себя счастливым. Сидя за компьютером, и совершая очередную порцию героических деяний в любимой виртуальной реальности, он блаженствовал. Ведь завтра ему не нужно было идти в школу и видеть там опостылевшую рожу истязателя Кольки.

Да, сегодня была суббота, долгожданная и прекрасная, но эту субботу ему еще предстояло выстрадать. И что-то подсказывало Стасику, что грядущее испытание не будет для него легким.

Собственно, как в воду глядел. Не он один находился в предвкушении выходных. Все школьники пребывали в чрезвычайном возбуждении, суетились больше обычного, ну и Колька, разумеется, не являлся исключением. С самого утра, еще до начала занятий, он уже заставил Стасика крепко пожалеть о том, что тот имел несчастье родиться на свет. Обычно Колька не отличался изобретательностью, и просто отвешивал Стасику подзатыльник у всех на виду, что неизменно приводило зрителей в неподдельный восторг. И жертве крупно везло, если никто из них не успевал зафиксировать акт унижения на камеру телефона с целью дальнейшего распространения видео в пределах школы и не только.

Но в этот субботний день Колька то ли сам додумался до гнусного креатива, то ли получил совет от кого-то из своих более изобретательных друзей. Так или иначе, но одновременно с выдачей дежурного подзатыльника, Колька, под одобрительный смех детворы, незаметно прилепил на спину Стасика лист бумаги с надписью оскорбительного характера.

Стасик ничего не почувствовал, поскольку пребывал в этот момент в состоянии стыда и горя. Сгорбившись, он брел по школьному коридору, а за его спиной грохотала канонада веселого смеха. С этой отвратительной бумажкой на спине Стасик умудрился отсидеть два урока, прежде чем та отвалилась сама, упав ему под ноги.

Увидев, что за транспарант он проносил на своей спине почти два часа, Стасик едва не разрыдался. Другой на его месте, окажись он в подобной ситуации, обязательно пустил бы слезу, но Стасик, закаленный многолетним мазохизмом, давно выработал привычку сносить унижения с сухими глазами. По крайней мере, внешне. В душе его в этот момент творилась неистовая истерика, лились водопады слез, звучали проклятия в адрес этого неправильного, насквозь гнилого, мира. Но внешне Стасик остался спокоен. Он подобрал с пола бумажку, скомкал ее и бросил в урну для мусора. Он честно не хотел читать надпись, чувствовал, что ему не следует этого делать. Но не удержался и прочел. И теперь ему казалось, что написанные Колькой отвратительные слова будут звучать в его голове до могильной черты, а то и на том свете станут аукаться.

Но отвалившаяся от спины бумажка уже не могла ничего изменить. Пока он гордо носил ее на себе, половина школы успела запечатлеть это дело на камеры, и теперь ученики показывали друг другу прекрасные фотографии, весело обсуждая, как выложат их во все возможные социальные сети с обязательным указанием паспортных данных виновника торжества. Стасик отлично слышал, как добрые детишки планируют извалять его в грязи, и мечтал лишь об одном — прямо здесь и прямо сейчас провалиться сквозь землю, притом так глубоко и качественно, чтобы его никакими силами не смогли извлечь на поверхность.

Погрязнув в горе и унижении, Стасик сидел на уроке, подперев рукой щеку, и, не слыша монотонного учительского бормотания, размышлял о своей незавидной доле. С новой силой его одолело возмущение по поводу совершившейся с ним несправедливости. Ну почему он родился в этом неправильном мире? По чьей вине это стряслось?

Если бы ему только удалось как-то сбежать отсюда, прямиком в правильный мир меча и магии. Вот там бы у него все пошло как надо. Едва угодив туда, он бы сразу встретил девушку своей мечты — красавицу эльфийских кровей, которая, конечно же, не сходя с места, влюбилась бы в него по уши. Да и могло ли быть иначе? Как эльфийская принцесса могла не влюбиться в Стасика? Никак. У нее просто не было иного выбора.

Следующим пунктом выяснилось бы, что он является особенным, уникальным и даже избранным: что о нем упоминается в древних пророчествах, что только он способен одолеть местного темного властелина, что от него зависит судьба вселенной и далее в том же избранном духе.

