Одиссея рейдера «Атлантис»

xx Глава 6. АДСКОЕ СУДНО «ДУРМИТОР»

Следующие несколько дней «Атлантис» оставался на своих позициях в пустынном районе океана, дрейфуя вместе с течением, а затем возвращаясь назад снова и снова. Впередсмотрящие не замечали никаких других кораблей, и это было именно то, чего хотел Рогге. Команда нуждалась в отдыхе после напряженных действий и ужасных новостей о гибели «Тирранны».

Рогге преднамеренно держал «Атлантис» вдалеке от морских трасс до 1 октября 1940 года, когда он решил, что опять пришло время начать активный поиск вражеских судов. Капитан внес обычную ежедневную информацию в корабельный журнал — «Кригштагебух», и закончил запись ее сообщением о том, что планирует пройти через Зондский пролив. Рогге приказал Каменцу взять курс прямо на пролив.

Через несколько дней «Атлантис» устроил засаду там, где проходили главные торговые маршруты. Подобно пауку в центре паутины, рейдер выбрал для патрулирования точку, где сходились несколько морских траса Каждый человек на борту был настороже, с нетерпением ожидая боя. Тем не менее, даже несмотря на активный поиск, «Атлантис» пока не нашел ни единой цели. Очевидно, большинство британских торговых судов выбрало более безопасные маршруты. Оживление и энтузиазм команды в последующие дни явно пошли на убыль.

Дни превращались в недели, люди начали скучать. Они пытались развлечься, ловя акул, отрабатывали приемы боя или просто бездельничая на горячем солнце. Однако отсутствие действий становилось все более тягостным. «Атлантис» пересекал район патрулирования вдоль и поперек, в надежде обнаружить очередную жертву, а ее все не было и не было.

За все это время пилот Булла только один раз смог поднять свой гидросамолет для разведывательного полета. Но и в этом случае неполадки с мотором вынудили его очень скоро приводниться. Булла умело посадил машину на волнующуюся гладь моря, так что те пострадал ни он, ни его наблюдатель. Но столь внезапная аварийная посадка имела свои неприятные последствия — было повреждено крепление двигателя. На «Атлантисе» больше не имелось запасных частей для гидросамолета, поэтому неисправный «Хейнкель-114» в итоге был поднят на борт и убран подальше.

Это происшествие на время прервало летную карьеру Буллы, но он очень надеялся, что механики «Атлантиса» смогут изготовить необходимые части. Пилот рассчитывал в скором времени исправить двигатель и снова подняться в воздух.

Рогге беспокоили и другие проблемы. Участились жалобы от команды корабля, и в особенности от пленных. Неповиновение пленных и различные нарушения ими правил корабельного распорядка становились обычными явлениями, и в конце концов Рогге был вынужден заключить английского моряка в карцер за отказ повиноваться собственному капитану.

Рогге знал, что самым надежным решением проблемы было возобновление боевых операций. Главное — вступить в бой с врагом. Боевая обстановка возродила бы в людях дух борьбы, а захват нового призового судна освободил бы его корабль от пленников, создающих многочисленные проблемы.

Облегчение наступило 22 октября 1940 года. В тот момент, когда чрезвычайно жаркая ночь начала уступать место рассвету, на далеком горизонте появилась белая точка, постепенно превратившаяся в корпус большого судна. Рогге вызвал людей на боевые посты и привел «Атлантис» на курс перехвата.

Утренний океан был гладким, как стекло. Расстояние между судами быстро уменьшилось до четырех с половиной километров, и Рогге смог ясно различить югославский флаг, нарисованный на борту корабля. Югославия на тот момент все еще была нейтральной страной, но Бернхард Рогге все равно решил остановить судно и проверить его груз. Если бы на судне не оказалось военной контрабанды, он отпустил бы его. Но если бы среди грузов обнаружились предметы предназначенные его для обеспечения боевых действий союзников, Рогге имел полное право захватить судно. Он планировал использовать для перевозки пленников. Многие месяцы содержания такого большого количества военнопленных на «Атлантисе» создали ужасные нагрузки и для его корабля, и для его команды.

На расстоянии в три тысячи метров Рогге скомандовал поднять сигнальные флаги, отдав встречному судну приказы: «Лечь в дрейф» и «Не пользуйтесь своим радиопередатчиком». Торговое судно не дало никаких подтверждений тому, что разобрало эти сигналы и начало радиопередачу. В ответ «Атлантис» поднял боевой флаг Кригсмарине и открыл свои орудия. Передача радиосигналов прекратилась.

Пока Моор готовил свою абордажную партию, чтобы посадить ее на моторные лодки, Рогге заметил, что одетый в пижаму человек появился на мостике югослава, а затем судно два раза послало в эфир сигнал «SOS». Впрочем, этот сигнал оказался бесполезным, потому что югославский радист забыл передать координаты своего судна Такая ошибка позволила Кашу пока не открывать огня. Рогге не хотел стрелять в это судно, потому что отчаянно нуждался в транспорте для перевозки своих пленников.

Затем югославское судно передало прямо на Атлантис «Что вы за корабль? Я — „Дурмитор". Кто остановил меня? Пожалуйста, ответьте».

«Атлантис» хранил молчание.

«Дурмитор» продолжал: «SS «Дурмитор», иду из Аоренсу-Маркиша в Японию через Батавию. Кто вы?»

(Офицер на мостике Атлантиса сделал запись о координатах захвата судна — 8 градусов 30 минут южной широты и 101 градус 30 минут восточной долготы.)

И снова «Атлантис» не ответил. Рогге ждал, пока абордажная команда поднимется на борт «торговца» выяснит все детали. Наконец немецкие моряки вскарабкались на ржавый борт судна и с легкостью захватили команду судна. После быстрого осмотра абордажная партия доложила на «Атлантис», что «Дурмитор» является грузовым пароходом вместимостью 5623 тонн, он приписан к порту Дубровник и принадлежит «Рагуза Стим Навигейшен Компани». Команда парохода состояла из тридцати семи человек, на нем имелся ничего не стоящий груз из восьми тысяч двухсот тонн соли.

Капитан Рогге решил объявить корабль своим призом Он основывал свое решение на 23-й, 28-й, 39-й и 40-й статьях призовых правил, поскольку «Дурмитор» посетил вражеский порт и использовал радио после того, как ему было приказано не делать этого. (В международном морском праве нет и никогда не могло быть статьи, запрещающей нейтральному судну заход в порты воюющих стран или использование радиосвязи. Непонятно, что за призовые правила (в оригинале книги — «Prise Regularion Articles») имеет в виду автор. Отсутствие в тексте оригинала ссылки на источник информации заставляет заподозрить, что Рогге имел в виду инструкции для вспомогательных крейсеров, действовавшие в Кригсмарине - прим ред.) Рогге назначил на призовое судно команду из двенадцати немцев под командованием лейтенанта Эмиля Деннеля, и послал это судно на точку рандеву приблизительно в двухстах милях к югу от острова Рождества.

