Нейтрально-враждебный

Глава 41

С тех пор как у Стасика появилась тайная подруга, его жизнь, прежде казавшаяся ему безнадежным кошмаром, заиграла новыми красками. Просыпаясь поутру, он сразу же начинал страстно ждать ночи. Таская воду от колодца к огороду, он придумывал темы для ночных разговоров со Светой. Та буквально засыпала его вопросами, и Стасику приходилось пускаться в долгие объяснения, которые порождали новые и новые вопросы, и всему этому не было конца. Но Стасик не роптал. Ему это нравилось. К тому же Света схватывала все на лету, а если что-то и ставило ее в тупик, она не зацикливалась на этом и просто шла дальше.

Ее интересовало все об окружающем мире. Она расспрашивала об Ангдэзии и империи Кранг-дан, пыталась вникнуть в причину их бесконечно долгой распри. Стасик отвечал на все ее вопросы так подробно и честно, как только мог, старательно обходя лишь одну тему — тему ее заточения. После нескольких экспериментов ему окончательно стало ясно, что Света по каким-то причинам не может говорить о себе и месте своего пребывания. Стоило начать подобный разговор, как тут же срабатывал магический блок, и девушка замолкала, а после непродолжительной паузы меняла тему. У Стасика возникла идея надавить на нее, не позволить ей отступить, и посмотреть, что из этого получится. Вдруг выйдет так, что Света, преодолев страх, сумеет сокрушить дверь подземелья и вырваться на свободу? Но ему было слишком жалко свою подругу, чтобы подвергать ее такому жестокому эксперименту. Он помнил, как Гамалу пришлось силой тащить его в эту крепость — так велика была окутывавшая ее аура страха. А ведь на Свету она могла действовать куда сильнее. И Стасик не решался обречь ее на подобную пытку.

Через пару дней Гамал неожиданно появился во дворе крепости и позвал Стасика за собой.

— Что-то случилось? — с беспокойством спросил Стасик, следуя за стариком. У него промелькнула тревожная мысль, что его тайные свидания с соседкой снизу перестали быть таковыми.

— Ничего особенного, — успокоил его Гамал. — Я, не покладая рук, пытался приготовить для тебя эффективное снадобье. Кое-что получилось, и я хочу выяснить, что именно.

Стасик заранее обрадовался. Ему надоело ходить в бинтах, которые приходилось менять каждое утро. Да и вернуть себе свой прежний, человеческий, облик тоже хотелось.

— Вот, выпей это, — предложил Гамал, когда они вошли в лабораторию.

Этим оказалась глиняная кружка, наполненная вязкой жидкостью темно-зеленого цвета. Стасик возрадовался тому, что не ощущает ни запаха, ни вкуса. Что-то подсказывало ему, что предложенное лекарство не порадовало бы его органы чувств.

Не ожидая подвоха, он взял со стола кружку и опрокинул ее содержимое залпом. Что-то густое стекло вниз по пищеводу. Стасик прислушался к своим ощущениям после приема лекарства. Ощущений, как и прежде, не было никаких.

— Что-то не действует, — заметил он, обращаясь к Гамалу.

— Не гони драконов, — предложил алхимик. — Присядь. Давай немного подождем.

Так они и сделали. Точнее, сделал один Стасик. Он сидел на стуле и ждал чуда. Гамал же занялся своими алхимическими делами и перестал обращать на пациента внимание.

Примерно через четверть часа, когда Стасик уже потерял всякую надежду, он вдруг что-то почувствовал. Это было тепло, зародившееся внутри его тела.

— Ой! Ой! — испуганно заверещал он, вскакивая со стула.

— Что такое? — спросил Гамал, поворачиваясь к нему.

— Я чувствую! — радостно выпалил Стасик. — Тепло. Вот здесь.

И он провел ладонью по груди.

— Ага! — торжествующе произнес Гамал. — Сработало. Если чувствительность начнет распространяться по всему телу, значит, ткани твоего организма стабилизируются. Не молчи. Сообщай мне о своих ощущениях.

— Так, теперь вот стало немного теплее, — сказал Стасик.

Но радость его начала сменяться тревогой по мере того, как приятное тепло в груди стало превращаться в болезненное жжение.

— Ой! — вскрикнул он. — Горячо! Сильно горячо! Мне больно!

— Как странно, — задумчиво произнес Гамал, равнодушно наблюдая за корчами пациента. — Этого не должно было случиться. В чем же дело?

