Новгород, открытый археологами

Стена посадника Федора Даниловича

Планомерные раскопки в Новгороде начались в 1932 г. Академия истории материальной культуры (ГАИМК, теперь Институт археологии АН СССР) поручила тогда совсем еще молодому ученому А. В. Арпи-ховскому произвести раскопки в Новгороде. Цель раскопок - найти древнейшее ядро города. Место поиска - Славенский холм.

Вообще говоря на правом берегу Волхова Славенский холм - наиболее удобное для поселения место, не затопляемое во время весенних паводков. Не об этом ли месте свидетельствует и скандинавское название Новгорода - Хольмгард? Но площадь холма около 20 га, а какую площадь мог занимать первоначальный поселок? - Один гектар. Или около этого. Конечно, искать его нужно где-то поблизости от берега. Но где именно? Города располагались обычно около берега, на мысу. Этим условиям больше всего отвечала юго-восточная оконечность Славенского холма. Здесь стояла довольно древняя церковь Ильи на Славне, первоначальная постройка которой относится к 1198 г. Рядом с ней, на пустыре, и начали вести раскопки.

Скажем сразу, поставленная перед археологами цель не была достигнута: древнейшие слои в этом месте относились к XII в. Но то, что было здесь обнаружено, было настолько неожиданным и грандиозным, по сравнению с чем поиски следов первоначального поселения отодвигались на задний план.

В первый же раскопочный сезон была открыта каменная стена, размеры которой превосходили все известные в Новгороде каменные сооружения, исключая кремль.

Толщина стены составляла около 3 м. Она была облицована квадрами розового ильменского известняка и забутована тем же известняком. Фундамент ее был выложен из валунов. В высоту она сохранилась до 2 м. Судя по покрывавшим ее прослойкам, стена выходила на поверхность земли еще в XVIII в. В первый и последующие сезоны стена была прослежена на протяжении более 200 м. Конечно, это была крепостная стена, о закладке которой сообщала новгородская летопись под 1335 г.

«Того же лета заложи владыка Василий с своими детьми и с посадником Федором Даниловичем и с тысяцким Остафием и с всеми новгородци, острог камен по оной стороне, от Ильи святого к Павлу святому, при великом князе Иване Даниловиче».

Отметив торжественный акт закладки стены, новгородская летопись не дает о ней больше никаких сведений. Если в новгородском слое могла укрыться таких размеров крепостная стена, то можно ли вообще предугадать заранее, что таится в этом слое? Стена 1335 г., или, как ее стали просто называть, стена Федора Даниловича, имела огромное значение для изучения истории русской фортификации. Ведь все сохранившиеся каменные стены относятся к более позднему времени, они перестроены с учетом огнестрельного оружия.

Рядом со стеной, в саоях XII - XIII вв. (прорезанных фундаментом этой стены), были вскрыты остатки нескольких деревянных построек. Здесь уже иные масштабы. Обнаружить огромную каменную стену - дело не хитрое. Но раскопать в земле полусгнившие остатки дерева, выяснить после осторожной расчистки, что это не просто отдельное бревно, а венец древней постройки - гораздо сложнее. А если удастся определить назначение этой постройки, то совсем здорово. В Новгороде дерево, как мы уже отмечали выше, сохраняется хорошо. И вот перед исследователем расчищенный нижний венец, углы рублены в обло, т. е. с выступающими концами. Размер сруба 5,6 X 5,3 м. И все. Ни пола, ни печи, ни сеней, ни остатков крыльца. Очень мало данных, чтобы судить о конструкции этой постройки. Зато находки рассказали о ее назначении: рядом с постройкой и внутри ее было собрано несколько тысяч обрезков кожи. К одной из стен ее снаружи примыкал ящик размером 1,3 X 1 м, сделанный из плах, вставленных в пазы забитых по углам столбиков. На дне ящика лежал слой шерсти, перемешанный с известью. Он оказался зольником, какими кустари-кожевники пользовались вплоть до XX в. для удаления волоса со шкур.

Так была открыта изба новгородского сапожника XII в., который был одновременно и кожевником.

