Ночные всадники

Глава XXXI
ИСПОВЕДЬ

Прошло девять дней после последних знаменательных событий, и волнение в долине Скачущего Ручья мало-помалу улеглось. Файльс донес своему начальству о находке склада контрабандистов и смерти вождя шайки, которым продолжал считаться Чарли Брайант. Начальство было удовлетворено, и полиция была отозвана из Скалистых Ручьев. Предполагалось, что контрабандисты после таких чувствительных потерь не скоро будут в состоянии возобновить свою деятельность. Таким образом в Скалистых Ручьях спокойствие постепенно восстановилось, толки прекратились, и только в кабачке О’Брайна по-прежнему собирались обычные посетители, пока еще оставались прежние запасы виски.

Кэт вернулась домой, но она была так расстроена всем пережитым ею в ту памятную ночь, что Эллен просто пришла в отчаяние. Она не узнавала свою мужественную сестру, которая всегда служила ей поддержкой. Теперь Кэт сама нуждалась в поддержке, и Эллен совершенно растерялась, не зная, что с ней творится, когда Кэт, рыдая, объявила ей:

— Не подходи ко мне, Эллен! Оставь меня одну… Я недостойна жить… Я — убийца!.. Я убила его… Какое страшное наказание за мою самонадеянность и легкомыслие! Я не вынесу этого…

Эллен не знала, что ей делать, и выбежала из комнаты, ломая руки. К довершению огорчения, Билль тоже уехал из Скалистых Ручьев и до сих пор не возвращался. Отчего он оставался так долго в отсутствии? Что это означало? Какое новое горе ожидало ее?

Кэт сидела все такая же безмолвная и удрученная, какой она была в первый день своего возвращения домой. Она почти не разговаривала с сестрой, не хотела никого видеть и не выходила на улицу. Она чувствовала себя усталой нравственно и физически, и Эллен, поглядывая на нее, недоумевала, что привело ее в такое состояние и почему она обвиняет себя и называет убийцей Чарли. Каждый день Эллен со вздохом повторяла: — Ах, если б приехал Билль! Куда он девался? Отчего он не дает о себе никаких вестей?..

Дни проходили за днями, унылые, однообразные, не внося никакой перемены в жизнь сестер.

Однажды Кэт только что покончила с уборкой посуды после ужина и убрала ее в буфет, как вдруг Эллен, раскачивавшаяся в старом качальном кресле, сказала ей:

— Кэт, дорогая я очень устала!.. Мы обе устали, устали до смерти! Но, но помочь этому невозможно! Мы, конечно, должны продолжать свое дело и никого нет теперь, кто бы помогал нам… Слушай, Кэт, я думаю, мы больше никогда не увидим ни Пита, ни Ника. Скажи мне, придется ли нам самим работать на нашем участке? Посмотри на меня! — Она улыбнулась, и оттенок прежней живости мелькнул в ее красивых глазах. — Разве ты не замечаешь, что я уже давно не надевала ни одного из своих хорошеньких нарядных платьев?.. С того самого дня!.. Я теперь превратилась в бродяжку.

Тень улыбки скользнула по печальному лицу Кэт, и она сказала:

— Может быть, нам можно будет нанять работников в скором времени. Я надеюсь… Конечно, мы вряд ли увидим Ника. А что касается Пита… то полиция нашла его убитым.

— Ты мне не говорила этого! — вскричала Эллен.

— Зачем было расстраивать тебя еще больше? — ответила Кэт. — Скажи мне, когда вернется Билль?

— Я не знаю. Он написал мне только одно письмо, в котором сообщал, что как только покончит с делами Чарли, то непременно телеграфирует мне о дне приезда. Он находится в Эмберлее. Но письмо было написано им уже много дней тому назад… Кэт, — прибавила она после минутного молчания, — ведь я никогда не расспрашивала тебя ни о чем. Но я хотела бы знать, как ты вернулась в тот день и почему? Я тебя ждала только на другой день.

— Я вернулась верхом… вернулась… потому что должна была вернуться!..

— Но почему?

— Не расспрашивай меня, Эллен.

— Ты всегда защищала Чарли, ты верила в него. И ты уехала из-за него. Ты хотела помочь ему, спасти его. Но ты знала все время, что он поступал против закона. О, Кэт, и я знала это… я все время знала это!

— Эллен, клянусь, я говорила правду. Чарли был честнейший, благороднейший человек, несмотря на все внешние признаки, и он умер самой благородной героической смертью!

Она замолчала потому, что слезы, хлынувшие из ее глаз, не дали ей говорить.