Таланты и умения начали бы пробуждаться в нем с невиданной скоростью. Легким движением руки он освоил бы магию. Нет, не так. Не нужно ему ничего осваивать. Едва ступив на землю правильного мира, он сразу стал бы магом, да не просто магом, а величайшим магом из всех. Следом в нем бы пробудились навыки владения различными видами оружия. Стасик представил себе, как впервые взяв в руки меч, он тут же одолел бы в поединке сразу пятерых громил, притом проделал бы это с изящной и непринужденной легкостью. А иначе и быть не могло. Это всяким посредственным личностям нужно тратить годы на обучение и упорные тренировки, а он, как избранный, получит все на блюдечке в готовом виде — славу, богатство, могущество и гарем обожательниц.

Не успев опомниться, он бы оказался во дворце правителя сказочной страны, куда его нижайше зазвали бы на банкет. Там бы он повстречал еще одну красавицу-принцессу, которая, едва узрев великого героя, тут же присоединилась бы к начавшему формироваться гарему.

А вот, спустя несколько дней, в сопровождении толпы фанаток, Стасик уже врывается в темное и мрачное подземелье, полное опасных противников и ценных сокровищ. Враги ордами набрасываются на него, а он с поразительной легкостью побеждает их под восторженные вопли поклонниц. Но вот из тьмы выступает огромная и жуткая фигура босса — здоровенного злого великана с семиметровой палицей. Один вид этого исполина внушает ужас. Он огромен и страшен. Из пасти его торчат клыки, каждый размером с добрый ятаган. Доспехи его украшены костями убитых им героев. Он свиреп и беспощаден.

Другой бы, окажись он на месте Стасика, неминуемо струсил и убежал. Но эпический герой не таков. Нет в правильном мире опасности, перед которой бы дрогнул Стасик. Он лишь поводит могучими плечами, предвкушая грядущую потеху, и советует своему гарему отойти в сторонку и восхищаться его триумфом с безопасного расстояния.

Босс надвигается на него, огромный, как гора, но еще не знает он, клыкастый, с кем вздумал помереться силушкой. Ведь в его подземелье пожаловал не кто-нибудь, а сам великий магистр Стасик Невероятный. Вскидывает он свой посох и громко выкрикивает заклинание….

Эпический мечтатель сам не заметил, как задремал, полностью погрузившись в дивную грезу. Он даже начал негромко похрапывать, что, конечно же, не укрылось от внимания педагога. Преподавательница математики подошла к ушедшему в нирвану ученику, и довольно грубо потрясла его за плечо. Стасик дернулся всем телом, распахнул глаза, и все еще продолжая свой яростный поединок с пещерным великаном, громко вскрикнул:

— Огненный шар! Огненный шар!

Класс зашелся веселым смехом. Педагог, сурово посмотрев сверху вниз на побуревшего от стыда героя, дал ему дельный совет:

— Спать по ночам нужно, а на уроке слушать.

— Извините, — промямлил Стасик, не поднимая глаз.

Едва преподавательница отошла от великого мага, как с задней парты прозвучал полный неземного счастья голос Кольки.

— Эй, убогий! — позвал он, после чего, когда Стасик не обернулся на зов, двинул ему кулаком промеж лопаток. — Будет тебе шар на перемене!

Стасик, собственно, в этом не сомневался. Собравшись с силами, он, во что бы то ни стало, решил выстрадать оставшиеся школьные часы, чтобы затем в полной мере насладиться заслуженными выходными.

Поскольку огненными шарами Колька и его подельники не располагали, они успешно заменили их шарами бумажными. Эти шары, иные довольно большие и твердые, всю перемену летели в Стасика со всех сторон. Бомбардировка продолжилась и на следующей перемене. Новая забава пришлась по вкусу всей школе. К ней присоединились ученики параллельных, и даже младших классов. Одна добрая девочка класса, наверное, из пятого, милая, большеглазая, с косичками, не поленилась скрутить огромный шар из целого альбома для рисования, стянула его, для прочности, резинками для волос, и запустила получившееся ядро в Стасика. Что характерно, мелкая гадина сделала это подло, из-за угла и с двух рук. Стасик не успел увернуться и картонный снаряд со страшной силой врезался ему в лицо. Больше от неожиданности, чем от боли, Стасик вскрикнул, запоздало шарахнулся в сторону, зацепился за подло подставленную кем-то ногу и позорнейшим образом растянулся на линолеуме.

Последнюю перемену он провел в туалете, закрывшись в одной из кабинок. Все указывало на то, что привычка кидаться в него бумажными шарами рисковала приобрести статус доброй традиции. Стасик с ужасом подозревал, что когда он вернется в школу в понедельник, то подвергнется новому интенсивному обстрелу. А кто придумал эту милую забаву? Кто дал старт всему мероприятию? Конечно же, вечный его мучитель, Колька.

