Новая раса

Глава 20

Сентельные горы, что на самом востоке Расколотой империи, если быть честным, не заслуживали этого гордого имени. В отличие от Латайских гор или уж тем более гор Маркнейи, чьи вершины взмывали выше облаков и были покрыты нетающими снежными шапками, Сентелы выглядели, скорее, как каменистые холмы, в самой высокой точке не превышающие 60 человеческих ростов. Или 65 гномьих. Или 55 эльфийских. В общем, мерить высоту гор ростом было не очень удобно, но все уже привыкли, и менять не собирались.

Вот чем отличались Сентелы, так это своей длиной. Полоса невысоких каменистых холмов, лишь изредка прерываемая узкими проходами, протянулась от замерзшего Севера, до раскаленного Юга, пересекая весь континент. Именно эти горы, при всей своей незавидности, служили надежной защитой Запада от нападения орков Великой Равнины — или Великой Степи, так ее тоже называли — за исключением упомянутых выше узких проходов, сквозь которые могли проходить торговые караваны, а могли и, с кличем «Харра!» влетать орочьи орды. Особенно страдали от этих набегов северное Холмогорье, в настоящее время практически обезлюдевшее. Если в других проходах сквозь Сентелы приграничные королевства Империи поставили крепости и заставы, то в Холмогорском проходе, конечно, тоже была крепость… Уже с десяток лет брошенная гарнизоном по причине, из-за которой она сейчас носила название Проклятый замок.

Ах, да — еще заставы не было в том проходе, который прилегал к Великому пути. По той же причине, по которой орки никогда не нападали на караваны, идущие по этому пути с востока на запад и с запада на восток.

Орки слишком хорошо помнили времена похода Кровавой своры.

Поэтому небольшой отряд шефанго встречали не каменные стены с бойницами наверху и окованные сталью ворота — а всего лишь узкий проем в глиняной стене, у которого дремал одинокий стражник.

— Сардж, а чего это главные ворота королевства выглядят так непрезентабельно? — поинтересовался неугомонный Кен.

— Потому что это не главные ворота. Главный путь проходи южнее и выходит к крупному торговому городу… как там его… Денния.

— Тогда почему мы, вместо того, чтобы пойти по главной магистрали — жмемся по каким-то грунтовкам местного значения? Тут ловить нечего, это я тебе, как профессионал, говорю.

— Нечего. И это хорошо. Потому что в этот раз ловишь не ты, а тебя. В смысле — нас. А на таких вот богом забытых путях народ неизбалован, и придирается к проезжающим меньше, и берет по-божески.

— Что да, то да… Помню, отправили меня как-то на один сельский тракт…

«Неизбалованный народ», в лице одного-единственного стражника, лениво сидевшего у ворот, на округлом валуне — и, судя по отполированности этого валуна, на нем перебывало не одно поколение стражнических задниц — даже не пошевелился, когда к нему подкатили фургоны шефанго.

Хотя зрелище было и необычное: как сами шефанго, смахивающие на загорелых до смуглости эльфов, так и их верховые ящерицы, не были слишком частыми гостями в здешних краях. Да и в будущем тут гостить не планировали.

Или им просто попался такой вот нелюбопытный стражник, или здесь, несмотря на договор с орками, творилось всякое…

Стражник прищурился, разглядывая подъезжающих, потом задумчиво посмотрел на лежащий у камня шлем. Который, судя по внешнему виду, чаще использовали в качестве котелка для супа, чем надевали на голову.

— Вы въезжаете на территорию королевства, — лениво произнес он и сплюнул в сторону, — При въезде оплачивается королевский сбор. С человека четверть серебрушки, с коня — половина.

— Так мы въезжаем бесплатно? — притворно обрадовался Кен, которого опять выгнали вперед, договариваться «с таможней» и назвав Аристархом.

— С чего это?

— Так среди нас людей нет.

— С остальных разумных — тоже по четверти серебрушки. С шутников — половина. Про коней шутить будешь?

— Ну, с тобой неинтересно. Может, давай — за все про все не шесть, а три серебрушки, но лично тебе, а король о нашем проезде и не узнает?

— Если бы он узнал — было бы двенадцать.

— Смотрю, таможенники во всех мирах одинаковы… — пробурчал по-русски Кен, отсчитывая деньги.

