Но пасаран

Вы будете первыми советскими людьми на вьетнамской земле

Эти записки о путешествии во Вьетнам я начинал в Москве, в апреле 1954 года, после завершения работы над фильмом о нефтяниках Каспия, готовясь к ответственной экспедиции в далекую страну, чудесную и непохожую на все страны, куда забрасывала меня на протяжении многих лет профессия кинорепортера.

«Много думаю о будущем фильме. Трудность его создания в том, что мы мало знаем страну, о которой должны рассказать миллионам кинозрителей. Читаю все, что написано о Вьетнаме. Географические брошюры дают лишь схематическое представление о культуре и географии страны: тропический климат, джунгли, население двадцать три миллиона человек. Средняя годовая температура в Сайгоне + 25. Животный мир — обезьяны, тигры, дикие слоны. В водах Меконга водятся крокодилы…

Интересно, заманчиво. Однако не это волнует сердца миллионов людей, устремленные с тревогой к сражающемуся Вьетнаму.

Кровью смелых воинов окрашены воды Меконга и Светлой реки. Очагами непримиримой борьбы с колонизаторами стали джунгли Вьетнама. В руинах города. Пепел древних книг — героических летописей свободолюбивого народа — несут муссоны по выжженной напалмом земле».

Эти строки, посвященные Вьетнаму, сражавшемуся в те годы с французскими колонизаторами, я писал, когда США еще не воевали на земле Индокитая. Американцы лишь годом позже, приняв печальную эстафету от обанкротившихся во Вьетнаме французских завоевателей, открыто начали вводить свои войска во Вьетнам.

Чувства волнения, ответственности за предстоящую работу я разделяю с моими товарищами по экспедиции — кинооператорами Евгением Мухиным и Владимиром Ешуриным. Мы встретились с Чрезвычайным и Полномочным послом Демократической Республики Вьетнам в СССР товарищем Нгуен Лонг Бангом, долго беседовали с ним.

— Вас ждут с нетерпением во Вьетнаме, — говорил он. — Вам предстоит тяжелая работа, но наше правительство, общественные организации страны помогут всем, чем возможно в сложных условиях военного времени. Боюсь, что трудно вам будет переносить наш климат.

Он дал много дельных советов, касающихся оснащения экспедиции, хранения пленки, упаковки аппаратуры. В разговоре упоминались плащи, сандалии, одежда, хинин. Пожелав нам счастливого пути, посол сказал:

— Вы будете первыми советскими людьми на вьетнамской земле. Первыми! Вас встретят как братьев. Увидите, с какой любовью наш народ относится к Советскому Союзу.

* * *

Забота о кинопленке поглощает главное наше внимание. Выдержит ли нежная цветная пленка адский зной и влагу тропиков? Пленку запаиваем в железные банки, упаковываем их в обитые толстым войлоком для термоизоляции деревянные ящики. Берем с собой сорок тысяч метров пленки. Сорок километров!

Аппаратура. Каждый из нас оснащен тремя кинокамерами — легкие репортажные автоматы с комплектом первоклассной оптики. Как предохранить аппаратуру от влаги и ржавчины? Нам рассказывали, что во Вьетнаме пишущую машинку нужно хранить над жаровней с горящими углями…

Палатки. С Иваном Дмитриевичем Папаниным нас связывает давнишняя арктическая дружба. Сейчас Иван Дмитриевич работает в Академии наук СССР. С заботливым вниманием снабжает он нас из экспедиционного фонда академии великолепными палатками из легкой водонепроницаемой ткани, москитными сетками.

Груза набирается все больше и больше. Взвесили — около тонны. А ведь ничего лишнего!..

В Москве сейчас гостит Йорис Ивенс. На нашей студии он монтирует свой документальный фильм «Песня великих рек» — большое публицистическое киноповествование о международном профсоюзном движении.

Этот фильм снимали для Ивенса десятки кинооператоров во всех частях света. Нас с Йорисом связывает многолетняя дружба. Мы встречались в 1936 году в Испании, потом многие годы мы следили друг за другом, на несколько дней разминулись в Китае в 1938 году. Было что-то общее в нашей биографии кинодокументалистов, летавших с камерой по свету.

После недолгой встречи опять расстаемся, теперь, наверное, снова надолго…

— Меня зовут «летучий голландец», — говорил он. — Как же назвать тебя?