Люди на «Атлантисе» все еще страдали от бездействия, и ропот этого недовольства доходил до Рогге. Его экипаж находился в море уже больше семи месяцев, и жажда приключений заметно поубавилась. 25 октября капитан Рогге созвал людей на общий сбор. Когда матросы выстроились на палубе, капитан во всеуслышание объявил, что хорошо понимает их недовольство и досаду. Но при этом Рогге сообщил своей команде, что он не потерпит недовольства и мятежей и что любой отказ повиноваться приказам будет подавлен решительно и сурово, поскольку любые нарушения военной дисциплины могут раньше срока прекратить их рейд и, в конечном счете, повредить немецким военным усилиям.

Потом капитан объявил, что отныне изменится порядок несения некоторых обязанностей. Он сделал это, чтобы облегчить службу людей. Точнее, Рогге объявил о введении в действие двух новых приказов, направленных на то, чтобы подбодрить людей и поднять их боевой дух.

Первый новый приказ предписывал устраняться от активной деятельности в послеполуденные часы, когда необходимость в какой-то работе была невелика. Вторую новую линию действий Рогге заимствовал у капитана Карла Нергера, знаменитого героя Первой мировой войны. Капитан Рогге приказал первому помощнику Кюну ввести политику «отпуска на борту», в течение которого четверо матросов из каждого подразделения будут на целую неделю освобождены от любых обязанностей — конечно, исключая боевые ситуации. Люди, находящиеся «в отпуске», смогут жить в пустующей карантинной зоне, расположенной в кормовом лазарете, они будут свободны ото всех боевых построений, учений и утренней побудки — хотя им предписывается по-прежнему носить форму и приветствовать офицеров. (Многочисленные опубликованные свидетельства о программе увольнения на берег говорят что члены команды, воспользовавшиеся этой увольнительной, не были обязаны находиться в форме и отдавать честь. Но матрос с Атлантиса Иоганн Мейер сообщает: «Мы должны были носить форму и отдавать честь, мы по-прежнему являлись солдатами, только находящимися в отпуске, и у нас не было гражданской одежды, чтобы носить ее». (Личное письмо автору, 19 декабря 1999 год.))

Рогге завершил свой инструктаж призывом укреплять дисциплину. Он объявил, что собирается вести корабль в отдаленный район, где команда сможет спокойно встретить Рождество. Люди с удовольствием приняли сообщение капитана, и уровень исполнения матросами своих служебных обязанностей почти сразу же стал весьма высок.

На следующее утро «Атлантис» послал сигнал на «Дурмитор», предупреждая о встрече в том месте, которое было заранее обговорено. Капитан Рогге собрал всех капитанов и офицеров с захваченных торговых судов и объяснил им, что условия на борту «Дурмитора», на который предполагалось перевести пленных, очень плохие. Рогге хотел, чтобы у каждого капитана была возможность отказаться от перевода.

Все пленные офицеры решили оставить «Атлантис», предпочитая терпеть спартанские условия на обросшем ракушками ржавом корыте, чем оставаться запертыми в душных, тесных и ужасно пахнущих помещениях для пленных — особенно во время опасных операций рейдера. Рогге согласился позволить пленным перейти, если каждый капитан сможет дать слово чести, что ни один из его людей не предпримет попытку мятежа или саботажа. Каждый из пленных капитанов дал такое слово, и вскоре началось перемещение пленников.

Лейтенант Деннель и его команда призового судна из двенадцати человек освободили в отсеках югославского судна достаточно места, чтобы позволить пленникам втиснуться в трюмы номер один и номер два. Матрасов для всех не хватило, и большинство пленных должны были спать на кусках брезента, постеленных прямо на кучах соли. Только те моряки, которым было более пятидесяти лет, получили матрасы.

Перемещение почти трехсот пленных заняло почти весь воскресный день 26 октября 1940 года. Деннель собрал пленников позади барьера из колючей проволоки в передней части судна. Они имели свободный доступ на палубу бака в два трюма, однако они им было запрещено посещать среднюю часть судна, где высоко на мостике был установлен пулемет. Немцы нарочно демонстрировали, что готовы стрелять, дабы подтвердить свои угрозы. Лейтенант Деннель заявил пленным, чтобы они даже не пытались оказывать какое-то сопротивление, а тем более поднимать мятеж.

Офицеры «Атлантиса» подсчитали, что плавание до Итальянского Сомали должно занять около девятнадцати дней, однако они сказали пленным, что может быть, придется плыть две недели. Немцы точно рассчитали, сколько угля, хлеба и воды потребуется Деннелю, чтобы достичь места назначения — порта Могадишо. Затем они сравнили свои вычисления с описью снабжения, имевшегося на «Дурмиторе». По подсчетам Деннеля угля должно было хватить на то, чтобы достичь итальянского порта экономическим ходом в семь узлов.

Проблемой являлись продовольствие и питьевая вода — и то и другое было в ограниченном количестве. Капитан Рогге переправил на «Дурмитор» лишь абсолютно необходимое количество хлеба и питьевой воды. В любом случае, он немногое мог уделить из своих скудных запасов, хотя и нужно было освободить свой корабль от массы заключенных.

Рогге выдал Деннелю двухнедельный запас хлеба, запас воды был рассчитан на то, чтобы потреблять ее по литру в день на каждого человека. В тот день Рогге отметил в вахтенном журнале, что военные обстоятельства вынудили его пренебречь некоторыми привычными удобствами, которые обычно принимаются во внимание. Как вскоре обнаружилось на борту «Дурмитора», эта запись в вахтенном журнале не соответствовала действительности в самом главном.

«Атлантис» покачивался на волнах, когда «Дурмитор» медленно двинулся прочь. («Дурмитор» отбыл с позиции в 12 градусов 75 минут южной широты и 102 градуса восточной долготы.) Как только вспомогательный крейсер скрылся за горизонтом, его люди сделали ужасное открытие. Под спекшимся в корку верхним слоем угля обнаружились большие карманы воздуха! При подсчете количества топлива офицеры не знали про них и включили эти скрытые полости в общие запасы угля. А теперь стало ясно, что кораблю не хватит топлива, чтобы дойти до Могадишо.

Перед лейтенантом Деннелем встала мучительная дилемма. Если он замедлит ход судна, чтобы экономить уголь, то исчерпает продовольствие задолго до прибытия в порт. Если он будет поддерживать расчетную скорость, топливо закончится раньше, чем «Дурмитор» достигнет берегов Африки. Деннель выбрал первое — он решил уменьшить и скорость, и ежедневный рацион.

