Но пасаран

Штурм форта

Оставив на дороге машины, мы только под вечер прибыли с Женей Мухиным на командный пункт полка.

Нас встретил командир легендарного полка Столицы товарищ Нгуен Куок Чи. Он один из пяти человек в стране, удостоенных высокого почетного звания Героя Вьетнама. Низкого роста, очень худой, широкоскулый человек с простым крестьянским лицом, с острым взглядом маленьких, скрытых в тонком разрезе глаз, с упрямыми тонкими губами.

Его лицо с угловатыми мелкими чертами привлекает пронзительной мужественной прямотой видавшего виды солдата. Отвага, смелые решения в тяжелую минуту, забота о бойце снискали ему большое уважение далеко за пределами полка.

Полк Столицы организовался в Ханое в 1946 году, он тогда был батальоном, сколоченным из боевых отрядов самообороны города, членов молодежной организации «За спасение родины» и двух рот регулярных войск. Железный костяк батальона, третья его часть, были ханойские рабочие.

Во всех сражениях, решавших судьбу республики, участвовал легендарный полк Столицы. На изрешеченном пулями и осколками боевом знамени, врученном полку рабочими организациями Вьетнама, сверкают пять боевых орденов.

Нгуен Куок Чи посвятил нас в детали предстоящей операции. Французские войска в целях концентрации начали отход с большой территории провинции. Войска Народной армии отрезают им пути отступления. К западу от той местности, где мы сейчас находимся, большая водная преграда — приток Красной реки. Завтра с рассветом полк форсирует реку, переправит на тот берег главные силы и будет наступать на крупный французский форт.

Задолго до рассвета мы пошли в сторону реки. Воинские части еще с вечера были подтянуты к исходным рубежам. Однако вместе с нами по тропинкам еще продвигаются в сторону реки небольшие группы солдат. Умение маскироваться на любой местности доведено у вьетнамцев до совершенства. Дважды в этот предрассветный час появлялись в воздухе самолеты. Две пары истребителей медленно кружились на небольшой высоте над берегами реки. В эти минуты мы прижимались к земле, неподвижно лежали в траве. Когда самолеты исчезли из поля зрения, продолжали свой путь.

Мне хорошо знакомо чувство напряженного ожидания первого артиллерийского выстрела, который, едва успев прозвучать, превращается в сплошной гром орудийных залпов. Помню первый выстрел на берегу Вислы, рассвет на плацдарме за Одером. Там первый залп подхватывали тысячи стволов. Сейчас будут бить всего лишь несколько орудий, но секунды ожидания такие же настороженные, томительные…

Пушки ударили разом. Вместе с тяжелыми орудиями вступили 75-миллиметровые на берегу реки. Наши кинокамеры направлены на противоположный берег, туда, где около укреплений противника возникают огненные вспышки и поднимаются густые клубы разрывов.

Река ожила. Десятки легких сампанов — рыбачьих лодок — устремились к тому берегу. Они мчались по диагонали реки, их быстро несло течением. На воде вырастали пенистые столбы — тяжелые орудия форта бьют по десанту. Теперь весь свой огонь противник сосредоточил на реке, по которой продолжали плыть к тому берегу легкие сампаны. Это не обычный десант — на каждой лодке три-четыре автоматчика, но гребцы и кормчие на этих лодках крестьяне. Среди них много девушек. В течение нескольких дней рыбаки деревень, расположенных выше и ниже по течению, стягивали свои лодки к месту, где командование наметило форсирование реки. Легкие сампаны, сделанные из бамбука, пропитанные смолистым соком папайи, были схоронены в бамбуковых и банановых зарослях. Сейчас они мчатся по реке к тому берегу.

Над головой посвистывают излетные струи пулеметных очередей, снаряды из форта продолжают ложиться на нашем берегу. Дважды появляются истребители, прочесывающие прибрежные заросли огнем пушек и пулеметов, сбрасывая мелкие бомбы.

Переправляемся на тот берег. В заводи реки медленно вертится, ударяясь о берег, бамбуковый солдатский шлем, обтянутый брезентом и сетками, в которые воткнуты листья бамбука. Несколько трупов вьетнамских солдат лежат на пространстве, отделяющем берег реки от разбитых дотов. Один лежит головой к реке, опустив протянутые руки в воду, окунув в реку прямой черный чуб.

Выбравшись на берег, мы карабкаемся через густые заросли на небольшую высотку. С ее вершины отличный обзор широкой равнины, в центре которой на рыжем холме, обнесенный каменной стеной, стоит французский форт. Отчетливо виден развевающийся на угловой башне трехцветный флаг. Сейчас вся сила огня вьетнамских батарей — тяжелых и легких — обрушивается на форт. Черные грибы разрывов поднимаются на крутых склонах высоты у стен форта.

Башня с трепещущим на ней трехцветным флагом вдруг обволакивается густыми клубами коричневого дыма, от которого летят во все стороны черные точки и запятые. Снаряд, очевидно, угодил в склад боеприпасов. Когда дым рассеивается, в угловом бункере можно разглядеть широкий пролом. Видно, как цепи устремляются к этому пролому.

— Они сдаются! — говорит офицер. Над одной из уцелевших башен форта видим белую точку — белый флажок. Гарнизон форта капитулировал.

Нас, наконец, пускают во взятый форт.

Через амбразуру смотрим на расстилающуюся до горизонта золеную безмолвную долину. Незавидной была жизнь колонизаторов, хоронившихся в темноте бетонных бункеров! Смертельно боялись они просторов солнечной страны, боялись ненавидящего их народа. Только через зловещую щель бетонной амбразуры могли они смотреть на страну. Бессмысленной была жестокая затея покорения страны такими фортами. Здесь, внутри форта, ощутима мощь его бетонных стен, но какими крохотными и беспомощными точками выглядели эти форты, затерявшиеся в бескрайних просторах непокоренной страны. За оградой форта большое кладбище — больше сотни белых крестов с надписью: «Morte pour la France» («Умер за Францию»).