О чем молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Буденного

Идеальное прозвище

В самом конце того же 1934 года, когда Горький и Ко защитили достоинство национального поэта СССР от буржуазной пошлости, но кафе на центральной площади Москвы лишилось своего имени, в лос-анджелесских газетах было помещено объявление известной голливудской англо-германской актрисы и певицы Лилиан Харви (Lilian Harvey, 1906–1968) о том, что у нее пропал белый котенок персидской породы по имени Pushkin с голубым и карим глазами. Нашедшему была обещана награда. Эту маленькую новость подхватили другие газеты, опубликовавшие ее в сводке «мгновенных снимков Голливуда» (snapshots of Hollywood) накануне каникул: «Лилиан Харви жалуется, что ее Рождество будет печальным, если ей не удастся найти своего сбежавшего четырехмесячного персидского котенка по имени Pushkin»[535].

Нашли ли разноцветноглазого котенка (которого мы бы назвали в честь Боуи именем Дэвид), мы не знаем, но наше внимание обратило на себя одно случайное совпадение, относящееся к тому же времени: в газетах конца 1934 — начала 1935 года сообщалось о том, что в некой аризонской школе поставили кукольный спектакль «Пушкин», главным действующим лицом которого был одноименный котенок (мы не утверждаем, что сбежавший) и два его родственника. Разумеется, нет ничего банальнее темы «трех маленьких котят» в англоязычной культуре, но нас заинтересовал вопрос: почему одного из котят в это время в Америке решили назвать именем нашего великого поэта?

Действительно, в одной из журнальных статей, относящихся к этому периоду (1936), прямо говорится, что «имя Пушкин является идеальным именем для кота» («ideal name for a cat»[536]). В вышедшей пятьдесят с лишним лет спустя книжке о кошачьих именах сообщалось, что имя Пушкин лучше всего подходит к черным котам, потому что восходит к фамилии русского поэта, в жилах которого текла африканская кровь[537]. Традиция оказалась очень живучей (кота моих филадельфийских друзей тоже зовут Pushkin). На одном из многочисленных американских сайтов для владельцев кошек мы нашли следующее рассуждение о привлекательности русских имен, включая имя Пушкин, для котов:

На вопрос «хорошо ли имя Пушкин для кота?» (Is Pushkin a cool name for a cat?) — сразу же последовал положительный ответ, включавший следующее объяснение: «На самом деле есть такой русский поэт Александр Пушкин, которого обычно считают величайшим русским поэтом. Его имя, очевидно, происходит от слова „пушка“ (возможно, что пращур поэта делал пушки или стрелял из них). В то же время оно близко к русскому слову „пух“, означающему fluff, так что у вас есть еще одна хорошая причина использовать это имя для своего кота. И, разумеется, оно звучит немножко как puss-kin».

Хитрый котенок

Это объяснение наc порадовало, но полностью не удовлетворило. В самом деле, заметки в американских газетах 30-х годов позволяют историку поставить вопрос несколько иначе: с какого времени и почему в свет пошли котята-пушкины?

Мы полагаем, что с определенного. Коты с таким именем появились в англоязычных странах еще в XIX веке. Так, в заметке «Фауна Кембриджа» (1893) сообщалось о том, что среди обитателей The New Court в Тринити Колледж был персидский кот, откликавшийся на имя Pushkin, «первоначальным обладателем которого (имени, а не кота) был, как полагают, некий персидский поэт»[539].

В 1922 году в свет вышла детская книга плодовитого американского писателя с мурлыкающим именем Кристофер Морли (Christopher Morley, 1890–1957; жителя Филадельфии и, кстати сказать, известного гурмана) «I Know a Secret». В 1920–1930-е годы в Америке и Англии вышло несколько изданий этой веселой книжки с отличными иллюстрациями Дженнет Вормут (Jeanette Warmuth). Одной из самых популярных историй, включенных в нее, был рассказ о проказливом белом котенке по имени Пушкин «The Scheming Cat» («Хитрый котенок»). В нем говорится о том, как Pushkin, в семействе которого было принято чистить зубы утром и вечером, решил рационализировать этот процесс. Вечером он дважды почистил свои зубы, причем не детской зубной пастой, а содержимым одного из обнаруженных им в ванной отца тюбиков. Это оказался клей. В итоге утром проказнику пришлось вызывать доктора и он остался без любимых селедок: «Пушкин, со склеившимися острыми зубками, сидел и смотрел на селедочки, и глаза его были полны слез обиды»[540].

