Нить Гильгамеша

Глава 34. Проблемы

На пути к станции наблюдения N45

– С-собака…

Влад болтался, зацепившись носком ботинка за подножку у стыковочного шлюза, и старался не дышать. Давление подскочило, креоник, закрепленный на руке, подавал предупреждающие сигналы. Влад чувствовал, как онемели конечности, в висках пульсировала кровь, будто бы разгоняя стайки красных мушек, мельтешившие перед глазами.

«Черт», – выругался еще раз Влад и попробовал подтянуться.

То, что со скафандром что-то не так, он понял сразу, как только оказался за бортом «Унции» – давление резко упало, а закрепленный на бедре баллон с дыхательной смесью, стал быстро опустошаться. Спешно закрепившись на корпусе фрегата, он щелкнул налобным фонариком и осмотрел скафандр, почти сразу обнаружив небольшую трещину на сгибе ботинка, которую он в спешке не заметил. Поправив трос, он огляделся – не появился ли манипулятор с челноком. Но челнока не было. Тогда Влад открыл клапан кармана на рукаве и вытащил упаковку с ремкомплектом.

– Да что ж такое… – пробормотал с досадой: упаковка с ремкомплектом оказалась вскрытой, заплатка-самоклейка для подвижных стыков – использована.

Голова уже кружилась, появился шум в ушах, система поддува и выравнивания давления исправно работала, вытягивая из баллона дыхательную смесь. Отбросив упаковку, землянин оставил себе тюбик с клеем. Не слишком надежный для крепления подвижных элементов – его обычно использовали в случае повреждения баллона или шлема, он кое-как должен был затянуть трещину. А уже в челноке-то Влад найдет, чем заменить заплатку.

Присев на правое колено, Влад открутил клапан и выдавил часть клея на трещину, стараясь размазывать его более-менее равномерно. Руки слушались плохо, в глазах то и дело темнело. Влад остановился, перевел дыхание, пытаясь сфокусировать взгляд на ботинке. По левую руку почудилось движение, Влад догадался – челнок. Или сейчас он перехватит его и заберется на борт, или нет. Но тогда ему придется возвращаться на борт «Унции» и придумывать новый план. А забраться на борт, не привлекая внимания, ему вряд ли удастся.

И нового плана не было, как и времени на его разработку. Еще раз чертыхнувшись, молодой мужчина попробовал закрыть тюбик, но крышка отскочила из-под непослушных пальцев и поплыла в сторону. Влад махнул на нее рукой – «Ну и черт с тобой!», отбросил и тюбик следом: главное теперь не забываться и не сгибать ступню, чтобы не поломать шов. Дождавшись, когда челнок поравняется с ним, он примерился. Челнок качнулся и начал разворачиваться к нему кормой. Поверив крепление баллона и размяв все еще немевшие пальцы, он оттолкнулся от корпуса «Унции» и прыгнул на борт челнока. Красно-бордовая «птичка» среагировала на его прыжок – качнулась по осевой, но быстро стабилизировалась.

А Влад остался висеть, зацепившись за подножку поврежденным ботинком.

– С-собака, – прошипел Влад, радуясь, что невесомость дарила хотя бы одно преимущество – на чем стоишь, то и пол.

Он старался не смотреть вокруг – с этого ракурса, когда челнок непривычно завален на бок и ты стоишь на ребре его маневрового двигателя, зацепившись за крышку внешнего люка, Пустота затягивала. Казалось, что из нее на тебя кто-то смотрит, любопытно касается плеч и заглядывает в глаза. «К черту!», – приказал себе Влад и, подобравшись, попытался встать правой ногой на поверхность челнока и зацепиться за подножку. Нужно было добраться до горлового люка и, введя код доступа, забраться внутрь. Маневровые двигатели Ноэль включила, чтобы перегнать челнок. Значит, ему оставалось немного подождать, чтобы выйти из поля зрения визиров «Унции» и активировать маршевые двигатели. Тогда, скорректировав курс, через пару часов он оказался бы на станции наблюдения и обезвредить груз, который притащил на станцию Филин.

Он покосился на удаляющуюся тень «Унции» – ее силуэт таял в темноте, едва подсвеченный далекими звездами и проблесковыми огнями.

