Обожествление

Глава 6 Любовь

«Баошенгдади всем известен как добрый бог. Он покровительствует целителям и прославился как податель жизни. Но так ли добр он на самом деле? Как великий ученый, Баошенгдади нуждается в подопытных для своих экспериментов. И я утверждаю, что он похищает простых смертных и проводит на них опыты. Почему же члены Совета закрывают на это глаза? Ответ прост – богам плевать на простых смертных. Поклоняйтесь им, пока они сильны, но, когда придет время и Совет падет, отрекитесь от них».

«О богах» Гендель

***

Пора вернуться к тем событиям, которые я изначально принялся описывать.

Путь, который Лей преодолел за два дня, он планировал проехать за две недели. Но ситуация изменилась, столько времени у него более не было.

Лей оказался вынужден карабкаться по крутым склонам гор, чтобы сократить путь. В одиночку практику это сделать не так сложно, но, когда с тобой раненный, да и еще и сам ты далеко не в лучшей форме, это становится настоящим испытанием. Подъём на вершину горы был особенно трудным. К несчастью, пошел дождь, самый настоящий ливень. Каждый шаг давался Лею с большим трудом, ноги его утопали в грязи, а ледяной ветер дул прямо в лицо, но он продолжал идти вперёд, упорно сопротивляясь приближающейся кончине.

Преодолев гору, Лей должен был пройти через лес, который оказался ещё более сложным испытанием. Деревья, настолько плотно посаженные, что солнечные лучи не способны пробиться сквозь листву, дикие звери, жаждущие отведать твоей плоти и выпить твою кровь. Еще ветви деревьев и кустов тоже оказались не простыми, они царапали кожу наших героев, а корни мешали продвижению, будто чья-то злая воля направляла их. Каждое использование силы молнии отзывалось едва сдерживаемой болью в теле Лея, но этот лес мог сократить путь на целую неделю, посему-то Лею и приходилось излишне страдать.

Асура, наблюдая за ним, не мог не поразиться стойкости юноши.

– То, что он делает сейчас, достойно восхищения куда больше, чем проявленный им боевой талант в схватке со Святым.

Асура проникся настоящим уважением к нему, до этого он считал Лея неплохим алхимиком, но трусливым человеком. Поскольку тот всегда избегал битв и стремился к самым простым и низменным удовольствиям. Однако сейчас Асура полностью изменил свое мнение.

– Этот человек достоин называться истинным героем, он жертвует свою жизнь ради друга, если бы я мог помочь ему… – сокрушенно пробормотал Асура, находясь в подпространстве Рассекателя.

Он взглянул на Александра, и печальная улыбка скользнула по его лицу.

– Тебе повезло с друзьями.

Тем временем Лей преодолел ужасный лес и увидел перед собой заветную цель – Гелиополис. Город утопал в солнечных лучах, создавая видимость золотого сияния. Лей радовался тому, что видит, но ощущал, как холод в его теле становится все сильнее и навязчивее, и никакое тепло не способно согреть истончающуюся душу.

– Нельзя останавливаться… – прошептал он и побежал вперед.

Перед городом располагалось несколько деревень. Проходя одну из них, Лей ловил на себе удивленные взгляды крестьян, которые изумлялись тому, что он тащит на себе человека. Некоторые из них думали подойти и предложить помощь, но внешний вид Лея отпугивал их. Весь в крови, они думали, чужой, но это была его собственная, измазанный в грязи, с отвратительным запахом.

Внезапно Лей замер, его тело сильно задрожало, а лицо побледнело. В этот момент его охватила неописуемо мучительная боль. Содрогнувшись, он выплюнул кровь. Он не мог удержаться на ногах и рухнул на землю вместе с Александром. Многие видели его. Женщины взволновано вскрикнули, и несколько из них поспешили к нему издалека.

– Что с ним случилось?

– Может, раны?

Тело Лея дрожало, пока он терпел обжигающую боль. Эта боль вырывалась из его души и была порождена истечением жизненной энергии. Его кровеносные сосуды были грубо разорваны, а внутренние органы медленно разрушались каждую секунду.

– Вы... Вы в порядке?

Когда Лей был уже на грани обморока от боли, то услышал застенчивый голос. Он открыл глаза и увидел грязную маленькую девочку с большими и яркими глазами. Она выглядела, как настоящая нищенка.

– Выпейте воды, господин, – девочка робко протянула ему небольшой ковшик, – у меня больше ничего нет, только вода…

Она выглядела ужасно, худое тело, бледное лицо, оборванная одежда, на ней даже сандалий не было. Лей вытер кровь в уголках губ и покачал головой.

– Вода мне не поможет.

Сердце Лея сжалось, когда он увидел эту девочку. Воистину, трудности ожидают нас повсюду. Для практика они, возможно, даже не достойны упоминания, но, когда такие трудности, как невозможность поесть обычного хлеба, настигают смертных, то становятся ужасающими. Лей захотел помочь ей. Он сорвал с пояса кошель с золотом и протянул маленькой девочке, показывая монеты. У девочки глаза на лоб полезли при виде такого количества денег.

– Я отдам тебе все, если ты поможешь мне, – слабым голосом произнес Лей.

– К-как?

