Обожествление

Глава 10 Битва на Гесперийских полях

«…Тогда нам пришлось столкнуться с очередным творением безумного Дьявола. Создание то было результатом его ужасных экспериментов по слиянию душ. Мы доблестно сражались с ним и одолели существо, но после смерти оно взорвалось, унесся с собой многих славных героев».

«Записки о Дьявольской войне» Адриан Астероп

***

А в это время две огромные армии запада и востока, наконец, встретились. Объединенные войска гелиосцев, акодийцев, лонгцев и жителей драконьего края поджидали прибытия врага на Гесперийских полях – обширной равнинной местности, которая хорошо подходила для фаланги, служившей основой обеих армий. Главнокомандующим союзных войск был избран Аминта из рода Гелиоса. Лонг Вейшенг, Акодис Гад, Ху Минж и Тайра Нобунага признали его кандидатуру, поскольку в трудную минуту у них нашлось достаточно благоразумия, дабы не соревноваться в глупости и тщеславии.

Армия Конфедератов насчитывала четыреста двадцать тысяч воинов. Войско же симдов к тому моменту состояло из двухсот семидесяти тысяч. Очевидный перевес был на стороне конфедератов, но выучкой и амуницией их практики уступали симдским, а посему исход сражения не казался очевидным.

***

Ночь перед битвой была неспокойной. Воины обеих сторон волновались. Каждый понимал, что может не пережить предстоящую сечу. Обычно воины молились богам в такие моменты, но после падения Совета старые боги были признаны ложными идолами, и практики не могли более возносить им свои молитвы. Лишь верующие в Сущего просили помощи и защиты у своего Бога. В этом было преимущество акодийцев. Многие симды, правда, насмехались над ними, как бы спрашивая их: чего же Сущий не помог им в предыдущих битвах?

***

В ту ночь многие не спали, хоть сон и полезен перед битвой. В императорской палатке Луций и Эмилия продолжали обсуждать предстоящее сражение, хоть тактика была уже разработана и сообщена командирам.

– Главное, чтобы наши алхимики не подвели, – хмурясь, проговорил Луций, – а там уж мы их одолеем. Легионеры сомнут их.

– Мы все проверили и перепроверили, – вздохнула Эмилия, – мы победим.

– Я знаю, – улыбнулся Луций, – наша победа неизбежна. Но нужно не только победить, нельзя дать им сбежать. Мы должны убить Акодиса Гада, Лонг Вейшенга, Ху Минжа и Тайру Нобанагу.

– Иначе война затянется, – кивнула Эмилия, – в идеале, еще и семьи их вырезать нужно.

– Выиграв это сражение, мы внушим конфедератам страх, и они сдадутся.

– Но Гелиополис все равно придется взять штурмом.

– Да, к тому же Филипп решил отсидеться в столице, – фыркнул Луций, – не думал, что он такой трус.

«Разведка сообщила, что он покинул Гелиополис на летучем корабле вместе с кровавыми практиками. Но знать Луцию это совсем не обязательно», – подумала Эмилия.

– Пройдусь по лагерю, – хлопнул в ладоши Луций, – хочу проветриться и взбодрить воинов.

– Я останусь здесь, – пожала плечами Эмилия.

– Хорошо, – кивнул Луций и вышел из палатки.

Патриции тоже не спали в ту ночь. Лициний Татиус и Евандер Максимус играли в кости, не показывая и доли страха, а вот Виктор Марцелл остался у себя. То, что он знал, мешало ему сосредоточиться на битве и не давало расслабиться. Он лежал в своей палатке и курил трубку, напряженно размышляя о завтрашнем дне.

– Все пройдет так, как должно. Я должен принять это, – говорил себе Виктор.

Не спала и его дочь – Аканхта, также участвовавшая в этой кампании. Она уже прошла Обновление тела и стала Патриархом начальной стадии. Аканхта не желала воевать, сражаться против тех, с кем совсем недавно она бок о бок противостояла общему врагу при штурме Таксалы. Ее даже спасли гелиосцы, когда проклятие крови чуть не свело ее в могилу, а теперь ей нужно было воевать против них.

