Обряд копья

Глава 7

Под утро уже, после лёгкого и незапоминающегося сна, мне приснилось, что в небе загорелось сияние. Под его алым светом стояли все наши деревенские охотники, за их спинами собрались мастера, а за ними молодые ребята. И на нас шла толпа чужих. Там был чужак, в три раза выше Виры — самой высокой в деревне. Потом мне больно сдавило горло — отец был совсем рядом, я будто видел его, но не мог рассмотреть лица, только нос с горбинкой и пронзительно синие глаза. Проснулся так резко, что чуть с кровати не упал.

Пророчество? Или просто навеял рассказ Мимса? Меня знобило после сна, я был слабым и бледным, что тут же заметила мама. Она приложила губы к моему лбу и отправила назад в кровать, а сама пошла к Нине. Я же лежал, трясясь всё сильнее, и думал, стоит ли рассказать маме про сон?

Нина пришла вместе с мамой, и я постеснялся рассказывать при ней. Она быстро ощупала меня со всех сторон, приложила ухо к груди, послушала. И выдала вердикт.

— Здоров он, это просто стихия в нём бродит. Пусть не лежит, а идёт, делает тренировку, это лучше поможет.

И ушла.

Конечно же, я встал, пусть это было тяжело. Не первый раз я болел — но утреннюю тренировку никогда ещё не пропускал. Да и дневную раньше тоже. Только сейчас прекратил, больше не видел в ней смысла.

Тренировка не шла, я то и дело сбивался, никак не мог войти в состояние пустой головы. А медитация вовсе превратилась в сон, после которого я очнулся уже в кровати — мама отнесла. Меня трясло ещё сильнее, жар поднялся такой, что воздух стал обжигать лёгкие холодом. Мама тревожно погладила меня и снова пошла к Нине.

Но неожиданно к её приходу мне стало гораздо лучше.

— Всё в порядке, Рена, у него формируется горшочек стихии. Его будет иногда лихорадить ещё пару дней, а потом всё придёт в норму, так что не волнуйся. У тебя и самой было не легче, забыла уже, — Нина мягко погладила мою маму по плечу и ушла.

Я встал, обнял маму и пошёл делать ещё одну тренировку, чтобы прогнать слабость. В этот раз получилось сразу же уйти в пустую голову. После медитации зашёл домой взять кинжал, и уже совсем бодрый побежал на площадку, продолжать тренировку. Но по пути меня поймала мама Алена.

— Подожди секунду, Арен, — позвала меня Лиме. — Я хочу с тобой поговорить.

— Хорошо, — покладисто отозвался я, голова всё ещё была полупустой, потому я не испугался.

— Я хочу сказать… спасибо, что соврал тогда на суде. Не знаю, что нашло на моего сынка, но ты поступил правильно… спасибо.

Она не стала меня долго мучить и, сказав это, ушла, а у меня аж камень с плеч скатился. Но вот пропажа Алема давила на меня всё больше, со смертью все деревенские свыклись, каждый месяц кто-то гибнет, деревня лишь чудом до сих пор не опустела. Пропажа же… в деревне? Как он мог пропасть? И сон ещё этот…

Голова невольно задралась вверх, отыскивая взглядом Старшую Сестру, которая выглядела будто солнечный зайчик в небе. Тут же вспомнилось, как мама в детстве показывала мне обе луны, сначала ночью, а потом и днём. Она сравнила Старшую Сестру со стеклянными бусами, которые изредка надевала на праздники. Их подарил ей мой отец в честь моего рождения, после чего бесследно пропал. Пропал. Вот, что меня так настораживало в Алеме! Он тоже бесследно пропал!

Мама рассказывала, что однажды утром он просто пропал, от него осталась только книжка и бусы. А ещё он постоянно приходит ко мне в виде духа, о чём я никому никогда не рассказывал. Может, его похитили злые духи? И Алема тоже? Алем разгневал духов предков, и его просто забрали из деревни, чтобы он никому не портил кровь? А отца за что? Тот же Трог говорил, что папа много кому помог в деревне… не понимаю.