– Приведи кого-нибудь связанного с Гелиосами, ты ведь знаешь, кто это?

– Конечно, господин, – сразу кивнула девочка, – это наши правители.

– Ты сможешь выполнить мою просьбу?

– Да, в соседнюю деревню как раз приехали могучие господа, они лечат нас. Они добрые, они помогут! Я мигом! – девочка побежала со всех ног.

Люди вокруг удивленно взирали на мужчин, лежащих на земле. Никто из них не узнал Александра не только потому, что далеко не все знали его внешность, просто Лей скрывал его лицо, прикрывая плащом.

– Он, видно, практик, – говорили они.

– Может, тоже помощь поискать?

– Не хочу вмешиваться.

– Я тоже.

Но один крестьянин, взирая на страдания Лея и не желая оставаться в стороне, приказал своей жене принести воды и целебную микстуру.

Лей вновь начал трястись и кашлять. Сейчас он уже не был в силах остановить приступ этого яростного кашля. Людям казалось, что Лей будет кашлять, пока не выплюнет свои легкие. Между пальцев Лея медленно заструилась кровь, ручеек за ручейком. Люди зашептались. Все сразу поняли, что ему осталось недолго.

Наконец принесли горячую воду и лекарство, но Лей сразу схватился за таз с водой и выплюнул кровь, окрасив воду в алый.

– Ты так полностью себя крови лишишь! – запричитала женщина с микстурой, она протянула ее Лею, но он вяло махнул рукой, отказываясь.

– У меня… есть целеб... – речь давалась ему с трудом. Лей беззвучно рассмеялся, осознавая, что конец его близок.

– Держись! – воскликнул неравнодушный мужчина. – Сейчас придет помощь. Господин Антиох поможет, он отличный целитель.

– Да и новая госпожа хороша в этом деле, – закивала его жена.

Вдалеке поднялось облако пыли, показались всадники. Мужчина и женщина. Это были Антиох из рода Селевка и Миюки. Позади Миюки сидела та маленькая девочка. Ей удалось убедить их поспешить в эту деревню. И если Миюки поначалу не узнала Лея в таком виде, то тот был приятно удивлен, увидев ее.

«Значит Судьба такая. Хорошо, что я смог взглянуть на нее перед смертью», – подумал он.

Антиох спрыгнул с коня и быстро зашагал в сторону раненых.

– Расступись, мне нужно осмотреть их, – приказал он, хмурясь.

– Лей… это ты?! – воскликнула Миюки, наконец, узнав своего друга, она подскочила к нему и начала сразу использовать свою силу. – Что случилось?

– А-Александр... – сделав усилие, произнес Лей и глазами указал на лежащего рядом человека.

Антиох скинул с лица юноши плащ и ахнул.

– Александр?! Это правда он!

– Он ранен, его душа, – Лей проговорил эти слова и закрыл глаза.

– Нет!– в панике закричала Миюки.

Она проверила тело Лея и с ужасом осознала, что его уже не спасти. Слезы побежали по ее щекам. Антиох осмотрел его и пришел к такому же выводу.

– Внутренние органы уничтожены, кровеносные сосуды разорваны, жизненная энергия почти вытекла. Как он еще жив? – удивленно пробормотал он и тут же широко раскрыл глаза, обнаружив в душе Лея частицу эссенции. – Эта сила… внутри него императорская молния! Откуда?!

– Ч-что? – изумилась Миюки. – Это не может быть…

– Я ничем не могу помочь ему, прости, – вздохнул Антиох.

– Лей, Лей! – Миюки разрывало изнутри от боли, вид умирающего друга причинял ей невероятные страдания, а ощущение собственного бессилия добивало.

Внезапно Лей открыл глаза и взглянул на Миюки. Его взгляд был нежным и немного сочувствующим.

«Я справился, теперь Александру помогут», – облегченно подумал Лей.

Жизнь в нем поддерживалась лишь силой волей. Теперь можно было, наконец, расслабиться и перестать бороться.

– Подзови ту кроху, что привела вас, – найдя в себе последние силы, ласково произнес Лей.

– Ч-что? – Миюки не понимала зачем, но выполнила просьбу друга.

Девочка со слезами на глазах глядела на умирающего незнакомца. Хоть она его и не знала, он показался ей хорошим человеком. Лей протянул девочке кошель с золотом.

– Как договаривались, – он слабо улыбнулся, – Миюки, прошу, позаботься о ней.

– Хорошо, – кивнула девушка.

Лей поднял руку и прикоснулся к щеке Миюки. Она нежно прижала ее к себе.

– Как красиво… – прошептал Лей и замолчал, отныне навечно. Он умер.

***

Филипп из рода Гелиоса, архонт Солнечной республики, сидел на траве в своем саду и наблюдал, как его кроха сын играется с рабынями неподалеку.Несмотря на столь радостную и приятную глазу картину, сердце его было неспокойно. Времена настали тяжелые. Грянула новая мировая война. Акодийское царство несло крупные потери. Гелиосцы и лонгцы уже направились им на выручку. Филипп планировал возглавить армию лично, но недавно прокатившаяся моровая язва оставила после себя опустошенные деревни, сирот и стариков, неспособных позаботиться о себе. Филипп любил свой народ и желал помочь ему. По его приказу были отперты житницы, роздано зерно и организована работа целителей. Государственные приюты, созданные еще Серафимом Рассекателем, открыли свои двери для тысяч детей. Филипп задержался на некоторое время в Гелиополисе, решая вопросы, связанные с мором. А стратегом, посланным во главе гелиосцев, стал его двоюродный брат Аминта. У него имелся опыт командования крупными силами, поскольку в молодости он воевал в диких землях.