Восседая на унитазе, Стасик изо всех сил старался не разрыдаться в голос. Он истово, с полной самоотдачей, молил всех богов, каких только навыдумывали люди за свою долгую историю, о ниспослании ему великой милости. Стасик слезно упрашивал высшие силы немедленно отослать его в правильный мир и восстановить, тем самым, нарушенную много лет назад справедливость. Потому что эту, неправильную реальность, он больше не мог выносить физически. Но его молитва на горшке не возымела результата. Боги, если таковые и имелись в наличие, а не только в воображении людском, проигнорировали поступившую просьбу. А потому Стасику ничего иного не оставалось, кроме как отправиться на последний урок.

После всех пережитых в этот день унижений даже предстоящие выходные перестали радовать его. Да и чему было радоваться? Выходные имели свойство проноситься незаметно, и заканчивались, не успев начаться. А за ними следовала еще одна долгая школьная неделя, очередные шесть кругов ада.

Но пока что ему следовало как-то пережить этот день, а тот и не думал заканчиваться. Подслушав перешептывание одноклассников, Стасик с содроганием выяснил, что милые шалуны затевали в его отношении очередную уморительную шутку. Просто кидаться в него бумажными шарами им наскучило, и они решили привнести в приевшуюся забаву толику новизны. Новое было упасть и не встать — добрые детишки сговорились отловить Стасика после занятий и напихать ему бумажных шаров под одежду. Притом на бумаге, как понял страдалец, садисты экономить не планировали.

Вообразив себе грядущую муку, Стасик попытался избегнуть ее, и предпринял поползновение отпроситься с урока, сославшись на то, что у него разболелась голова. Но учитель физики, мужик черствый и глухой к чужим страданиям, предложил Стасику потерпеть, благо до звонка осталось всего каких-то пятнадцать минут. После этого Стасику стало ясно, что сегодня его точно нафаршируют бумагой.

Едва прозвенел звонок, как Стасик, который заранее сложил в ранец все свои вещи, сорвался с места и бросился к выходу. Но не он один подготовился к быстрому старту. За своей спиной он услышал топот преследователей, их задорный смех, и ворчливое требование педагога не бегать по классной комнате.

Выскочив в коридор, Стасик со всех ног припустил к выходу. Полученное при раннем старте преимущество могло спасти его, не будь вся школа забита учениками, торопящимися покинуть обожаемое учебное заведение, и с головой окунуться в долгожданные выходные. У выхода на лестницу в дверях образовался плотный копошащийся затор из человеческих тел. Преодолеть его было невозможно, разве что попытаться пролезть по головам. Гонимый страхом, Стасик храбро бросился в самую гущу давки, но тут же отскочил от нее, как от стены. Никто не хотел пропускать его вперед.

А тут нагрянули и его преследовали. Крепкие Колькины руки обхватили Стасика, и школьный садист с радостным смехом потащил добычу к двери в туалет. Трое Колькиных подпевал, что вечно таскались за ним, изображая послушную массовку, как шакалы крутились рядом, оперативно комкая шары из бумаги.

Стасик, обычно робкий и безответный, вдруг рванулся изо всех сил, пытаясь высвободиться из хватки хищника. Ему почти удалось сделать это, но в последний момент Колька успел вновь вцепиться в него, теперь уже действительно крепко, и продолжил тащить к туалету.

— Отпустите! — взмолился Стасик, чувствуя, что он вот-вот разревется самым позорным образом на глазах у всей школы.

— Не дергайся! — потребовал Колька. — Хуже будет.

Это да, могло быть и хуже. Компания юных садистов, одуревших от безнаказанности, могла сделать с ним много чего ужасного. И Стасик сдался. Он прекратил сопротивление, и позволил Кольке спокойно подтащить себя к дверям уборной. Решил так — пусть на здоровье напихают ему бумаги за шиворот. Пусть снимут все это на камеры, и потом будут весело ржать над фотками три месяца. Лишь бы вся эта гнусная процедура скорее закончилась.

Он постарался думать о чем-нибудь приятном, о том, например, каким крутым и опасным станет в своем вожделенном правильном мире. И тогда никто не посмеет издеваться над ним. Все будут бояться его, уважать и любить. А его школьные обидчики — о, они жестоко поплатятся за свои злодеяния. Великий маг Стасик поквитается с ними. Очень, очень сурово поквитается.

Дверь туалета, меж тем, была все ближе. Колька распахнул ее, толкнув спиной, и вместе с удерживаемым за руки Стасиком ввалился внутрь.