Прошло четыре недели. Солнце уже склонилось к закату, когда Эллен, покончив с домашними делами, вышла на дорогу и, остановившись у пограничного столба, стала смотреть вдаль. Она так поступала ежедневно, но всегда возвращалась разочарованная, дорога оставалась пустынной по-прежнему. Но сегодня она увидала вдали всадника, который быстро ехал по дороге. Это мог быть только Билль!.. Сердце Эллен запрыгало от радости. Но когда всадник стал приближаться, то Эллен увидала, что она ошиблась. Он не был такой большой и крупный, как Билль. Кто бы это мог быть?

И вдруг она узнала его. Это был Файльс. Он на всем скаку остановил своего Питера, когда подъехал к ней.

— Как, мисс Эллен, вы здесь? — вскричал он с удивлением.

— Я жду Билля, — ответила она.

— Билль едет за мной, — сказал он. — Он выехал из Эмберлея раньше меня, но так как я думал, что он не захочет моей компании, то и поехал другой дорогой и даже опередил его. Но он должен быть здесь очень скоро… Да вот и он! Смотрите… там на дороге!

Эллен взглянула на дорогу и тотчас же побежала навстречу скачущему всаднику.

Кэт Сетон стояла у окна, повернувшись спиной к двери, и поэтому не видела, когда вошел в комнату Файльс. Она обернулась, когда он назвал ее по имени.

— Зачем… зачем вы приехали сюда? — вскричала она. — Я так старалась забыть все, что было, а вы явились, чтобы напомнить мне все то ужасно тяжелое, что чуть не свело меня с ума! Будьте же милосердны! Я хочу забыть… забыть!

— Кэт! — воскликнул он, и лицо его покрылось легкой краской. — Неужели вы думаете, что я хочу напомнить вам о нашем безумном пари? Я сам хочу забыть об этом. Это была игра, в которой на карту была поставлена человеческая жизнь, и мне больно думать об этом…

— Ну так зачем же вы приехали сюда? — спросила она.

— Я приехал… потому что люблю вас, Кэт! — проговорил он с чувством. — Я приехал, чтобы молить вас о прощении. Если бы вы могли подать мне хотя бы тень надежды, что я моту искупить свою вину и что вы… вы иначе отнесетесь ко мне!..

— Кто говорит о вине? Вина на моей стороне, — прервала она с горячностью. — Это причина смерти Чарли. Ах, вы не понимаете!.. Спросите Билля. Он тоже участвовал в этой жертве, хотя и не понимал всего, не понимал всей величины самопожертвования и благородства своего брата… Как я моту жить с этим бременем на душе?..

Слезы хлынули у нее из глаз, и она не могла больше говорить.

— Кэт, любимая, дорогая, расскажите мне все, облегчите душу! — молил он, ласково беря ее руку и поглаживая ее. — Ведь я люблю вас, Кэт, люблю вас больше всего на свете! И я ваш друг, помните это!

— Вы ужаснетесь, если я скажу вам, — прошептала она.

— Что бы вы ни рассказывали мне, это не составит никакой разницы для меня, — сказал он твердо. — Я не перестану любить вас… Говорите мне только то, что хотите сказать ради облегчения своей души. Я ведь не судья вам. Повторяю, я ваш друг и хочу быть вашей поддержкой в жизни! Дайте мне вашу руку, Кэт, взгляните на меня!

Кэт подняла на него свои заплаканные глаза и проговорила:

— Я руководила здесь контрабандой виски целых пять лет… Я была вождем контрабандистов, а не Чарли. Разве мое признание не приводит вас в ужас?

— Нет, — отвечал Файльс. — Я не ужасаюсь, но поражаюсь вашей изумительной смелостью и отвагой.