В этот момент из фургона высунулась Амина.

— О, — все тем же сонным тоном произнес стражник, — А говорил, людей нет. За девчонку четвертушка, и за контрабанду четвертушка.

— Эй, погоди, контрабанда — это же беспошлинный провоз товара, а не девчонок!

— А беспошлинный провоз девчонок — это что?

— Безбилетный проезд?

— Вот, тогда за него.

— Есть еще что-то, о чем нам надо знать при въезде в город? — спросил с высоты своей ящерицы Сардж.

— Это не город, это приграничный гарнизон Сантал, — обиженно пробурчал стражник, — И правил у нас немного. Но они есть. Первое — мы рады гостям. Второе — гостем считается тот, кто не таскает с собой оружие, не оскорбляет пограничную стражу и его величество короля и платит за ночлег. Третье — для тех, кто не хочет быть гостем, у нас есть тюрьма и виселица. Тюрьма вон там, виселица — на площади. Трактир вон там, второй трактир — там, бордель сразу за ним.

— С нами девушки.

— Борделя для девушек не держим. Нет спроса.

С этими словами стражник окончательно закрыл глаза, давая понять, что свой долг гостеприимства выполнил и перевыполнил.

— Узнаю строгий армейский порядок, — буркнул здоровяк Смит, глядя на то, как в пыли возле того трактира, что не рядом с борделем, лежит тело в доспехах стражника. Судя по блаженной улыбке — телу было хорошо. Оно обнимало копье и путешествовало где-то в алкогольных грезах.

Рогиэль улыбнулся. По его глубокому убеждению, в далеких гарнизонах о строгих армейских порядках всегда забывали. Нет, к приезду высокого начальства или очередной неожиданной проверки, всегда наводился порядок, дороги подметали, стены красили, солдаты трезвели, доспехи начищались, кабаки закрывались, шлюх выгоняли… хотя нет, их просто переодевали в благонравных поварих, портомой и прочих белошвеек. Насколько Рогиэль знал, еще ни один проверяющий не поинтересовался, зачем солдатам белошвейки в таких количествах и знает ли из них хоть одна, с какой стороны держать иглу. Ту, которая стальная, конечно.

Мальчишка, выскочивший было привязать коней у господ, затормозил босыми пятками, так что пыль взлетела, и теперь растерянно смотрел на ящериц. Ящерицы с интересом рассматривали мальчишку. Они были от природы любопытны, а тут столько нового! Например, вот этот маленький двуногий — кто он? Любит ли он играть? И каков на вкус?

Самый крупный «скакун», на котором ехал Смит, не выдержал и выбросил длинный раздвоенный язык, лизнув мальчишку по щеке.

— Мамочка… — прошептал тот, впрочем, не делая попыток сбежать.

Остальные ящерицы, возмущенно шипя — а чего это все пробуют, а им нельзя?! — попытались пробиться вперед, услышали гневный окрик хозяев, и, прижав уши — которых у них не было, но ящерицы честно попытались — сделали вид, что им всякие там мелкие двуногие не больно-то и интересны.

— Привяжи и дай корма, — Сардж спрыгнул со своей ящерицы и бросил поводья мальчишке.

— Ааа… что они едят? — тот посмотрел в глаза незнакомцев в необычной одежде — у него что, глаза светятся?! — и было видно, что ответ «траву и сено» придет в голову в самую последнюю очередь.

— Они травоядные.

Ящерица Кена, вертлявая и шкодливая, как и он сам, не удержалась и оставила своим длинным языком влажный след на другой щеке мальчишки.

— Вечер в хату.

— Кен… Добрый вечер, уважаемый.

— Добрый-то он добрый… — задумчиво произнес хозяин трактира из-за стойки. Был он, как и положено настоящему трактирщику, бородатым, широкоплечим, с полотенцем на плече. Впрочем, первые две приметы также объяснялись расой трактирщика.

Он был гномом.

— Вот только скажи мне, незнакомец, ты меня и вправду уважаешь?

— Разумеется, — осторожно произнес Сардж.

— Тогда почему вы приперлись в мой трактир с оружием?

— Оружие мы оставили снаружи.

— А это у вас в руках что?

Шефанго переглянулись, потом посмотрели на свои «винчестеры», которые, разумеется, нигде не оставляли. Так как полагали, что никто из местных не опознает в них оружия.