Но больше всего Аканхту беспокоило возможное участие в войне и в завтрашней битве Александра из рода Гелиоса. Долг велел ей сражаться против врагов Империи, но сердце говорило об ином. Противоречие, создаваемое этой внутренней борьбой, терзало дух Аканхты. Но что она могла? Завтра ей придется убивать гелиосцев, возможно, даже тех, кто спас ее однажды. Аканхта тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Однако были среди патрициев и те, кто мирно посапывал в своих палатках, среди них известный нам Аврелий Тарквиний. Он хорошо показал себя в этой войне, без страха и жалости убивая врагов империи. Недавно ему удалось выиграть в суде против Сервилии из дома Сципионов, но на войне практики ветра полезны, и посему Луций помиловал ее. Хотя это не помогло девушке, она погибла во время акодийской засады, получив стрелу в горло.

***

Пока императора волновало бегство врага после победы, простых легионеров занимали думы о другом. Они переживали из-за количества неприятелей и возможной смерти в бою. Сидя у костров, легионеры травили байки, смеялись, шутили, пытаясь отделаться от навязчивого чувства тревоги.

У одного из таких костров сидел Пуло, бывший когда-то слугой Марка Друза. С ним довелось сражаться Александру. Пуло скорбел по своему господину. Он винил в смерти Марка Друза нашего героя, поскольку все началось из-за него. Из-за него Демон вернулся, из-за него состоялась экспедиция, из-за него, в конце концов, его господин сгинул в Диких землях. Пуло нашел для себя утешение в новой войне и храбро сражался, показав себя как отличный воин, за это его назначили центурионом в шестом легионе, который назывался Железным. Шестой легион находился под командованием Виктора Марцелла и прославился при взятии Плитей.

– Завтра мы покончим с этими выскочками, – храбрился Пуло, – я планирую убить минимум два десятка гелиосцев.

– Два десятка? – усмехнулся Аррунт, еще один центурион шестого легиона, – а почему сразу не сотню?

– Может и сотню! – нахмурился Пуло, вперив в него свой взгляд.

– А может и тысячу! – ударил себя в грудь Аррунт, явно насмехаясь над Пуло.

– В отличие от тебя, я не боюсь сражаться против врага. Когда мы брали Плитеи, я в одиночку смог зачистить целую башню, а в ней было пятнадцать акодийцев и все Архиепископы.

– Пятнадцать? – рассмеялся Аррунт. – И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

– Я могу подтвердить это, – раздался вдруг низкий мужской голос.

Это был Луций, он подошел поближе к костру и окинул легионеров взглядом. В простой тунике, без отличительных знаков, великий герой все равно был узнаваем своими воинами.

– В тот день я видел подвиг центуриона Пуло. Он проявил себя как настоящий симд.

– Господин! – все тут же вскочили и почтительно поклонились.

– Но ты тоже не прав, Пуло, – улыбнулся Луций, – Аррунт вовсе не трус. Когда на нас напали из засады акодийцы, он сумел пресечь панику в собственной центурии и храбро повел воинов на врага.

– Господин… – Аррунт прослезился, осознавая, что сам император помнит и хвалит его.

– Да, господин, – кивнул, склонившись в поклоне Пуло.

– А ты, Секунд, – обратился к еще одному центуриону Луций, – будешь ли ты завтра также храбр, как при штурме Плитей? Я помню, как ты одним из первых взобрался на стену. Тебе сразу же отру­би­ли пра­вую руку, но одним только щитом ты сумел убить многих врагов и, обра­тив их в бегство, удерживал стену до прихода остальных.

– Да, господин! – воскликнул радостный Секунд. – Целители пришили мне правую руку обратно, чтобы я смог сражаться за вас и дальше!

– Хорошо, хорошо, – улыбаясь, император похлопал центуриона по плечу.

Луций обладал поразительной памятью и знал поименно тысячи своих легионеров. Заприметив во время прогулки по лагерю знакомых воинов, он решил подбодрить их, напомнив былые подвиги. Так Луций делал, поднимая боевой дух симдов.