В этом же раскопе, в слоях XIII в., обнаружены остатки еще нескольких построек. Одна из них, примерно таких же размеров, что и изба сапожника, была мастерской игрушечника. Он изготовлял поливные глиняные свистульки в форме птичек. Из них и сейчас можно извлечь характерный для глиняных свистулек глуховатый звук. Здесь и готовая продукция, и заготовки свистулек, и даже развал горна, в котором они обжигались.

Самую сложную загадку представили пять огромных сосновых столбов, найденных в одном углу раскопа.

Диаметры этих столбов около 0,5 м. Они сохранились в высоту до 1,5 м. Верхние концы их (выступавшие, по-видимому, в свое время над землей) сгнили и разрушились, а нижняя часть сохранилась прекрасно. В нижней части всех пяти столбов очень тщательно вырезаны особые проемы, по которым и удалось определить первоначальное назначение этих столбов: это были части клиновых прессов - жомов, применявшихся в маслобойнях.

Так археологические материалы сразу же заговорили о древнем Новгороде, как о городе прежде всего ремесленников. Правда, в этих находках еще много было неясного: для чего на небольшом участке было собрано столько жомов, когда в обычной маслобойне их требуется только два? Почему эти жомы закопаны в землю настолько, что их рабочие части оказались ниже поверхности земли? Почему они имели такое странное расположение, образуя прямой угол и т. д.

Ответы на эти вопросы пришли позднее.

У каждого человека, впервые попавшего на раскопки, неизменно возникает вопрос, каким образом все эти раскапываемые сооружения оказались в земле?

Обычно, чем дольше существовало поселение, тем этот слой толще. В Новгороде в некоторых местах толщина его превышает 7 м. Но толщина слоя зависит не только от продолжительности существования поселения, а и от других условий. Киев, например, существует дольше Новгорода, а слой там гораздо тоньше.

Новгород, как мы уже говорили, стоит на сыром месте. От соприкосновения с сыростью дерево быстро загнивает и разрушается. Но если то же дерево целиком попадает во влажную среду, где нет доступа воздуха, то оно может при определенных условиях законсервироваться и сохраняться довольно долго. Также и различные предметы органического происхождения (кожа, ткань, семена растений, кости). Как вообще образуется культурный слой, понять нетрудно.

Возьмем такой пример. Дворники ежедневно подметают дворы, и каждый раз набирается довольно значительная куча мусора. Нетрудно представить себе, что было бы на наших дворах, если бы их не выметали по неделям и месяцам. А если вообще не подметать и не чистить? Двор станет попросту непролазным от грязи.

Дворы в древнем Новгороде не чистились вообще И это не признак бескультурья, а простая житейская необходимость. Новгородские дворы примыкали вплотную один к другому, отделяясь друг от друга лишь стенкой частокола или плетнем. Если бы какой-нибудь боярин стал регулярно вычищать свой двор (для этого у него достаточно и дворовых людей и транспортных средств), а его соседи не чистили бы, то в скором времени поверхность чистого двора оказалась бы ниже, чем у соседей, и во время дождей или таяния снега (дворы в Новгороде были открытые) все лужи с соседних дворов, естественно, потекли бы на чистый двор.

По всей вероятности, новгородцы поступали даже наоборот: образовавшиеся во дворах топкие места засыпали навозом, сгребаемым с мостовых (мостовые в Новгороде поддерживались всегда в чистоте). Иначе совершенно непонятно, откуда в новгородских дворах скопилось такое количество навоза?

На богатых дворах между постройками прокладывались мощеные дорожки. На бедных дворах эти дорожки просто засыпали всевозможным мусором.

В этих условиях нижние венцы построек быстро затягивались слоем грязи и надежно консервировались. Когда приходило время сменять постройки, то один или несколько венцов оказывались ниже уровня двора. Эти нижние венцы при сносе построек, естественно, не извлекались из земли, а оставались там целиком, создавая более надежную опору для последующих строений. Так в культурном слое Новгорода сохранились остатки построек всех времен.