Скафандр надулся, пальцы внутри перчаток не гнулись. Он чувствовал, как пальцы раздуваются. Закрепиться на челноке он не успел. Любое неосторожное движение – и его слижет Пустота. Умирать он будет не слишком долго, но неприятно. Задыхаясь из-за нехватки кислорода, временами отключаясь от перепадов давления и впадая в беспамятство. Но убьет его ледяной холод, который настигнет его примерно через шесть часов, когда система жизнеобеспечения отключится. А из-за чертова скафандра он даже не сможет сорвать с себя шлем, чтобы холод убил его быстро.

В груди заворочалась, словно ядовитая жаба, злость. На себя и собственное бессилие, на бракованный скафандр и на того балбеса, который оставил поврежденные ботинки и использованный ремкомплект. Рывком он высвободил заблокированную ногу, «чиркнув» по борту челнока, развернулся головой к корпусу. Манер оказался точным – не зря проходил подготовку в академии, Влад зацепился рукой за подножку аварийного шлюза. Перевел дыхание. Проморгался, выбрасывая из головы туман и миллион суетящихся перед глазами мушек.

– Фу-ух, – выдохнул.

Найдя взглядом поручень, зацепился за него свободной рукой и чуть придвинулся к заветному табло доступа.

– Вот щас ты до него доползешь, – пробормотал сам себе, – а эта зараза окажется сломанной, прикинь? А у тебя дыра в ботинке и ты, полудурок, выбросил чертов тюбик с клеем. – Еще несколько перемещений. Виски сдавило. На глаза упала темная плотная пелена. Дыхание то и дело сбивалось, в груди становилось все тяжелее. – Но с другой стороны, клириканцы – это же заорганизованные заучки. Как у них аварийный челнок может быть сломан?

Перед глазами, словно кадр из немого черно-белого кино, появилась и тут же утонула в мытной пелене, вмятина, явно полученная челноком при столкновении.

– Ладно, беру свои слова назад, – Влад понял, что челнок все-таки поврежден. – Но Ноэль меня, кажется, грохнуть не хотела, значит, отправить на мертвый челнок не могла… – Еще одно перемещение, справа появился и исчез прямоугольник табло ввода. – Или могла?.. Ща проверим…

Ноги отекли и не сгибались, найти опору не получалось, поэтому Влад осторожно перебирал руками по поручню, подбираясь к табло. Сейчас предстояло самое сложное – заставить себя отпустить одну руку и ввести код, точно попав в нужные цифры с первого раза. Одна ошибка – и блок питания отправится на перезагрузку. А это минимум пятнадцать минут. Влад не был уверен, что они у него есть.

Согнуть руку в локте и посмотреть код в креонике он не мог, приходилось действовать на память и на удачу. Он снова заговорил с собой:

– Так, аварийный протокол… Сперва вводим код «Унции», – его он знал на память. Цифры мигнули зеленым, разогнав на мгновение стайку мушек перед глазами. – Теперь стандартный код доступа, – он ввел следующую группу цифр через пробел. Снова зеленый свет. – Хорошо. Теперь еще чуть-чуть.

Он задумался: финальная пара цифр могла быть или кодом станции приписки, или владельца судна. 12 или 45. Рука замерла над табло, секунды утекали… три, пять, двенадцать. Если сейчас не введет что-нибудь, то протокол допуска аннулируется и система уйдет на перегрузку. Влад ввел «12» и зажмурился.

Под локтем почудилась вибрация. Дернулись створки горлового люка. По окружности загорелась оранжевая змейка огоньков, сообщавших о готовности. Влад слабо улыбнулся: теперь у него была новая задача – не отключиться здесь, за бортом: кислородный баллон был почти пуст. Влад передвинулся по корпусу челнока левее, дождался раскрытия люка и заполз внутрь, ногой толкнув клапан закрытия шлюза, доплыл до стойки управления. Под ней должны быть инструменты и ремкомплекты для шлюза и скафандров. Сознание то и дело отключалось, но красный огонек под потолком говорил – снимать шлем рано, давление не выровнено, воздух в шлюз не накачан. В мигающем красном Влад кое-как открыл ящик с оборудованием, нашел ремкомплект, и, изогнувшись, залатал ботинок. Баллон перестал накачивать воздух, стало чуть удобнее двигаться. Но отеки все еще сильно мешали, казалось, что кожа лопается, суставы не гнулись. Огонек под полотком переключился на оранжевый.