Филипп планировал позже присоединиться к армии и участвовать в сражениях. Но пока он находился в Гелиополисе у него теплилась надежда, что его сын, его первенец, вернется на Родину.

Надежда была не беспочвенной. Все началось с того, что какое-то время назад, незадолго до начала войны, в Гелиополис прибыла девушка, обладающая частицей жизни, звали ее Миюки. Она продемонстрировала свой талант, попросила обучить ее и изъявила готовность служить Солнечной республике. Но куда важнее было то, что Антиох из рода Селевка узнал ее. Оказывается, Миюки являлась подругой Александра, посему Филипп пожелал лично встретиться с ней. Конечно, он устроил ее обучение и теперь Ахей, глава Селевкидского рода, отец Антиоха, преподавал ей нужную науку.

Миюки многое рассказала Филиппу, в том числе о том, что Александр теперь обладатель кровавой силы. Это потрясло Филиппа, но не изменило его мнение о сыне в худшую сторону. Миюки также сообщила ему, что Александр планировал вернуться домой уже давно, но этому помешал ряд обстоятельств, это подтверждал и Антиох. Поиски Александра никогда не прекращались, но узнав о намерении сына, Филипп решил послать еще больше слуг на его поиски.

Скоро появилась новость о падении Совета и о том, что носителя Демона вновь видели, а затем началась война. Филипп каждый день ожидал вестей о своем сыне, оправдано беспокоясь о том, что его могут изловить симды.

Миюки тем временем была отправлена вместе с другими практиками жизни в близлежащие поселения для излечения простого люда от болезни, так не вовремя поразившей его народ.

– Война уже идет, и ситуация не будет улучшаться, – пробормотал мрачный Филипп.

– Государь! – в этот момент в сад вбежал взволнованный раб по имени Влас. На его лице читалась смесь ликования и беспокойства.

– В чем дело? – отрешенно проговорил Филипп, не отрывая взгляда от игры Птолемея.

– Найден Александр! – радостно воскликнул Влас.

– Что?! – Филипп резво вскочил с земли, он не мог поверить, что это, наконец, случилось. – Где он? Где мой сын?

– Господин Ахей осматривает его в западной ятрейи.

– Ахей? Что с моим сыном? – нахмурился Филипп и быстрым шагом направился к выходу из сада.

– Он ранен, но пока непонятно, каким образом, – осторожно произнес Влас, нагоняя его.

– Ранен? – сердце Филиппа забилось быстрее, он бросился бежать.

Играющий неподалеку Птолемей недоуменно глядел на своего отца, куда-то стремительно убегающего. Он еще мало что понимал, но для него стал чем-то новым такой взволнованный вид отца.

***

Филипп вбежал в комнату, где обычно проводили целебные процедуры, гелиосцы зовут ее ятрейя. В ней собралась уже целая толпа. Здесь были как слуги и рабы, так и свободные гелиосцы, проживающие во дворце, все они хотели увидеть своего молодого господина, вернувшегося домой. В центре комнаты на стеклянном столе лежал Александр с закрытыми глазами, а рядом с ним еще один молодой человек, весь в крови и не подающий признаков жизни.

– Всем, кто не имеет отношения к целебной науке, выйти! – грозным тоном приказал Ахей.

Толпа мгновенно повиновалась и быстро растворилась. Остались лишь сам Ахей, его сын Антиох, Миюки и Клеопатра, подошедшая чуть раньше Филиппа.

– Что с Александром? – спросил обеспокоенный Филипп, становясь рядом с женой.

Он взглянул на своего сына, и различные эмоции захватили его: от радости и облегчения до беспокойства и сильной тревоги. Филипп совсем не хотел потерять сына в момент их долгожданного воссоединения.

– Пока неясно, – шепотом ответила мужу Клеопатра.

Ахей тем временем держал ладонь, из которой исходило золотое сияние, над грудью Александра, желая понять, в чем именно причина недуга.

– А это кто? – поинтересовался Филипп, кивков головы указывая на лежащего рядом Лея.

– Именно этот юноша на своей спине притащил Александра, весь израненный и обессиленный, – уважительно произнесла Клеопатра, – он сразу же умер, но благодаря нему Александр теперь дома.

– Перед смертью Лей сказал, что ранена душа Александра, а не тело, – добавила Миюки, ее голос был лишенным прежней бодрости и энергии.

– Настоящий друг, – кивнул Филипп, – Лей… Я запомню его имя.

– Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих, – пробормотала Миюки, вспоминая известные слова Серафима Рассекателя.

– Я закончил первичный осмотр, – тяжело вздохнул Ахей, взмахивая руками.

– Что с моим сыном? – отмечая мрачный вид своего друга, Филипп еще сильнее взволновался.

– Все очень, очень плохо, – хмурясь, сказал Ахей, – душу Александра медленно сжигает пламя.

