Но пасаран

Последнее в джунглях заседание правительства демократической республики Вьетнам

На рассвете меня разбудил Ван.

— Вставайте, вставайте!

Он сдернул с меня москитную сетку, тянул за руку, толкал в плечо. Я вскочил.

— Телеграмма из Женевы, — сказал он. — Мир!

Мир пришел на землю Вьетнама. Мир пришел на выжженную напалмом, истерзанную бомбами землю, на которой люди веками трудились, боролись за свободу, любили песни и белых аистов, парящих в синем небе над зеркалами рисовых озер.

В это счастливое утро, в эту минуту мне хотелось увидеть и обнять всех моих вьетнамских друзей, тех, с которыми встречался я за эти несколько месяцев в джунглях — писателей, инженеров, строителей мостов, носильщиков, солдат. Вернутся из джунглей в родной Ханой поэты и студенты институтов, рабочие лесных заводов.

22 июля состоялось последнее в джунглях заседание правительства Демократической Республики Вьетнам. Советским и вьетнамским кинооператорам разрешено было заснять это историческое заседание Совета министров, посвященное вопросу о прекращении огня в Индокитае.

Решение Женевской конференции о прекращении огня вступит в силу через шесть дней. Пока еще летают вражеские самолеты над вьетнамской территорией. Поэтому местом заседания правительства был глубокий котлован в горе около входа в бомбоубежище.

Министерства находятся в разных районах страны. Но как же четко действует правительственный аппарат связи, если несмотря на расстояния и отсутствие дорог в любой день все члены правительства могут собраться в назначенный час!

Без четверти двенадцать на заседание прибыл президент Хо Ши Мин. Проникновенно звучала речь президента, читавшего текст послания вьетнамскому народу и армии.

В торжественной тишине слушали члены правительства обращение к народу. Стоя, единогласно утвердили они исторический документ.

После заседания президент Хо Ши Мин возвращался в свою резиденцию пешком. Я снял его, идущего по рисовым полям. Снял, как он поднимается по отвесной горной тропе, переходит вброд маленькие речки.

Снимая эти кадры, я понимал, что, очевидно, никогда уже больше такой возможности не представится. Считанные часы остались до того момента, когда кончится «период джунглей». Вот так с посохом в руке прошагал неутомимый в свои шестьдесят четыре года президент тысячи километров по родной стране. Кадры, которые я сейчас снимаю в пути, — уже история.

Мы подошли к последнему лесному жилищу Хо Ши Мина, когда солнце начинало клониться к горизонту. Придя домой, он сел за свой письменный стол, где его ожидала гора поздравительных телеграмм со всех концов земного шара. Прочтя телеграммы, он пододвинул свою пишущую машинку, заложил лист бумаги, начал печатать.

Я кончил съемку. Хо Ши Мин, улыбнувшись, сказал мне:

— Вы просили разрешить вам ездить днем по дорогам Вьетнама. Как видите, мы сделали все, чтобы предоставить вам эту возможность. Езжайте теперь по любой дороге, в любое время дня и ночи.

* * *

По Женевскому соглашению французские войска 9 октября полностью отступят из района Ханоя. Смешанная комиссия из представителей командования Народной армии и вооруженных сил французского союза вырабатывает план приема Ханоя.

Мы, советские кинооператоры, направили в смешанную комиссию заявление с просьбой разрешить нам прибыть в Ханой до вступления туда войск Народной армии.

Вечером 7 октября, наконец, нам сообщили, что мы — трое советских кинооператоров и наши вьетнамские коллеги аккредитованы при Интернациональной контрольной комиссии, которая ходатайствует перед французскими военными властями о допуске нас в Ханой. Каждому из нас вручили документ Интернациональной комиссии. Разрешение французского военного командования на въезд в Ханой получено. Белый листок «Лессе-Пассе», подписанный полковником де Винтером — командующим оперативной зоной Ханоя, разрешает пересечь линию, разделяющую войска обеих сторон и свободно передвигаться по Ханою в обстановке объявленного французами в день 9 октября военного положения.

Еще до восхода солнца мы покидаем крестьянский дом, в котором провели эти последние перед Ханоем часы.

Пошли. Выходим на шоссе, где нас ждут машины.

