Одиссея рейдера «Атлантис»

xx Глава 4. ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Поставив минное поле, «Атлантис» изменил курс на 80 градусов и двинулся прямо на восток. Капитан Рогге хотел поскорей увести свой корабль с этого места. Он намеревался идти к отдаленному от морских путей району океана, где команда могла бы выполнить необходимый ремонт и переоборудование, отдохнуть и в безопасности выждать некоторое время, чтобы начать операции против судоходства союзников.

Когда крейсер отошел достаточно далеко от места постановки мин, радисты начали на всех частотах искать сообщения противника, которые извещали бы об обнаружении минного поля. В итоге они собрали обильную информацию, состоявшую из переговоров между судами, военных сводок и кодированных сообщений в стандартном британском шифре из пятизначных групп, однако не перехватывали никакого отклика на сюрприз, оставленный ими у мыса Агульяс. Адъютант Моор, который проводил все свободное время в радиорубке, слушая сообщения «Би-Би-Си» и американские сводки новостей, тоже не отметил ничего тревожного. Вообще-то прослушивание радиостанций противника считалась преступлением, караемым смертью, однако Моор имел специальное разрешение командира слушать эти передачи, чтобы собирать разведывательную информацию.

Первое сообщение, касающееся минного поля, радисты «Атлантиса» поймали 13 мая, когда охрана маяка на мысе Агульяс сообщила о взрывах и шуме на воде. На следующий день радист перехватил еще одно сообщение о взрыве. Это сообщение заставило военно-морского командующего в Саймонстауне начать действовать. Хотя официального подтверждения еще не было, и он не был убежден в реальном существовании угрозы, командующий в Саймонстауне издал приказ, сообщающий о минной угрозе и об изменении судовых маршрутов в этом районе. Радиорубка рейдера поймала объявление:

«Важно. Всем британским и союзническим торговым судам. Ввиду неподтвержденных сообщений о взрывах к югу от мыса Агульяс всем судам следует держаться как можно дальше от банки Агульяс. Т.0.0. 141013».

Морской командующий также приказал начальнику южноафриканской береговой охраны послать в этот район небольшую флотилию минных тральщиков. В девять утра 15 мая 1940 года флотилия, состоявшая из тральщиков «Африкана» (флагманский корабль командира флотилии лейтенант-коммандера Ф. Деана), «Наталиа», «Аристеа» и «Крэсьюла» прибыла к мысу Агульяс и немедленно начала поиски вокруг банки. (Рыболовный траулер «Африкана» был построен 10 лет назад и имел вместимость 308 тонн. Судно было мобилизовано военноморским флотом и переоборудовано в минный тральщик HMS AS «Африкана» (Т 01) оно прослужило до 1964 года, после чего было разобрано на металл. 238-тонная «Наталия» была спущена на воду в 1925 году как китобойное судно. В1939 году она стала минным тральщиком HMSAS «Наталия» (Т 03). 261-тонный траулер «Арисгея», спущенный на воду в 1935 году, во время Второй мировой войны тоже был мобилизован и переоборудован в минный тральщик HMSAS Aristea (Т 18). 261-тонный траулер «Крэсьюла» был спущен на воду в 1935 году и сдан на слом в 1968 году.) Тральщики бесплодно шарили в море весь день, вплоть до 17:15, когда неожиданно взорвалась одна мина. С кораблей увидели столб водяных брызг, о котором кто-то сказал, что «он был выше маяка».

Этот взрыв произошел на расстоянии шести миль от тральщиков. Минная опасность и заход солнца заставили Деана приказать своим кораблям прекратить операцию на ночь. На следующий день тральщики продолжили свои поиски в районе банки и в той части прибрежной зоны, где проходили судоходные трассы. В то же самое время радио Южной Африки объявило общее предостережение всем судам и предложило им избегать этого района и опасаться дрейфующих мин вокруг мыса Агульяс.

Рогге недоумевал, почему в объявлении было сказано про дрейфующие мины. Мины, которые ставил «Атлантис», были якорными. Рогге предполагал, что британское сообщение о дрейфующих минах было просто ошибочным. На самом деле сообщение было правильным. Лишь после войны Рогге узнал, что мины, которые поставил «Атлантис», имели минрепы, приспособленные только для спокойных вод. В неспокойных водах вокруг мыса Агульяс многие из мин сорвало с якорей, поэтому они дрейфовали или взрывались сами по себе.

Тем временем 16 мая минные тральщики продолжили свои поиски. В 9:15 одна мина взорвалась прямо по курсу на пути «Аристеа». В 10:45 «Аристеа» подсек другую мину и команда отметила, что мина новая — а это указывало на совсем недавние вражеские действия. К концу дня начальник береговой охраны вод Южной Африки отозвал тральщики в порт.

Рогге был вполне удовлетворен — мины выполнили свою задачу. Они нарушили торговые морские пути и приостановили поток движения судов вокруг мыса. Но удовлетворение командира продлилось недолго. Вскоре «Атлантис» поймал пропагандистскую передачу из Берлина, с ликованием сообщавшую о значительном вреде, нанесенным минным полем, поставленным в Южной Атлантике. Передача была полна насмешек над британцами, неспособными захватить простой рейдер, действующий у них прямо под носом.

Рогге был в ярости. Секретность его миссии нарушили, чтобы распространить пропагандистские заявления и смутить Британию. Это заявление, несомненно, привлечет к его кораблю нежелательное внимание и увеличит опасность.

Берлинские амбиции были в высшей степени безосновательны. На самом деле ни один корабль не был потоплен или даже поврежден минами «Атлантиса». Тем не менее, их поисками были заняты значительные британские силы. Торговое мореплавание на месяцы было перенаправлено в другой район, а к мысу Агульяс отправилась группа, состоявшая из одиннадцати военных кораблей и минных тральщиков. Между июлем 1940 года и мартом 1941 года флотилия минных тральщиков нанесла дополнительный визит в район мыса Агульяс. В результате этой операции были обнаружены и обезврежены еще четыре мины. Всего англичане обнаружили только одиннадцать мин, несмотря на значительный масштаб операции по очистке территории. Три мины взорвались сами по себе, одну нашли выброшенной на берег, еще семь были вытралены англичанами. Остальные восемьдесят с лишним мин либо затонули, либо были сорваны с якорей и унесены течением, либо же взорвались, никем не замеченные.

20 мая британский командующий в Коломбо на Цейлоне послал на все британские и союзные суда сообщение, которое внесло немедленное изменения в планы Рогге. Сигнал предупреждал о германском рейдере, рыскающем в южных водах и замаскированном под японский торговый корабль. (Ко времени первоначального сообщения британскй Оперативный разведывательный центр (OIC) уже определил, что в южных морях действует как минимум один немецкий рейдер. Через несколько месяцев, приблизительно в конце июля 1941 года, OIC вычислил, что в этом районе находятся как минимум два рейдера. В это время британское Адмиралтейство создало новое подразделение разведки, специально занимающееся сбором информации о рейдерах. Подразделение занималось выяснением точных характеристик и сбором описаний рейдеров, опрашивая спасшихся моряков, а также анализируя частоту нападений, их время и место. Эта информация непрерывно обновлялась и передавалась судам союзников, военным и торговым.) Сообщение предлагало сообщать обо всех замеченных подозрительных кораблях, давало навигационные инструкции и предупреждало об осторожности при маневрировании в тесных гаванях.

Секрет «Атлантиса» вышел наружу. Появление мин вокруг мыса Агульяс вкупе с более ранним сообщением лайнера «Сити оф Эксетер» о подозрительном японском судне, а также безрассудная пропагандистская передача из Берлина поставили «Атлантис» в большую опасность. Рогге немедленно приказал изменить курс, чтобы судно оказалось еще дальше от маршрута Австралия—Дурбан. Поскольку британское сообщение недвусмысленно ссылалось на японский облик «Атлантиса», кораблю нужно было полностью изменить внешность. Рогге приказал Моору поискать что-нибудь в регистрах и обеспечить рекомендации.

