Новый год — пора сражений

9

1 января, 00:12 (часовой пояс +7).

Добежав трусцой до перекрёстка и успев за это время дважды выстрелить из своего ружья по местным жителям, Дирнер ненадолго остановился, чтобы чуть перевести дух и решить, куда двигаться дальше: в этом он, как командир одного из экспериментальных отрядов, имел некоторую свободу выбора.

Прямо, через дорогу? А зачем? Улицу Павлова (впрочем, до названий Дирнеру не было дела) до конца прошерстили и взяли под контроль десятки других бойцов, и что бы там ни случилось интересного, он всё равно это пропустит.

Направо, к вокзалу? Туда тоже выделена особая группа… В конце концов, там же из этих людишек почти никого нет! Только дежурные работники — плюс машинисты и пассажиры подъезжающих время от времени поездов… Нет. Дирнер скрипнул зубами. Какое «время от времени»?! Сейчас же Новый год, и это «время от времени» означает «иногда» или вообще «изредка»… Нет, это неинтересно…

Назад? Да это же просто смешно! Чтобы я, Харл Дирнер, танн армии Винтхерлунда, выглядел так, будто я не знаю, что мне делать?! Ну ни за что!

Остаётся один вариант — налево, а там можно будет снова повернуть налево и прочесать пару спальных кварталов… Военнослужащий оскалил зубы в жутковатой ухмылке. Да, это ему по душе. Косить, рубить, мочить, молоть… и всё — огнём единственной лазерной винтовки… Да, это ему нравится.

И он повернулся, чтобы перебежать располагавшуюся слева дорогу, точно за которой находилась заброшенная стройка, на только что зажёгшийся красный свет.

Хшер продолжал неподвижно сидеть на крыше ядовито-жёлтой пятиэтажки, держа палец на спусковом крючке своей снайперки. Зубы его были стиснуты, а на лбу выступили первые и тут же остывшие капли пота.

Внизу, на тротуаре, стоял и зачем-то осматривался один боец в белой шубе. Почему-то Хшеру казалось, что это его формальный командир танн Дирнер, — наверное, потому, что тот двигался с той стороны, куда улетел, выгрузив десант чебов, флаер… Хшер хотел его убить. Но не мог.

«Что со мной? — думал он, периодически вставляя в мысленную речь не произносимые для землян проклятия на своём родном языке. — Странное дело… Если я нажму на спуск и попаду, то вынужден буду делать это вновь и вновь, потому что (непроизносимое слово) труп винтхерлундского бойца обязательно навлечёт подозрения… А убивать большие группы захватчиков я не смогу, потому что, во-первых, у меня (непроизносимое слово) низкая скорострельность, во-вторых, мне надо будет перезаряжать винтовку, в-третьих, мало патронов, а в-четвёртых, эта большая группа будет беспрерывно палить в меня из своих лазеров и за несколько мгновений срежет с дома всю крышу со мной (три непроизносимых слова) в придачу… А если я выстрелю и промажу… хотя как такое возможно — вроде и прицел есть, и прибор ночного видения…»

Хшер не хотел даже задумываться о том, что будет в последнем случае, а потому не стал дальше развивать эту мысль и просто подумал: «Кажется, я боюсь».

Тем временем «объект» — в данной ситуации слово как нельзя лучше подходило к тому офицеру — закончил осматриваться и повернул налево, ступив на пустовавшую в тот миг проезжую часть.

А Хшер, наблюдая за тем, как военнослужащий удаляется из-под прицела, вдруг начал крыть себя последними словами за малодушие и трусость, так некстати проявившиеся на поле боя. «Ну как я мог! — теперь думал он. — Как я (непроизносимое слово) мог его отпустить!.. Ведь это же наш классовый враг, один из тех, кто (непроизносимое слово) нещадно нас эксплуатировал на нашей и их, к сожалению, родине! Уже за это он недостоин жизни — а за ужасно жестокий характер — вдвойне!»

И чеб, кое-как прицелившись в последние мгновения перед тем, как офицер в белом оказался бы под защитой козырька над синим забором из металлических листов вокруг стройки, — на всякий случай зажмурился и запоздало выстрелил.

Пуля попала в край длинного козырька, под который собирался зайти Дирнер, — сантиметрах в двадцати над головой последнего — и отломила большую щепку с кусочком металлического покрытия и небольшим количеством снега.

Слабый жужжащий звук выстрела заставил человека в белой шубе резко обернуться и вскинуть посох. Но в этот момент на макушку, скрытую белой шапкой, прилетел неизвестно откуда взявшийся кирпич, и рослый офицер, потеряв сознание, мешком рухнул на снег, роняя оружие.

Всё же и бронеподкладка не гарантирует абсолютной защиты. Да, полученный удар убить «деда-мороза» не мог, но оглушить — вполне.