Лейтенант замедлил скорость корабля до самого малого хода и сократил ежедневный рацион почти до микроскопически малых порций. В добавление к проблеме с продуктами пленники обнаружили, что трюмы призового судна кишат крысами, тараканами и различными паразитами, сильно докучавшими им по ночам. Соль в трюме совершенно не годилась для того чтобы просто лежать на ней, а уж тем более спать. Она была твердой, как камень, ее поверхность изобиловала бесчисленными острыми углами, что исключало всякую возможность устроиться удобно. Соль прилипала к потным телам людей, натирала и раздражала кожу, вызывая язвы и расчесы.

Через несколько дней Деннель вновь решил уменьшить рацион воды с одного литра до одного стакана в день на каждого человека. Пленные пришли в такое отчаяние, что начали буквально навлекать на себя смерть, пытаясь проткнуть проходящие через трюм трубы паровой машины, чтобы напиться горячей ржавой водой. Немецкие охранники наблюдали за этим, не осмеливаясь остановить людей, пытающихся утолить немилосердную жажду.

Иногда проливался благословенный дождь. Пока шел короткий ливень, люди мчались на палубу и приветствовали радостными криками небеса, собирая и выпивая воду, сколько смогут, и отмывая свои запекшиеся просоленные тела. Облегчение, приносимое дождями, быстро заканчивалось, а дождь к тому же наполнял трюм водой, создавая в нем проникающий повсюду соляной раствор, от которого пленникам не было спасения. Густой соляной раствор насквозь пропитывал брезент и одежду, прилипавшую к телам людей, когда они пытались уснуть, он жег глаза и носы. Вскоре все пленники оказались покрыты болезненными гноящимися ранами. Кожа облезала с них буквально клочьями.

После восьми дней этой муки, в трюмах, где содержались пленные, заключенные люди начали выкрикивать безумные угрозы об убийствах и мятеже. Тогда лейтенант Деннель указал на отдаленное облако дыма, и сказал пленникам, что столб дыма идет из трубы «Атлантиса». Деннель предупредил пленных, что военный корабль находится еще достаточно близко, чтобы быстро подавить любое восстание. Немецкие офицеры призового судна не имели понятия, что за судно было на отдаленном горизонте, но они точно знали, что это не «Атлантис». Тем не менее, уловка сработала. Пленники успокоились и начали вести себя более благоразумно. Затем Деннель провел делегацию из пленных в помещения, где жили немцы, чтобы показать, что немецкий экипаж обитал в таких же ужасных условиях. Действия Деннеля успокоили пленных и покончили с угрозой мятежа.

Пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы увеличить ход судна, Деннель приказал своей команде каждую ночь устанавливать между трубой и грот мачтой сшитый из брезента импровизированный парус, дабы помочь машинам, работавшим на минимальных оборотах. Каждое утро самодельный парус снимали, поскольку любое встреченное судно союзников могло бы заметить его и заинтересоваться этим причудливым сооружением. А лейтенант Деннель не хотел возбуждать ненужного любопытства.

11 ноября 1940 года, в годовщину перемирия в Первой мировой войне, Деннель собрал всех людей на палубе «Дурмитора» для проведения церемонии поминовения погибших в Первой мировой войне. Немецкий лейтенант произнес короткое обращение, и затем объявил две минуты тишины в память о погибших. Немецкий стрелок произвел два выстрела, в ознаменование начала и окончания церемонии. В завершение церемонии экипаж и пленные вернулись назад, каждый — на свою территорию. Все люди на судне страдали от изнуряющего голода и постоянной жажды, однако все же никто серьезно не заболел. Деннель оставался тверд в своем намерении живыми доставить всех вверенных ему людей к месту назначения.

На тринадцатый день плавания нехватка угля вынудила Деннеля для поддержания давление пара начать сжигать в топке деревянные детали судна. Сначала в ход пошли бочки и другие бесполезные деревянные предметы, за ними последовали двери, мебель, деревянная обшивка и деревянные части бегучего такелажа — все это было постепенно содрано с мест, расколото и использовано в качестве топлива. На борту судна имелась только одна маленькая ножовка, и ею пришлось обходиться, чтобы распиливать на куски все, что могло бы гореть. «Дурмитор» шел на жалкой скорости, держа чуть больше двух узлов. Люди продолжали кромсать несчастный корабль. Вскоре даже обшивка, грузовые стрелы и спасательные тросы стали топливом.

В конце концов, когда на борту уже не оставалось ничего деревянного, способного сгореть в топках, люди Деннеля начали делать брикеты топлива из угольной пыли, опилок, краски, тавота и золы. Зловоние от горящего мусора омерзительным смогом висело над судном, но оно все же продолжало двигаться вперед. Используя сооруженный на скорую руку парус и самодельные топливные брикеты, экипаж держали котлы под парами, пока в ночь с 22 на 23 ноября наблюдатель на мостике торжественно не объявил о появлении берега. Пароход «Дурмитор» достиг крошечного сомалийского порта Варшейк — после двадцати девяти дней мучительного плавания, почти без воды и с оставшимся запасом в 300 килограммов бобов и 180 килограммов угля.

Экипаж парохода нетерпеливо послал сигнал своим итальянским союзникам и стал ждать ответа. Но напрасно — береговые станции игнорировали все попытки установить контакт. В 4 часа следующего утра терпение Деннеля лопнуло, и он попытался провести судно в порт. У него не имелось никаких карт этого района, и в итоге «Дурмитор» выскочил на коралловый риф. Лишь тогда береговые власти наконец-то очнулись и прислали портовый катер. Спеша отпраздновать захват вражеского корабля, итальянские военные власти арестовали всех находившихся на борту парохода Все люди были доставлены на берег, посажены на грузовики и отправлены за полсотни километров в Могадишо, для поспешно устроенного парада победы. Итальянцы заставили слабых и истощенных людей в течение многих часов маршировать по улицам, прежде чем Деннель смог довести до их сведения, что некоторые из «пленников» на самом деле являются моряками германского флота и союзниками итальянцев. Обескураженные итальянские власти принесли извинения и возвратили людей на судно, которое было снято с мели и поставлено у крошечного пирса Варшейка.