Тем же вечером Моор представил Рогге список возможных кандидатов. Рогге рассмотрел каждый корабль из списка в конце концов выбрал двухмачтовый голландский «Аббекерк», приписанный к Гааге и принадлежащий компании «Вереенигге Недерланше Шееп Ваартс Ми, NV». Он был построен год назад и имел вместимость 7906 регистровых тонн. Рогге основывал свое решение на хорошем знании схемы раскраски голландских кораблей, а также на том, что «Атлантис» имел сходный с «Аббекерком» силуэт. Из-за позднего времени Рогге решил отложить трансформацию своего корабля до утра.

Рано утром 21 мая капитан Рогге собрал экипаж и объяснил свой план по изменению маскировки. Затем он передал составленный проект Кюну и младшим офицерам. Невзирая на шквальный восточный ветер, команда немедленно начала грандиозную работу. Были возведены леса, и люди облепили корабль, словно мухи. На корме выросла новая надстройка. Яркие светлые цвета были заменены коричневым и хаки. Большую белую букву «К» на трубе сменила оранжевая полоса. Утром 22 мая там, где прежде находился японский корабль «Кассии-мару», уже оказался «Аббекерк» под голландским флагом.

Рогге повел «Атлантис» по маршруту Австралия — Маврикий, чтобы перехватывать суда, двигающиеся между Австралией и Южной Африкой. Летчик Булла неоднократно поднимал свой гидросамолет в воздух и осматривал обширный район морских путей, но каждый раз возвращался, сообщая, что ничего не увидел. Эти полеты вообще оказались пустой тратой времени. Каждый взлет обеспечивался оператором грузовой стрелы и несколькими авиатехниками, причем требовал от них весьма высокой квалификации и быстроты действий. Сложный процесс посадки тоже требовал присутствия наблюдателя, который помогал пилоту выбраться из кабины, поймать болтающиеся в воздухе крюки и закрепить тросы в трех точках на верхней части гидросамолета. Два троса крепились к капоту двигателя, а один закреплялся перед кабиной. Когда тросы были заведены, пилот мог выключить двигатель и покинуть самолет. Когда стрела поднимала самолет с воды, оба члена экипажа прыгали с крыльев на палубу.

Один раз оператор крана ударил самолет о корпус судна и испортил двигатель. После того как запасной двигатель был распакован и смонтирован, самолет снова ударился о корпус судна и опять получил значительные повреждения. Не располагая неограниченным запасом запасных деталей, Рогге решил прекратить воздушную разведку, и в будущем использовать гидросамолет только в том случае, если это было абсолютно необходимо.

Следующие дни прошли без происшествий. Ежедневные военные новости были единственным источником волнения. Люди толпились вокруг громкоговорителей, чтобы послушать сообщения о новых успехах вермахта. Члены команды взволнованно обсуждали операции в Голландии и Норвегии, когда радио сообщило о захвате Парижа. Сообщение успело разойтись по кораблю в виде слухов, прежде чем Рогге официально объявил об этом по системе громкой связи. Когда командир сделал это объявление, люди приветствовали его шумными аплодисментами. Франция пала! Капитан Рогге умножил радость матросов, когда приказал выдать каждому по дополнительной порции пива и дал увольнительную тем морякам, кто не был занят ничем существенным.

В кают-компании офицеры громко обсуждали, сколько еще продлится война, на этот счет держались пари. Из всех присутствующих только три офицера опасались долгой и затяжной войны, остальные ставили на немецкую победу между сентябрем и декабрем 1940 года. Рогге не участвовал в дискуссии, он просто предсказал, что война может быть более долгой и более сложной, чем рассчитывают многие. Предположение доктора Рейла о том, что война может продлиться больше года, было встречено шумным возмущением. Точно так же улюлюканьем и насмешками было встречено пророчество адъютанта Моора о вступлении в войну Америки и окончании боевых действий лишь к июлю 1945 года.

Рогге позволил мужчинам продолжать дискуссию, напомнив им, что рацион позволяет выпить только по одной бутылке пива — а затем удалился в свою каюту на весь вечер, оставив офицерам шуметь без него. День прошел, волнение, вызванное сообщением о падении Парижа, улеглось, и люди вернулись к своим повседневным обязанностям.

Через несколько дней Моор сидел вечером в радиорубке, ожидая передачи американских новостей по радио Сан-Франциско и время от времени равнодушно принимая короткие сообщения новостей с других станций. Внезапно адъютант услышал сообщение, которое заставило его сесть прямо и начать принимать сообщение всерьез. По радио сообщали о поисках голландского судна «Аббекерк»! (Автор не смог определить, было ли ошибочное сообщение намеренной уловкой контрразведки, или просто ошибкой, вызванной неразберихой войны. В действительности «Аббекерк» был потоплен 24 августа 1942 года торпедой подводной лодки U-604 в точке с координатами 50 градусов 5 минут северной широты и 30 градусов 50 минут западной долготы.) Это было совершенно некстати. Моор оторвал листок с записью передачи от блокнота и помчался на мостик, чтобы найти капитана Рогге.

Рогге взвешивал свое решение. Он не хотел снова менять маскировку своего судна, ведь процесс перекраски, смены камуфляжа и возведения фальшивых надстроек отнимал много времени и сил. Но опасность была слишком высока В конечном счете Моор отправился к себе в каюту — опять листать судовой регистр и перебирать другие варианты маскировки, в то время как капитан Рогге оставался на мостике, глубоко погрузившись в размышления.

Вообще-то у голландцев существовала целая линия торговых судов класса «Керк». Если «Атлантис» будет замечен противником, то его могут с одинаковым успехом принять за любое судно того же типа. А к тому времени, когда другое судно окажется достаточно близко, чтобы прочесть название, «Атлантис» уже сможет открыть стрельбу. В конце концов Бернхард Рогге решил рискнуть и двигаться дальше, не меняя маскировки.

В итоге оказалось, что радиосообщение было ложным. Реальный сухогруз «Аббекерк» действительно погиб в океане, но это случилось лишь в 1942 году.

Утро 10 июня вывело «Атлантис» из скучного и размеренного плавания. Наблюдатель заметил по правому борту мачты неизвестного судна. Вахтенный офицер включил колокола громкого боя. Отправив матросов-индийцев на нижнюю палубу, немецкий экипаж поспешил быстро занять свои боевые посты. Обер-лейтенанта Каш в дальномер определил примерное расстояние до судна в десять тысяч метров. Рогге приказал обоим крайним дизелям перейти на форсированный режим и направил «Атлантис» на курс, пересекающийся с курсом предполагаемой цели. Наблюдатель на фор-марсе сообщил результаты своих наблюдений: судно имело пять мачт и трубы в кормовой части. Моор немедленно начал искать в своих справочниках торговое судно, соответствующее этому описанию.

Через тридцать минут расстояние сократилось до пяти тысяч метров. Теперь с палубы «Атлантиса» можно было легко различить детали вражеского судна и даже заметить автоматическое орудие, установленное на корме. На дистанции в три тысячи метров капитан Рогге довернул «Атлантис» на пять градусов вправо — это было почти незаметно, но давало надежду быстрее сократить расстояние, не вызывая подозрений или объявления тревоги на судне противника.

Когда Рогге уже решил, что одурачил командира вражеского судна и сможет без труда подойти к нему практически вплотную, судно противника внезапно изменило курс и стало быстро удаляться. И вот началась гонка! Два судна находились на почти сходящихся курсах, наибольшая скорость «Атлантиса» составляла семнадцать с половиной узлов, у вражеского корабля максимальная скорость равнялась только семнадцати узлам. Погоня продолжалась более четырех часов. «Атлантис» каждые пять минут чуть-чуть корректировал курс и продолжал медленно сокращать разрыв.

К 11:35 расстояние уменьшилось до полутора километров, когда преследуемое судно внезапно немного повернуло, и расстояние вновь стало увеличиваться. Рогге приказал быстро повернуть на 15 градусов вправо и сбросить камуфляж. Артиллерийские орудия лишились своей маскировки, а на мачте взвился флаг военного флота Германии. Там же появился флажный сигнал — «лечь в дрейф!».