***

В лагере конфедератов же царила общая уверенность в победе. Никто не сомневался, что завтра они одолеют врага. Боевой дух был высок, как никогда. Все веселились и уже представляли, как скоро прогонят симдов обратно, а затем сами вторгнутся в их земли. Лишь Миюки не могла разделить всеобщей радости. Она провела почти всю жизни в империи Симдов и успела сдружиться со многими ее гражданами. Оттого сердце ее было неспокойно. А еще она переживала за Александра, надеясь, что Баошенгдади удалось уговорить. Она и не догадывалась, что сейчас происходит с членами экспедиции.

***

И вот настало утро. Оба войска вышли из лагеря и построились друг напротив друга. Луций и Аминта объ­яв­или воинам: необходимо пригото­вить ору­жие и собрать­ся с духом для послед­ней бит­вы: те, на чьей сто­роне будет сча­стье, ста­нут не на день – навек победи­те­ля­ми! И преж­де, чем наступит завтраш­няя ночь, они узна­ют, Запад или Восток будет давать зако­ны народам. Не отдельные регионы будут награ­дою победы, но целый континент. Столь же вели­ка и опас­ность для тех, кому в бит­ве не пове­зет. И симдам нет при­бе­жи­ща в этой чужой стране, и Конфедерация, исчер­пав силы, сра­зу ока­жет­ся на краю гибе­ли. В решаю­щее сра­же­ние вступали два храб­рей­ших вой­ска, гото­вые в этот день либо достичь выс­шей сла­вы, либо погу­бить преж­нюю.

***

Выстроившись, воины и наде­я­лись, и боя­лись, огляды­ва­ясь то на свое, то на вра­же­ское войско, взве­ши­ва­ли свои силы, то раду­ясь, то печа­лясь. Командиры обо­д­ря­ли их, напомина­я о том, что самим им не при­хо­ди­ло в голо­ву. Аминта выехав на белоснежном скакуне вперед перечислял все, что совер­ше­но ими героического за прошлые войны с симдами. Усиленный специальной техникой голос его разносился на многие километры, слышно было даже в задних рядах войска.

Луций на вороном коне предстал перед своими войсками. Обычно он не использовал доспехи, но в этой битве надел легатские латы, дабы его было лучше видно. Он гово­рил симдам об Акодийском царстве, которое почти полностью покорилось им. Когда они окончательно завоюют его, весь мир будет лежать у их ног. Он говорил о недав­них боях, в которых они одерживали победу за победой, о вра­гах, напуганных их мощью.

Император объезжал ряды, обращаясь к воинам с краткими подобающими случаю речами. Он просил легионеров во имя прежних битв показать себя и теперь доблестными воинами, достойными самих себя и отечества, и помнить, что победа над врагом не только прочно утвердит власть их над востоком, но стяжает им и их государству неоспоримую власть и главенство над целым миром. Если же битва кончится несчастливо, павшие в честном бою воины найдут себе в смерти за родину прекраснейший памятник, а бежавшие с поля трусы покроют остаток дней своих позором и бесчестием. Ибо нигде беглецы не найдут для себя безопасного пристанища, а всякого, попавшего в руки врагов, ждет участь, которую легко угадает каждый здравомыслящий.

– Никому бы я не пожелал, – говорил Луций, он выпря­мил­ся, лицо его сияло от радост­и, буд­то победа уже была им одер­жа­на, – на себе испытать эту участь! Когда Судьба обещает нам великолепнейшую награду, победим ли мы, или ляжем мертвыми, неужели мы покажем себя низкими глупцами и из привязанности к жизни отринем лучшее благо и примем на себя величайшие беды? Идите в бой готовые победить, либо умереть! Ибо решимость такая неизбежно приведет вас к торжеству над врагом. Конец войне и ее тяготам бли­зок! Добы­ча уже в наших руках. Богатейшие города перед нами! Сражайтесь во славу Империи! Сражайтесь и обретете бессмертие в веках!

Войско свое он постро­ил вой­ско так: впе­ре­ди практики без эссенций, а за ними ряды лучников и тех, кто владеет разрушительными эссенциям. По фрон­ту каждого отряда он поста­вил луч­ших бой­цов, кото­рые долж­ны были метать в под­летающих фениксов и драконов огромные копья, креп­кие и обитые желе­зом. И им, и осталь­ным пехо­тин­цам было при­ка­за­но укло­нять­ся от напа­де­ния зве­рей и, раз­бе­га­ясь, посто­ян­но бро­сать в них дро­ти­ки.