«Хорошо», – пронеслось в ватном от усталости мозгу.

Ощупью нашел и потянул на себя контейнер с баллонами – те вывалились на него, разлетевшись по шлюзовой камере. Влад успел схватить один из них, его отбросило к стене. Гравитационный двигатель или был поврежден или включался вручную, все не закрепленные предметы плавали, ударяясь друг о друга, словно шары в бильярде.

Почти теряя сознание, Влад отстегнул использованный баллон и заменил его новым. Воздух под щитком шлема стал сладким и прохладным. Краешком сознания Влад успел заметить зеленый сигнал над потолком, почувствовать падение своего непослушного и усталого тела на дендрогалевое покрытие шлюзовой камеры. Влад потянулся к пульту управления челноком, но не дотянулся до него. Тьма вокруг него стала осязаемо плотной и глухой, укутав его, словно в дедово верблюжье одеяло – теплое и колючее до икоты.

Темнота несла его, мягко покачивая на бестелесных лапах, баюкая на волнах, нашептывала давно забытые песни. Откуда-то тянуло медом и гречишным лугом, жужжали пчелы, а совсем рядом – если обернуться – был дедов дом и могучий Дон.

«Ты чего разлегся-то? – дед, в знакомой клетчатой рубашке и темных штанах, заправленный в сапоги, подошел и толкнул в плечо. – Работа, вон, не сделана, а ты нежишься».

И неодобрительно качнул головой.

Влад рывком сел и распахнул глаза – он был в шлюзовом модуле аварийного челнока, над ним горел зеленый свет и что-то бормотал искин. Влад не слышал, что именно, так как не включил приемник. Пальцы болели, но слушались – землянин посмотрел на креоник: система анализа внешних сред подтверждала, что воздух пригоден для дыхания, ударил кнопку деактивации скафандра. Тот сразу обмяк, стал мягким и податливым.

Сняв шлем, поставил его на пол. Взглянул на часы: двадцать два часа по среднегалактическому времени.

Сбросив скафандр, путаясь и придерживаясь за стену рукой, побежал в рубку.

– Искин, голосовое управление, – скомандовал. – Функционал на центральный монитор. Локация… – Он устало провел по вмиг вспотевшему лбу, взъерошил волосы. Выдохнул: – Ч-черт.

Он потерял три часа времени и почти сошел с траектории движения. Проверив запас топлива, он скорректировал курс и запросил связь по выделенному протоколу, введя код 04–12.

– Точка гравитационного склонения N45. Чайка – Нириху, предельная готовность четыре часа сорок минут.

Оставалось надеяться, что Нирих успеет.

Борт фрегата «Тольда», атриум аналитиков

Глеб и Василий Крыж разделили между собой отчеты, полученные за все время с момента гибели «Менанделя». Оставшись по окончании смены, они выгрузили каталог в один список. Он оказался удручающе длинным – отчеты в Единой галактике определенно любили.

– Это дофига, – округлил глаза Крыж, хотя на языке вертелось другое, нецензурное, слово. Он перевел взгляд на Корсакова, – Я так-то думал поменьше будет… Чтобы прогнать такое количество файлов через мою прогу, потребуется примерно сто-сто двадцать часов. Еще столько же, чтобы в маркированных файлах найти отмеченные «Трямом» происшествия. Ну и еще пара-тройка дней, чтобы выстроить их все согласно молитве.

Глеб похлопал его по плечу.

– Оптимистичнее надо быть.

Крыж прищурился. Он говорил тихо, чуточку вкрадчиво.

– Это если и быть оптимистом, – он кивнул на бесконечный список.

Он с беспокойством посмотрел на друга: Глеб осунулся, на лице выступил лихорадочный румянец, кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок. Кажется, Корсаков почти не спал с того дня, когда узнал, что сестра оказалась на «Менанделе». Василий изначально был согласен в Духовым – в таком состоянии Глеба нельзя оставлять один на один со своими мыслями, пусть лучше все свое горе направит на поиски преступника. Но сейчас вс больше сомневался в принятом начальством решении – Глеб определенно был не здоров, но отказывался отдохнуть.