Но судно противника никак не показало, что приняло это сообщение. Рогге приказал изменить курс на 25 градусов, чтобы обеспечить сектора обстрела для 150-мм орудий, если придется стрелять. Затем капитан разрешил Кашу открыть огонь. Артиллерийский офицер не медлил ни секунды. Первый снаряд упал между «Атлантисом» и другим судном, не вызвав никакой реакции со стороны врага. Орудие главного калибра выстрелило вновь. Второй снаряд пролетел дальше, и столб белой пены взметнулся перед самым носом преследуемого.

Противник уже не мог игнорировать столь недвусмысленное послание, как взрывы снарядов. Торговое судно сделало крутой поворот и начало передавать в эфир сигнал бедствия. Один из радистов «Атлантиса» крикнул в сторону мостика, что радист противника передает сигнал: «LJUS, норвежское судно „Тирранна", обстрелян...» («Тирранна» успела передать свои координаты — 18 градусов 50 минут южной широты и 67 градусов 50 минут восточной долготы.) Другой радист «Атлантиса» немедленно начал выбивать заранее заготовленный текст, чтобы заглушить передачу с торгового судна. Он на полной мощности посылал в эфир один и тот же повторяющийся набор знаков — « VW TEST VW TEST».

Тем временем артиллеристы Каша продолжали посылать по противнику снаряд за снарядом. В ответ «Тирранна» начала часто менять скорость и курс — делая это столь успешно, что следующие пять выстрелов тоже пришлись мимо. Судно противника даже выстрелил в ответ из своего маленького зенитного орудия в тщетной попытке поразить нападавшего.

За следующие три с половиной часа преследования «Атлантис» дал более 30 залпов, истратив более 150 снарядов главного калибра. Лишь после того, как цель была поражена несколько раз, капитан противника решил капитулировать. «Тирранна» сбавила ход и легла в дрейф, покачиваясь на невысокой волне в ожидании своей судьбы. Как только судно противника остановилось, капитан-лейтенант Кюн, адъютант Моор и абордажная команда погрузились в катер, пересекли небольшое расстояние между судами и взобрались на борт норвежского торговца.

Абордажная команда была встречена капитаном Эдвардом Гауфом Гундерсеном и его офицерами. Команда также оставалась на корабле, потому что снаряды разбили большинство спасательных шлюпок. Абордажная команда принялась осматривать судно. Они увидели разрушенные надстройки и залитые кровью палубы. Артиллерийским огнем с «Атлантиса» было убито пятеро матросов и ранено еще несколько человек (разные источники расходятся в подсчете пострадавших при атаке. Некоторые говорят, что были убиты пятеро, некоторые — что шестеро). Большинство из них пострадало, когда снаряд упал прямо среди группы кочегаров, как раз в этот момент собравшихся на палубе. Узнав, что на «Тирранне» имеется много раненых, Рогге дополнительно послал на нее капитан-лейтенант Каменца с группой моряков, чтобы на месте оказать помощь и ускорить эвакуацию раненых.

«Тирранна» была быстроходным сухогрузом вместимостью 7230 тонн, построенным два года назад и принадлежащим судовладельцу В. Вильгельмсену из Тенсберга. 30 мая этого года она вышла из Мельбурна (Австралия) в Момбасу по распоряжению британского Адмиралтейства. За время боя в судно попало шесть 150-мм снарядов. Несмотря на повреждения рубки и палубных надстроек, оборудование, компас, радио и машины остались неповрежденными. Нетронутым оказался и ценный груз — три тысячи тонн пшеницы, двадцать семь тысяч мешков муки, шесть тысяч тюков шерсти, пять тысяч пятьсот ящиков пива, 178 армейских грузовиков, а также почта, табак и другие грузы, предназначенные для австралийских войск в Палестине.

Капитан Гундерсен сопровождал Мора при обходе судна и ответил на все вопросы, которые адъютант задал по поводу корабля, а затем сам спросил его, почему немцы напали на норвежский корабль? Ведь военные действия между Германией и Норвегией уже закончились. Моор коротко ответил, что «Тирранна» везла военную контрабанду, и прекратил дальнейшие объяснения.

На борту «Атлантиса» капитан Гундерсен и его первый помощник были представлены капитану Рогге. Два норвежца испытали заметное облегчение, когда капитан Рогге уверил их, что команде норвежского судна не будет причинено никакого вреда. Рогге даже выразил соболезнования в связи со смертью пяти моряков, погибших при обстреле. Он захотел узнать, что норвежцы думали по поводу нападения. Гундерсен и его старпом объяснили, что опознали «Атлантис» как голландское судно типа «Керк» и поначалу думали, что погоня была просто дружеским соревнованием.

Тогда Рогге спросил, почему же норвежцы не остановились и не сдались, когда им приказано было это сделать? Гундерсен ответил, что с его судна был виден только силуэт «Атлантиса», подсвеченного сзади солнцем. Сигнальные флаги прочесть было невозможно. Старший помощник с «Тирранны» спросил Рогге, зачем немцы захватили «Аббекерк»?

И только в этот момент удивленный Рогге понял, что норвежцы все еще не поняли, что находятся на борту германского судна! А ведь если уж кто-то был способен опознать сквозь маскировку рейдера его настоящий облик, то это как раз эти двое. Старый «Голденфельс» и «Тирранна» бок о бок стояли у причала в Бомбее менее года назад. Тогда норвежские моряки даже состязались с немцами в футбольном матче, а вот теперь не признали в «Атлантисе» старого знакомого. Капитан Рогге был очень рад, что на этот раз его маскировка оказалась столь хорошей.

Рогге был доволен и своей добычей. «Тирранна» оказалась быстроходным судном, построенным в Германии, она была снабжена эхолотом и перевозила весьма ценный груз. Захваченное судно и его содержимое могли оказаться важным вкладом в военные усилия Германии, и Рогге решил сохранить его в качестве приза. Он хотел немедленно отправить «Тирранну» в контролируемые Германией воды, но у нее не хватило бы топлива, чтобы совершить такое плавание. Вместо этого Рогге решил послать норвежское судно на позицию где-нибудь на юге, надеясь захватить танкер, который мог бы обеспечить топливом и «Атлантис», и его новый приз.

В течение ночи члены команды перекачали сотни тонн топлива с «Тирранны» на «Атлантис», в то время как шлюпки перевозили на рейдер персики, мармелад, мыло, пиво, сыр, а также пачки бумаг с разведывательной информацией, морскими картами и британскими тактическими инструкциями.

Рогге выбрал лейтенанта Вальдмана, бывшего гражданского торгового капитана, командовать первым призом «Атлантиса» и определил ему команду из двадцати семи человек — двенадцать вооруженных немцев, семь норвежцев и восемь индийских матросов. Он вызвал Вальдмана в свою каюту и дал ему очень подробные инструкции. Вальдману было приказано двигаться на «Тирранне» к точке в 31 градус 10 минут южной широты и 68 градусов 30 минут восточной долготы, где следовало оказаться к 1 августа и ждать прибытия «Атлантиса» или дальнейших инструкций. Если «Тирранна» прибудет в эту точку раньше, Вальдман двинется на вторую назначенную позицию. Если «Тирранна» не получит дальнейших инструкций к 1 августа, то Вальдман должен будет достигнуть следующей условной точки и там ждать приказа до 31 августа.

Рогге уточнил, что если Вальдман не получит приказа и в последний день августа, то «Тирранна» должна двигаться в ближайший порт, принадлежащий Германии либо стране, симпатизирующей немцам в их военных усилиях. В случае если судно будет остановлено военным кораблем союзников, Вальдман должен сообщить, что его «торговец» был атакован, поврежден и преследуем немецким рейдером. При угрозе захвата сухогруза противником Вальдман и его люди должны были сесть в шлюпки и немедленно взорвать судно. Капитан попросил Вальдмана повторить его приказ и затем отпустил его готовиться к отправке.