– Пламя?! – воскликнул пораженный Филипп. – Как моего сына может сжигать пламя? Дай мне пару секунд, и я уничтожу его!

– Не все так просто, друг мой, – покачал головой Ахей, – я бы не стал говорить, что все очень плохо, если бы ты мог щелчком пальцев все исправить. Пламя то необыкновенно. Это не тот огонь, что производится вашими частицами, он имеет иную природу, ты сам в этом убедишься, когда попытаешься воздействовать на него.

– Что ты имеешь в виду? Это пламя драконов или фениксов?

– Хотел бы я знать чье оно, – горько усмехнулся Ахей, – но точно не драконье и не фениксов. Я бы понял…Возможно, дать ответ на этот вопрос сможет Демон?

– Точно, ведь он связан с Александром! – обрадовалась Миюки.

– Если бы я смог связаться с ним, – вздохнул Ахей, – в душе Александра я обнаружил следы артефакта, который слился с ним. Думаю, именно там и пребывает Демон.

– Но ты не знаешь, как вызвать его на разговор?

– Понятия не имею, – развел руками Ахей, – я не специалист по душам.

– Я могу подать им сигнал, но это будет стоить мне жизненной энергии, – устало произнес Асура, наблюдавший за этим разговором, – до чего я дожил? Каждое мое действие приближает меня к кончине… Такими темпами я попросту исчезну раньше, чем Александр очнется.

– Но я обнаружил кое-что еще, – сложив руки в замок, произнес Ахей, – рана Александра, полученная им от извлечения частицы эссенции, исчезла.

– Что!? – воскликнул потрясенный Филипп, он возрадовался, но мигом вспомнил о теперешнем состоянии сына, и радость его пропала.

– Если не считать раны, наносимой этим таинственным пламенем, – развел руками Ахей, – то Александр полностью здоров. Он исцелился, его душа вновь воспринимает духовную энергию.

– Может, это кровавая сила? – нахмурилась Клеопатра.

– Нет, госпожа, – покачала головой Миюки, – я познакомилась с Александром, когда он уже обладал кровавой силой.

– Это так, – кивнул Антиох, – но когда я видел его, Александру приходилось использовать жизненную энергию для сотворения техник. А значит, рана была на месте.

– Получается, что он исцелился в Тартаре? – сам не особо в это веря, развел руками Филипп.

– Или же до своего попадания туда, но уже после экспедиции, – пожал плечами Ахей.

– Что ж, спросим позже у самого Александра, – произнес Филипп, скрещивая руки на груди. – Ахей, что ты предлагаешь относительно нынешней ситуации?

– Я думаю, что не будет лишним попросить помощи у Хань Вейжа. Он живет дольше нас всех вместе взятых и отлично понимает природу души. А пока я могу сказать лишь то, что жизненная энергия покидает Александра каждую секунду. Я могу замедлить этот процесс, но пока мы не извлечем это пламя, все будет бессмысленно.

– Я отправлю к Вейжу посла, – кивнул Филипп.

В этот момент тело Александра засветилось фиолетовым сиянием, и из его груди вылетел Рассекатель. Все ахнули от неожиданности, меч просвистел над их головами и ударил о стену, затем еще раз и еще. Он выбивал в ней буквы, собирающиеся в слово.

– Это Демон! – воскликнул Антиох. – Он пытается нам что-то сообщить.

Через какое-то время все смогли увидеть, что именно писал Асура. Это было имя. Рассекатель остановился и со звоном упал на пол.

– Я не знаю никого, кто бы смог лучше понять, что именно делать, – прошептал Асура, устало опускаясь на траву в подпространстве. Даже такое простое действие сейчас далось ему с трудом. Все-таки удар Уриила пришелся на его душу, объединенную с душой Александра. Основной урон принял именно Асура и, хотя теперь его жизни ничего не угрожало, если он будет просто сидеть в подпространстве, каждое действие вовне вредило ему.

– «Швитский», – прочитал Филипп на стене, – не нравится мне это…

– Демон считает, что нам поможет Швитский? – нахмурился Ахей.

– Стоит ли ему доверять? – с сомнением спросила Клеопатра.

– Александр верил Асуре, – сказала Миюки.

– Она права, – кивнул Антиох, – нам следует довериться ему, господин Филипп.

– Сперва послушаем, что скажет Вейж, а потом будем думать насчет Швитского, – с мрачным видом проговорил Филипп, – кто сказал, что он нам поможет?

– Отец, есть еще одна вещь, беспокоящая меня, – произнес Антиох, обращаясь к Ахею.

– Что такое?

– Насчет Лея, – Антиох указал на мертвое тело юноши, – при осмотре я заметил, что он – обладатель частицы молнии.

– И что?

– Отец, это была императорская молния, – серьезным тоном проговорил Антиох.

– Ты уверен? – удивился Ахей. – Я проверю.

Он подошел к телу Лея и прикоснулся к его груди. Ладонь Ахея засветилась золотым сиянием, он закрыл глаза и начал обследование.

– Миюки, ты уверена, что раньше он вел себя, как простой смертный? – спросил Антиох.

– Абсолютно, – кивнула Миюки, – Лей никогда не проявлял силу. Но он говорил мне, что был ранен. Я не поверила тогда, что Лей был Патриархом, ведь он слишком молод для этого.