К площадке для игр я дошёл в расстроенных чувствах, не зная, что думать про отца. Чем он мог прогневать духов предков, чтобы они его забрали к себе? Папа был ловким охотником, потому иногда сбегает от них ко мне, но…

— Хэй, Арен! Сегодня играем в кость! — прокричал Дрек.

— Ладно, — буркнул я в ответ.

Как самому старшему мальчику, мне досталась младшая из девочек. Кроха четырёх вёсен. С такой много не наиграешь, да и я был не настроен на игры, в голове крутились слишком важные вопросы. Может быть, он и был всегда духом, который просто сбежал к маме на время?

Я вяло смотрел на то, как дети играют. Самая сильная группа у нас была: Дрек и Ивара, новый старший был очень сильным игроком и раньше, а сейчас у него тут почти не было соперников, да ещё и Ивара была отличной подающей. Как раз сейчас она идеально подбросила кость ногой так, что Дреку даже ловить её не надо было — он просто пнул, и та, весело поскакав по земле, сделав три оборота, упала чуть в стороне от лунки. Дрек расстроенно топнул.

После них была наша очередь, и я встал раздающим, не желая особо играть. Встал там, где упала кость, и пнул её, впрочем, не хуже Ивары. И Феня неожиданно дала идеальный крут, кость сделала аж четыре скачка от земли и точно попала в лунку. Девочка радостно запрыгала, отчего солнце засияло в её белых волосах. А я неожиданно почувствовал азарт.

— Феня, в следующий раз вставай дальше, будем пытаться сделать золотую кость!

— Да! — радостно пропищала она в ответ.

Тем временем шла пара, Дора и Мене, младший, как обычно, был на подаче, а Дора закручивала. Мене сделал неудачную подачу, промазав мимо, но Дора была крутящей с тремя золотыми костями, так что она без особых проблем отбила подачу и двумя оборотами (слишком сильно пнула) таки попала в лунку. Я с уважением кивнул ей, не уверен, что смог бы забить такую подачу.

Очередь добралась до Лимы и Торна, сына Трога. Неожиданно Лима тоже сыграла подающей с младшим. И тот не смог дать крут, нога лишь слегка задела кость, но судья — тот, кому не досталось пары, разрешил перебить. Подсуживает, зараза, но это не порицалось, такова игра. Лима снова раздала, и в этот раз Торн легко отбил и очень хорошо закрутил. С замершим сердцем я считал обороты. Раз, два, три… Но уже на седьмом было ясно, что закрутил-то он на золотую, вот только попасть не смог. И да, на восьмом обороте кость прошла мимо лунки, а на одиннадцатом — упала. Я невольно цыкнул языком, ух, хорошо закрутил, даже жаль, что не попал. Оно и не удивительно, наш кузнец своего рода легенда, он был единственным, кто положил пять золотых костей в лунку. У меня, к примеру, было всего две, и всего один раз я раздал золотую кость.

Дальше было ещё полтора десятка крутов, два из которых попали, но наши четыре оборота пока никто не перебил. И снова очередь Дрека и Ивары. По правилам нужно меняться. Дрек раздал, чуть не промазав, и его напарница едва поймала кость, пнув её слишком далеко — чуть не ушла с площадки. Чёрт. Фене придётся раздавать сложную подачу! И та раздала идеально, по крутой дуге, так что я, не напрягаясь, дал крут, пять оборотов, и кость легла прямо на лунку, висяк! Чёрт! Чуть-чуть не хватило для попадания!

Висяк был особым — его можно раздавать, только стоя в лунке, и раздача шла с рук, ещё и отходить не надо, можно попытаться ногой подправить оборот кости, чтобы та попала в лунку. Дора радостно улыбнулась мне, была её очередь раздавать, и уж своего она не упустила, дала безупречную подачу, а на пятом обороте подправила крут, чтобы он точно зашёл в лунку, чем обошла нас на три очка. Но это было лишним, кость и так зашла бы.