Ранним утром следующего дня два судна отбыли в разных направлениях, оставив на поверхности воды только небольшие пятна нефти и несколько плавающих деревянных ящиков. «Тирранна» двинулась на юг, «Атлантис» отправился на север — снова по направлению к оживленным морским путям. Каменц так рассчитал скорость и курс, чтобы «Атлантис» оказался на оживленных морских трассах до наступления утра. Придерживаясь этого курса, Рогге широкими зигзагами двигался в восточном направлении Он собирался охотиться в этих водах только до тех пор, пока противнику не станет известно об исчезновении «Тирранны». Рогге знал, что пропажа этого судна, способного двигаться со скоростью 17 узлов, станет для британцев серьезным поводом обеспокоиться и привлечет для его поиска крупные корабельные патрули. Но командир «Атлантиса» не собирался оставаться там, куда прибудут военные корабли.

В полдень 13 июня Рогге собрал всю свою команду и устроил ей хорошую головомойку. Капитан напомнил людям, что их поведение временами было совершенно недопустимым. Во время захвата «Тирранны» капитан лично был свидетелем некоторых фактов, крайне обеспокоивших его. Он видел; как его люди унижали пленных и смеялись над ними. Пленные больше не являются противниками, объяснял капитан. С каждым пленным на борту «Атлантиса» следовало обращаться достойно и с уважением.

Рогге продолжал говорить, что видел, как его люди на глазах у норвежской команды забрали личные вещи и разные предметы с «Тирранны» в качестве сувениров. Капитан подчеркнул, что существует разница между захватом законных военных трофеев и обычным воровством. Он сказал, что может понять тех людей, которые взяли что-то на память, однако это должно производиться только на легальных основаниях и быть санкционировано командованием. Чтобы прекратить неорганизованный грабеж, он издал приказ о новой процедуре взятия сувениров. Ни один человек не мог ничего взять с захваченного вражеского судна без одобрения офицера. Если матрос получал одобрение офицера, то затем он должен был написать расписку и заверить ее подписью Рогге. Ни для кого не делалось никаких исключений. Моряки «Атлантиса» подтвердили получение нового приказа, и Рогге разрешил им отправиться на посты.

«Атлантис» продолжал двигаться в том направлении, откуда прибыла «Тирранна». Действуя согласно информации, извлеченной из документов «Тирранны», Рогге решил перекрасить свой корабль так, чтобы тот больше напоминал судно, действующее по заданию британского морского командования. Он хотел, чтобы рейдер стал максимально похож на торговое судно союзников. «Тирранна» стала образцом такого судна, покрашенного в соответствии с инструкциями союзников.

Работа по улучшению маскировки началась 14 июня. Моряки перекрасили «Атлантис» в более темный цвет, а затем нарисовали большой норвежский флаг в носовой части судна. Затем флаг грубо загрунтовали, оставив его хорошо заметным — так, чтобы создалось впечатление, будто команда попыталась торопливо закрасить его. Даже верхние надстройки и мачты были перекрашены в более темный цвет, исключение составлял только топ первой мачты. Рогге заметил, что темный топ мачты «Тирранны» был хорошо заметен на фоне тропического неба. Чтобы добавить еще чуточку неопределенности, он решил оставить часть светлой окраски «Атлантиса».

Запись в судовом журнале за 16 июня был такой же, как и в течение многих предыдущих дней: «Никаких кораблей на горизонте». Рогге изменил курс, чтобы пересечь маршрут из Адена в Австралию и из Зондского пролива в Дурбан. Через два дня команда закончила перекрашивать рейдер. Покрашенный в новый цвет «Атлантис» был не очень точно замаскирован под норвежский пароход «Тарифа» в 7229 регистровых тонн, принадлежащий все тому же Вильгельмсену и построенный четыре года назад. Теперь не хватало только возможности проверить новую маскировку.

Пока продолжалось переоборудование корабля, команда слушала по радио истории о своих армейских коллегах в Европе. Рассказы эти, казалось, можно было продолжать до бесконечности. Радио сообщало об одной победе за другой, об успехах германского оружия и завоеванных странах. Люди на борту «Атлантиса» с нетерпением ждали боя, страстно желая разделить военную славу со своими братьями по оружию, прежде чем война закончится.

Рогге вызвал для совещания корветен-капитан Лоренца, капитан-лейтенанта Каменца, лейтенанта-цур-зее Моора и обер-лейтенанта-цур-зее Кильхорна. Требовалось определить потребности корабля в топливе и провизии. Информация о топливе и провизии была неутешительной, так как Рогге не знал, когда его корабль в следующий раз сможет получить снабжение, кто сможет обеспечить это снабжение и что именно получит «Атлантис». Офицеры разработали списки требующихся предметов и расходных материалов, а затем приложили к ним математическое обоснование. Было видно, что фактором, ограничивающим автономность рейдера, является топливо, мука, масло и сахар. Затем Рогге приказал своим людям составить планы по экономии продуктов и материалов, а также графики снабжения, определив нормы потребления и составив списки всех остатков, имеющихся в кладовых. В течение нескольких дней команда работала над планом экономного использования топлива и провианта. Этот план несколько ограничил ежедневный рацион моряков (хотя это не было слишком заметно), но главное — он оставил не так уж много возможностей устраивать пиры и празднества. Жизнь на корабле шла своим чередом, команда занималась обычными повседневными делами. Матросы красили, мыли, скоблили, ремонтировали оборудование — и так изо дня в день. Постепенно это начало утомлять команду. Позднее Рогге писал: «Пока продолжался бесплодный поиск, я не раз вспоминал слова, сказанные адмиралом Джеллико: „Победа в меньшей степени зависит от желания победить, чем от терпеливого выполнения своего долга — днем и ночью, в любую погоду“». Но команда «Аталнтиса» изо всех сил старалась поддерживать свой боевой дух и преданность делу.

19 июня радио Австралии объявило о потоплении 13 000-тонного лайнера «Ниагара», следовавшего из Окленда. Рогге знал что около австралийского побережья действует «Судно № 16», то есть рейдер «Орион» под командованием капитана-цур-зее Вейхера. Скорее всего, это была его победа. Если о присутствии «Ориона» станет известно, то рейдер Вейхера сможет отвлечь внимание противника от «Атлантиса». Рогге был очень обрадован появлением другого вспомогательного крейсера на периферии района его действий.

Дни продолжали проходить, и один был похож на другой. Рогге нередко приказывал инженерам останавливать машины для экономии топлива, позволяя кораблю потихоньку дрейфовать в спокойных и безмятежных водах Индийского океана. Корабельный журнал продолжал оставаться незаполненным, если не считать ежедневной записи, которую делали в полдень: «Ничего не видно».

Период бездеятельности наводил на людей сильную скуку. Сырая жара — безжалостная, подавляющая и неотвратимая — была почти невыносима. Солнце немилосердно жгло корабль, металлические конструкции и палубы нагревались до температуры, которая обжигала незащищенные руки и припекала прямо сквозь подошвы легкой обуви, специально изготовленной для тропиков. Жара на нижних палубах обычно достигала 60 градусов по Цельсию, жарче всего было в машинном отделении. Капитан другого рейдера позднее такие описывал эти мучения:

«Ужасная жара. Ничего, кроме солнца, пота, усталости, бессилия и отвратительного однообразия корабельной жизни. Чуть-чуть перевести дух можно было только под душем из морской воды».

Радиорубка была единственным источником новостей. Новости приходили с радиостанций Берлина, Сан-Франциско, Сиднея и Каира К тому же радио часто было источником секретной информации. Однажды был пойман незашифрованный текст, переданный с британской станции на голландский корабль — с инструкцией о том, как безопасно пройти Зондский пролив. Эту информацию Рогге сохранил для использования в будущих операциях. Начиная с 25 июня, «Атлантис» начал ловить передачи с различных станций, от Гонконга до Момбасы, запоздало вызывавшие «Тирранну».