Вновь оказавшись на борту «Дурмитора», немцы и югославы загрузили уголь, развели пары и на полной скорости попытались выйти из гавани. Но Деннель так торопился покинуть Варшейк, что опять посадил судно на мель. На этот раз команда освободила судно самостоятельно. Теперь они отправились на юг, к Могадишо. Но когда пароход попытался войти в порт, итальянские власти прогнали его прочь — опасаясь, что судно окажется привлекательной целью для британского крейсера, который уже раньше уже подходил к берегу и обстреливал порт. Итальянцы приказали «Дурмитору» идти в порт Кисимайо, находившийся в 246 морских милях от кенийской границы. Лишь в Кисимайо Деннель и его команда закончили свое ужасное плавание. (В конце концов итальянцы отправили «Дурмитор» назад в Могадишо. Корабль бездействовал там до февраля 1941 года, когда он был захвачен британским крейсером «Шропшир». Захваченное судно было переименовано в «Рэдвинтер» и стало английским транспортом. В 1946 году британцы вернули судно Югославии, где ему вновь было возвращено имя «Дурмитор». Пароход активно использовался в торговом флоте до 1963 года, когда он был сдан на слом в Сплите.) Только здесь они наконец-то навсегда отрясли со своих подошв прах «Адского судна „Дурмитор“». (Лейтенант Эмиль Деннель продемонстрировал исключительное искусство кораблевождения, приведя «Дурмитор» в дружественный порт в максимально неблагоприятных обстоятельствах, не потеряв ни одной жизни и избежав насилия.)

Тем временем «Атлантис» оставался в Зондском проливе до 1 ноября 1940 года, когда Рогге взял курс на Бенгальский залив. Через семь дней, в ночь на 8 ноября, когда «Атлантис» искал противника на маршруте из Коломбо в Сингапур, находясь чуть севернее экватора, пост наблюдения заметил движущееся на восток неопознанное судно. Оно отчетливо вырисовывалось в лунном свете, в то время как силуэт «Атлантиса» был окутан густым темным облаком дождя. Рогге использовал это преимущество, чтобы медленно приблизиться к неизвестному судну с очень характерным длинным корпусом и минимумом надстроек.

Через двенадцать минут с рейдера уже отлично виднелись безошибочно узнаваемые очертания танкера. Рогге приказал откинуть створки орудийных портов и продолжать идти на сближение. На «пистолетной» дистанции в пять сотен метров крейсер все еще оставался невидимым. Рогге приказал осветить цель мощным прожектором «Атлантиса». В тот же миг сияющий свет развеял кромешную тьму и выхватил вражеский танкер ярким белым лучом. «Атлантис» начал передавать своим сигнальным прожектором световое сообщение, которое приказывало противнику остановиться и не использовать радио.

С танкера световыми сигналами удивленно ответили, что судно называется «Тедди», идет из Осло. Затем танкер потребовал от «Атлантиса» назвать себя и объявить свои намерения. Рогге приказал сигнальщику ответить, что их судно — корабль Ее Величества «Энтенор», британский вспомогательный крейсер в 11 174 тонн. Рогге знал, что такой корабль существует и действительно очень похож на «Атлантис». Он надеялся рассеять опасения команды «Тедди», изображая союзническое судно в ходе обычной операции проверки.

«Тедди» ответил тремя длинными выкриками сирены, которые сигнализировали о намерении остановиться. «Атлантис» продолжал удерживать норвежский корабль в ослепительном луче прожектора, поэтому Рогге ясно видел зачехленное палубное орудие танкера, около которого не было артиллериста. Видел он и трубу — черную, с красной полосой; это были цвета судовой линии «Клавернси Компани».

Как только «Тедди» начал останавливаться, покачиваясь на длинных и пологих волнах тропического моря, Моор спешно отправил своих людей на катера и они помчались к танкеру. Норвежская команда стояла на палубе, вооруженная винтовками; с борта не предложили немцам ни трапов, ни помощи. Моряки «Атлантиса» подошли к борту «Тедди», аккуратно выбрав тот момент, когда волна подняла их катер в самому концу трапа, позволив быстро пришвартовать его. Норвежцы, ослепленные светом с крейсера, были захвачены врасплох Адъютант Моор расстегнул китель британского флота, чтобы показать немецкую морскую военную форму, затем он надел немецкую морскую фуражку, вытащил пистолет и сказал капитану «Тедди»: «Я офицер немецкого флота. Вы объявляетесь пленными».

Таким образом «Атлантис» без единого выстрела захватил танкер вместимостью 6748 тонн. Рогге назначил на призовое судно команду под руководством лейтенанта Бройерса, и перевел на «Атлантис» капитана Тора Люткена и его экипаж из тридцати человек. Люткен сообщил Рогге, что корабль шел из Абадана в Сингапур с десятью тысячами тонн нефти и пятью сотнями тонн дизельного топлива. Рогге ужасно нуждался в дизельном топливе — это увеличило бы продолжительность независимого плавания еще на два месяца. Увы, капитан не мог позволить себе дозаправку в Бенгальском заливе, где на него в любой момент мог наткнуться английский патруль. Рогге послал «Тедди» за пятьсот миль на юг, на позицию в открытом море чуть ниже экватора, в точку, называемую «Пойнт-Мангро». В этом месте танкер должен был ждать встречи с «Атлантисом». Бройере и его команда быстро разместились на танкере и «Тедди» скрылся в южном направлении.

К этому времени летчик Булла и механики «Атлантиса» закончили временный ремонт гидросамолета, что опять дало кораблю возможность использовать преимущество воздушной разведки. Сразу после того, как новые стойки двигателя были установлены на место, Булла уже был в самолете. Утром 10 ноября он взлетел с воды у борта «Атлантиса», окруженного спокойным морем — и быстро вернулся, чтобы сообщить, что заметил к северу от «Атлантиса» идущее на восток неизвестное судно.

Когда команда подняла гидросамолет на крейсер и закрепила его на борту, штурман высчитал курс и скорость, которые были нужны рейдеру, чтобы подойти к врагу после наступления сумерек. «Атлантис» лег на новый курс и развил полную скорость в гаснущем свете дня. Через четыре часа крейсер подошел к неизвестному судну со стороны кормы. В ярком лунном свете с мостика была отчетливо видна длинная и плоская палуба танкера. Но благодаря яркой луне с танкера тоже заметили «Атлантис».

Танкер повернул назад, полагаясь на скорость и начал передавать в эфир сигнал бедствия «QQQ, QQQ», одновременно передавая свое название — «Оле Якоб», и координаты — 6 градусов 29 минут северной широты и 90 градусов 16 минут восточной долготы. Рогге не хотел использовать артиллерию, если это будет возможно. Даже единственный фугасный снаряд разрушил бы танкер, впустую уничтожив его крайне ценный груз. Поэтому капитан Рогге позволил радиопередаче продолжаться, но приказал сигнальщику передать на «Оле Якоб» сообщение, содержащее приказ остановиться и подготовиться к инспекции, которую будет проводить корабль Ее Величества «Энтенор». Танкер ответил крейсеру требованием тоже остановиться. «Атлантис» повторил сигнал, продолжая вести себя как британский вспомогательный крейсер, занимающийся рутинным патрулированием.