— Это так просто, — возразила Кэт. — Никакой особенной отваги не было нужно, только немного изобретательности, находчивости да присутствие духа. Сам этот глупый закон таков, что облегчает действия против него. Ведь вы же не можете никого арестовать по подозрению, вам надо захватить с поличным, а при известной ловкости… Я находила этот закон нелепым, не видела от него никакой пользы (вы должны согласиться, что это так!) — поэтому меня возмущали люди, которые, подобно вам, преследовали тех, кто нарушал его, и карал, как настоящих преступников. А между тем, разве это были преступники? Чьи права они нарушали? Не будь этого закона, они были бы мирными торговцами, и больше ничего… Мы были окружены нарушителями закона, и участие в этой контрабанде доставляло мне такое же удовольствие, как спорт. Мне нравился риск и сопряженные с ним сильные ощущения, нравилось придумывать хитрые уловки, чтобы провести полицию, и пять лет это мне удавалось. И теперь все сошло бы благополучно, если б не измена… Торговля была беззаконная, но доход, приносимый ею, был вполне законный, такой, какой она приносила каждому в других штатах, где не было запретной территории. Эллен ничего об этом не знала, не знает и до сих пор, и я желала бы, чтоб она никогда не узнала. Я выработала план во всех деталях и представила его контрабандистам. Мы обсудили его, и они все примкнули ко мне. Им нравилось, что ими будет руководить женщина, и они безусловно повиновались мне. Мой рост и моя фигура помогали мне в этом, и когда я участвовала в набегах и перевозке бочонков виски, то никому и в голову бы не пришло принять меня за переодетую женщину. Мое же имя и моя личность служили для нас наилучшей защитой. Кэт Сетон никто не мог бы заподозрить! Но я стояла во главе организации и несла на себе всю ответственность. Я закупала груз за границей, остальные были только моими помощниками и абсолютно повиновались моим приказаниям. Я держала их в руках…

Кэт сделала паузу и затем, вздохнув, продолжала тихим голосом:

— Я начала свою исповедь и закончу ее, потому… потому что я тоже люблю вас и хочу, чтобы вы увидели меня в истинном свете… Чарли приехал сюда, и очень скоро положение усложнилось. Он приехал, чтобы заняться хозяйством в ранчо. Отец отказался от него и отправил в изгнание. Мне стало жаль его, и я пробовала отвлечь его от пьянства. Я полюбила его как мать или как старшая сестра. Он был такое доброе, кроткое и благородное создание! Но, к несчастью, он смотрел на меня другими глазами и просил меня выйти за него замуж. Я отказала: он запил сильнее прежнего и заболел. Конечно, я ухаживала за ним, и в конце концов он поправился… Я снова принялась за прежнюю работу. И вот Чарли узнал мою тайну. Как это ему удалось, я не знаю, но однажды он сказал мне, что нашел случайно в лесу таинственный старый корраль, скрытый в верхних границах долины. Об этом коррале никто не знает, и он мог бы служить превосходным тайным убежищем. Он уговорил меня пойти с ним и посмотреть, что это такое. Я согласилась. Он показал мне корраль, хижину, потайной шкаф и, глядя мне прямо в глаза: сказал: «Не правда ли, какое чудесное место? Если бы я был крупным контрабандистом виски, то непременно воспользовался бы им. Я здесь прятал бы свой костюм, в который я бы переодевался, и никогда полиция не нашла бы его. Если уж бороться с законом, то надо предвидеть все случайности. Я бы занимался контрабандой в широких размерах и прятал бы товар в погребах молитвенного дома. Никто о них не знает. Я случайно открыл их. Ни одна душа не подозревает их существования!» И он стал развивать мне целую схему, как бы он поступил, если бы был контрабандистом виски. Я поняла, что ему моя тайна известна.

— Вы расспросили его? — спросил Файльс несколько. глухим голосом.

— Нет, я была не в состоянии, — отвечала она. — Но я знала, что с этой минуты Чарли постоянно следил за мной. Я усвоила себе его схему, предложила комитету взять на себя заботу о молитвенном доме и содержании его в порядке. Таким образом я могла бывать в молитвенном доме, не возбуждая ни в ком подозрения, и там у нас был склад, как это теперь вам известно…

Она опять сделала паузу. Он молчал и ждал продолжения.

— Но вот явились вы, и тогда начались затруднения. Однако мне нравилось бороться с ними и… побеждать вас. Я привыкла к опасностям. Мне было приятно водить полицию за нос. Помните, «Белый Пункт»? Как и во всех других случаях, я выработала план и привела его в исполнение. Я лично находилась при этом. Мы временно припрятали груз, и затем переправили его в погреба молитвенного дома. А позднее? Вы помните, ту ночь, когда вы встретили Билля у Старой Сосны? Это дерево служило для меня почтовым ящиком. Мои заказчики вкладывали туда деньги и ордера в одну из трещин коры. Видите ли, я никогда не входила в личные отношения с ними! Это не его, а меня вы видели тогда! Я как раз пришла, чтобы взять ордер О’Брайна. Билль тоже видел меня и принял меня за Чарли. В эту ночь я была потрясена открытием, что я, переодетая мужчиной, становлюсь как бы двойником Чарли! Поймите мое отчаяние! Для меня стало ясно, что за мои поступки должен будет ответить Чарли. Вот что было ужасно. От этого и возникла уверенность, что Чарли был вождем шайки, и в его пристрастии к спиртным напиткам видели подтверждение этого подозрения. Ведь и вы тоже были введены в заблуждение, и его собственный брат верил в его виновность! Это побудило меня принять решение защищать его до последней крайности, тем более что я была уверена в душе, что он будет всячески стараться навлечь на себя подозрение, чтобы отвлечь его от меня. А когда вы предприняли свой поход против него, то я пришла к отчаянному решению. Я совершала безумно смелые поступки, доставляя сюда один груз за другим. Мне надо было во что бы то ни стало уронить вас в глазах начальства, погубить вашу карьеру. У меня не было другого выбора…