Эмилию он поме­стил с кон­ни­цей на левом флан­ге, на пра­вом вра­гу противосто­я­л звериный отряд во главе с Григорием. Между когортами и позади них находилось бесчисленное множество машин, таких, как скорпионы и онагры. Луций гордился таким количеством этих чудесных устройств. Они могли сравнять шансы в противостоянии с могучими зверями.

Аминта же, рас­счи­ты­вая вну­шить страх симдам, впе­ре­ди поста­вил фениксов и драконов, самую разрушительную мощь армии: всего их было пятьдесят – раньше столь­ко нико­гда не выво­дил в бой на континенте Благоденствия. За ними Аминта отвел место акодийцам, коих насчитывалось до пятидесяти тысяч. За ними выстроены были лонгцы, вме­сте с аванаскими пращниками и гиленскими лучниками, а последними стояли войска, прибывшие вместе с ним из Солнечной республики, на расстоянии ста метров с лишним от передних рядов.

Позади всех расположились практики силы солнца и молний. Фланги Аминта обезопасил с помощью конницы, вперемешку со зверинами отрядами, такими как лисы и медведи, на левом крыле поставив союзных лонгцев, а на правом – самурайскую конницу. В резерве находилась и знаменитая Зенитная кавалерия.

Аминта отдал приказ, чтобы командиры акодийских войск ободряли каждый своих воинов напоминанием, что надежды на победу покоятся на нем и явившихся с ним войсках. Гелиосцам через командиров велел он исчислить и ярко изобразить все беды, какие угрожают ихдетям и женам в случае несчастного исхода войны.

По-раз­но­му надо было гово­рить с этим мно­же­ст­вом воинов, раз­но­го обличья, раз­но­пле­мен­ных, по-раз­но­му оде­тых и воору­жен­ных. Наем­ни­кам, коих также пригласили, обе­ща­ли дать над­бав­ку уже сей­час и уве­ли­чить плату, насколь­ко поз­во­лит добы­ча. В акодийцах раз­жи­га­ли их нена­висть к симдам за поруганные святыни и опустошенные поля. Гелиосцам напоминали о сте­нах род­но­го горо­да, о домаш­нем оча­ге, о моги­лах пред­ков, о детях, роди­те­лях и тре­пе­щу­щих женах. О гибе­ли или вла­сти над миром. Наконец, все приготовления были закончены, и битва должна была начаться с минуты на минуту.

***

– Начнем! – улыбнулся в предвкушении Луций.

Верхом на коне, взойдя на холм, возведенный практиками земли, он возвышался над остальной армией. Луций взглянул на слугу рядом с собой, который отвечал за подачу сигнала.

– Сегодня мир изменится раз и навсегда! – воскликнул император симдов.

И отдал приказ атаковать. Со стороны симдов разда­лись зву­ки труб и рогов. Сражение началось с того, что Григорий атаковал левый фланг конфедератов. Сделано это было для заманивания врага. Легкая конница метала дротики и осыпала врага стрелами. Григорий раззадоривал конфедератов, провоцируя их на ответ.

И вот Аминта приказал фениксам и драконами обрушить пламя и лед на симдов. Могучая сила взмыла ввысь. Конфедераты издали радостные возгласы, симды же напротив, помрачнели. Казалось, само небо потемнело. Поднялся сильный ветер, и тучи закрыли солнце. Следом раздался оглушительный рёв десятков зверей, который заставил кровь симдов застыть в жилах. Впереди всего этого воинства летели Тайра Нобунага и Ху Минж.

Огромные, крылатые, с огненным дыханием, эти звери могли испепелить тысячи воинов в один миг. Они были ужасны и прекрасны одновременно. Чешуя драконов сверкала на солнце, а крылья фениксов были столь громадны, что закрывали небо.

– Глупцы! – взревел Луций, вскинув правую руку, на его лице играла безумная улыбка. – Симдская наука лучшая в мире! Уничтожьте их!

Взбодрившись, симды атаковали. Заработали боевые машины, прекрасно справляющиеся со своей задачей. Сотни огромных стрел пронзили воздух и вонзились в тела драконов и фениксов, причиняя им нестерпимую боль. Но не это оказалось самым страшным, поскольку звери эти обладали регенерацией. Стрелы, выпущенные симдами, были пропитаны ядом, который начал изнутри разъедать внутренние органы драконов и фениксов.