* * *

Самолет покидал Москву в полночь. Оказывается, груза нашего ровно столько, чтобы взять на борт не более трех пассажиров. Стало быть, мы занимали весь самолет. На серебряном фюзеляже воздушного корабля, освещенного прожекторами, розовый отблеск неона, которым светятся буквы «Москва» на фронтоне аэропорта. Последние рукопожатия друзей, пришедших проводить нас в далекое путешествие.

Среди провожавших был оператор Марк Трояновский. Через несколько дней ему предстояло лететь на Северный полюс. Кто-то острил насчет тропических ананасов и полярных льдов. Здесь был и мой друг, летчик Илья Мазурук, который «повезет» Марка на полюс, и Ивенс, напоминавший мне: «Так не забудь о женщинах Вьетнама!» — наказ снять эпизод для его будущего фильма о международном движении женщин в борьбе за мир…

Обычно самолет далеко обходит столицу. На этот раз наш ИЛ-12 пошел прямо над Внуковским шоссе, миновал университет на Ленинских горах и врезался в зарево Москвы.

Мы увидели город, сверкающий миллионами электрических огней. Первый раз в жизни предстала передо мной столица в таком великолепии вечернего наряда. Сколько света! Но едва мы успели обменяться восторженными восклицаниями, как уплыли под крыло рубины Кремля, исчезла Москва, в ночи за окном лишь зеленый сигнальный огонек, ровный гул моторов, да мы — трое, погруженные в мысли, далеко опережающие летящий над темной землей самолет.

* * *

…Тяжелый полет! Несколько раз выходил и внимательно оглядывал пассажиров второй пилот. Молчаливо улыбнувшись, словно желая вселить в нас уверенность в том, что все благополучно, он медленно закрывал за собой дверь, удалялся в кабину. А за окном — клубы туч, озаряемые вспышками молний, самолет продолжал полет через вакханалию ливня, грозовых облаков, то взмывая вверх, то снова проваливаясь, сотрясаясь всем корпусом.

Стрелка высотомера медленно поползла вниз, и вдруг — разрыв в тучах, под нами — извилистая лента реки, город. Над купами деревьев, над крышами домов, над садами и рисовыми полями мы спокойно скользнули на зеленое поле пекинского аэродрома.

Спустились по лесенке на зеленую траву, и здесь, на твердой почве все еще казалось, что земля колышется. Нас окружили давно ожидавшие вьетнамские товарищи. Начальник Главного управления кинематографии Демократической Республики Вьетнам товарищ Фам Ван Хоа представил нам двоих молодых ребят-переводчиков. С ними нам предстоит работать полгода. Отсюда завтра на рассвете мы на поезде доедем до вьетнамской границы.

Наши спутники провели нас в мастерскую, где были куплены тропические пробковые шлемы. Водрузив их на голову, мы с любопытством оглядывали друг друга. Толстый Женя Мухин был похож на героя детской сказки Маршака «Мистер Твистер». Каждый десятый человек здесь облачен в такой головной убор, но нам казалось, что мы привлекаем всеобщее внимание.

…24 мая 1954 года в 8 часов 15 минут вечера мы перешли китайско-вьетнамскую границу. Силуэты высоких гор чернеют на фоне ночного неба. Миллионы светлячков, словно яркие звездочки, упорхнувшие с неба, мелькают, заполняя окружающее нас пространство, напоенное знойным тепличным ароматом тропической ночи.

На пограничной заставе нас встретил третий переводчик. Зовут его Ван. Маленький, щуплый парень. Широкополый тропический шлем сидит на его голове, нависая над плечами, как большая шапка гриба. Он очень хорошо владеет русским языком, весело, заразительно смеется. С первой же встречи он стал как-то очень дорог мне — худенький милый Ван. Я предложил ему быть моим спутником во всей экспедиции. Так оно и было. Мы не разлучались семь с лишним месяцев, до того момента, когда в окне самолета, увозившего меня из Вьетнама, мелькнуло печальное, расстроенное лицо с влажными глазами моего друга Вана.

Мы тронулись. Наша автоколонна — три трофейных американских «джипа» и две грузовые машины. Едем горной дорогой.

Проехали двадцать пять километров. Ван предложил остановить машину.

— Ветер слабеет, — сказал он, — а когда ветер утихнет — пойдет дождь.

Мы подняли брезентовый тент на нашем «джипе», и действительно тут же хлынул проливной дождь — теплый, тропический ливень, которым так пугали нас перед отъездом из Москвы.

— Май — сентябрь — период тропических ливней, — сказал Ван. — Боюсь, что это очень будет мешать вам в работе, и передвигаться трудно — ведь вам придется много ходить пешком.