– Этот юноша точно был Патриархом, – произнес Ахей, закончив осмотр, – ты был прав, сын. В его теле еще остаются следы использования багровой молнии.

– Но как это возможно? – ахнул Филипп.

– Миюки, к какому роду принадлежал твой друг? – спросила Клеопатра.

– Я не… я не уверена, – нахмурилась девушка, – Он называл себя Ван Леем, но при этом сказал, что это вымышленный род.

– Род Ванов не вымышлен, – покачал головой Филипп, – но они вымерли, да и багровая молния никогда не являлась их силой.

– Я обнаружил кое-что еще, – вмешался в разговор Ахей, – он подвергался телесному изменению минимум два раза. Я заметил характерные следы.

– Он менял свою внешность?

– Или кто-то другой менял его внешность, – пожал плечами Ахей.

– Ты можешь что-то сделать?

– Могу, – слегка улыбнулся Ахей, – я один из немногих практиков жизни, кто способен проводить трансформацию. Я попробую обратить результаты изменений вспять, чтобы мы увидели его изначальную внешность. Сложность только в том, что, по всей видимости, работал практик иллюзий.

– Но ты справишься? – спросил Филипп.

– Конечно, – самоуверенно усмехнулся Ахей, – С Коляниусом ведь справился.

«Хоть его разум еще не восстановил…» – добавил он про себя.

Ахей прикоснулся указательным пальцем ко лбу Лея и начал в его тело вводить духовную энергию.

– Может, это неправильно? – осторожно произнесла Миюки. – Может он не хотел бы этого?

– Не волнуйся, дитя, – сочувствующим тоном проговорила Клеопатра, – мы лишь хотим узнать истину. Тот факт, что он герой, ничто не изменит.

– Получается, – воскликнул Антиох, – получается!

Лицо Лея медленно изменялось. Кожа разгладилась, демонстрируя большую, чем прежде, моложавость, волосы стали темнее и гуще, нос слегка увеличился, подбородок вытянулся. Происходили десятки маленьких изменений, полностью менявших внешний облик Лея. Чем дальше заходил процесс трансформации, тем шире раскрывал свои глаза Филипп, а Клеопатра и Ахей сильнее хмурились.

– Э-это же… – пробормотал Филипп.

– И правда он… – не верящим тоном произнесла Клеопатра.

– Невозможно! – воскликнул Ахей. – Его смерть подтвердили в Нефритовом дворце!

– Вы его знаете? – удивилась Миюки.

– Ты должна была слышать про гения, о котором говорили, что подобные ему рождаются раз в тысячелетие? – нервно усмехнулась Клеопатра.

– Так говорили о Лонг Лее… – Миюки вытаращила глаза от осознания, – Ван Лей и Лонг Лей одно лицо?! Он даже имя не сменил?! Но как? Почему? Я слышала, что болезнь поразила его.

– Это официальная версия, – серьезным тоном произнес Филипп, – но, видимо. истину скрыли от нас.

– Получается, что Лонг Лей был ранен, но как-то инсценировал собственную гибель, сбежал, затем попал на каторгу и там встретил Александра? – выдыхая холодный воздух, быстро проговорил Антиох.

– И это объясняет наличие алой молнии, – потирая подбородок, сказал Ахей, – я думаю, что он был ранен во время прорыва, и это вынудило его наложить что-то вроде печати на свое развитие. Когда же он применил свои силы, то спровоцировал разрушение души.

– Я не понимаю, – еще сильнее нахмурился Филипп, – зачем будущему императору бежать? Может быть, его смогли бы излечить?

– Я не уверен, что это мог бы сделать кто-то, помимо бога жизни, – покачал головой Ахей.

– В любом случае, мы должны передать тело его семье, – сказала Клеопатра, взглянув на своего мужа.

– Разве это разумно? – Ахей сложил руки на груди. – Он умер на нашей территории, что если Вейшенг обвинит нас в смерти сына?

– Он не глупец, – отмахнулся Филипп, – и должен понять, что это не мы убили его сына.

– Раз так, то лучше поспешить.

– Да, нужно действовать как можно быстрее, – кивнул Филипп, – ситуация в мире становится все хуже. Сегодня я получил сведения, что морские твари захватили два из трех главных острова Волжского архипелага. Шуйский запрашивает помощь, прекрасно понимая, что сейчас ему никто не поможет.

– Если бы он вступил в Конфедерацию... – покачал головой Ахей.

– Мы должны были бы помочь ему как союзники. Но я не уверен, что в сложившейся ситуации отправка войск на острова – лучший вариант. Да, морские твари наши общие враги, но Луций уже вторгся к акодийцам.

– Обсудим политику потом, – вмешалась в разговор Клеопатра, – сейчас нужно думать об Александре.

– Ты права, – вздохнул Филипп, – мы должны спасти его… я не могу потерять сына.

***

Филипп отправил Власа в клан Огненных фениксов, надеясь, что старый друг сможет помочь ему исцелить сына. Пока Хань Вейж не прибыл, Александра поместили в специальный ванную, раствор которой содержал питательные вещества, позволяющие замедлить процесс исхода жизненной энергии из его души. Тело Лонг Лея послали вместе с Антиохом в Нефритовый дворец, Филипп написал письмо императору Вейшенгу.