Рев, который издали раненые звери, поразил даже Луция. Он ощутил, как мурашки пробегают по его спине.

– Отлично! Еще один залп! – отдал приказ император.

Вновь сотни стрел взмыли в небо. Взревев от боли, звери обрушили на симдов обжигающее пламя. И пусть легионеры поставили защитные барьеры, потери все равно оказались ужасающими. Однако в целом атака зверей провалилась. Яд разъедал их изнутри, и далеко не все фениксы и драконы были способны побороть его.

Тайра Нобунага был в бешенстве, он исторгал пламя, моментально сжигая десятки симдов. Ху Минж насылал на легионеров морозную стужу, замораживая их. Но внезапно в воздух поднялся сам симдский император. Сотни мечей кружили возле него, и когда он оказался достаточно близко, они понеслись в атаку, пронзая и рассекая тела зверей. Луций Убийца Троллей вступил в бой.

В это время Эмилия воспользовалась смятением фениксов и драконов, и атаковала правый фланг конфедератов. Ей противостояли храбрые акодийцы и воины драконьего края. Кони сталкивались друг с другом, вышибая всадников из седел. Кавалеристы метали дротики, обнажили мечи и резали своих врагов. Упавших всадников тут же затаптывали, не оставляя им и шанса. Было сложно сохранить даже подобие строя. Обе армии смешались, кровь брызгала во все стороны, а стоны павших воинов разносились на сотни метров.

Миямото Дораку, возглавивший один из корпусов самурайской конницы, храбро сражался, каждым взмахов своего меча убивая нескольких симдов. Его катана разила без промаха и жалости. Но большую мощь показал Акодис Гад, царь акодийцев слыл одним из лучших мечников континента. Казалось, что в этом сражении никто не может противостоять ему. Оказавшись на его пути, каждый симд умирал. Так продолжалось, пока до него не добралась императрица.

Эмилия метнула в него ледяное копье, поразив плечо, и холод начал стремительно распространяться по телу Гада. Царь акодийцев взревел и изгнал ледяную силу выплеском духовной энергии. А после вступил в бой с Эмилией. В фехтовании Гад превосходил Эмилию, но развернуться должным образом в тех условиях было сложно. Тем не менее, он теснил императрицу, несколько раз легко ранив ее. Наконец ему удалось выбить из ее руки клинок.

– Умри! – воскликнул царь акодийцев, нанося финальный, как он думал, выпад.

Но в этот момент, когда Эмилия казалась беззащитной, ее глаза сверкнули алым и лишь на миг, лишь на один миг Акодис Гад ощутил, что потерял контроль над телом. Меч выпал из его руки, и Эмилия воспользовалась этим. Она схватила падающий клинок и вонзила его в грудь акодийского царя.

– Т-ты! – воскликнул изумленный Гад. – Ты! Э-эта сила…

Эмилия сразила Акодиса Гада. Увидев смерть своего предводителя, многие акодийцы бросились бежать, а другие, напротив, с еще большим рвением атаковали симдов. Тем не менее, перевес теперь был на стороне Эмилии.

– Вперед! – прокричала она. – Мы почти сломили их!

Симды издали боевой клич и усилили напор. Конфедераты не сумели устоять и начали отступление. Но Миямото Дораку не желал бежать. Он оказался в окружении врагов, продолжая храбро сражаться. Ни один симд не мог подойти к нему, каждому Миямото сносил голову. Тогда Эмилия лично схлестнулась с ним. Миямото удалось убить ее коня и почти отрубить ей голову. Его клинок уже несся по направлению к шее героя, но в самый последний момент неожиданно изменил траекторию. Дораку вытаращил глаза от удивления, он вовсе не желал этого.

«Мое тело…» – пронеслась мысль в его разуме.

Эмилия ушла от удара Миямото, подскочила к нему и одним прикосновением пальца заморозила его.

«Патриарх, а сражается, словно Святой!» – поразилась императрица.

Она решила сохранить ему жизнь и поместила замороженного Миямото в специальный сосуд, который уменьшил его. После поражения Дораку на правом фланге конфедератов началось повальное бегство. Эмилия теснила бегущих, то же самое делал Григорий во главе звериного корпуса.