Стасик знал — в чем. Дело было в том, что он, похоже, умирал. В груди его пылал настоящий пожар. От страшной боли он хрипло кричал и катался по полу, а Гамал стоял над ним, теребил пальцами бороду и, закатив глаза, что-то бормотал.

— Я не мог напутать дозировку, — произносил он, глядя в покрытый слоем копоти потолок. — В чем же дело?

Стасик чувствовал, что он сейчас воспламенится. От боли у него потемнело в глазах. Он содрогался в конвульсиях и уже не кричал, а предсмертно хрипел. Будто издалека до него донесся возмутительно невозмутимый голос Гамала.

— Выпей вот это, — произнес он. — Должно помочь.

Стасик кое-как схватил кружку и влил в себя ее содержимое. Ни на что хорошее не надеялся, и напрасно, потому что стоило осушить емкость, как ему сразу же заметно полегчало. Пылающий в груди пожар начал стремительно затухать. Вскоре Стасик смог существовать, не крича от боли. А еще спустя пару минут, к нему возвратилась уже ставшая привычной бесчувственность. И Стасик был несказанно рад ей.

— Что это было? — простонал он, медленно поднимаясь на ноги. — Я думал, что мне крышка.

— Не сгущай краски, — отмахнулся Гамал. — Вечно ты все драматизируешь.

— Какие еще краски? — разозлился Стасик. — Зачем ты поишь меня этой отравой? Я ведь мог умереть!

— Я держал ситуация под контролем, — самоуверенно заявил Гамал. — У меня, как ты мог заметить, был заготовлен нейтрализатор снадобья.

— Не больно-то ты спешил мне его дать, — проворчал Стасик. — Я чуть с ума не сошел от боли.

— Не столь уж велик твой ум, чтобы так за него трястись, — с нескрываемой издевкой произнес алхимик.

Это глумливое замечание окончательно вывело Стасика из себя. Вообще-то он редко впадал в ярость, точнее говоря — прежде такого никогда не случалось. Но сейчас в нем будто что-то надломилось. Гнев неудержимой волной хлынул наружу, и Стасик страшным голосом прокричал:

— Я тебе не подопытный кролик! И я сам решу, ценен мой ум, или нет!

После чего Стасик совершил совершенно нехарактерный для себя поступок: он ударил кулаком по столу. Ударил сильно, благо отсутствие болевых ощущений позволяло не заботиться о последствиях.

Стол, на который обрушилась ярость Стасика, был большим и массивным. Гамал сколотил его из прочных брусьев, а столешница состояла из досок в два пальца толщиной. Этот стол мог бы легко выдержать удар кувалдой.

Но кулак Стасика оказался более сокрушительным, нежели пудовый молот. Доска, по которой пришелся удар, с жутким треском преломилась пополам. Стол, весящий, должно быть, пару центнеров, подпрыгнул, а часть глиняной посуды, стоявшей на нем, с грохотом ссыпалась на пол.

Весь гнев тут же покинул Стасика, и он попятился от поврежденного стола, переводя изумленный взгляд со своего кулака на сломанную доску.

— Что случилось? — пробормотал он. — Что это было?

— Начинаю жалеть, что подобрал тебя и приютил, — проворчал Гамал, обозревая учиненный разгром. Из попадавших на пол горшков высыпалось все содержимое и безвозвратно превратилось в мусор.

— Это не я! — выпучив глаза, прокричал Стасик.

— Ну а кто же, если не ты?

Стасик вновь уставился на сломанную доску. Нет, он не мог этого сделать. Он не сумел бы перерубить ее и топором, притом с двадцати попыток, не то, что голой рукой, и с первого раза.

— Я не знаю, — промямлил он, — но это точно не я.

— Вот и делай добрые дела, — ворчал Гамал. — Подумаешь, лекарство попалось неприятное. Зачем из-за этого мебель ломать?

Постепенно до Стасика дошло, что доску перешиб именно он. Подняв ладони к глазам, Стасик посмотрел на них с невольным уважением. А сам подумал о том, что купание в черной жиже все же возымело хоть какой-то положительный эффект. Похоже, он стал сильнее. Значительно сильнее, нежели был прежде. Да что там, он стал настоящим сверхчеловеком. Если он одним ударом способен переломить пополам толстую доску, что же будет, если его мишенью окажется живой человек. Этак ведь с одного попадания можно и убить.