– Ты все правильно говоришь, – согласился Глеб, прокручивая джойстиком бесконечный список. – Но у меня есть идейка, как все упростить.

Он переставил курсор на колонку с отправителем и ввел формулу сортировки. Дальше нашел «Трям» и посмотрел победно на Василия. Тот присвистнул:

– Все гениальное – просто…

Глеб усмехнулся:

– Думаю сотню-другую часов это нам сэкономило…

«Если отправитель был один и он всегда использовал именной сертификат «Трям»», – подумал Крыж, но вслух согласился:

– Однозначно…

– Тогда делим список и работаем, – Глеб собрался устраиваться за столом.

Василий остановил его, положил руку поверх сухой и непривычно холодной руки друга:

– Тебе надо поспать…

У Глеба виновато дернулся уголок рта, лицо стало еще более желтым и чужим.

– Не могу, Крыж… Ты же знаешь.

– Знаю, и поэтому настаиваю… И ты сейчас соберешь свои манатки и пойдешь в конференц-зал, – Крыж кивнул на аквариум переговорной, – уляжешься на диване и закроешь глаза. А я прослежу, чтобы ты не бегал и лежал… Потому что иначе я позову Духова, мы тебя скрутим и вколем нейролептика помощнее. А уже утром Теон отправит тебя подальше от «Тольды» и от расследования.

Корсаков сник.

Он выпрямился, медленно выдохнул, будто само простое действие причиняло ему нестерпимую боль.

– Наверное, ты прав.

– Сто пудов прав, – Крыж не отпускал его взглядом. – Я все сделаю… тут делать-то уже, считай, нечего.

Глеб рассеянно кивнул.

– Иди, – в голосе Крыжа появились настойчивые нотки. – Я не смогу начать обрабатывать список, пока ты не ляжешь и не попробуешь заснуть.

Глеб, ссутулившись, и в один миг превратившись из молодого парня в старика, поплелся в сторону переговорной. Сквозь прозрачные стены Крыж наблюдал, как друг прошел к дивану, тяжело опустился на него и какое-то время сидел, понуро опустив плечи и повесив голову. Бросив взгляд на Крыжа, заметил, что тот не работает и ждет, послушно стянул с плеч китель, оставшись в форменной футболке с логотипом «Тольды», лег на бок, положив голову на подлокотник, и вытянул ноги. Скрестив руки, отвернулся к спинке, поджал к груди колени. Так было теплее и безопаснее. Тяжесть последних дней придавила мгновенно. Он бы поплакал, если бы слезы не высохли от шока. Он бы покричал, если бы крик не застрял где-то глубоко в гортани, едва позволяя дышать, сковав легкие.

Глеб прикрыл глаза. Он не спал, но и не бодрствовал. Тело стало чужим и тяжелым, сознание притупилось. Он скорее догадался, чем почувствовал, как в переговорную зашел Василий, затемнил прозрачные стекла, чтобы свет и суете рабочего атриума не разбудили друга. Взял китель и укрыл им Корсакова. Тяжелая ткань стала сродни дружеского объятия, она сохранила тепло простой человеческой заботы и сострадания.

Глеб почувствовал, как внутри становится легче, словно взведенную пружину внезапно ослабили. Будто притушили эмоции, впустив в душу смирение, прохладу и уверенность – он непременно найдет ублюдка, сделавшее такое с его сестрой.

Крыж тем временем запускал программу-поисковик. Он действовал по принципу крота – отлавливал фрагменты кода, которые не соответствовали стандартам. В данном случае – имели буквенный маркер в слепой зане гиперссылки. Все отмеченные строки автоматически выбрасывались в другой список, с которым уже велась заранее подготовленная работа – алгоритм выстраивал события в соответствии со словами молитвы «Отче наш».

Пока настроенная программа работала и не просила помощи, Василий вернулся к изначальному списку отчетов. Убрал флажок с именем отправителя. Ему нужно было проверить, использовал ли «Трям» единственный сертификат. Потому что если он пытается передать криминальной полиции какие-то важные сведения, он должен исключить, что их перехватят и расшифруют раньше, чем это сделает Теон. Выходит, должен быть еще сертификат.