— Весла такие, — с улыбкой ответил Кен.

— Тогда сделаем так, господа моряки: или вы берете свои весла и гребете отсюда, или вешаете их на вешалку у двери…

Трактирщик указал на кованные крючья, на которых можно было повесить не только какой-нибудь плащ, но и каменного голема.

— … и тогда — добро пожаловать в трактир дядюшки Миуса.

Он проследил за тем, как шефанго развесили оружие на вешалке.

— И вон у той вашей подружки под юбкой пара кинжалов, пусть тоже оставит.

Все посмотрели на Ракшу. Та меланхолично пожала плечами, приподняла юбку и повесила кинжалы рядом с «винчестером». Все три.

— Я из клана Стального кулака, — трактирщик взял полотенце и принялся протирать кружки, давая понять, что таки добро пожаловать, — Мы оружие за милю чуем.

Лицо Ракши осталось спокойным. Настолько спокойным, что Рогиэль не засомневался в том, что без оружия она не осталась.

— А почему ваш клан так называется? — влез неугомонный Кен. После чего получил сразу четыре тычка в бок и демонстративно обиделся. Кстати, пострадал он напрасно — гномы любили похвалиться историей своего клана, так что сейчас их ждет увлекательная история…

В этот момент треклятый гном ловко взмахнул полотенцем и прибил таракана, глазами которого Рогиэль наблюдал за происходящим. Так что архимаг так и не услышал, отчего же этот гномий клан так называется.

Впрочем, он эту историю уже слышал.

Помимо шефанго, ожидавших горячего и разминавшихся копченым окороком, который они самостоятельно нарезали выданным им кухонным ножом — что, учитывая таланты шефанго, лишало оставление оружия у входа всякого смысла — в трактире находились еще несколько группок.

Троица молодых ребят в серой дорожной одежде, игравших в кости, но лениво, без азарта. Впрочем, по некоторым ухваткам можно было понять, что азарта у них нет, потому что нет жертвы.

Пара стражников, неторопливо, под хорошую мясную закуску и приятный разговор, наливавшихся пивом.

И пятерка бородатых здоровяков в кожаных куртках, которые мрачно смотрели в сторону шефанго. Чем-то те им сразу не понравились. Впрочем, сами шефанго этакого пристального внимания к себе не замечали…

— Сардж, — тихо, почти не шевеля губами, произнесла по-русски Багира, — что думаешь про байкеров?

— Хотят показать, что они главные быки в здешнем стаде, а на стражников нарываться им ссыкотно. Мы — самая подходящая жертва.

— Почему мы?

— Мы тощие, мы неместные, мы не люди и у нас есть женщины.

В этот момент самый здоровенный «кожаный» — кажется, в здешних местах эта одежда что-то означала, но Рогиэлю было лень вспоминать обычаи всяких мелких королевств — поднялся и, качнувшись, шагнул к столу шефанго.

— Эй, вы, чернявые, в нашем королевстве на нашем языке говорите, а не по-своему гыркайте!

— Поговорим или сразу? — спросил у Сарджа Кен, сидевший спиной к подошедшему. Собственно, над ним незваный борец за языковую чистоту сейчас и нависал.

— Сначала поговорим, потом танцы. Дядюшка Миус, — все так же игнорируя «гостя» обратился к трактирщику Сардж, — Что в ваших правилах сказано про драки?

Обратился на гномьем диалекте, отчего дядюшка поднял кустистые брови. Но явно был доволен.

— За все платит проигравший.

В стол врезался волосатый кулак, только окорок, безжалостно обожранный со всех сторон, подпрыгнул на тарелке:

— Я сказал, по нашему говорите!!!

— Простите, — поднял вверх голову Кен, — разве мы кому-то мешаем?

— Куда ты меня сейчас послал?!

Демонстрируя всю глубину своего возмущения, здоровяк сплюнул. Прямо на стол. После чего потянулся к воротнику плаща Кена. К некоторому удивлению бородатого, того на месте не оказалось. Ни воротника. Ни плаща. Ни Кена.

— А?

Всё, что успел произнести бородач, прежде чем возникший в него за плечом Кен впечатал его лицом в доски стола.

— Вот и поели, — грустно сказала Банни, успевшая подхватить окорок за секунду до встречи лица со столом.