— Большая сила это большая ответственность, — произнес Стасик, чувствуя себя супергероем на старте карьеры.

— Что ты там бормочешь? — спросил Гамал. — Иди за метлой. Здесь надо прибраться. И постарайся больше не психовать. У нас не так много мебели, и восполнить ее негде.

— Хорошо, — пообещал Стасик. — Я постараюсь контролировать свою невероятную силу.

— Какую силу? Ты о чем?

— Ну, я ведь стал сильнее, — пояснил Стасик. — Это все из-за купания в той черной луже. Это как будто меня паук-мутант укусил.

— Сильнее ты не стал, — возразил Гамал. — Не выдумывай.

— Но я сломал доску голым кулаком. Вы же сами видели!

— Не слепой.

— И как вы это объясните?

— Очень просто, — пожал плечами Гамал. — Странно, что я не предупредил тебя об этом раньше. Забыл, должно быть. Видишь ли, в силу того, что твое тело почти полностью потеряло чувствительность, ее функции постепенно начнут брать на себя эмоции. Так что сильнее ты не стал. Просто благодаря эмоциональному всплеску сумел сконцентрировать значительную силу и вложить ее в один удар. Навык не такой полезный, каким кажется. Резервы организма не бесконечны, нельзя расходовать собственную энергию в бездумных объемах. Тебе следует научиться сдерживать свои эмоции, иначе они, в буквально смысле, опустошат тебя.

Разочарованный Стасик кивнул головой, давая понять, что он все усвоил. Но в душе ему было обидно. Он уже морально настроился принять на себя большую ответственность, связанную с большой силой, но тут случился очередной облом.

— Пускай свою новую способность в ход только в самом крайнем случае, — посоветовал Гамал. — Когда речь идет о жизни и смерти. Если начнешь баловаться этим впустую, сам не заметишь, как загонишь себя в могилу. Энергетические резервы организма легко исчерпать, но трудно восполнить. Так что тренируй самообладание. Больше никаких истерик.

— Хорошо, так и сделаю, — пообещал Стасик.

Он чувствовал себя подавленным. Правильный мир продолжал отнимать у него одну мечту за другой. Он лишил его возможность стать великим чародеем, доблестным паладином, могущественным злым колдуном, любимцем юных дев, а теперь вот и стезя супергероя проплыла мимо него.

К счастью, у него все еще оставалась Света, и Стасик с нетерпением ждал ночи, чтобы спуститься в подземелье и поговорить со своей подругой. Их отношения длились всего несколько дней, но они уже успели заметно сблизиться. Никто прежде так хорошо не понимал Стасика, как Света. Ни с кем ему не было так легко и хорошо, как с ней. И чем дальше, тем больше в душе Стасика крепла решимость перевести их отношения на новый уровень. Под новым уровнем он понимал общение лицом к лицу, а не через толстую железную плиту. Пусть он и жалел Свету, но ее нужно было заставить пойти против своего страха и попытаться разрушить преграду.

С наступлением ночи Стасик выскользнул из своей комнаты и беззвучной тенью побрел по коридорам крепости. Миновал комнату Гамала, и услышал льющийся оттуда храп. Старик не страдал бессонницей. Скорее всего, он принимал какие-то снадобья, благодаря которым дрых до утра, как убитый.

Убедившись, что Гамал крепко спит, Стасик направился в подземелье. Света уже поджидала его, и едва он подошел к двери, радостно вскрикнула:

— Наконец-то! Я думала, ты сегодня не придешь.

— Вот еще, — смутился Стасик. — С чего бы мне не приходить?

Какое-то время они болтали ни о чем. Затем Стасик, собравшись с духом, решил коснуться опасной темы.

— Послушай, — сказал он, — я вот о чем хотел с тобой поговорить. Сразу предупреждаю, тебе этот разговор может не понравиться, но ты уж постарайся быть сильной.

— Хорошо, — пообещала Света. — Постараюсь.

— Речь пойдет о том, где ты сейчас находишься….

Света перебила его с какой-то суетливой поспешностью.

— Лучше расскажи мне еще о своем родном мире, — предложила она, торопясь сменить неприятную тему.

— Нет, мы поговорим о твоем положении, — с нажимом произнес Стасик. — Это необходимо. Я знаю, что определенные темы тебе неприятны. Но ты должна понять — это не твои эмоции. Это внешнее воздействие. Заклинания….