В надежде побороть неумолимую скуку и найти какой-нибудь танкер, Рогге 2 июля повернул корабль к Зондскому проливу, чтобы выйти на маршрут, ведущий к острову Маврикий. Затем он двинулся к Кокосовым островам, но опять безуспешно. Десятого числа, когда «Атлантис» был в шестистах милях от большой британской военно-морской базы в Коломбо на Цейлоне, Рогге приказал кораблю развернуться назад, планируя пройти по своему маршруту обратно и обследовать этот район еще раз.

Рейдер был на полпути между Цейлоном и Суматрой, когда в 6:43 утра 11 июля тягостное ожидание закончилось.

Возбужденные наблюдатели сообщили о дыме, появившемся на горизонте! Вскоре Рогге тоже смог ясно увидеть огромный темный столб дыма. Он предположил, что замеченное судно идет не одно, а с конвоем, но все равно решил рискнуть и подойти поближе. Но перед этим командир «Атлантиса» приказал остановить машины. Как только прекратилась вибрация двигателей, Рогге поднял бинокль и попытался увидеть что-нибудь сквозь утреннюю дымку — но увидел лишь две тонкие мачты, поднимающиеся над линией горизонта. Источником дыма был одинокий корабль. Атака началась!

Рогге приказал идти на полной скорости, и машины немедленно вернулись к жизни. «Атлантис» медленно лег на прежний курс, а потом быстро начал набирать скорость. Когда корабль достаточно разогнался, Рогге начал понемногу менять курс. Каждый раз, когда он приказывал сделать небольшой доворот, расстояние между кораблями уменьшалось. Вскоре цель была уже ясно видна. В 2300 метрах от рейдера наперерез ему двигалось торговое судно. У него была одна труба, темный корпус и грязно-коричневые палубные надстройки. Оно не имело никаких национальных опознавательных знаков, но орудийная платформа на корме не оставляло сомнений в принадлежности судна. Это был британский пароход. Лейтенант Мунд, бывший старший офицер с «Голденфельса», объяснил Рогге, что «британец», которого они видят, почти наверняка построен в Германии — и возможно, когда-то принадлежал Ганзейской линии. Капитан Рогге согласился с наблюдением Мунда, но не подтвердил в точности его выводов.

Судно противника не делало никаких попыток бежать и постепенно сблизилось с «Атлантисом» на расстояние в 900 метров. Рогге уже собирался скомандовать сдвинуть щиты, поднять откидные створки орудийных портов и начать атаку, когда радист напомнил ему, что как раз наступило время, когда все береговые станции настроены на шестисотмиллиметровую частоту. По существующему международному соглашению в это время обычные передачи не передаются, чтобы позволить всем береговым станциям, вне зависимости от их национальной принадлежности, слушать сигналы бедствия SOS. Рогге решил подождать, пока это время пройдет. Когда нормальная работа радио возобновилась, Рогге приказал убрать маскировку. В 7:45 утра открылись орудийные порты, на мачте крейсера взвился германский военно-морской флаг и сигнальные флажки приказали судну противника лечь в дрейф. В этот момент многие на «Атлантисе» вспомнили, что 25 лет назад, во время Первой мировой войны, рейдер «Эмден» охотился на британские корабли в этих же самых водах.

75-мм орудие сделало по британскому судну четыре предупредительных выстрела. Рогге больше не использовал для этой цели маленькое и неэффективное 37-мм сигнальное орудие. Когда снаряды начали падать в воду, радист сообщил, что судно противника передало в эфир: «QQQ. Обстреляны ре...» Британский пароход сумел послать только первую часть радиосообщения, прежде чем расчет 150-мм орудия прямым попаданием в радиорубку заставил его рацию замолчать. Одновременно «Атлантис» начал передавать в эфир чужие условные коды и искаженные сигналы японских судов, пытаясь забить прерванное сообщение, посланное британским «торговцем».

Несмотря на все эти усилия как минимум одно судно услышало сигнал бедствия. Американский пароход «Исгерн Гайд» поймал радиосообщение и сделал ответный запрос «Обстреляны кем?» Радист «Атлантиса» немедленно ответил: «У меня ничего для вас нет!» «Истерн Гайд», судя по силе сигнала, находившийся совсем близко, послал новую радиограмму, попросив, чтобы «Атлантис» прекратил передачу. Затем он повторить запрос «Обстреляны кем?» Тут в переговоры вмешалась британская береговая радиостанция и приказала «Исгерн Гайд» прервать передачу и умолкнуть (радиопередачи с британского судна, «Атлантиса», американского парохода «Истерн Гайд», а также британской береговой радиостанции в общих чертах были описаны Эдвином П. Хойтом в книге «Рейдер-16»). На этом американский корабль прекратил попытки разобраться в ситуации и сигнал о помощи с британского парохода остался без ответа.

Британское судно легло в дрейф и команда стала быстро покидать его, садясь в спасательные шлюпки. Моор и абордажная партия с «Атлантиса» начали спускать на воду свой катер. Пресса союзников сумела убедить почти все торговые суда, что немцы — люди, одержимые страстью к убийствам и грабежам. Поэтому большинство англичан предпочли рискнуть и оказаться в спасательных шлюпках, но не ждать немцев, которые их убьют. Моор послал несколько человек из абордажной команды на шлюпках, чтобы подобрать спасающийся английский экипаж, в то время как катер обошел вокруг парохода, осматривая новую добычу.

Оказавшись на борту захваченного судна, Моор поспешил в капитанскую каюту и обнаружил там капитана, спрятавшегося за дверью. Моор забрал у него пистолет военного образца и на очень хорошем английском информировал капитана Армстронга Уайта, что тот является военнопленным. Затем немец вывел шкипера на палубу для допроса. Капитан Уайт сообщил Моору, что он спал, когда началась атака. Как только артиллерийский обстрел прекратился, капитан выбежал на палубу и попытался отговорить своих людей от бегства Поэтому ему не хватило времени для того, чтобы уничтожить все свои секретные бумаги. Моор послал людей отыскать официальные документы и доставить их на «Атлантис» для изучения.

Английское судно оказалось пароходом «Сити оф Багдад» вместимостью 7506 тонн, принадлежавшим компании «Эллерман». Тем не менее, Мунд оказался прав — раньше судно называлось «Гейерфе». Британия получила его после Первой мировой войны в числе репараций по Версальскому договору. Теперь пароход следовал из Англии в Пенанг (Малайя), имея на борту 9324 тонн стали, проката, химических реактивов, запасных частей для машин и механизмов, а также некоторое количество других товаров.

Абордажная команда доложила, что судно, построенное 21 год назад, находится в жалком состоянии. На механизмах сказались плохой уход, воздействие непогоды и возраст. Моор приказал сигнальщику передать эту информацию Рогге, который быстро решил, что этот корабль окажется плохим призом.

Лейтенант Моор послал за остальными членами команды «Сити оф Багдад», чтобы собрать их имущество, и начал приготовления для переправки людей на «Атлантис». Вскоре после полудня восемьдесят один новый пленник — двадцать один европеец и шестьдесят индусов — были переправлены на крейсер. Только два моряка были ранены во время нападения — боцман потерял ногу, а радист получил неглубокие порезы на руках. Затем немецкие матросы забрали с английского судна все продовольствие — на «Атлантис» были переправлены свежая вода, картофель, рис и другая пища. Это было частью стратегии рейдера Пользуясь провизией с захваченных судов, Рогге мог снабжать свой корабль, не полагаясь на опасное свидание с германским судном снабжения.

Потом Рогге и Моор стояли на мостике «Атлантиса» и наблюдали, как команда подрывников на катере поспешно отплывала от «Сити оф Багдад». Рогге посмотрел в бинокль на людей в моторном катере и сказал Моору, что он не видит в нем Феллера. Глухой грохот взрыва прервал его слова. «Сити оф Багдад» быстро начал оседать на корму и сильно накренился. Труба все еще испускала дым, как если бы машины находились под парами, когда нос судна задрался высоко над водой. В этот момент Рогге заметил на тонущем корабле высокую фигуру. Человек взбирался по канатам и прыгнул в поджидающий катер, как раз когда корабль начал свое погружение в пучину. Рогге тотчас же узнал фигуру своего специалиста-подрывника, рыжего обер-лейтенанта Иоганна Генриха Феллера.