— Я понимаю вас, — глухо проговорил Файльс, глядя восхищенными глазами на ее печальное лицо.

— Вы помните груз из форта Аллертон? Это мои два работника, находившиеся под моей командой, связали вашего патрульного, засунули ему в рот кляп и дали выстрел, который должен был служить сигналом. Это Пит, ставший потом изменником, сообщил мне ваши планы. Он шпионил за вами в вашем лагере. Но тут чуть не случилась со мной беда: я потеряла свой бумажник, в котором находилось много инкриминирующих меня документов. Я узнала о своей потере лишь тогда, когда вернулась в хижину, где в потайном шкафу хранилась моя одежда, в которую я переодевалась, как я испугалась, сделав такое открытие! Я боялась, что этот бумажник найдут ваши полицейские. Но мой ангел-хранитель Чарли оберегал меня. Он тайно следил за мной, нашел мой бумажник и тотчас же водворил его на прежнее место, во внутренний карман моей куртки в потайном шкафу.

— Он нашел его ночью, на тропинке. Я видел его тогда, — заметил Файльс.

— Хотите ли вы знать остальное? Надо ли это? Я продолжала свою бессердечную игру с вами, но вы меня сводили с ума своим упорством, своими подозрениями относительно Чарли. И я решила идти до конца. Я была на дороге в понедельник ночью, вместе с грузом. Бросив телегу в чаще, вскочив на оседланную лошадь, я надеялась спаслись. Но счастье изменило мне… может быть потому, что я потеряла голову! Я увидала двух всадников, едущих в противоположном направлении, и, думая, что это полицейские, повернула лошадь к югу и помчалась вниз по склону холма. Я надеялась перескочить ручей и таким образом очутиться по ту сторону границы. Но я упустила из виду топь. Когда я поняла эту опасность и дернула лошадь назад, то она оступилась и упала вместе со мной… Когда я открыла глаза, то увидела Чарли, склонившегося надо мной. Я сказала ему, что случилось. Он поднял меня, передал на руки своему брату, и я снова лишилась чувств. Когда я пришла в себя, Билль отвез меня домой. Эллен, не желая оставаться одна, без меня, тотчас после моего отъезда переселилась к одной знакомой даме, поэтому она и не видела, как я вернулась. Я ничего не рассказывала ей… Но я знаю, что сделал Чарли!..

— Он сел на вашу лошадь и увлек нас за собой! — воскликнул Файльс. — О, Кэт! Он настоящий герой! Ведь он сделал это сознательно!..

Но Кэт уже не слушала его. Она горько рыдала, закрыв лицо руками. Ей казалось, что сердце ее разорвётся от горя. Она чувствовала себя тяжкой преступницей, но не потому, что она поступала против закона, а оттого, что из-за нее погиб такой честный человек! «Этой вины мне не искупить никогда!» — шептала она сквозь рыдания.

Файльс встал и, подойдя к стулу, где сидела Кэт, нежно обнял ее голову и, прижав ее к своей груди, поцеловал ее пышные темные волосы.

— Кэт! — взволнованно прошептал он. — Я люблю вас, дорогая, люблю после вашей исповеди, как любил раньше. Люблю за вашу отвагу, за ваше мужество и ум. Вы такая женщина, за которую можно умереть… А я хочу жить для вас!.. Кэт, я бросил свою службу, я больше не вернусь к своей прежней деятельности… Мое честолюбие сгубило Чарли. Вы не должны себя винить. Если б не мое упорство, не желание отличиться, ничего бы этого не случилось!.. Нам обоим надо забыть эту мрачную страницу нашей жизни… Мы уедем отсюда, мы начнем новую жизнь… Моя любимая, верите ли вы мне? Согласны ли вы идти со мной рука об руку, искать забвения прошлого и создать новую жизнь? Взгляните на меня!..

Кэт подняла на него свои заплаканные глаза, и в ее засиявшем взоре он прочел ответ…