Пока шел бой в воздухе и между конниками, тяжелые пешие войска обоих сторон мерным шагом грозно наступали друг на друга. Когда враги сблизились, симды и акодийцы, согласно исконному обычаю, издали дружный боевой клич. Легионеры метнули каждый по пилуму. Акодийцы же ударили мечами в щиты. Затем начался ближний бой. Акодийцы напирали на врага, демонстрируя поразительную силу.

Сначала перевес был на стороне акодийцеви, благодаря их ловкости и отваге, многие симды были ранены или убиты. Однако, полагаясь на превосходство своего военного строя и вооружения, симды продвигались все дальше вперед.

В бит­ве мало­по­движ­ные, симды обру­ши­ва­ют­ся на вра­га всей тяже­стью своего тела и сво­его ору­жия – акодийцы же боль­ше пола­гаются на быст­рые пере­беж­ки. Мощным натис­ком симды сдви­ну­ли вра­же­ский строй, затем, протал­ки­ва­ясь пле­чом и щитом, насту­пая на тес­ни­мо­го ими про­тив­ни­ка, продви­ну­лись дале­ко впе­ред, слов­но никто им и не сопро­тив­лял­ся. Пуло храбро сражался, пронзая противников своим клинком. Он жаждал добраться до гелиосцев. Один из акодийцев по имени Захария снес голову Аррунту в тот момент, когда тот сразил его товарища, но тут же пал от руки неизвестного легионера. Сотни воинов с обеих сторон умирали каждую секунду.

Задние ряды симдов, почувствовав, что враг начинает колебаться, стали давить на пере­д­ние, уси­ли­вая тем самым напор. Лонгцы, зани­мав­шие вто­рую линию обороны конфедератов, помо­га­ли сво­им отсту­пав­шим союзникам, заменяя их и подбадривая. С яростью и отчаянием кидаясь в битву, они перебили множество врагов и стремительным нападением даже расстроили строй легионеров.

Пока передние ряды сражались в ближнем бою, задние, состоявшие из практиков с эссенциями атаковали через них, применяя разрушительные техники. Аканхта обрушивала на врагов каменный дождь, пробивающий их доспехи и ломающий кости. Аврелий метал в противника огненные шары, взрывающиеся и убивающие по нескольку практиков за раз. Конфедераты в ответ атаковали симдов молниями, камнями, огнем и льдом. Небо заволокло тучами, гремел гром и лился дождь.

Место, где шла основная битва между пешими войсками, оказалось так завале­но тру­па­ми и ору­жи­ем, что прой­ти там было труд­ней, чем сквозь сомкнутые ряды непри­я­те­ля. Пространство, разделявшее войска, которые еще уцелели, все было залито кровью, наполнено ранеными и убитыми. Кучи трупов, истекающих кровью и наваленных друг на друга, а также вооружение, разбросанное повсюду в беспорядке вместе с людьми, мешали движению правильно построенного войска.

Легионеры наступали в строю, пре­сле­дуя вра­га, про­би­ра­ясь, кто как мог, через горы тел и ору­жия, через лужи кро­ви. Из-за этого ряды их расстроились, а соединения пере­ме­ша­лись. Тут-то по ним и ударили гелиоские фаланги, обрушивая на них сокрушительный удар своих сарисс, их прикрывали аванские пращники и гиланские лучники. Гелиосцы в первых лини­ях успе­ли вон­зить ост­рия сво­их сарисс в щиты легионеров и, таким обра­зом, сделались недо­ся­гае­мы для их мечей. Урон был колоссальный, теперь уже конфедераты теснили симдов

Луций, заме­тив это, велел тут же подать тру­бой сиг­нал: пусть отой­дут назад. Из-за этого он пропустил удар от Тайры Нобунаги и был отброшен далеко назад.