«Оле Якоб» остановился, но опять начал передавать сигнал бедствия. Рогге задержал стрельбу, продолжая симулировать поведение британского вооруженного судна. Капитан «Атлантиса» хотел захватить «Оле Якоб» обманом, не повредив его. Рогге просигналил, что высылает катер для переговоров с капитаном танкера.

Моор и Каменц разместились в катере так, чтобы их было заметно издалека, за штурвалом стоял рулевой. С танкера были видны только три этих фигуры, но на катере находилось еще десять моряков, вооруженных автоматами МП-40 (имеется в виду немецкий пистолет-пулемет «Фольмер-Эрма» МР-38/40, известный в отечественной литературе как «шмайссер» — по имени фирмы-производителя. - прим ред.) и гранатами, эти люди были скрыты под брезентом.

«Атлантис» включил свой мощный прожектор и вновь осветил «Оле Якоб», когда катер оказался между двумя судами. В ярком свете Моор мог видеть, что у палубного орудия «Оле Якоба» уже появились артиллеристы, и теперь это орудие было направлено на «Атлантис». Он мог также видеть, что у бортов танкера толпятся люди в шлемах британского образца, глядящие на катер сверху. Одетый в мундир британского офицера Моор внутренне напрягся, но внешне был абсолютно спокоен. Он ждал высокой волны, которая дала бы им возможность пришвартоваться к трапу и подняться на палубу.

Человек из команды «Оле Якоба» крикнули вниз, спрашивая у Мора, британец ли он. Моор ответил несколькими неразборчивыми английскими словами, однако его ответ был заглушен скрежетом, с которым катер скребся о стальную обшивку танкера. Напряженность с обеих сторон была чрезвычайно высока. Когда очередная волна подняла катер наверх, Моор и Каменц прыгнули на трап и во мгновение ока оказались на палубе танкера. За ними быстро последовала партия захвата, скрывавшаяся ранее под брезентом. Люди с «Атлантиса» перескочили через леера и мгновенно оказались на палубе «Оле Якоба». Моор подскочил к норвежскому старшине, выхватил из его рук винтовку и скомандовал «Руки вверх!»

Эта ситуация вполне могла закончиться перестрелкой, исход которой предсказать было невозможно, поскольку вооруженных норвежцев было больше, чем немцев. Однако экипаж танкера был настолько ошеломлен, что не оказал сопротивления. Моор, все еще находясь под воздействием адреналина, бросился на мостик, где внезапно появился перед капитаном судна Лейфом Кристианом Крогхом. Капитан Крогх, увидев, что на палубе танкера что-то случилось, немедленно согласился на капитуляцию.

И опять «Атлантис» успешно захватил ценное судно без единого выстрела Однако эта добыча не оправдала надежд Рогге. Танкер, построенный два года назад, имел вместимость 8306 регистровых тонн и принадлежал компании «Йохс Хансен Танкредери», он имел на борту одиннадцать тысяч баррелей высокооктанового авиационного топлива Эго был чрезвычайно ценный груз, однако Рогге надеялся захватить дизельное топливо, крайне необходимое для двигателей «Атлантиса».

Рогге перевел с захваченного судна на «Атлантис» большинство из тридцати двух пленных членов экипажа, и заменив их призовой командой во главе с капитан-лейтенантом Паулем Каменцем. Одной из самых первых обязанностей главного радиста крейсера стал поиск ключа к коду танкера, позволяющий выйти в эфир от его имени и отменить более ранние сигналы бедствия как ошибочные.

Однако британские береговые радиостанции, получив сигнал отмены, не были полностью успокоены; главнокомандующий английскими морскими силами в Ост-Индии послал группу, состоящую из одного тяжелого крейсера и двух вспомогательных крейсеров, чтобы осмотреть подозрительный район. А вот немецкое морское командование в Берлине было совершенно одурачена. Оно отправило своим рейдерам сообщение о том, что союзный торговый корабль в Индийском океане так нервничал, что впал в панику и запросил помощи, когда к нему приближался английский вспомогательный крейсер!

В сумерках 10 ноября перевод пленников и перегрузка припасов были закончены. Капитан Рогге приказал призовой команде вести «Оле Якоб» по направлению к «Пойнт-Ротанг», в трех сотнях миль дальше на юг. Эта точка находилась в том же районе, где должен был поджидать «Тедди». Рогге назначил дату рандеву на 15 ноября, и два корабля разошлись, когда солнце уже опустилось, чтобы коснуться моря на горизонте.

Британские береговые станции в Коломбо вызывали «Оле Якоб» на различных частотных волнах, в тщетной попытке отыскать потерявшийся корабль. Другие корабли в этом диапазоне повторяли просьбу откликнуться, но германские радисты упорно хранили молчание.

Утром 11 ноября, в день перемирия в прошлой войне, команда рейдера собралась на палубе, чтобы помянуть погибших в Первой мировой. Немногие из них могли вообразить страдания, которым подвергались люди на борту «Дурмитора», где в тот же самый момент проходила похожая мемориальная церемония.

В то время как «Атлантис» скользил по ровному и спокойному океану, находясь примерно в 250 милях юго-западнее от мыса Эхин-Хэд, пост наблюдения заметил тонкую струйку дыма, вырисовывающуюся на ясном ярко-синем небе. Рогге приказал «Атлантису» сбавить ход, так чтобы штурман мог точно определить курс, скорость и тип появившегося судна. Оно находилось на расстоянии в восемнадцать миль и следовало сходящимся курсом, который мог привести его к «Атлантису» сзади, со стороны правого борта. Рогге послал своих людей на боевые посты — ждать встречи. Он немного замедлил скорость, чтобы позволить неизвестному судну сократить расстояние.

Приближавшийся к «Атлантису» пароход «Отомедон» отплыл из Ливерпуля 24 сентября 1940 года, отправившись на Дальний Восток вокруг мыса Доброй Надежды. Вахтенный офицер торгового судна, первый помощник капитана мистер Д. Стюарт, просигналил «Атлантису» и одновременно вызвал на мостик капитана У. Б. Ивена. Когда Ивен оказался на мостике, оба офицера оценили ситуацию и обсудили, что следует предпринять.

В итоге капитан Ивен решил сохранять выбранный курс своего корабля по четырем причинам. Во-первых, шедшее впереди него судно, казалось, держит курс с Мадагаскара в Зондский пролив. Во-вторых, Ивен не получал никаких предупреждений о вражеских кораблях в этой области. В-третьих, «Отомедон» как раз должен был войти в узкий Зондский пролив. Если Ивен прикажет изменить курс, чтобы избежать встречи с другим кораблем, он должен будет изменить генеральный курс и неизбежно сбавить ход для последующего маневрирования. Наконец, судно, появившееся перед носом «Отомедона» казалось обычным голландским «торговцем» того типа, который обычно курсировал в районе Зондского пролива.