Владыка востока (так принято называть государя в империи Лонг) давно смирился со смертью своего гениального наследника. В некоторой степени Лей разочаровал его тем, что умер от прорыва, как какой-то простой практик. Хоть Вейшенг и, несомненно, скорбел как любящий отец, однако сильнее была боль от потери великого наследника, это была боль государя, а не отца. Не все во дворце верили, что это была случайность, но расследование не показало следов злого умысла. Ментальный допрос двух практиков жизни, присутствовавших тогда, ничего не дал. О рабыне же по имени Юймин никто не помнил, будто ее никогда и не было.

Трудно описать удивление, которое постигло всю императорскую семью, когда к ним прибыл Антиох из Солнечной республики. Теперь выяснялось, что несколько лет назад они похоронили не Лонг Лея, а пустышку. Император Вейшенг был в ярости. Кто-то провел его, одурачил как простака.

– Конечно, мой сын не мог умереть во время прорыва! – кричал он, пребывая в бешенстве. – Кто? Кто это сделал? Кто убил Лея?!

Увы, письмо Филиппа не содержало ответ на этот вопрос. Вейшенг и не думал подозревать архонта республики. Ему это попросту не нужно.

– Я доберусь до правды и отомщу за тебя, сын мой! – твердо решил тогда Лонг Вейшенг.

***

Наконец в Гелиополис прибыл глава Огненных фениксов Хань Вейж. Вместе с ним была и его дочь Мэй. Они поспешили на помощь в тот же день, в который к ним прискакал Влас. Хань Вейж действительно был специалистом по душам. Как феникс он обладал бессмертной душой (конечно, это не означает, что фениксов нельзя убить, но сделать это крайне сложно) и его всегда интересовало, что именно отличает их душу от душ других существ. Что дарует им возможность возродиться? Посему-то Вейж и изучал души. Какое-то время он обучался у Баошенгдади, но методы бога жизни оказались неприемлемы для него. То же самое касается и Дьявола.Пока тот еще не был объявлен врагов всего сущего, Хань Вейж имел возможность поработать с ним. Его исследования оказались крайне полезными для Дьявола, который использовал их в проекте Л (Легион, что значит слияние душ в одну сверхдушу). Конечно, Хань Вейж не мог сравниться с Баошенгдади, гениальным Дьяволом или же Андреем Швитским, но обладал обширными познаниями.

По прибытию в Гелиополис Хань Вейж немедленно осмотрел Александра.

– Я узнаю это пламя, – с мрачным видом произнес он, – я видел его раньше в душах некоторых существ.

– Кто же его оставил? – спросил обеспокоенный Филипп.

– Я не знаю, – покачал головой Вейж, – к сожалению, тут я ничем не могу помочь тебе, друг мой. Все те разумные, в ком я находил это пламя, неизбежно умирали. Кто-то раньше, кто-то позже. Оно сжигало их души, не давая и шанса на исцеление.

– Проклятье! – взревел Филипп, стукнув по стене, отчего по ней пошли трещины. – Откуда это пламя взялось в душе Александра?! Кто тот мерзавец, ранивший моего сына?

– Если бы Александр был фениксом, то это пламя не убило бы его, скорее всего, но человек точно не сможет выжить, – вздохнул Вейж.

– Надежда есть! – нервно усмехнулся Филипп. – Демон сообщил, что Швитский может помочь.

– Андрей Швитский? – сильно удивился Вейж. – Я слышал, что именно Александр ответственен за его возвращение, но не знал, правда ли это. Если это так, то есть шанс, что он поможет.

– Ты ведь знаешь его, скажи, какой он человек?

– Он гений, – развел руками Вейж, – ему не чужда честь, долг и дружба. Я думаю, что Швитский может помочь.

– А он способен на это? – с надеждой спросил Филипп. – Он может помочь?

– Лучше него только Баошенгдади, – пожал плечами Вейж.

– Даже если бы я хотел попросить его о помощи… – горько усмехнулся Филипп, – никто не знает, где искать бога жизни.

– Ты прав, – кивнул Вейж, – его остров постоянно перемещается. Пару раз его видели в Златом море, но я получал сведения о том, что его замечали парящим над Кирпатскими горами.

– Сама мысль, что мне придется просить помощи у Кровавой секты… – покачал головой Филипп.

– Иначе Александра не спасти.

– Я понимаю.

– Я поеду с тобой, – улыбнулся Вейж.

– Надеюсь, что нас хотя бы впустят, – усмехнулся Филипп.

– Мы всегда можем пробиться с боем, но не думаю, что после этого нас захотят слушать, – развел руками Вейж.

– Если у меня не будет другой возможности попасть к ним… – взгляд Филиппа выражал абсолютную решимость, – я не оставлю камня на камне от их секты!

– Предлагаю ехать вдвоем, – поглаживая свою бороду, проговорил Вейж, – ты да я, не стоит тащить за собой армию.

– Александра оставим здесь?

– Мы не можем быть уверены, что Швитский все же поможет нам, – вздохнул Вейж, – я допускаю, что мы можем не вернуться.