Конечно, это самая общая картина. И в Новгороде не во всех местах эта картина была одинакова: в одних местах условия для консервации дерева и органики в почве были лучшими, в других худшими. Но в целом в Новгороде дерево почти везде сохраняется в земле хорошо.

Но все эти особенности новгородского слоя стали известны теперь. Когда же археологи только приступили к раскопкам в Новгороде, то первые шаги приходилось делать с максимальной осторожностью, как в незнакомом помещении и в полной темноте.

Славенский раскоп дал много интересных вещевых находок: костяные гребни, деревянные ковши и ложки, бондарную посуду, топор, молоток, скобель, большие железные клещи. Последняя находка долгое время вводила археологов в заблуждение. Эти клещи удивительно походили на кузнечные, и их так и считали кузнечными, пока совсем уже недавно не выяснилось, что это принадлежность пивовара. Оказалось, что и теперь еще в некоторых местах Новгородской области варят домашнюю брагу тем же способом, какой применялся уже тысячу лет назад: в бочку наливают солодовое сусло и бросают в него раскаленные камни. Для этого и служат большие клещи. Найдены были две свинцовые печати XIV в. (Новоторжского наместника Давида и тиуна новгородского Саввы), а также большое количество различных женских украшений (стеклянные и бронзовые браслеты, бусы и т. п.).

Одна из первых задач, с которыми сталкивается археолог при раскапывании того или иного объекта, - датировка. Мы уже говорили выше о значении для этой цели строительных прослоек, связанных с постройкой или ремонтом какого-либо памятника. Но там, где таких прослоек нет, археолог датирует по находкам. Некоторые находки имеют довольно узкие хронологические рамки (25 - 30 лет), другие более широкие (столетие). К первым относятся монеты и свинцовые печати, ко вторым - женские украшения.

В Новгороде были определенные категории должностных лиц, которые имели право прикладывать к тем или иным документам свои печати. Это князь, его наместники и тиуны (чиновники), архиепископ, посадники, тысяцкие, владычные (т. е. архиепископские) наместники. Свинцовая печать привешивалась к документу так же, как современная пломба. По прошествии некоторого времени надобность в документе отпадала, печать отрывалась и шла иногда на какое-то употребление (как свинец), а иногда терялась. Утерянные печати и становятся достоянием археологов.

По-видимому, в Новгороде в ходу было очень много документов, которые скреплялись печатью, так как печати встречаются повсюду.

Хорошим датировочным материалом служат женские украшения. Археологам хорошо известно, что в X - начале XI в. у горожанок особенно мощными были стеклянные бусы желто-лимонного цвета, величиной с

Горошину. В XI в. их сменили тоже стеклянные бочон-кообразные позолоченные и посеребренные бусы. Тогда же в древнерусских городах широко вошли в моду стеклянные браслеты, которые продержались в Новгороде до начала XIV в. В культурном слое Новгорода эти находки встречаются в огромном количестве и позволяют уверенно датировать наслоения.

В то время, как А. В. Арциховский раскапывал первые жилища и ремесленные мастерские на Славне, пришел сигнал с левого берега Волхова. На территории новгородского речного пароходства, неподалеку от кремля, в Неревском конце древнего Новгорода, строители наткнулись во время земляных работ на остатки каких-то древних сооружений. Для работы были приглашены сотрудники новгородского музея, которые и произвели небольшие раскопки. В раскопе прослеживалась мостовая какой-то древней улицы, шедшей от берега Волхова в сторону поля. Исследователи предположили, что это древняя Холопья улица (впоследствии выяснилось, что произошла ошибка: это была Боркова улица, а Холопья проходила несколько южнее). Рядом с мостовой были обнаружены остатки частоколов и нижние венцы древних построек. Археологи дошли до слоев XII в. Снято было 18 настилов мостовых, лежавших один на другом. Дальнейшее углубление пришлось прекратить, так как обильные грунтовые воды непрерывно затапливали раскоп. Для продолжения работ требовались большие средства и техника, чем не располагали ни экспедиция А. В. Арциховского, ни новгородский музей.

Но тогда уже выяснилось, что сохранность дерева в Неревском конце была лучшей во всем Новгороде.