Оба судна продолжали держаться сходящихся курсов, не меняя направления. Рогге рассчитал, что два встретятся они в узком месте — бутылочном горлышке, которое образует пролив. Он идентифицировал неизвестное судно как британский фрахтовщик с длинной старомодной дымовой трубой, принадлежащий компании «Бритиш Блю Фаннел». В 9:04 утра, на расстоянии 4200 метров, Рогге приказал «Атлантису» резко лечь в правую циркуляцию, развернул военный флаг и выстрелил из 150-мм орудия перед носом британского парохода.

Передатчик старого торговца тут же начал выстукивать знакомое сообщение о появлении неприятельского рейдера. Затем фрахтовщик назвал свое имя — «Отомедон» — а затем начал передавать свои координаты. Как только первые цифры координат пошли в эфир, передача была прервана «Атлантисом», открывшим беспощадный огонь по мостику и радиорубке. Первый же выстрел уничтожил мостик парохода и все, что было на нем.

Когда «Атлантис» приблизился на расстояние морской мили, Рогге смог разглядеть, что снаряд разрушил мостик и окружающие надстройки. Однако «Отомедон» все еще храбро пытался уйти от погони. Корабль шел на полной скорости, выжимая из машины более одиннадцати узлов. Следующие снаряды целиком разрушили всю среднюю часть судна. Рогге был близок к тому, чтобы прекратить огонь, когда кто-то из британского экипажа подбежал к оборонительному орудию, стоящему на приподнятой корме «Отомедона». Появление артиллериста спровоцировало еще три залпа, снаряды которых адским градом обрушились на корму парохода. Наконец приведенный к послушанию «Отомедон» убавил пар и стал медленно останавливаться.

Через двадцать одну минуту после первых выстрелов абордажная партия Моора подошла на катере к носовой части горящего «Отомедона» с его правого борта. Потрясенный Моор обнаружил на корабле настоящее побоище. Все, кто находился на мостике, были мгновенно убиты первым же снарядом — капитан Ивен, второй помощник капитана Т. Г. Уилсон, третий помощник П. Л. Уитэйкер, старший стюард и несколько пассажиров. Еще один пассажир, китайский служащий пароходной компании, позже умер в лазарете на борту «Атлантиса». Моор лицезрел кошмарное зрелище — мостик парохода был буквально завален убитыми, скорчившимися в различных позах. Кроме того, на искореженной и посеченной осколками стальной палубе «Отомедона» обнаружилось двенадцать раненых, чьи стоны и крики были ужасны.

Пока Моор, которого едва не стошнило от зрелища этой бойни, продирался через искореженную сталь и перепутанные тросы и кабели — все, что осталось от мостика «Отомедон» — остальные люди из его абордажной команды пытались собрать раненых, успокоить их и подготовить для эвакуации на «Атлантис». Поскольку снаряды крейсера разнесли мостик «торговца» совершенно внезапно, можно было предположить, что ни один из секретных документов не был уничтожен во время капитуляции. Лейтенант Моор обшарил служебные помещения, с грохотом распахивая железные двери в каюту капитана, кладовую для хранения ценностей и штурманскую рубку. Затем он обшарил все найденные сейфы. Улов оказался исключительно богатым, Моор нашел целое сокровище. Здесь имелись морские приказы, инструкции Адмиралтейства, странички из шифровальной книги, распоряжения по обороне портов для всего Дальнего Востока, британские оперативные инструкции, 7-я, 8-я и 9-я части морских кодовых таблиц для британского торгового флота, боевые приказы для военно-морских сил Дальнего Востока, а также 120 мешков почты — в том числе и тяжеленный мешок из зеленой непромокаемой ткани, в каких перевозилась секретная и дипломатическая почта. Этот запечатанный мешок был отправлен из Англии командующим британской авиацией, сэром Сирилом Невиллем для вручения командующему английскими ВВС на Дальнем Востоке сэру Роберту Брук-Попхэму (маршал сэр Роберт Брук-Попхэм прибыл в Сингапур и официально вступил в должность командующего британскими ВВС на Дальнем Востоке только 18 ноября 1940 года. - прим. ред.). Моор собрал буквально каждый клочок этих бесценных секретных данных и вернулся на «Атлантис» для их дальнейшего изучения.

Пока абордажная партия была занята транспортировкой с «Отомедона» уцелевших — первого помощника Стюарта и 33 англичан из экипажа парохода, 3 европейских пассажиров и 56 китайских рабочих, команда взрывников под руководством Феллера вскрыла один из трюмов, и сделала изумительное открытие. «Отомедон», корабль вместимостью 7528 тонн, перевозил груз стоимостью в миллионы марок! Люди Феллера обнаружили упакованные в ящики самолеты, автомобили, оборудование, медикаменты, микроскопы, пиво, виски, сигареты и огромное количество продовольствия — все лежало, аккуратно упакованное и готовое к употреблению.

Рогге страшно беспокоился из-за задержки в районе, где было много вражеских торговых и военных судов. Он поручил Феллеру переправить на крейсер только наиболее необходимые и ценные предметы, а затем быстро потопить «Отомедон». Но затопление проходило не так быстро, как хотел Рогге. Забравшись в трюм поглубже, люди Феллера продолжали обнаруживать все новые и новые запакованные сокровища. Каждый раз, когда объявлялось что-то еще, Феллер сообщал об этом Рогге и спрашивал разрешения отложить момент затопления, пока груз не будет переправлен на «Атлантис». Было уже далеко за полдень, когда Рогге приказал Феллеру прекратить осмотр груза, установить подрывные заряды и вернуться на «Атлантис».

И вот вновь послышался знакомый приглушенный грохот снарядов глубоко внутри корпуса парохода, ознаменовавший начало его конца. «Отомедон» ушел на дно кормой вперед, это случилось в 3.07 — через несколько минут после того, как сдетонировали взрывные заряды. Это была тринадцатая жертва «Атлантиса».

За четыре дня, проведенные в этом районе, Рогге захватил целых три торговых судна. Пришло время двигаться прочь. «Атлантис» взял на курс на юг — по направлению к тому месту, где ожидали призовые «Тедди» и «Оле Якоб». Крейсер держал скорость в десять узлов.