Побарабанив пальцами по столу, Василий бросил быстрый взгляд на спящего Корсакова и нашел в архиве аналогичный отчет за прошлые месяцы. Выбрал команду сверки сертификатов по периодам и стал ждать. По его расчетам среди сертификатов текущего месяца помимо «Тряма» должен быть еще кто-то новенький. Понятное дело, это может быть молодой сотрудник или кто-то, кто перешел на другую должность. Но – Крыж был уверен – таких за месяц наберется не больше десятка. Перебрать их все и найти среди них того, кто дорисовывает коды в гиперссылках – дело пяти минут.

Запустив отладку, Крыж откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и стал ждать. В атриум спустился Теон.

– Корсаков где? – спросил после приветствия.

Крыж широко улыбнулся:

– Отправлен спать под угрозой отлучения от расследования.

– И правильно, – Теон кивнул, – сам давно такое хотел сделать, но Духов… – Он закатил глаза. Придвинув кресло к рабочему месту Крыжа, сел в него. – Что нашел?

– Пока ничего, – Крыж уклончиво отвернулся, посмотрел на экраны – все шесть подмигивали ему сведенными фрагментами отчетов, со скоростью, не доступной человеческому глазу, отбраковывали ненужное и помещали в специальный список то, что подходило под заданный алгоритм поиска. – Но уверен, что скоро что-то будет.

Теон молчал. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается. Крыж почувствовал это затылком, посмотрел на шефа внимательно:

– Мне было бы сильно удобнее и быстрее искать, если бы я знал, кто такой «Трям»…

Начальник криминальной полиции перевел взгляд на Василия, покачал головой:

– Я не хочу выдавать желаемое за действительное.

– То есть предположения все-таки есть? – Крыж развернулся к Теону и склонился к его лицу.

Теон молчал, будто не слышал вопроса. Крыж удовлетворенно выпрямился, вздохнул.

– Я-ясно, – пропел, – помогать, значит, вы не хотите.

– Не хочу. – Теон встал. – Если найдешь что-то вразумительное, говори. Возможно, самая невероятная гипотеза окажется единственно верной.

Информер, загруженный сверкой сертификатов по периодам, закрыл все лишние окна, оставив на мониторе список из шести имен. Отчего-то Василий сразу догадался, какой из них является еще одним альтер эго «Тряма».

– А ты, оказывается, шутник, – пробормотал вслух.

Теон, достигший уже выхода из лаборатории, остановился.

– Что?

– Тот, кто отправил нам подсказки, землянин, – улыбался Крыж. – Мне кажется, это какой-то подросток. Не представляю, кто бы в здравом уме придумал для себя сертификаты цифровой подписи с именами «Трям» и «Пампам»… До этого даже я бы не додумался.

Теон посмотрел на него с сомнением: «Как минимум одного такого я знаю» – подумал.

– Мне нужна расшифровка того, что он передает. И – по возможности – координаты, откуда пересылает сообщения.

Крыж поднял вверх руки:

– По координатам ничего не обещаю… Там определенно не лох сидит, следы зачищает на «отлично».

– Но если что-то удастся вычислить, скажи…

Алгоритм собрал последовательность событий с соответствии со словами молитвы «Отче наш», выбросил список на рабочий стол и застыл в ожидании новых распоряжений.

Крыж почувствовал, что нервничает, когда при переключении на вторую часть алгоритма, у него дрогнули пальцы так сильно, что едва не промахнулись мимо нужных клавиш на клавиатуре. Теон застыл рядом. Программа выделила вторую часть кода из слепой зоны, Василий вытянул расшифровку в центр рабочего стола. Посмотрел с недоумением.

– Я знаю эту песню… – Прошептал растерянно. – Это рэпер, наш, Питерский…

Василий Крыж сам был из Питера. Он с недоумением поднял глаза на начальника криминальной полиции. Одного взгляда на Теона было достаточно, чтобы понять – он знает, кто отправитель. Теон улыбался. Похлопав землянина по плечу, пробормотал:

– Хорошо, что в этом городе рождаются такие находчивые люди…