А с козырька скатился, разбрасывая снег, которым тот был покрыт, тёмный человекоподобный силуэт. Приземлился на ноги, посмотрел, не вставая, на результат своего действия, затем вздохнул, подхватил под мышки не очень-то и лёгкое обмякшее тело и с трудом потащил его на себе, тяжело дыша и часто отдыхая, туда, куда Дирнер и планировал попасть, — в сторону ближайшего спального квартала.

Этим силуэтом был… Егор Киселёв. Его план, разработка которого шла прямо на ходу в голове у копирайтера, предусматривал взятие пленного и допрос последнего с целью узнать как можно больше о вторжении — или, если это окажется не так, в чём Егор сильно сомневался, хотя бы о том, что вообще творится вокруг. И Егор волок вражеского офицера к себе на квартиру, так как справедливо полагал, что в данный момент это место было ближайшим и наиболее безопасным из известных ему. Правда, там ещё находилась Марина… Но Егор считал, что как-нибудь решит этот вопрос. В конце концов, разве это не благородно — сражаться за город, в котором живёшь? Егор надеялся, что Марина поймёт это и не станет чинить ему препятствий, а также психовать, что, как он думал, помешало бы ему сильнее всего.

Он верил во вторжение. И вот оно наступило, а значит, все моральные запреты в душе копирайтера временно отошли на второй план.

Если потребуется, он будет жестоким. Если в него станут стрелять, он как-нибудь ответит. Потом, возможно, он будет сожалеть об этом, но это будет потом.

Сейчас надо выжить. И попытаться спасти город.

Всё-таки цель иногда оправдывает средства. Но — очень редко. Например, теперь.

И надо поскорее достичь этой цели. Уберечь Марину, во всём разобраться и подумать, что делать дальше.

…А «посох» так и остался лежать на снегу под забором.

Когда негромко прозвучал выстрел, а «объект» вдруг крутанулся вокруг своей оси и повалился наземь, Хшер подумал, открывая глаза: «Я попал в него… Я убил его… Я убил одного из этих наглых эксплуататоров и захватчиков!!! Я смог! Это возможно!..»

Но радость тут же унеслась в неизвестном направлении, когда кто-то (Хшер поначалу не заметил его своим ноктовизором, так как весь сконцентрировался на военнослужащем) внезапно спрыгнул на снег рядом с телом и куда-то на себе это самое тело потащил. Хшер пришёл в недоумение — и задумался.

«Кто это был? Винтхерлундец, заботящийся о трупах? Или местный, решивший оказать активное сопротивление? Это важно… Но местному-то труп зачем? Сколько вопросов… и ведь не ответить на них, если только не… А что я теряю? Если это был Дирнер, то никто не заметит моей отлучки, а если и не он… Надо же когда-то начать проявлять самодеятельность! К тому же, если это местный, то нам он может пригодиться… ну, если только не решил позаимствовать у вояки форму и оружие, чтобы вместо него сражаться против своих… хотя что за чушь? Кто пойдёт на такое?.. Я ненадолго — лишь выясню, что это за тип, и сразу вернусь».

И Хшер, взяв винтовку, направился к пожарной лестнице.

…Неизвестный двигался медленно: ещё бы — с такой ношей на плече, — но при этом как бы случайно идя так, чтобы быть незаметнее: вдоль стен, между автомобилями или деревьями. Во всяком случае, следить за ни, оказалось достаточно интересно, а невысокая скорость передвижения и частые остановки позволяли не напрягаться, чтобы не потерять новый «объект» из виду.

Маленький чеб с большой винтовкой за спиной наблюдал из-за угла старенькой серо-коричневой пятиэтажки за тем, как молодой парень устало подтаскивает, постанывая от натуги, к светло-серой девятиэтажке, в которой, судя по всему, жил… Дирнера! Хшер различил все эти детали благодаря чуть более острому, чем у гуманоидных обитателей Винтхерлунда, ночному зрению: ноктовизор на оружии был всего-навсего частью комплекта, — и теперь с каким-то странным чувством провожал взглядом эту пару, которую землянин мог принять за друзей, один из которых — в костюме Деда Мороза — успел напиться на празднике, и поэтому приятель тащил его домой.

Когда они завернули к подъезду, маленький чеб с большой винтовкой за спиной скрылся за углом дома и во всю мощь своих задних лап (их вполне можно было назвать ногами) побежал обратно на свою позицию, не забыв по пути побрать выроненное Дирнером лазерное ружьё.

А оказавшись там — по его ощущениям, было как раз примерно двадцать минут первого, — он включил микрофон и сказал всем лидерам других отрядов:

— Время пришло. Начинаем действовать.

А сам при этом, прицеливаясь «посохом» — винтовку он отложил — в движущуюся со стороны вокзала группу «дедов-морозов» и «снегурочек», уже начал рассчитывать самый быстрый способ собрать всю свою команду в одном месте — собственно, лишь так они могли начать эту долгожданную революцию.