Вскоре после возвращения на «Атлантис» обер-лейтенанта Феллер стоял по стойке смирно в каюте капитана и объяснял свои действия Рогге. Феллер сказал своему командиру, что он очень переживал по поводу своей неудачи с потоплением «Сайнтиста» и не хотел повторения той ситуации. Он решил остаться на «Сити оф Багдад», когда заряды взорвутся, чтобы лучше понять, что происходит на борту тонущего корабля. Но дальнейшие события произошли настолько быстро, что Феллер был вынужден для спасения своей жизни буквально прыгать с борта в лодку, поранив при этом руку.

Проблема заключалась в том, что Феллер использовал для подрыва «Сити оф Багдад» 260 фунтов взрывчатки — на 60 фунтов больше, чем приказал ему использовать Рогге и фактически на 100 фунтов больше, чем было нужно. В результате взрыв произвел огромные повреждения глубоко в недрах судна, которое разрушилось и пошло на дно намного быстрее, чем ожидал Феллер. Рогге сделал Феллеру выговор за его абсурдное пренебрежение безопасностью и приказал никогда больше так не рисковать, а затем разрешил ему заняться своей раной.

После того, как команда закончила процесс обустройства пленных и решила другие задачи, Рогге собрал для совещания всех своих офицеров. Сначала он похвалил обер-лейтенанта Вензеля за напоминание о международном соглашении относительно периода радиомолчания. Затем командир начал обсуждение уроков, которые дал самый последний боевой опыт, заслушав доклады об итогах действий от всех подразделений.

Обсуждение привело к некоторым мелким изменениям в стандартной процедуре нападения. Офицеры решили больше не использовать 75-мм орудие для предупредительных выстрелов. Рогге велел Кашу при будущих встречах давать два выстрела из 150-мм орудия. Использование большого орудия делало предупреждение более внушительным, а также давало артиллеристам больше возможностей сразу скорректировать стрельбу. Рогге также приказал абордажным командам в будущем сразу же собирать всех погибших членов команды вражеского судна на нижней палубе и останавливать судно в знак уважения к погибшим. Рогге считал, что позволение абордажной команде бродить среди мертвых не демонстрировало должного почтения к смерти.

Моор сообщил, что секретные документы «Сити оф Багдад» содержат копии доклада с «Сити оф Эксетер» с сообщением от 2 мая об обнаружении «Атлантиса». Доклад весьма детально описывал германский рейдер! Релиз даже содержал фотографию «Фрейенфельса», корабля ганзейской линии, очень похожего на «Атлантис». Рогге был удивлен, узнав, что командир «Сити оф Эксетер» не был одурачен японским маскарадом «Атлантиса». Его отказ произвести учтивое приветствие оказался вызван вовсе не британским снобизмом.

Эта потрясающая информация привела Рогге к решению очередной раз изменить маскировку судна. Он приказал Кюну добавить дополнительные стеньги к первой и второй мачтам. Кюн немедленно послал людей для выполнении этой работы, а также произведения других изменений. Рабочие команды соорудили фальшивые стеньги из досок от пустых ящиков и других подручных средств. Когда новые мачты были закончены, они к удовлетворению Рогге весьма правдоподобно изменили облик корабля.

Как только командир и его офицеры закончили анализ действий «Атлантиса» в ходе последней операции, Рогге пригласил капитана Уайта в свою каюту. Командир «Сити оф Багдад» подтвердил, что он видел доклад с «Сити оф Эксетер». До него также доходили и другие слухи о рейдере, о вражеском крейсере говорили еще во время пребывания парохода в порту города Лоренсу-Маркиш. Уайт объяснил, что игнорировал сообщение лайнера как устаревшее и счел другие сведения на эту тему просто слухами. Тем самым пленный капитан, сам того не подозревая, раскрыл очень важную информацию, убедив Рогге в том, что британцы точно не знали о местоположении рейдера и районе его действий; они не знали даже, сколько рейдеров на самом деле существует в действительности.

Основываясь на отрывочности информации об «Атлантисе», а также имея в виду измененный облик судна, Рогге решил, что нет необходимости продолжать движение на юг. Он повернул «Атлантис» на запад и снова начал охоту.

Два дня спустя, в 9:43 утра в субботу 13 июля 1940 года впередсмотрящий крейсера и наблюдатель на грот-мачте одновременно закричали «Дым в поле зрения!»

Рогге приказал дать сигнал тревоги и внимательно осмотрел море с левого борта. В бинокль он смог различить тонкую ниточку дыма на фоне туманного серого горизонта Неизвестное судно находилось за кормой по левому борту «Атлантиса». Рогге приказал повернуть на 20 градусов вправо, а затем замедлить ход с девяти до семи узлов. Этот маневр привел к тому, что другое судно вынуждено было уступить «Атлантису» дорогу и пройти у него за кормой в соответствии с международными правилами движения судов на море.

Радист крейсера доложил, что слышит громкие радиошумы — это могло быть подготовкой к передаче сообщения со встреченного судна. Рогге немедленно отдал Кашу приказ — не делать никаких предупредительных выстрелов и постараться первым же залпом поразить радиорубку судна. Затем он приказал рулевому сделать небольшой, почти незаметный поворот, который быстро уменьшит расстояние между судами. Когда дистанция сократилась до 1600 метров, капитан Рогге приказал сбросить маскировку.

В 10:09, через двадцать шесть минут после того, как незнакомое судно впервые появился в поле зрения, створки орудийных портов были откинуты, на мачте взлетел военный флаг, а 150-мм орудие открыло огонь. Но первый, второй, третий и четвертый снаряды пошли мимо цели! Каш яростно отдавал команды своим артиллеристам, одновременно проводя торопливые вычисления для корректировки стрельбы. Наконец, пятый и шестой снаряды легли в цель, поразив судно противника. Рогге мог ясно видеть их разрывы — один снаряд попал в корпус как раз над ватерлинией, другой упал перед мостиком, а третий рухнул на палубу, продырявив осколками дымовую трубу и, похоже, поразив котел. Неизвестное судно сразу же начало гореть и подняло флаг, означающий «Я останавливаюсь». Казалось, что сопротивления не будет.

Рогге был очень рад тому, что внезапная атака оказалась столь успешной — даже учитывая, что поначалу стрельба была несколько неточной. В эфир не ушло ни единой радиопередачи, и вообще захват судна был совершен быстро и без проблем. «Атлантис» закрыл створки орудийных портов и медленно двинулся к остановившемуся судну. Все было тихо, когда капитан Рогге стоял на мостике и смотрел, как экипаж фрахтовщика и его пассажиры садятся в шлюпки и гребут прочь от судна.

В бинокль Рогге отчетливо видел, что среди пассажиров имеются женщины и дети. Он решил оставить на этом судне призовую команду и избавить «Атлантис» от обузы в виде более чем двухсот добавочных пленных. Название судна Рогге мог прочесть и без бинокля — «Кеммендайн».

Внезапно палубу «Кеммендайн» заволокло дымом, и корабль послал в сторону «Атлантиса» 75-мм снаряд. Снаряд с визгом пролетел мимо Рогге, стоявшего на мостике, и взорвался в воде неподалеку от «Атлантиса». Рогге пришел в ярость от этой уловки. Он немедленно приказал «Атлантису» развернуться, дать полную скорость и открыть огонь из всех орудий. На корму «Кеммендайн» обрушился шквал огня, продолжавшийся до тех пор, пока офицеры на мостике не убедили Рогге, что стрельба с парохода могла быть случайностью или инициативой одинокого артиллериста, действовавшего без приказа. Но к этому времени на борту «Кеммендайн» уже бушевал огонь и огромные клубы дыма — белого, черного и серого — вздымались с левого борта, устремляясь вверх.

