Обвал

Абреческий телеграф

Месту этому в древности наши предки дали название Гончий Дук, что значит гора Защитников Родины. Среди дремучего леса возвышается гладкий пологий холм, а на самой вершине дубовая аллея - могучие деревья в ряд.

Предание гласит, что эти деревья сажались в годы великих бедствий - нашествий чужеземцев, поэтому очень древние - в несколько обхватов. Каждое последующее уступает предыдущим в росте и толщине. Последний дубок посадил Хучбаров Ахмад ранней весной сорок четвертого года в память о трагедии Черной Среды.

Много различных поверий вокруг этих деревьев, и самое главное - вера в то, что если дубок привьется, не засохнет, беда уйдет, растает, как снег по весне, сила народа возобновится и семя халлойское * не иссякнет.

Сажают очередной дубок семеричное количество мужчин (сем, четырнадцать, двадцать один), после трехдневного поста и молитвы. С этим связано такое поверие, что листва постоянно посылает к Трону Всевышнего мольбу о защите нашего народа от иноземных хищников.

Есть и такое поверье, что тот, кто придет на Гончий Дук со злыми намерениями, будет наказан, таково древнее заклятье.

Горцы уверяют, что это заклятье поражает любого, кто попытается нанести вред этому месту и этим деревьям, что случаи такие были и в наше время. Например, в тысяча девятьсот тридцать первом году заядлый коммунист Макаш заявил на собрании, что Бог, это миф, сочиненный тупыми попами и муллами, ничего, кроме того, что мы видим своими глазами, нет. И он, Макаш, не боится ни Его, ни Его Ада, ни Его наказания.

- Почему Он не наказывает меня сейчас, если Он такой сильный?

- Макаш, - сказал старик Тох, дрогнувшим голосом, - ты не стал молиться - мы тебя не ругали, думали, что опомнишься; ты водку пил, как русский и валялся у плетней - мы молчали, надеясь, что близкие тебя приведут в чувства; ты грязно ругаться стал - мы терпели; ты возглавил комбед и стал грабить нас, отбирая трудом нажитое добро - снесли и это; теперь ты перед лицом целого села мусульман богохульствуешь. За такое не то что село, а целые большие шахары проваливались под землю. Опомнись, надменный глупец! Опомнись! Побойся Бога!

- Я вам докажу, что я прав. Я сделаю что-то такое… - лицо у него, говорят, осветилось сатанинской усмешкой. - Вот, что я сделаю: я возьму двух сильных волов, наточу свой топор так, что им можно будет побриться, взберусь на Гончий Дук, срублю один из этих дубов и буду топить им всю длинную зиму свою печку и нич-ч-чего со мной не случится. Вот увидите!

На второй день сельчане с ужасом увидели, как Макаш, засунув отточенный топор за пояс, повел двух волов в ярме в сторону леса.

Волы пришли вечером сами, без Макаша. А Макаша нашли охотники через два дня в жалком состоянии, они его еле-еле узнали: лицо исказилось в страшной гримасе, нижняя челюсть съехала на один бок. Руки скрючены, вдобавок он стал колченогий.

С охотниками был близкий родственник из их тайпа, а то бы его оставили в лесу на погибель, настолько сильна была ненависть к нему сельчан.

Да, такое было. Невольно поверишь.

А еще в сорок шестом во время большой войсковой операции против повстанцев-мстителей, летчикам было дано задание: бомбить Гончий Дук, разнести в щепки Священные Дубы. Летчики выполнили это задание… но бомбы точно угодили в истребительный батальон НКВД, который маршем двигался в этом направлении. Из батальона мало кто ушел живым.

Между собой русские военные это место стали называть Проклятым Местом. Мистический страх заставлял военных обходить его стороной. А ну его!

В тяжелые времена Гончий Дук служил защитникам Родины не только местом больших сборищ, но и как почта, как телеграф, как СМИ. Для этих целей использовали не только сам Гончий Дук, но и тропы, ведущие к нему, и всю окрестность.

На гладком стволе чинары на уровне человеческого роста на веревочке висела старая обложка от книги, на ней химическим карандашом писали послание: «Меня зовут Андрей Балкин. Я бежал из армии. Галгайцы, примите меня к себе. Мне одному тяжело».

Андрею Балкину задали вопрос, после его послания провели черту карандашом и написали: «Иди в свою армию, здесь тебе нечего делать. В армии легче, чем в горах».

Диалог Андрея Балкина с абреками продолжался около двух месяцев: «Вы что в своих горах совсем озверели? Мне нельзя назад в армию - меня расстреляют: я убил особиста, за то, что он у меня невесту переманил, а я ее сильно любил».

«Тебе так и надо! Зачем такую дуру любил?»

«Это не ваше дело, кого мне любить. Принимаете или нет?»

«Нет. Мы русским не верим. Уходи, не то застрелим».

«Я - не русский. Я - казак. А если до стрельбы дойдет, то я сам хоть кого застрелю».

«Откуда мы знаем, что ты казак?»

В бывший Ахки-юрт средь белого дня подъехал военный на коне к зданию сельсовета. Там шло совещание по поводу активизации борьбы с ингушскими бандами. В совещании принимали участие работники районного отдела НКВД, секретари райкома партии, местные активисты-дружинники. Вел совещание старший лейтенант Косачук.

Во дворе стояли две машины, а к забору привязаны кони.

В тени акации на большом бревне сидело человек пять рядовых.

К сельсовету подскакал на горячем коне военный, в форме рядового НКВД. Он ловко соскочил с седла. Один из солдат нехотя поднялся с бревна, забросил надоевшую винтовку за плечо:

- Тебе что?

- Я связной из отряда. Имею срочное поручение к капитану Косачуку.

- Погоди. У них военное совещание. Вот выйдут на обед и передашь, что надо.

- Мне некогда годить. Сказано: дело срочное!

- Пакет что ли? Давай передам.

- Нет. Приказано: из рук в руки.

Солдат нехотя двинулся к двери.

- Что сказать-то? От кого ты?

- От капитана Омелова. Ну ты, поторапливайся! Там ребята в горах гибнут…

Солдат скрылся за дверями. Через минуту показался лейтенант Косачук.

- Ну что просил передать капитан Омелов? В засаду, что ли, попали?

- А вот что!

Двумя выстрелами в упор из револьвера, приехавший уложил офицера у дверей сельсовета, выхватил из другого кармана гранату и заорал на солдат.

- А ну на землю, губошлепы, паршивые вояки!

Солдаты попадали, поползли, стараясь забиться в какую-нибудь щель.

Всадник вскочил на коня, швырнул гранату в дверь сельсовета и ускакал, как залетный вихрь.

Он галопом летел по самой длинной улице и кричал:

- Я казак - Андрей Балкин! Я убил суку лейтенанта Косачука! Передайте всем, что это я, казак Андрей Балкин, исполнил приговор Кавказского Трибунала! Я - казак Андрей Балкин!…

На почтовой чинаре повисла записка:

«Теперь вы мне верите?».

Ему ответили:

«Принимай ислам, если хочешь присоединиться к нам».

Андрей Балкин был категоричен:

«Я родился христианином и христианином умру. Я не изменю своей вере».

Абреки написали лаконичную резолюцию:

«Ты настоящий мужчина, казак Андрей Балкин! Ходи к нам».