Торн раздавал со стандартной позиции, с которой начинали после попаданий. Он ловко пнул, и Лима смогла забить четыре оборота, чем догнала нас.

Следующую раздачу Дрек уложил в шесть оборотов. Больше пяти — считалась серебряной костью, и очки удваивались, так что Дрек с Иварой одной подачей вырвались вперёд с двенадцатью очками. И после них вышел мёртвый круг, никто из ребят не смог попасть.

Когда Ивара уложила вторую серебряную кость, все уже сдались. Лишь я не терял азарта помочь Нике забить её первую золотую кость — в четыре цветения это было бы большим достижением! Так что, не теряя азарта, я смог забить кость на четыре, чем взял нам второе место. А потом снова прошёл мёртвый круг.

Дрек забил третью подряд в их команде серебряную кость, сразу на семь оборотов! Да они в ударе! Три серебряных кости за игру — это уже замечательный матч, они вдвоём отплясывали, празднуя победу, тридцать четыре очка, такое уже никому не перебить.

Сердце ходило ходуном, когда я переложил кость на стартовую раздачу. Я уверенно кивнул девочке, и та отошла подальше, готовясь забить золото. По её сжатым кулачкам, я видел, что она умрёт, но выдаст свой лучший крут! Чёрт! Перенервничал, попал неудачно, отчего подача закрутилась!

Я уже расстроенно топнул, но Феня смогла отбить кручёный в противоход — такие обычно просто падали на землю. И! Она выдала идеальный крут!

— Раз! — громко закричали ребята, воодушевлённые удачным крутом.

— Два! — уже было очевидно, что кость летит ровно в лунку, вопрос был только докрутится ли кость, не упадёт ли висяком.

— Три! — на этом я затаил дыхание, моя чуйка говорила, что кость точно докрутится.

— Четыре!

— Пять!

— Шесть! — тут уже все кричали хором, кость точно сделает десять оборотов, может, и больше!

— Семь!

— Восемь!

— Девять!

— Десять! — рёв поднялся такой, что уши заложило, а я горло сорвал.

— Одиннадцать! — ликование такое, что даже взрослые сбежались посмотреть на матч.

— Двенадцать! — энергия удара закончилась, и кость встала прямо перед лункой, закачавшись.

Толпа затихла, глядя на кость. Сейчас решалась судьба всей игры. После такого крута никто уже не захочет сегодня играть. Попадёт, и мы победили, промажет, и победит Дрек с Иварой.

— Тринадцать! — крики и ликование! Кость попала!

Я подбежал к Фене и стал её подбрасывать, подбежали остальные ребята, все хотели прикоснуться к новой легенде! Девочка в третьей своей игре забила золото на тринадцать оборотов! Безоговорочная победа! Сегодня Феня будет собирать костёр, а я буду ей помогать.

Остаток дня она стояла со мной, отбивая палки и мелкие камушки палкой. И никто не жаловался, что мы оба стоим бессменно, новая игра неожиданно захватила ребят до самого вечера, мы обсуждали золотую кость, на тринадцать случались не чаще раза в несколько лет! А чтобы её забила самая младшая, такое вовсе не случалось на моей памяти! На радостях я даже думал дать девочке подержать кинжал, но решил, что нельзя нарушать легенду про то, что я клялся не давать его никому. Да и порежется она…

Примерно в середине дня я понял, что мне не удобно держать кинжал прямо, и я ухватил рукоять обратным хватом. Показалось даже, что лезвие стало частью руки, до того ловко я стал отбивать палки, но мелкие камушки всё ещё были мне недоступны — то и дело они больно попадали по телу, особенно больно было, когда Дрек попал мне прямо в лоб, он тут же подбежал извиняться, перепуганный.

— Извини, пожалуйста, я случайно! — чуть не плача, запричитал Дрек.

Я же, смаргивая слёзы боли, держась за лоб, покачал головой.

— Ничего, Дрек, бывает, — а проморгавшись, сказал. — Продолжаем!