После того как орудия рейдера снова перестали стрелять, абордажная команда отправилась на захваченный корабль. После второго залпа стало невозможно рассчитывать на «Кеммендайн» как на приз — пароход был полностью потерян. Абордажная команда нашла его изрешеченным снарядами и горящим от носа до кормы. Люди с «Атлантиса» не смогли проникнуть на нижнюю палубу, чтобы установить размеры разрушений, и должны были поспешно отступить, чтобы спастись.

Обреченное судно лежало на воде, изрыгая столб густого дыма, быстро достигший высоты в добрую милю. Этот дым мог послужить хорошим маяком, раскрывающим местоположение «Атлантиса», поэтому Рогге решил как можно быстрее покончить с судном. Наилучшим средством для этого были торпеды, способные пустить пароход на дно в считанные минуты. Штурман Каменц развернул «Атлантис» бортом, чтобы людям Каша было удобнее выпустить торпеду. Через несколько минут две торпеды уже мчались по направлению к вражескому судну. Первая из них ударила в середину корпуса, как раз под ватерлинией. Взрыв был оглушительным, он сотряс палубы «Атлантиса» и вызвал мощную волну, однако пароход остался на ровном киле и как будто не собирался тонуть.

Удар второй торпеды тоже пришелся в центр корпуса, но был куда менее впечатляющим, нежели первый, хотя и оказался гораздо более разрушительным. Торпеда попала в борт значительно ниже ватерлинии, и хотя видимым результатом ее воздействия был только маленький фонтан грязной воды, взрыв привел к значительному повреждению силовых конструкций корпуса. «Кеммендайн» выпустил большой клуб пара, а затем издал разрывающий уши грохот, производимый трескающимися палубами и лопающимися бимсами. Судно развалилось на две половины, образовавшие огромную букву «V». Некоторое время нос и корма «Кеммендайн» вздымались к небу, а потом быстро скользнули вниз, во взбудораженные волны.

По счастью, во время нападения никто из команды неприятельского парохода не был ранен. Однако большинство спасшихся с «Кеммендайн» все еще находились на шлюпках, когда их судно исчезло под водой. Бурное неспокойное море сделало работу по пересадке пленных со шлюпок на «Атлантис» трудной и опасной. Люди должны были улучить момент между двумя волнами и успеть прыгнуть на борт, ухватившись за снасти, подвешенные на бортах рейдера. Женщины и дети представляли главную проблему, потому что они не могли прыгать со шлюпок или подняться по снастям на борт корабля, особенно в условиях неспокойного моря. В конце концов немецкая команда смогла устроить своеобразный подъемник из шлюпбалок и больших угольных ковшей, с помощью которого удалось поднять женщин и детей на палубу «Атлантиса». После нескольких часов напряженной работы весь состав команды и пассажиров с «Кеммендайн» оказался в безопасности на борту «Атлантиса».

Рогге встретился с капитаном парохода Р. Б. Райдом, получил от него списки пассажиров и команды, а потом устроил построение пленных, чтобы узнать, все ли на месте. Торговое судно «Кеммендайн» было построено 16 лет назад, оно имело вместимость 7769 тонн и принадлежало британской Индийско-Бирманской линии. Единственным грузом парохода было небольшое количество пива и виски. «Кеммендайн» шел из Глазго в Рангун через Гибралтар и Кейптаун, имея на борту 147 человек: команду из 26 офицеров и 86 индийских матросов, а также 35 пассажиров — среди них пять женщин и двое детей. Пассажиры в основном принадлежали к числу аристократов с хорошими связями, были членами семей британских офицеров с Гибралтара, или же богатыми индийскими торговцами. Рогге проследил, чтобы гражданским пленным были выделены отдельные каюты, и назначил капитана Райда заботиться о них, и в первую очередь — присматривать за женщинами и детьми.

Как только команда поместила пленных в их каюты, Рогге решил установить, почему «Кеммендайн» стрелял в «Атлантис» через целых девять минут после капитуляции. Капитан Рогге устроил на борту расследование, чтобы определить, следует ли судить ли военно-полевым судом поступок стрелка британского корабля. Следствие вели капитан Рогге, Капитан-лейтенант Каменц, лейтенант-цур-зее Моор и капитана Райда и его первого помощника. Капитан Армстронг с корабля «Сити оф Багдад» был свидетелем. (Этот фарс можно считать типичным для нацистского правосудия — ведь «Атлантис» точно так же обманывал противника, маскируясь под нейтральные суда, действуя под чужим флагом и поднимая боевые знаки только перед началом стрельбы. Но с точки зрения нацистов, что дозволено сверхчеловекам, то недопустимо для других. Впоследствии британские власти проводили судебное разбирательство относительно случая с обстрелом «Кеммендайн», являвшегося пассажирским судном, не имевшим на борту военных грузов,— но Рогге удалось избежать обвинения в военном преступлении, сославшись на строгое выполнение инструкций SKL - прим. ред.)

В ходе слушаний о проступке офицеры определили, что у стрелка не было никакого способа узнать, что «Кеммендайн» сдался. Шум пара, вырывавшегося из пробитых трубопроводов, заглушал любые звуки и даже сообщения по громкой связи. Стрелявший не был моряком, торговым или военным. Он был мойщиком окон из Лондона, подбежал к орудию и дернул спусковой шнур без всякого приказа. В итоге офицерская комиссия решила, что инцидент стоит отнести исключительно на счет замешательства в ходе сражения. Капитан Райд подписал документ, подтверждающий, что орудийный огонь «Кеммендайн» после капитуляции велся неумышленно, что поведение Рогге и его команды было все время достойным уважения, и что все происходило в согласии с установлениями правилами войны на море. Капитан Уайт согласился подписать в качестве свидетеля протокол судебного решения. Рогге зарегистрировал документ, сделал обширную запись в журнале, суммирующую все факты, и отложил бумаги для того, чтобы наконец-то отдохнуть.

Этим вечером Рогге снова собрал всю команду. Он поблагодарил моряков за их действия и объявил, что высшее морское командование предоставило ему тридцать «Железных крестов» второго класса, разрешив распределять их. В германской морской практике предусматривались полномочия командира корабля относительно награждений такого рода. Рогге объяснил, что он не может выбрать тридцать человек среди всей команды. На его взгляд каждый член команды на корабле заслужил награду, и Рогге не хотел выделять кого-то, раздавая знаки отличия во время нахождения в море. Капитан крейсера объяснил команде, что по его мнению, награды должны присуждаться лишь по завершении боевого плавания — поэтому тремя месяцами раньше, когда корабль снаряжался в порту, он отклонил предложение SKL взять на борт «Железные кресты». И теперь у него нет возможности провести награждения на корабле, даже если бы он захотел сделать это. После этого объявления моральный дух команды заметно возрос.

Позднее тем же вечером Рогге еще раз проанализировал работу своих людей и решил, что лейтенант Адольф Венцель и радист Генрих Веземанн заслуживают «Железный крест». Эти люди исследовали информацию из захваченных британских шифровальных книг и сравнили их с закодированными сообщениями англичан, перехваченными радиорубкой крейсера. Сейчас Веземанн, используя свой трехгодичный опыт работы в шифровальном отделе, вместе с Венцелем работал над систематизацией и расшифровкой всех британских торговых кодов. Пока удалось взломать около половины таких сообщений, что давало вспомогательному крейсеру значительное тактическое преимущество — теперь «Атлантис» мог читать значительную долю радиосообщений с британских торговых судов.

Следующим утром «Атлантис» получил приказ от SKL незамедлительно прервать плавание и проследовать для модернизации в Берлин. Это был второй такой приказ, полученный Рогге — первый пришел пятью неделями раньше, 8 июня. Рогге игнорировал распоряжение, опасаясь, что использование радиопередатчика поможет союзникам запеленговать крейсер и определить его местонахождение. Германское морское командование знало о нежелании Рогге передавать послания по радио. До этого момента Штаб руководства войной на море не требовал от Рогге постоянных отчетов, потому что передвижения «Атлантиса» можно было легко проследить по радиопереговорам англичан — используя их открытые сообщения о минном поле, расшифрованные военные донесения, инструкции британского Адмиралтейства и сам факт снижения радиоактивности торговых судов в определенном районе. Германский штаб хорошо понимал мотивы радиомолчания Рогге, однако строгая отчетность SKL и имевшиеся инструкции требовали обязательного официального доклада.