Этим же вечером систершип «Отомедона», пароход «Хеленус» под командованием капитана П. В. Сэйвери, прошел совсем недалеко от «Атлантиса», вызывая «Отомедон» по радио и раз за разом повторяя сигнал, который судно подавало раньше. Капитан Рогге спал, когда радист поймал эти сигналы. По неизвестным причинам вахтенный офицер крейсера не решился будить спящего капитана. Эго решение позволило «Хеленусу» спастись — а заодно спасло и «Атлантис». Британская поисковая группа уже прочесывала этот район, она находилась очень близко к «Хеленусу» и искала именно немецкий рейдер.

Через два дня после того, как «Атлантис» вновь встретил «Тедди», Рогге окончательно решил утопить норвежский корабль. Танкер перевозил бензин, а не дизельное топливо, поэтому он был бесполезен для «Атлантиса». Груз танкера мог бы быть сослужить хорошую службу какому-нибудь другому германскому кораблю, но Рогге не видел способов сохранить танкер эффективно использовать его, не посылая и не получая при этом длинные незашифрованные сообщения Берлину и другим рейдерам. А командир крейсера считал отправку таких сообщений слишком опасной, поэтому Рогге решил, что у него не остается иного выбора, кроме как потопить «Тедди».

Немцы перевезли с захваченного корабля все ценное — в том числе пять сотен тонн дизельного топлива, которое хранилось в маленьком танке. Затем команда подрывников установила заряд и стала ждать взрыва. Ничего не произошло. Феллер и его люди быстро вернулись на «Тедди» и разместили в трюме второй заряд Этот заряд взорвался вовремя и немедленно воспламенил груз танкера — жидкое топливо. Сила взрыва взметнула высоко в воздух огромный шар огня. Бушующее пламя венчалось клубами густого дыма, закручивавшегося спиралью и уходящего в безоблачное синее небо.

Рогге потрясенно смотрел на гигантский погребальный костер, устроенный для танкера Феллером. Огонь и густой темный столб дыма могли быть замечены из-за горизонта и привлечь чье-нибудь нежелательное внимание. Достаточно опасно было поджигать летучее топливо, которое горит как разбомбленное месторождение нефти, но совсем уж безумием было оставаться в окрестностях этой сцены. Поэтому Рогге направил «Атлантис» прочь, на полной скорости двинувшись на встречу с «Оле Якобом». А «Тедди» через несколько часов затонул, оставив после себя разноцветные разводы топлива, и несколько обломков, плавающих на поверхности воды.

Когда весть о потоплении «Тедди» достигла SKL, высшее морское командование Германии разругало Рогге за отказ от попыток отправить жидкое топливо другим германским судам, игнорируя тот факт, что причиной тому стало нежелание командования координировать подобные операции, сделавшее груз «Тедди» почти бесполезным. Рогге принял критику SKL, однако защитил свой выбор в докладе, отосланном в Берлин:

«Мое решение в значительной степени было обусловлено полным отсутствием указаний от морского командования, а также заранее предусмотренного кода для переговоров между рейдерами на случай захвата танкеров. У нас не проводилось адекватного планирования взаимной поддержки между рейдерами с дизельными двигателями и теми кораблям, которые работают на жидком топливе».

«Атлантис» продолжал двигаться на юг до 14 ноября, когда он встретился с норвежским призовым судном «Оле Якоб». Рогге решил, что команда танкера отправится в Японию. Он знал, что Япония в высшей степени нуждается в грузе «Оле Якоба» — превосходном высококачественном авиационном топливе и, скорее всего, японцы окажутся рады танкеру. Он хотел также послать секретные документы, захваченные на «Отомедоне» через Японию в Берлин. Кроме того, он хотел избавиться от пленных и освободить «Атлантис» от этого добавочного бремени. (Тимоти Дж. Раньян и Иен М. Коупс отмечают, что «захват принес добычу в виде важной курьерской почты, содержащей среди прочего новые кодовые таблицы для британского Восточного флота и другие оперативные материалы, представлявшие большой интерес для японцев».)

«Атлантис» забрал с «Оле Якоба» все дизельное топливо, какое только там нашлось, оставив на его борту лишь минимум, необходимый чтобы доплыть до Японии. Каменц сбросил за борт кое-какие деревянные обломки, вылил на воду небольшое количество нефти и пустил туда же полузатопленную спасательную шлюпку с «Оле Якоба», а также некоторое количество спасательных плотов. Он рассчитывал, что тот, кто наткнется на плавающие обломки, сочтет танкер затонувшим. После этого команда призового корабля забрала на борт команды как с «Оле Якоб», так и с «Тедди», и призовое судно отправилось по направлению к ближайшему японскому порту.

«Оле Якоб», который вел капитан-лейтенант Пауль Каменц, добрался до японского порта Кобе в декабре. Благодаря хлопотам адмирала Веннекера, германского военно-морского атташе в Токио, японские власти тайно снабдили танкер топливом и послали его на остров Ламотрек — один из Каролинских островов. Здесь, отшвартовавшись в пустынной лагуне, «Оле Якоб» тайно встретился с японским танкером, и ценное авиационное топливо было перекачано японцам. Японцы оказали ответную услугу, секретно отправив немного жидкого топлива в район Тихого океана для немецких рейдеров.

После этого «Оле Якоб» вернулся в Кобе. Японцы доставили норвежцев в их посольство, в Токио, а Каменц тем временем встретился с японскими морскими командованием и снабдил японское правительство копиями всех секретных бумаг союзников, взятых на «Отомедоне». Изумленные японцы не могли поверить, что информация Каменца подлинная, — пока не сверились с уже известными данными и подтвержденными секретными сведениями. Вся информация, отправку которой устроил Рогге, была точной, полной и крайне ценной. Исключительная важность информации выяснилась лишь год спустя, когда Япония вступила в войну и напала на Сингапур. (Среди многих документов, переданных японскому правительству, был и план обороны Сингапура. Эта информация оказалась настолько ценной, что японское правительство представило Рогге к награждению самурайским мечом. Японцы удостоили такой награды всего троих немцев — Бернхарда Рогге, рейхсмаршала Германа Геринга и фельдмаршала Эрвина Роммеля.)

Германское высшее морское командование через атташе в Токио отправило сообщение Каменцу, вызывая его в Берлин — причем немедленно. Это было очень долгое путешествие. Японцы помогли Каменцу добраться до Владивостока. Как только он прибыл туда, Советы, действуя по соглашению с Берлином, секретно перевезли капитан-лейтенанта в Москву по транссибирской магистрали. Из Москвы Каменц совершил путешествие на другом поезде, идущем прямо в Берлин (Непонятно, зачем автор накручивает вокруг этого путешествия такую таинственность. Для проезда через нейтральное государство в качестве частного лица Каменцу достаточно было получить в Токио визу, купить во Владивостоке билет и сесть на поезд. - прим. ред.), где он смог лично рассказать германскому морскому командованию о действиях «Судна № 16» и передать захваченную информацию: шифровальные книги и прочие бумаги.