– Если они осмелятся убить нас, – усмехнулся Филипп, – на них обрушится вся мощь Солнечной республики и клана Огненных фениксов.

– Ты ведь слышал о возвращении Вивальди? – нахмурился Вейж, представляя такой исход.

– Исполины тоже смертны, – пожал плечами Филипп, – Гендель мертв… Жаль, что подробности той битвы нам неизвестны.

– Как только Александр очнется, мы сможем спросить его.

– Ты прав, – улыбнулся Филипп, – что ж, пойду собираться. Надо спешить.

– Да, – кивнул Вейж.

***

И вот отправились в Кровавую секту на Дьявольский полуостров Филипп и Вейж, наказав Ахею присматривать за Александром. В народе уже шептались о возвращении наследника. Многие хотели видеть его и считали, что он скрывается от них по неизвестной причине. Гелиосцы всегда были верны своим господам и даже богов Совета почитали не так сильно, исключением являлся, пожалуй, только Аполлон. Посему, когда по континенту стали ходить слухи о Демоне и о том, что Александр из рода Гелиоса его носитель, гелиосцы или не верили этому, или же не считали это чем-то ужасным и преступным. Вера в род Гелиоса была невероятной. И это объяснимо, ведь именно Гелиосы всегда заботились о народе своем, еще в те смутные и темные века господства зверей, когда человечество почиталось слабым, Солнечная республика была оплотом и надеждой людей. Из Гелиосов вышел величайший герой человечества, именно гелиосцы сыграли решающую роль в избавлении народов от ига белых тигров. С тех пор авторитет рода Гелиоса оставался непререкаемым. Родственные им семьи, такие как Селевкиды или Антигониды, более не претендовали на власть, но верно служили общему делу.

И теперь гелиосцам было наплевать, осуждает ли весь мир Александра или нет, считает ли его преступником или нет, они всегда будут на его стороне. Такая вера в свое правительство достигается лишь за счет истинной симфонии народа и властедержателей, которая возможна тогда, когда правители думают не о собственном благополучии, но о процветании всего общества. Возможно ли это при монархическом начале или же при республиканском, при одной властелине или же при многих, решать не мне. Но довольно отступлений от нашей истории, ведь я должен быть лишь рассказчиком.

Однако, прежде же чем мы увидим, получилось ли Филиппу и Вейжу убедить членов Кровавой секты помочь им в исцелении Александра, я бы хотел поведать вам о Хань Мэй.

Как вы уже знаете, Хань Мэй была дочерью Хань Вейжа и официальной невестой нашего героя. Ее отношения с Александром начались еще в младенчестве. Впервые они встретились, когда им было по шесть лет, на празднике непобедимого Солнца в честь Аполлона, тогда Филипп пригласил их в Гелиополис. Еще не слишком смышлёные и мало понимающие о мире дети сумели подружиться и в дальнейшем поддерживали общение через письма, доставляемые специально обученным орлом. Их переписка носила сугубо дружеский характер до того дня, как им было велено отправиться в Нефритовый дворец, чтобы встретиться с Лонг Леем. Именно тогда юный Александр и увидел, что маленькая девочка повзрослела, и в нем зародилось похотливое влечение.

Впрочем, Хань Мэй не собиралась предаваться плотским утехам с ним до свадьбы, которая должна была состояться тогда, когда оба они прорвутся на этап Святого. Александр не думал о том, что женщина должна быть у мужчины лишь одна, и, как всякий, желал иметь многих. Хань Мэй же воспитанная как истинный феникс была моногамна. Посему она была немного опечалена, прослышав о похождениях Александра и о его любви к некоторым гетерам. Но долг велел ей не обращать на это внимание, и она смиренно приняла свою участь.

Нельзя сказать, что Александр совсем ей не нравился. Он был достаточно умен, силен и имел некое обаяние, но при этом был груб и излишне высокомерен, из-за чего Мэй не считала его таким великолепным, как некоторые гелиосцы, буквально поклонявшиеся алому гению.

Прослышав о возвращении Демона и о роли Александра в этом, Мэй не знала, что и думать. Она хотела отправиться в экспедицию, которую тогда готовили боги, и лично встретиться с Александром. Но, к сожалению, ее сила была уже слишком велика для этого и ограничения портала не пускали ее. Тогда Мэй решила дождаться завершения экспедиции, но после ее окончания и возвращения Хань Фанга выяснилось, что Александр вновь пропал.

Затем поползи жуткие слухи о зверствах в Диких землях, ответственным за которые называли Александра. Что Вейж, что Мэй не верили в это. Как бы плох не был Александр, он никогда не опустился бы до такой бессмысленной жестокости. Но скоро вести о новых безумствах перестали приходить, казалось, тот маньяк просто исчез или же был убит каким-нибудь героем.

Лишь полгода спустя вновь появились сообщения о Демоне. Через какое-то время в клан Огненных фениксов прибыл Влас и возвестил им о возвращении Александра и о том, что Филипп просит помощи. Мэй напросилась поехать с отцом, чтобы, наконец, увидеть жениха и все прояснить. Если бы оказалось, что все слухи правдивы и что Александр действительно стал злодеем, Мэй сделала бы все для разрыва помолвки.

К ее глубокому разочарованию и обеспокоенности, Александр оказался в коме и ничего не мог ей объяснить. Мэй видела его, лежащего в специальном растворе. Лицо Александра было таким спокойным и мирным, казалось, что он просто спит и вот-вот проснется. По мнению Мэй, он сильно изменился внешне – стал выглядеть взрослее, поскольку приключения оставили свой отпечаток на его лице.

Когда Вейж отбыл вместе с Филиппов в Кровавую секту, Мэй осталась одна в большем дворце. Она каждый день приходила навестить Александра, кроме нее этим же занималась еще одна девушка, которую звали Миюки. Так они и познакомились. Девушки сблизились и о многом говорили. Я приведу один из таких разговоров.

– Хоть я и не знаю наверняка, что происходило с Александром после той экспедиции, – сказала Миюки, – но я не верю, что он вдруг резко изменился и стал убивать всех вокруг без разбору.

– Может он обезумел?

– Если Александр действительно совершал все те омерзительные поступки, то только безумием их и можно объяснить, – пожала плечами Миюки, – конечно, я не отрицаю, что в нем всегда была некоторая жестокость, но ей всегда находилось разумное обоснование.

– Ты права, – кивнула Мэй, – пусть он и имел с рождения нрав буйный, те моральные принципы, которые в него заложили родители и наставники, всегда помогали уравновешивать его характер. Мне кажется, что Александра можно назвать человеком крайностей.

– Да, точно сказано! – воскликнула Миюки. – Он может, как проявить невероятную широту души, так и без колебаний убить кого-то. Воистину, поразительны творения Божии, раз такие противоположности могут уживаться в них!

– Но мне все же хотелось бы иметь более спокойного мужа, – улыбнулась Мэй.

– Скажи, – заглянув к подруге в глаза, медленно проговорила Миюки, – а ты любишь Александра? Или же готова выйти за него лишь по велению долга?

– Я и сама не знаю, – вздохнула Мэй, – любовь, с одной стороны, самое банальное чувство, доступное буквально всем разумным и даже диким зверям, но с другой стороны, любовь есть величайшая тайна. Кто скажет, что есть любовь? Одни говорят, что любовь есть служение, иные, что другое наименование похоти, третьи, что общение равных душ.

– Серафим Рассекатель учил, что истинная любовь также сложна в достижении, как и другие великие добродетели. Ведь истинная любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Но кто может сказать, что он достиг такой любви?

– Да, если следовать учению Серафима, то не найти любви ни на земле, ни в море, ни в воздухе, – кивнула Мэй, – но если следовать общепринятому пониманию любви, то в некотором роде я люблю Александра. Я желаю ему добра и готова помогать ему в моральном совершенствовании.

– Это радует, – улыбнулась Миюки.

– А что насчет тебя? – слегка усмехнулась Мэй.

– Конечно, я люблю Александра, – рассмеялась Миюки, – он мне как старший брат, который заботится обо мне. Даже здесь я оказалась по большей части благодаря Александру, потому что я его друг.

– А что бы ты сказала о той патрицианке, о которой рассказывала?

– Акахнте Марцелл? – задумалась Миюки, приложив пальчик к подбородку. – Из всех девушек, которые встречались Александру, пока я была с ним, именно Аканхта, как мне кажется, привлекла его наибольшее внимание. Но и он привлек ее, даже, несмотря на то, что тогда Александр притворялся плебеем. Думаю, что их влечет друг к другу. Ой, прости! – спохватилась она вдруг, вспомнив, что говорит с невестой Александра. – Не стоило, наверное, говорить об этом.

– Ничего, – отмахнулась Мэй, но со вздохом добавила, – если это так, то мне жаль их обоих. Война между западом и востоком уже началась. Что она сейчас чувствует? Возможно, для него даже лучше переждать эту войну в коме, – задумалась Мэй, – иначе ему придется пойти против тех, с кем он сдружился, против тех, кого полюбил.

– Я всегда ненавидела империю Симдов, – отрешенно произнесла Миюки, – но теперь, когда грянула война, я не желаю смерти обычных граждан империи.

– Война – всегда катастрофа, – вздохнула Мэй, – тысячи убитых, лишенных дома, поруганных. Страх, ужас, отчаяние. Плач и скрежет зубов. Но войны неизбежны, они всегда были, есть и будут, покуда у разумных есть желания.

– А я верю, что наступит время, когда войны прекратятся! – воодушевленно проговорила Миюки. – Когда-нибудь о них будут вспоминать как о страшном сне. Тогда «волк будет жить вместе с ягненком, и тигр будет лежать вместе с козленком».

– «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать», – проговорила Мэй, покачав головой, – я изучала учение серафиан. Как бы мне не хотелось считать это правдой, я не могу это принять.

– Пускай это абсурдно, я все равно буду продолжать в это верить, – улыбнулась Миюки.

О многом еще говорили они. Хань Мэй не была из тех аристократов, которые презирают простолюдинов. Она верила, что каждый разумный есть уникальная личность, и даже у самых никчемных, на первый взгляд, можно чему-то научиться. Александр как-то высмеял ее за это наивное представление, поскольку полагал, что все разумные делятся на достойных и рабов. Впрочем, впоследствии его взгляды несколько смягчились, в основном из-за Юлия, но также и благодаря переписке с Хань Мэй.