— Хватит! — вдруг рявкнула Света, и было в этом крике столько неприкрытой, леденящей кровь, злобы, что Стасик отшатнулся.

— Хватит, — повторила она тише и спокойнее.

Голос ее прозвучал грустно, в нем послышались нотки горечи.

— Я все знаю, — сказала она. — Всегда знала. Но заставила себя забыть.

— Так тебе известно, что ты узница, запертая в подземелье? — изумился Стасик.

— Я догадывалась об этом. Точных сведений у меня не было, но я все понимала.

— Но почему бы тебе, в таком случае, не попытаться вырваться на свободу? — с жаром предложил Стасик. — Попробуй. Вдруг у тебя получится.

— Все не так просто, — печально произнесла Света. — Я не вижу выхода. Его просто нет.

— Ты ошибаешься, — возразил Стасик. — Вот же она — дверь. Мы разговариваем через нее. Все, что нужно, это ее сломать.

— Ты, может быть, и видишь дверь, а я не вижу. Я знаю, что она где-то есть, но не могу ее найти. Я долго искала, но у меня ничего не вышло.

Стасик вздрогнул, осознав, что это тоже результат воздействия сдерживающей магии. И какие же нелюди воздвигли этот барьер! Разве можно было обрекать живое существо на вечное страдание в неволе?

— Если бы я увидела хоть какой-то ориентир, — с чувством произнесла Света. — Хотя бы крошечную точку во мраке. Но здесь ничего нет.

— А ты все равно попробуй! — с жаром предложил Стасик. — Прямо сейчас.

— Думаешь, это так легко? — спросила его Света. — Когда я пытаюсь сделать это, мне становится больно. И чем больше усилий прилагаю, тем сильнее боль.

Но Стасик не унимался. Им овладела какая-то детская уверенность в том, что все получится именно сейчас. И совершенно неважно, что все прошлые попытки кончились неудачами.

— Попытайся! — взмолился он. — Пожалуйста.

— Ну, хорошо, — нехотя сдалась Света. — Попробую. Но я не знаю, на что ты рассчитываешь.

Стасик тоже этого не знал, он просто верил в чудо. Хотя при его-то жизненном опыте это было чрезвычайно наивно.

Света замолчала. Стасик тоже притих и стал ждать. На всякий случай он даже отошел от двери, опасаясь того, что та может рухнуть наружу под ударом его подруги.

Утекали секунды, но ничего не происходило. Стасик уже хотел окликнуть Свету, но тут почувствовал, что воздух сделался каким-то непривычно плотным. Он с трудом шел в легкие, и давил на плечи с такой силой, что Стасику захотелось присесть.

Затем возник звук — монотонный глухой гул, который стремительно набирал силу. С потолка посыпалась каменная крошка. Светящийся шар вдруг ярко вспыхнул, и лопнул с оглушительным грохотом. Стасик оказался в полной темноте. Но в ней он пробыл недолго. С ужасом Стасик увидел разгорающееся впереди свечение. Это была дверь. Металлическая плита наливалась краснотой, будто угодила в горнило домны. Магические символы на ее поверхности то ярко вспыхивали, то затухали, и частота этой пульсации все возрастала.

Стасик ощутил резкий толчок в грудь, затем еще один, который сбил его с ног. Дверь пылала ярко-красным светом, вокруг нее дрожал раскаленный воздух. Казалось, еще немного, и преграда падет, но внезапно все закончилось. Свечение двери медленно потухло, воздух вернул себе прежнюю плотность.

Поднявшись на ноги, Стасик подошел ближе к двери.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, — отозвалась Света, и голос ее прозвучал устало. — Я же говорила, что ничего не выйдет.

— У тебя почти получилось. Нужно было приложить еще немного силы.

— Больше у меня нет, — призналась девушка. — Я сделала все, что могла.

Стасик выругался сквозь зубы. Он готов был броситься на эту чертову дверь с кулаками.

— Ничего страшного, — с фальшиво прозвучавшим оптимизмом произнесла Света. — Даже если мне и не удалось освободиться, жизнь моя сейчас все равно гораздо лучше, чем прежде. Ведь теперь у меня есть ты.

— А у меня ты, — отозвался растроганный до слез Стасик.

Всю свою жизнь он мечтал о большой и чистой любви, но никогда бы не подумал, что его мечта осуществится в такой странной форме.