Ране­ных симдов тем временем отпра­ви­ли в тыл, а воинов из резерва раз­ве­ли по флан­гам, дабы надеж­нее защи­тить и укре­пить середи­ну строя. И нача­лось новое сраже­ние: теперь бились меж­ду собой свежие и полные сил воины, рав­ные друг дру­гу и воен­ным опы­том, и сла­вой своих подви­гов. Их вооду­шев­ля­ли оди­на­ко­вые надеж­ды, им гро­зи­ла оди­на­ко­вая опас­ность. Но симды пре­вос­хо­ди­ли вра­га уве­рен­но­стью в себе: они уже обрати­ли в бег­ство акодийцев и лонгцев, оттес­ни­ли пере­до­вую линию и сража­лись уже на второй.

В воздухе фениксы и драконы, наконец, были вынуждены отступить под натиском Луция и снарядов машин. Эмилию тоже ждал успех. Она дале­ко ото­гна­ла всад­ни­ков, а затем вернулась и нале­те­ла на вражеский строй с фланга. Это напа­де­ние поставило армию конфедератов в сложнейшую ситуацию. Мно­гих из них окру­жи­ли и уби­ли в бою.

Когда с поля бит­вы были уда­ле­ны разумные зве­ри, нача­лось состя­за­ние одних лишь людей и коней. Левое кры­ло симдов, кото­рым коман­до­вала Эмилия, обра­тила в бег­ство сто­я­щих про­тив нее врагов.

На правом же кры­ле, где симдами коман­до­вал Григорий, и тем, и другим прихо­ди­лось очень пло­хо. Но постепенно конфедераты одерживали вверх. Луций, видя это, послал ему на помощь Евандера Максимуса с отборным отрядом.

Битва стала походить на кошмар. Воинами наносились друг другу жестокие раны, раздавались стоны падающих и громкие радостные крики убивавших. Кровь лилась рекой, и сама земля казалось, стенала вместе с раненными практиками. Луций приказал усилить напор, чтобы сломить сопротивление врага. Но в этот момент сотни тысяч воинов замерли на миг, услышав оглушительный рев. Некто очень сильный и могучий кричал от нестерпимой боли, однако никто не мог понять, кто именно. Звук раздавался отовсюду, поражая сердца всех воинов. Командиры быстрее остальных пришли в себя и приказали продолжать сражение, так как медлить было нельзя.

Бой велся как между обычными практиками, так и между пиковыми Святыми. Одна атака Лонг Вейшенга, направленная на Лициния Татиуса, убивала несколько десятков воинов, когда тот уклонялся. В ответ Лициний сжигал пару дюжин практиков, в том числе и симдов, ненароком задев и их. Луций сильно ранил Нобунагу, заставив дракона отступить. Но тогда в бой с ним вступил Аминта. Предводитель гелиосцев с яростью обрушился на императора симдов, оттесняя того. Эмилия вступила в бой с Ху Минжем. Их ледяное противостояние заморозило сотни практиков с обеих сторон.

Аканхта, Аврелий и Пуло продолжали сражаться на своих позициях. Миюки и Антиох в это время лечили раненных практиков, которые получив исцеление, вновь шли в бой.

Битва не прекращалась, лишь набирая обороты. Уже десятки тысяч были убиты, не меньше ранено. Так продолжалось какое-то время, пока внезапно тьма не опустилась на землю. Абсолютная, всепоглощающая тьма приостановила сражение.

– Что происходит? – кричали удивленные практики.

– Я даже руки своей не вижу, – пробормотал изумленный Луций, также оказавшийся во власти тьмы.

– Еще одна уловка, Убийца Троллей? – скривился Аминта, пламя вокруг него позволяло ему видеть немногим больше.

– Только, если твоя, – нахмурился Луций, он слышал своего противника, но не видел его.

Воины обеих армий оказались дезориентированы. Сражение на время прекратилось, ибо сражаться не могли даже Святые. Не помогала и сила Солнца. Аминта, Лициний Татиус и другие практики огня были способны лишь рассеять тьму вокруг себя. Но мрак недолго царствовал на поле брани. Всего через минуту все вернулось на свои прежние места, но теперь практики оказались под угрозой быть раздавленными неизвестными обломками, ибо с небес начали падать камни, деревья и даже целые здания.

– Что же творится? – поморщился Аврелий.

– Смотрите, кто-то летит! – воскликнул некто глазастый в рядах симдов.

– Он летит прямо на нас!

– Барьер! Быстрее, ставьте барьер!

Послышался крик феникса, и на симдов с небес обрушилось яркое пламя.