В конце концов 14 июля капитан Рогге отправил в Берлин такой доклад, а затем продублировал это сообщение на волне 16 миллиметров. Эта радиограмма стала его первым донесением в Берлин за три с половиной месяца. Короткий доклад сообщал положение крейсера — 6 градусов южной широты и 77 градусов восточной долготы; он же информировал SKL о том, что на крейсере осталось провизии на восемьдесят пять дней и к настоящему времени потоплены вражеские суда вместимостью тридцать тысяч тонн. Британский флот действительно перехватывал подобные кодированные передачи и пытался определить местонахождение их отправителя. Тем не менее, полученные противником данные о положении вспомогательного крейсера не имели координат по широте и оказались на два градуса смещены по долготе, что делало угрозу для «Атлантиса» минимальной.

С 14 до 22 июля «Атлантис» лениво двигался зигзагами к югу от архипелага Чагос на маршруте Маврикий—Сабанг, держа ход в тринадцать узлов ночью и замедляя его до девяти узлов в дневные часы. Самым оживленным местом на корабле в течение этих дней стало пространство вокруг фальшивого переднего люка, который команда превратила в игровую площадку для детей, оказавшихся на борту корабля. Матросы застелили люк брезентом и насыпали сверху песка, взятого из корабельного балласта корабля. Здесь же по углам были поставлены стулья и шезлонги. Каждый день дети могли бегать к песочнице, чтобы играть с игрушками, вырезанными из деревянных чурочек, или с талисманом «Атлантиса» — собакой Рогге, шотландским терьером по имени Ферри. Матери находились тут же, наблюдая за своими детьми из-под тента, прикрывавшего их от тропического солнца. Немецкий экипаж собирался вокруг, чтобы поговорить с женщинами, или понаблюдать за играми детей. Офицеры старались соблюдать корректность, даже когда дети ходили по пятам за матросами по всему кораблю, или ездили у них на закорках, пока члены команды исполняли свои обязанности.

На двадцать третий день «Атлантис» повернул назад — чтобы перейти на морской маршрут из Австралии в Южную Африку, и двигаться к тому месту, где по приказанию Рогге «Тирранна» должна была ждать назначенной встречи. Капитан Рогге почувствовал огромное облегчение, когда в 7:22 утра 29 июля впередсмотрящий увидел призовой корабль. Командир «Атлантиса» очень хотел увидеть «Тирранну» пригодной для плавания и передать на нее пленных. Как только «Атлантис» остановился около «Тирранны», Кюн полным ходом начал работы. За короткое время оба судна были покрыты лесами и такелажем, люди драили, стучали молотками и клепали. Моторные лодки и катера непрерывно сновали взад-вперед, переправляя продовольствие и людей между двумя кораблями.

Лейтенант Кильхорн отвечал за работу силовых установок обоих судов. Он отправил на «Тирранну» команду рядовых и старшин, которые должны были осмотреть все ее механизмы, а сам лично наблюдал за переборкой огромного дизеля «MAN». Его люди — помощник машиниста и механики — разбирали, чистили и перебирали дизель деталь за деталью, начав с правого борта.

Первый помощник Кюн, который отвечал за судоремонтную часть, буквально превратил оба судна в плавучую верфь. Он заработал прозвище «капитан Блиг» за свою манеру безжалостного руководства людьми под горячим тропическим солнцем.

Каменц переместил на «Тирранну» 420 тонн драгоценного топлива, доведя его запас здесь до 650 тонн. С таким количеством топлива призовой корабль мог легко достичь контролируемых Германией портов в Бискайском заливе. Рогге не хотел отдавать так много топлива, но при этом ему не улыбалось держать на своем корабле более 330 пленных. Каждый день на них уходило большое количество продовольственных запасов, и к тому же они добавляли беспокойства и требовали дополнительного внимания во время боевых действий. Рогге чувствовал, что лучше будет разделить топливо и позволить «Тирранне» поскорее доставить пленных в Европу.

Катера и моторные лодки медленно перевозили пленных на захваченный теплоход. Женщин и детей отправили первыми, затем последовали индийские пассажиры, а уже потом — большинство британских и норвежских экипажей. Работа на обоих кораблях и перемещение пленных продолжалась уже пять дней, когда Моор внезапно был обеспокоен неожиданным инцидентом на борту «Тирранны».

А случилось следующее. Когда команда рейдера осматривала помещение для хранения почты, то люди под руководством главного старшины обшарили имевшиеся там посылки и присвоили себе часть найденного. Когда лейтенант Мунд, капитан призового судна, узнал о происшествии, он приказал морякам собрать и вернуть все найденное, разрешив оставить каждому по три пары носков, две рубашки и по одному свитеру или пуловеру. Моор и Мунд обыскали шкафчики экипажа и обнаружили, что одиннадцать человек не подчинились приказу и сохранили некоторые вещи.

Рогге был огорчен поведением людей. Он сам следовал высоким стандартам поведения и призывал к тому же своих людей. Поэтому он ожидал от них соответствия этим стандартам при любых обстоятельствах. Он издал приказ о наложении дисциплинарного взыскания на все одиннадцать человек, вовлеченных в это дело.

Это происшествие последовало немедленно за похищением личного бинокля капитана Армтронга Уайта, конфискованного при захвате «Сити оф Багдад». Капитан Уайт вежливо объяснил Рогге, что он очень сильно привязан к биноклю и просит вернуть его со склада. Капитан Рогге сделал общий запрос к команде, взывая к чувству чести моряков. Рогге обещал, что если человек, забравший бинокль, назовется и вернет украденное, то история на этом закончится без каких-нибудь вопросов или других последствий.

Ответ на запрос Рогге пришел по внутрикорабельной почте и был анонимным. В нем говорилось, что бинокль уже выброшен за борт. Лейтенант Моор расследовал проблему и сузил круг подозреваемых до пяти человек. Затем Моор провел исследование образцов почерка всех пятерых и выделил двоих. Под сильным нажимом один из подозреваемых наконец-то признался. Рогге назначил слушания трибунала, хотя капитан Уайт просил его быть помягче к преступнику. Трибунал, состоявший из лейтенанта Мора, летчика Буллы и боцмана, вопреки всеобщим ожиданиям, назначил вору достаточно серьезное наказание — два года лишения свободы, позорное понижение в должности, выплату убытков капитану Уайту и отправку с «Атлантиса» на ближайшем подходящем транспорте.

Рогге сам чувствовал, что наказание оказалось чрезмерно тяжелым. Однако при этом он понимал, что это было совершенно необходимо. Залогом успешности действий крейсера была сплоченность и надежность команды, и командир «Атлантиса» не мог допустить падения дисциплины.

Капитан Рогге созвал команду и вновь подтвердил свою решимость строго наказывать любого моряка, уличенного в грабеже или воровстве с целью личной выгоды. Капитан еще раз объяснил, что отбор подарков должен проводиться под наблюдением офицера, который проследит за тем, чтобы все было распределено поровну. Такая политика распределения гарантировала, что машинные бригады и прочие члены команды, работающие на нижних палубах, могут получить такие же.

Как только вопрос дисциплины был улажен, все внимание команды рейдера опять сосредоточилось на работах по ремонту «Тирранны» и «Атлантиса». Ясным утром 2 августа 1940 года оба судна, свежеперекрашенные и почти законченные переоборудованием, красовались в спокойном море. Палубы их гудели, заполненные матросами, люди сновали тут и там, торопясь закончить уборку и наведение марафета. Внезапно впередсмотрящий на «Тирранне» включил корабельную сирену.

Головы всех повернулись — чтобы увидеть мачты корабля, с высокой скоростью появившегося из дождевой тучи на расстоянии менее чем в четыре километра!