Точно в семь утра подкатывает «джип» с двумя флажками — вьетнамским и французским. Из него выходит молодой вьетнамский офицер и французский капитан в красной с золотыми шнурами кепи. С веселой французской приветливостью он здоровается с нами.

Въезжаем в Ханой под проливным дождем. Проезжаем по окраинам. По улицам с сумасшедшей скоростью мчатся «джипы», громыхают колонны грузовиков, проходят патрули французских солдат. Омываемые ливнем широкие проспекты центра города почти безлюдны.

У отеля «Сплендид» под навесом двое французских часовых. Входим в тихий пустынный вестибюль. В углу около стойки бара, развалясь в мягких креслах, пьют пиво несколько канадских офицеров. В двух крупных гостиницах Ханоя «Метрополь» и «Сплендид» расположились сотрудники Интернациональной контрольной комиссии, иностранные журналисты. Проходим в отведенные нам на втором этаже комнаты.

В большом номере огромная кровать с москитным пологом, письменный стол с настольной лампой. Подхожу к выключателю, повертываю его, загорается электрический свет. Осторожно ступая по паркету, мы с Мухиным идем в ванную. Словно боясь ожога, Женя поворачивает кран. Из крана идет вода! Смеясь, взглядываем друг на друга. Этого мы не видали уже сколько месяцев!..

9 октября! Этот день войдет в историю вьетнамского народа как один из самых светлых дней. Колонизаторы, на протяжении восьмидесяти лет считавшие столицу Вьетнама своей землей, в этот день ушли.

Всю ночь мы не спали, обсуждая в мельчайших деталях план съемок освобождения столицы.

6 часов 30 минут утра. По улице Зуй Тан, идущей от центра города на юг, доезжаем до пункта встречи офицеров обеих сторон. Посреди улицы машина с двумя флажками: вьетнамским и французским. Офицеры обсуждают над картой последние детали передачи большой зоны города.

Оба офицера смотрят на часы. 6 часов 55 минут. Командир броневой французской колонны говорит что-то в микрофон рации. Подняв руку в кожаной перчатке с раструбом, он подает команду своей колонне бронетранспортеров. Зарычав моторами, машины трогаются и, набирая скорость, устремляются к северу по безлюдным улицам.

Через несколько минут, ровно в 7 часов утра машины с вьетнамской пехотой пересекают перекресток и трогаются за бронетранспортерами. Вслед за машинами посредине мостовой идут цепи вьетнамских солдат.

И здесь происходит чудо: безлюдные, вымершие улицы оживают! Еще не утих шум удаляющихся бронетранспортеров, как тысячи алых флагов, словно кто-то единым движением рассыпал их, взвиваются в окнах, дверях, на крышах домов. И сразу становится тесно на улицах от ликующих, кричащих, машущих руками, поднимающих над головами детей, аплодирующих, плачущих от радости, поющих, смеющихся людей. С трудом пробирается через эту толпу машина с двумя флажками, с улыбающимся вьетнамским офицером и уныло склонившим голову в красном кепи с золотыми шнурами пожилым французским майором. А могучая волна ликования тысяч людей катится дальше и дальше к центру города вслед за удаляющимися бронетранспортерами.

В 8 часов утра, перейдя границу следующей зоны, вьетнамские караулы становятся на охрану зданий индокитайского банка, главного почтамта, резиденции губернатора Индокитая, занимают весь центральный район города и, перейдя через улицу Америки и улицу Британии, выходят к озеру Возвращенного меча.

11 часов 30 минут. Вьетнамские караулы занимают электрическую станцию, водопровод, вступают в древнюю Цитадель.

16 часов 30 минут. Вьетнамские солдаты переходят рубеж последней, примыкающей к мосту зоны и вступают на мост.

Вплотную, на расстоянии шага от спины последнего французского солдата, покидающего столицу Вьетнама, бойцы Народной армии проходят по мосту и становятся в караул четвертого его пролета.

В эту минуту мы сняли символический исторический кадр: на первом плане стоит на мосту вьетнамский часовой, а там дальше, не оборачиваясь, слегка сутулясь, уходят три французских солдата. Последние французские солдаты покинули Ханой. Покинули навсегда!