Новенькая дикого. Закрытая школа 2

2

— Надо опускаться до шантажа то есть? - складывает брови домиком парень.

— До шантажа? Ты о чём?

— Позаботься обо мне, - пододвигает коробку.

— Или я скажу твоей маме, что я за тобой бегаю и бегаю. Бегаю и бегаю. Но ты жестоко отвергаешь меня, - цокает языком подлый вымогатель. — Попрошу её о помощи.

— О какой помощи?

— По взятию неприступной крепости под названием «Варвара Кренделева».

Обмираю.

— Как думаешь... - невесомо удерживая моё лицо, гладит по щеке большим пальцем невозможный. —...твоя мама мне поможет?

— Ты не посмеешь этой глупой глупостью страдать. Артём, ты выше какого-то жалкого и недостойного шантажа.

— О-о-о-о, - округляет глаза «доводитель» до белого колена.

— Какой прогресс. Уже и по имени звать начала. Не. Ты права. Не нужна мне твоя помощь. Я лучше попрощу помощи у другой Кренделевой, - приподнимается на стуле.

— Ви-и-иктория Ива-а-а-ановна, - громко зовёт.

Матушка крутанувшись, смотрит на нас.

— Всё, всё, - придавливаю дикого собой, облокачиваясь на сильные плечи.

Проворные ручонки, пользуюсь предоставленным шансом, жамкают не талию...то, что пониже обитает.

— Прекрати, - гневно шепчу.

— Ой, не могу, - издевается так же громким шёпотом Артём.

— Виктория Ивановна, умираю от неразделённой любви. Подойдите, пожалуйста, вразумите свою дочь, - отыгрывает, как будто курсы актёрские прошёл, и теперь надо позарез показать чему его на них научили.

— Повыше грабли хоть положи. Мама же смотрит, - улыбаюсь ей, показывая, что всё в поряде.

Клешни загребущие послушно перетекают вверх, не забыв при этом огладить всё, что можно и всё, что нельзя.

— Лечу его. Лечу, - кричу родительнице, у которой подозрение взлетает на баллов пятьдесят.

Она вроде верит и возобновляет разговор с кем-то.

— Дикий…

— Да-да? - снова-здорова играет он увлечённо моими волосами.

— Когда-то ты уйдёшь, дикий, и ты станешь беззащитным.

Артём беззвучно смеётся.

— Если намекаешь, что не смогу тебя шантажировать, не намекай...- искрится его взгляд весельем.

— Я взял у Виктории Ивановны телефон. Теперь мы с ней на связи.

— Не верю, - в священном ужасе, прикладываю ладонь ко рту.

— Уж поверь, - скалится радостно сумасшедший.

— Всё, мышонок ты мой своевольный. Как мы заживём прекрасно. Наконец-то я нашёл на тебя рычаг давления, - мило трётся носом о мой.

Даже поругать его за это не могу, прибываю в полнейшей шоке.

— Эх. Классная поза, но надо в темпе вальса действовать. Самое интересное начинается, - ссаживает с колен безумный.

— Погнали, Варька. Вернее, ты гони, а я буду с благодарностью принимать твою помощь, - подставляет лицо.

Машинально открываю коробку.

Достаю перекись, ватку, заживляющую мазь и натыкаюсь на чесоточный порошок.

Что он тут делает?

А-а.

Покупала, чтобы отомстить Филатову.

Но перевелась в эдем раньше и не вышло.

Но не зря же я порошочек не выбрасывала.

Прикрыв глаза, проклинаю саму себя.

Нет. Не могу ему навредить.

И что вот со мной приключилось?

Когда я стала бесхребетной тефтелей?

— Ты уснула? - приоткрывает один глаз Артём.

— У меня шея затекает понемногу, если заболит - учти. Массаж будешь делать мне тоже ты.

Или могу?

Подцепляю порошок ногтём.

— Дай помолиться немного. Может молитва спасёт от ЗППП, - шиплю, видя, что он не сводит с меня глаз.

— Угу, - не оскорбляется нисколько Артём. — Давай. Можешь даже в слух, - и опять прикрывает веки.

Натру ему футболку под видом обработки ран.

А?

Ай. Ай.

Не могу.

Зверски забросав пакетик таблетками, закрываю коробку и зло отвинчиваю крышку у перекиси.

Придавливаю ватный диск к первой ссадине.

— Ё! Нежнее, Варь, - не слабо так тряхануло дикого.

— Я тебе сырочек «хохланд», чтобы быть нежной?

Тяжёлый вздох, мою руку останавливают, мешая ей заниматься оказанием первой помощи.

— Даже я устал, но повторю специально для тебя…

— Что повторишь?

— Виктори…

Мама увлечённо ведя беседу, не услышала.

Быстро, чтобы она не заинтересовалась, что на её кухне делается, затыкаю слишком болтливый рот конфетой.

Живот протестующее заурчал, не соглашаясь, что и эта еда от него тоже убежала, но голод - меньшее из моих бед.

— Ты мне чуть зубы не выбила, - сотрясается от смеха демонюка Викторович, вынужденно откусывая.

Откладывает «мишку под берёзкой» на обёртку.

— Тебе бы пошло быть беззубым. Поменьше бы говорил, поменьше бы портил мне нервы. Красота, - мечтательно улыбаюсь, меняя диск на другой и повторно беря бутылочку со стола.

— Кто-то ещё мне намекал на мои извращённые наклонности.

— Когда это было?

Для удобства придерживая бровь большим пальцем, намного осторожнее чем в первый рад, стираю кровь.

Артём закрывает один глаз, чтобы мне было проще. Но вторым продолжает смотреть.

Стало смешно из-за его вида, но переборов себя, удерживаю на лице «кирпичное» выражение.

— Полминуты назад сказала.

— Ах, ты про ЗППП. Ну, прости. На правду не обижаются, - выдавливаю мазь на палец.

Похлопывающими движениями, наношу на мелкие ссадины, на бровь - слой потолще.

Итак. Наклею пластырь и он будет стекать вниз.

Как быть?

М-м. Придумала.

Взяв кусочек бинта, кладу его сверху.

И по сухому фиксирую «гениальное» изобретение пластырем.

Да...

Из меня и медсестра хреновастенькая.

— Ты меня как торт наслоила, - оценивает работу парень до этого молча жующий конфету.

— Ну, уж, прости, - складываю аптечку. — Я не заканчивала курсы помощи, раненному банному листику.