Популярность этого рассказа зафиксирована в нескольких источниках, в том числе и относящихся к 1934 году. Кукольная пьеса о проказнике Пушкине, скорее всего, переделка именно этого рассказа. Голливудская актриса и певица, как мы полагаем, также назвала своего белого кота Пушкиным под влиянием детской истории о шаловливом котенке в ванной.

Заметим, что сам Морли настолько полюбил выдуманного им котенка, что вел от имени cat Pushkin свою редакторскую колонку в «Evening Post».

Возможно, что к этому перво-Пушкину (или, точнее, к канонизированной сказкой Морли традиции) восходит и более поздняя детская сказка-дилогия о Пушкине — на этот раз песике («Pushkin Meets the Bundle и Pushkin Minds the Bundle Хэрриет Зиферт (Harriet Ziefert»):

Так или иначе, но, как мы полагаем, никакой отсылки к таинственной русской душе, символизируемой этим легким именем, в американской истории его бытования нет.

Веселое имя

Однако тут мы упираемся в новый вопрос: почему именно такое прозвище выбрал для своего героя Кристофер Морли? Исследователи его творчества почти ничего не пишут о его интересе к России и русской литературе. Мы думаем, что имя его шаловливого котенка вообще никак не связано с русским (или — вспомним кембриджскую историю — персидским) писателем, а образовано по фонетической модели смешного детского прозвища, к тому же еще и с типичным для обращений к малышам «детским», немного сюсюкающим произношением: Munch-kin, Pussy-cat, puss-puss-puss-push-push-push, Push-kin[541]. Иногда последний — только «веселое имя», не «осеняющее тотчас», как писал увлекающийся Гоголь, «мысль о русском национальном поэте»[542].

Кстати, очень похоже, что в этом фонетическом контексте прямым потомком (внучатой сестричкой) котенка Морли является созданная Клэр Белтон (Claire Belton) в 2010 году очаровательная кошечка Pusheen (имя образовано от ирландского слова puisin — «котенок»), прославившаяся в качестве emoji на Facebook и ставшая исключительно популярным коммерческим продуктом.

Заключение

Как видим, 1934 год — столь важный для советской культуры и истории русской пушкинистики — закончился под именем Пушкина не только в СССР, но и в стране, которую Алексис де Токвиль считал своего рода антиподом России, так же как и последняя, предназначенной, «видимо, тайной волею Провидения держать когда-нибудь в своих руках судьбу половины мира»[543]. Разумеется, связь между привлекшими наше внимание случаями только шапочная, а точнее, именная. В то же время нам показалось символичным столкновение двух полярных случаев использования имени поэта (потерянного и найденного), «случайно» пародирующее «вечную» тему двух Пушкиных — серьезного и проказливого. Первый Пушкин, конечно, герменевтически интереснее, зато второй как-то легче и свободнее. Никак не связанный с русско-советской бронзой и культурной тяжестью, он смешно чистит зубы, нежно мурлычит, попадает впросак, но отделывается легким испугом, ест селедки там, где дают, и убегает туда, куда влечет его — как когда-то и его однофамильца — свободный дух.

P. S. Для полноты картины заметим, что в том же 1934 году тоскующее по утраченной родине эмигрантское The Russian Consolidated Mutual Aid Society of America (ROVA) приобрело рядом с городом Кэссвилем в штате Нью-Джерси зем-лю, на которой был разбит парк и заложено основание для памятника А. С. Пушкину, законченного в 1941 году. В руке поэт держит свиток с выбитыми на нем словами из стихотворения «Exegi monumentum», продолженного, как мы помним, Демьяном Бедным для бичевания «пушкинистов», которые допустили безобразие на стыке Горьковской улицы и площади, украшенной бронзовым ликом поэта. На памятнике в Нью-Джерси стихи пушкинские, хотя лик, кажется, и не его: