Обряд копья

Глава 26

Утро началось с того, что я рассказал маме о том, как плавал за Дыханием. И снова мама нисколько не посчитала меня плохим. Напротив, она вызнала точный момент и ощущения, когда оно закончилось во мне.

— Очень неплохо. Походи сегодня, разберись в том, что пережил. Лучше даже не тренируйся, а просто гуляй и смотри в себя. Попробуй понять, что в тебе изменилось.

— Конечно, мам. Не столь важна стихия, или даже её воздействие на познающего, сколь важно понимание того, что именно отзывается в тебе на неё.

Мама тяжело вздохнула в ответ на цитату из книги отца.

— Главное, сынок, оставаться собой. Не поддавайся стихии, будь сильнее неё.

Я крепко задумался на слова мамы. Раньше она не пыталась меня учить познанию, а сейчас что-то изменилось. Я, наконец, понял, что имел в виду папа, когда писал, что нужно всегда быть выше стихии. Он часто высказывался так, что я мог понять его только сильно позже, какие-то его слова до сих пор висели у меня в голове. И вот, очередной кусочек головоломки встал на своё место.

Что же меняет во мне стихия? С чем мне бороться? Все знают, что стихия влияет на характер с самого детства. Но тогда выходит, что я уже поддался стихии и изменён ею. Я же не знал в детстве, что ей нельзя поддаваться. Да и как быть, если она снова позовёт? Стоит ли бороться с зовом?

Я так задумался, что не заметил возникшее перед собой препятствие и очень больно ударился в него лбом. Протирая глаза, я узнал во всхлипах со стороны препятствия голос Доры. А потом смог и увидеть девчонку, которая зачем-то встала прямо передо мной, прервав размышления. Я же чувствую, что там была какая-то важная мысль! Но как бы ни пытался ухватить, она уже ускользнула, воспользовавшись помощью девчонки!

— Больно же! — тут же пошла в наступление она, но не тут-то было.

— А нечего под ноги прыгать! Я думал о очень важной вещи!

— Да ты! — Дора аж задохнулась от возмущения и, зло топнув ножкой, развернулась на месте, гордо расправила плечи и пошла куда-то в сторону леса.

И куда эта дура идёт? С другой стороны мне-то какое дело? Я думал о важном… о чём я думал? Ох уж эти девчонки, одни проблемы от них…

Вот так, пытаясь уловить мысль, я дошёл до игровой площадки и сел смотреть на игру младших. Они разом потеряли двух старших года и теперь играли куда агрессивнее. Феня, увидев меня, помахала рукой, а потом разом забила кость на шесть оборотов! Ух, он — а молодец!

Очень скоро мне надоело смотреть на их игру, и я стал медитировать, но не выпускал при этом мысли наружу. Успокоился, стал глубоко дышать и тут же ухватил мысль, которая меня мучила. На самом деле всё было на поверхности. И мама почти прямым текстом мне всё сказала, я просто отвлёкся, сравнивая с текстом книги.

Надо понять, что во мне изменилось после того вдоха под водой. Вот только… а как это понять? Я не чувствую, что изменился как-то. Прямо из позы для медитации я ударил лбом в землю, надеясь, что она мне что-то подскажет.

Но нет, если она и могла мне помочь, то не захотела, видимо, стихии земли во мне мало. Кстати, говоря про стихию. Я же там в воде её очень чётко чувствовал в себе. Пригляделся к себе и да, вот она, заполнила туманом всё моё тело. Местами, как в голове, спине и ладонях её скопилось сильно больше, чем в остальном теле. А в других местах я её едва чувствовал.

Довольно долго я пытался как-то управлять своей стихией в теле, распределять по телу как-то иначе. Если получится, я сделаю большой шаг вперёд. Выделение стихии из тела — это доступ к техникам. Перед внутренним взором ярко заиграли картинки силы Мамса. Его внешнее проявление стихии было самым сильным, какое я видел. Разорвать огромного чужака на части одним ударом! И это всего на второй год познания!

Хотя нет. Мама сильнее. Я думаю, что она могла бы своей молнией того чужака сжечь целиком, но её задача была прикрывать всех, ведь её способность самая дальнобойная из всех. Помню, кто-то говорил, что дальше молнии бьёт только свет, но тот редко бывал так разрушителен. А ещё её стихия была самой красивой в деревне. Интересно, какой у неё будет зверь?

Так. Что-то я не туда свернул в мыслях.

Что такого во мне изменило именно Дыхание? Я тужился уже и так, и эдак, пытаясь это понять. Но… Неужели ничего не изменилось? А это от того, что моя стихия близка воздуху? Это точно. Облака, которые я видел в прозрениях — они точно из воздуха. Ведь облака парят в небе, значит, они воздух.

Писал ли папа что-то про это? Нет. Стихия облаков редкая, а он хорошо описал только самые распространённые: огонь, воду, воздух, землю. А более редкие он описал как их детей. Ещё написал про жизнь, как баланс всех основных стихий. И приписку сделал, что описание всех известных стихий можно было бы расписать на сотню таких книг, даже если уделять каждой только одну страницу.

Я попытался как можно ярче вспомнить прозрение. На нём нельзя зацикливаться, но и не думать о нём тоже нельзя, всё же это проявление твоей родной стихии. В прозрении можно найти ответы на все вопросы о ней.

Дымка или облако? Скорее дымка. И она не смешивалась с облаком. Да и вовсе то яркое белое пламя, которое образовалось после удара ветра… То есть воздух лишь часть моей стихии, но никак не основа. Основа — серые нити, образующиеся из дымки. Нити. Нити…

— Арррргггхх! — мысленно возопил я, стукнувшись головой о землю ещё раз, но та снова не отозвалась.

Серая дымка — нити из неё — белое пламя. Облака там лишние! Но почему то, что во мне, так похоже на них? Сырая стихия? Не готовая? Мне надо подняться повыше? И там надо дождаться ветра! Вот!

И во сне я летал! Летал же, чужой подери! До сих пор во мне бродят чувства от ощущения полёта. Но все дети летают во снах. Так что не зацикливаемся над этим.

Как дымка связана с провидением? Почему дымки больше всего в голове? А ещё спина и ладони. Вот же загадка.

Я внезапно почувствовал себя взрослым. Всего месяц назад ещё только думал о том, что буду делать, когда прозрею. Воображал, что легко познаю свою стихию, став самым молодым познавшим стихию. То, как мы с мамой уходим за сборщиком познания, чтобы найти отца.

Но я же вижу его дух, а значит, он мёртв. Мама сказала, что это не папа, а деревенские сказали, что он превращается в старого хранителя леса. Хранителями становились те звери, которые были близки к познанию человека, на этом этапе они уже могут превращаться в человека и ходить среди людей… Папа был таким? Но говорят, что он уже давно умер. Может, не умер, а просто стал совсем человеком и жил с нами?

Очередной удар лбом о землю.

— Хватит уже биться головой о землю! — пробухтела Фенька.

— Мне так проще думать, — ответил я мелкой. — Что ты вообще знаешь о взрослой жизни?

Сказал это и резко встал, чтобы уйти на площадку охотников. Чего я всё ещё с детьми вожусь? Надо быть ближе к взрослым, смотреть на их познание, познавать себя. Да!

Но в душе закрутилась лёгкая обида. Мне больше нельзя играть в детские игры. Я больше не смогу забить мифическую кость, обернув её сто раз. Никогда не был особенно хорош в этой игре, чаще помогая забить кость, чем забивая её сам.

Спрятался от всех и тайком прокрался за забор. А потом, уже расслабившись, пошёл по лесу, дыша его запахами. Даже здесь пахло Троговой стихией. Вся деревня пропиталась этим запахом. Я даже почесался, вспоминая вездесущую мошкару. Интересно, как люди жили до появления Трога? И почему его стихия такая вонючая?

Интересно, многие ли ещё в деревне скрывают, что познали стихию? Баба Нина — наверняка! Но кто ещё в здравом состоянии будет скрывать силу? Зачем? Мама скрывает это, чтобы не расставаться со мной. Даже в груди потеплело от этой мысли. Травница не может бросить деревню, мало кто может варить такие зелья, как она. Да и врачевать так никто не умеет.

Хм. Почему я об этом не подумал? Я не хочу возиться с зельями, но хочу ли я врачевать? Хм.

Все мысли из головы тут же вымело, когда я увидел, что происходит на поляне. Там дрались двое охотников. Я невольно сжал рукоять кинжала, глядя на их бой. Охотники спокойно расселись по сторонам от схватки, возбуждённо перешёптываясь.

Дрались двое молодых. То и дело вспыхивало пламя — самая распространённая стихия из всех. Ему вторили порывы ветра, сдувающие злые языки жёлтого огня. Вокруг них местами разгоралась прошлогодняя листва, и в небо поднимались тонкие струйки дыма, которые то и дело сбивало потоками стихийного ветра.

У обоих можно было увидеть стихию в движениях: размашистые удары воздуха, похожие на движения лопастей мельницы. Только сейчас я понял, что имела в виду Вира, когда требовала от меня двигать руками, как мельница. И острые быстрые удары у огня, летящие будто со всех сторон одновременно.

Борются ли они со своей стихией? Справляются ли с задачей быть выше неё? Не вижу я этого в них, но верно ли я понимаю наставление отца и мамы?

Воздушник резко ускорился и мощно ударил правой ногой в челюсть противнику. Ярко вспыхнуло пламя, отбрасывая в сторону ногу вместе с её владельцем! Ого! Это же стихийная защита! Парень всего на два года старше меня, а уже освоил защиту!

Парень с воздухом тоже не лыком шит, он остановил свой полёт, оттолкнувшись от собственной стихии, и тут же попытался ударить ещё раз, но вместо этого получил удар от огневика, острый прямой рукой в челюсть. Будто костёр лизнул. Но такой точный удар соскочил с лица противника, будто тот смазал его маслом заранее, но я сразу узнал в этом явлении воздушную защиту. Огневики чаще взрывались, отталкивая угрозу прочь. Водные — будто отталкиваются от удара, изгибаясь всем телом и не получая ран. Воздушные — вот как сейчас, по ним просто невозможно ударить, удар соскальзывает куда угодно, не нанося урона. Земляных же почти невозможно ранить, когда они держат свою защиту.

Мама однажды показывала мне, как работает её защита — она будто обволакивает угрозу, останавливая прямо в воздухе. И вообще у всех стихий были свои особенности защиты своего носителя, но само это свойство было абсолютно у всех стихий.

Вот только защита тратила очень много стихии, гораздо больше, чем обычная атака, так что оба бойца лишились сил и существенно замедлились. Больше никаких языков огня, никаких порывов ветра, только кулаки и удары ног, но бой так стал даже напряжённее. Огневик бил больше коленями и кулаками, то и дело хекая. А воздушник держал дистанцию и атаковал мощными ударами ног, всячески отталкивая противника на нужную ему дистанцию, или смещался сам.

И всё же победитель здесь уже был очевиден всем. Огневик был быстрее и сильнее физически, чем его товарищ. И действительно, очень скоро поединок закончился нокдауном.

— Молодец, Торк, правильно всё сделал. Да и ты, Верт, тоже молодец, но тебе стоит уделять больше времени своему физическому развитию. Познание — это хорошо, но и тело надо развивать, — сказала наша мастерица боя — Зола. — Мальки, собираемся вокруг меня, сегодня буду учить вас махать руками и ногами.

Мне не понравилось её обращение, но я всё же подошёл к этой коротко-стриженной женщине. Она была низкой, крепко сбитой, руки и ноги у неё были будто из камней сделаны, да и красноватые волосы тоже были, будто каменными — торчали вверх короткой стрижкой над тщательно выбритыми висками и затылком. Когда она видела искорки в густых, слегка вьющихся волосах моей мамы, был слышен скрип зубов.

— Арен, убери руку с кинжала. Неприлично так держать её среди своих, — начала она, обведя нас взглядом.

Перед ней собрались только мы с Дорой — Дрек и Лима, видимо, ещё не вернулись с первой своей охоты. Девушка косо на меня поглядывала, но молчала, молчал и я.

— Так, мальки, давайте показывайте, как двигаетесь во время тренировки, но без пустой головы, она мне только помешает понять вас.

Ни с того ни с сего я засмущался под её внимательным взглядом, то и дело допуская мелкие ошибки в своей тренировке, но, как обычно со мной было, на середине я резко успокоился и дальше двигался плавно и точно, пусть без кинжала в руке это и вызывало у меня дискомфорт. Когда я сел в медитацию, Дора ещё не закончила свой цикл.

— С тобой всё понятно, понамешано в тебе стихий столько, что и не поймёшь, как ты двигаешься. Но стиль злого змея тебе подходит, так что буду учить ему, — Зола говорила, не отрывая взгляда от Доры. — А с подругой твоей пока не ясно, Дора ещё не пустила стихию в голову, потому только основы. Тц.

В этом её "тц" было столько недовольства, что я даже обиделся за Дору. Будто это вина девчонки, что она только-только прошла обряд копья.

— Ладно, начну с простого, повторяйте оба.

И дальше Зола показывала нам базовые удары, то и дело по обоим прилетали обидные тычки тонкой веточкой, которая в руках мастера была настоящим оружием. Боль от этих хлёстких ударов была такая, будто это настоящий клинок, рассекающий кожу через одежду. После пятого я даже заподозрил применение стихии, но нет, Зола просто так точно и быстро била, что и без всякой стихии могла разрубить меня этой веточкой от макушки до пятки одним махом.

Надо ли говорить, что скоро я мог думать только о том, чтобы не получить от неё очередной удар? Уже после десятого руки и ноги горели так, что ими было больно шевелить, но ещё больнее было не шевелить ими, так как тут же прилетал очередной привет от мучительницы.

Только к вечеру она разрешила нам войти в состояние пустой головы, и дальше процесс пошёл куда легче. В этом состоянии было куда проще переносить удары, да и ошибок стало в разы меньше. Снова перед глазами встали образы всех преподаваемых движений, и к ночи я сумел избавиться от всех ошибок, и часть движений даже смог подстроить под себя, сделав их… другими. Но Зола позитивно отреагировала на то, что я делал.

— В твоей голове много стихии, ты быстро подстраиваешь всё под неё, это хорошо. Тебе, Дора, надо как можно быстрее пустить стихию в свой разум, чтобы не отставать от него. На сегодня хватит, валите по домам. Завтра начинаем за полчаса до рассвета, не опаздывайте, я могу вам уделить максимум три дня, а потом нужно будет вернуться к старшим, Вира до сих пор не понимает, как выстроить новую пластику со своим зверем, да и Дрим тоже дурью мается. А их тренировать можно только отдельно от всех, иначе всем познание собьём.

— До свидания, Зола, — буркнул я, поклонившись.

И пошёл домой, никого не дожидаясь. Но Дора меня быстро догнала, чтобы идти рядом. Она тревожно теребила в руках платочек, явно хотела что-то сказать, а я не знал, чего ей от меня надо опять? Может, узнала, что я видел её слёзы? Хм…

— Как прошла первая охота? — начал я, боясь касаться других тем.

— Хорошо, я сразилась с другим волком, — и замолчала.

Я остановился перед ней и с вызовом спросил:

— Ну, что ты хочешь такое сказать, а?

— Что? — всхлипнула Дора и тут же побежала прочь.

Это начинает быть уже совсем странным. Может, у неё проблемы в познании, и она не знает, как спросить? Да ну нет, бред же, она — ученица бабы Нины. В деревне о познании никто больше не знает. Я, конечно, так не считал, из книги отца я знал о многом, что было неизвестно никому в деревне. Но откуда об этом знать Доре?

Вот ведь, да и чужой с ней, захочет, сама расскажет. Мне нужно как можно быстрее познать мою стихию, чтобы облегчить мамину жизнь. Она же буквально отдаёт всё ради того, чтобы оставаться в деревне со мной.

А я даже не могу понять, что же во мне изменило дыхание… Чужак! Опять эти мысли о том, что я гнилой. Ну, уж нет! Не гнилой! Просто с особенным путём!