Вскоре после того как Каменц отбыл из Токио, оставшаяся команда призового корабля вышла в море, чтобы достичь контролируемых Германией вод. Спустя семь месяцев, 19 июля 1941 года, «Оле Якоб», его команда и пленные (А вот нахождение пленных на борту судна во время его стоянки в нейтральном японском порту действительно являлось нарушением международного морского права. - прим. ред.) благополучно достигли французского порта Бордо. («Оле Якоб» был зачислен в военный флот Германии как судно снабжения «Бенно». Оно было потоплено бомбами и торпедами с британских самолетов в Сочельник 1941 года к северо-западу от побережья Испании. «Бенно» в немецком языке означает «маленький Бернхард», то есть судно было названо по имени Рогге.)

Послав «Оле Якоб» в Японию, Рогге повернул «Атлантис» и двинулся на юго-восток. Офицеры тщательно изучали карты и морские лоции в поисках отдаленного острова, где корабль мог бы тайно набрать свежей пресной воды, устроить профилактический ремонт двигателей, а его люди смогли бы некоторое время отдохнуть друг от друга и от исполнения повседневных обязанностей. Рогге отклонил предложение идти на Амстердам (Французский остров Амстердам находится в южной части Индийского океана, практически на середине линии, соединяющей Фримантл и мыс Доброй Надежды - прим. ред.) или острова Сен-Поль, рассудив, что британцы с большой вероятностью могут зайти на эти острова. Было еще предложение отправиться на остров Принс-Эдуард, но его тоже отвергли, потому что в этом районе почти всегда слишком туманно и ветрено. После тщательного изучения карты Рогге выбрал группу островов Кергелен.

Острова Кергелен располагаются в районе 49 градусов 20 минут южной широты и 70 градусов 20 минут восточной долготы, примерно на середине пути между Антарктикой, Австралией и Африкой — очень далеко от оживленных судоходных трасс Эти пустынные острова ранее были прибежищем для китобоев и морских охотников, но уже много лет назад их визиты сюда прекратились. У Рогге имелось превосходное описание этого района. Немецкий корабль «Газелле» посетил эти острова с научными целями, как раз перед тем как разразилась война.

Кроме того, у Рогге также была специальная морская карта, захваченная на «Тедди», на которой были обозначены морские пути для торговых судов союзников. Из этой карты следовало, что Кергелены являются крайне изолированным местом, и поэтому подходили для «Атлантиса» как минимум по одному из критериев. На Кергеленах также имелась свежая вода, в которой «Атлантис» отчаянно нуждался. А еще там было множество проливов, каналов, бухт и фиордов, где корабль мог весьма успешно спрятаться. Словом, «Атлантис» взял курс на юг и скоро достиг безопасных островов, лежавших в центре бурного и неприветливого южного океана.

Плавание на юг было не слишком богато событиями, пока однажды, 1 декабря 1940, года радист не принес капитану текст двух сообщений. Первое из них информировало рейдер о благополучном прибытии «Дурмитора» в Сомали. Счастливая новость дала людям свежую тему для бесед. Вторая новость была сообщением от «Судна № 33» — рейдера «Пингвин», направленного SKL для крейсерства в Индийском океане. «Пингвин» информировал высшее командование о том, что собирается послать в Германию «Шторштадт» — захваченный им танкер с четырьмя тысячами пленных и десятью тысячами тонн дизельного топлива!

Рогге чувствовал, что его потребность в топливе перевешивает риск от посылки радиограммы. Он вышел в эфир и направил Штабу руководства войной на море запрос о том, чтобы танкер передал часть топлива на «Атлантис», прежде чем плыть в Германию. Берлин ответил очень быстро, приказав «Атлантису» встретиться с «Пингвином» и «Шторштадтом» в условной точке «Тулип». Рогге немедленно повернул свой корабль и помчался на северо-запад по направлению к точке рандеву на 34 градусах 47 минутах южной широты и 59 градусах 55 минутах восточной долготы.

«Атлантис» прибыл в условленное место в воскресенье утром 8 декабря. Вскоре наблюдатель заметил другое большое судно, вырисовывающееся на горизонте. Два корабля приблизились друг к другу, и их сигнальщики обменялись предварительно согласованными флажными сигналами. Капитан «Пингвина» Крюдер расставил своих людей, одетых в белую летнюю форму, в строгом порядке вдоль палуб и лееров, но как только два корабля оказались рядом, четкий военный строй нарушился и превратился в шумную толпу людей, размахивающих руками и выкрикивающих приветствия. Два рейдера остановились очень близко друг к другу, капитан Крюдер сел на маленький катер, чтобы отправиться к «Атлантису».

Вскоре команды «Пингвина» и «Атлантиса» также сновали туда и сюда между двумя кораблями, радостно приветствуя товарищей. За триста с лишним дней плавания в первый раз на борт «Атлантиса» вступили немцы, не принадлежащие к команде корабля. Экипажи принесли друг к другу лучшее угощение и пиво, чтобы разделить их с боевыми товарищами, они пели песни, рассказывали истории и наслаждались зрелищем совершенно новых лиц.

«Шторштадт» прибыл в точку рандеву поздно вечером. Перекачка топлива началась немедленно и закончилась уже ночью. На следующее утро капитан Рогге нанес ответный визит командиру «Пингвина». Как раз в то время, когда Рогге уже собирался вернуться на свой корабль, радисты приняли сигнал от берлинского штаба. SKL разослал всем кораблям сообщение, зашифрованное кодом «Гидра», имевшимся как на подводных лодках, так и на надводных военных кораблях. («Атлантис» мог принимать и расшифровывать сообщения, закодированные шифром «Гидра» — но как правило торговые рейдеры, суда снабжения и прерыватели блокады использовали «Специальный шифр 100» (в Кригсмарине он назывался «Тритон», британцы обозначали его как «Пайн» — «Сосна»). «Специальный шифр 100» оставался секретным в течение всей войны — он так и не был расшифрован противником.) Этот шифр использовался в тех случаях, когда надо было передать крайне важное сообщение, предназначенное для всех военных кораблей Кригсмарине, находящихся во вражеских водах.

В сообщении говорилось, что капитан Бернхард Рогге, 48-летний морской офицер, представлен к «Рыцарскому кресту». Сообщение о награждении капитана гласило:

«На „Атлантис‟. Командир корабля награжден „Рыцарским крестом‟.. Я приношу капитану и команде мои самые теплые поздравления по поводу признания выдающихся успехов, достигнутых вашим кораблем. Подписано главнокомандующим».

Когда слова о награде достигли команды обоих кораблей, немедленно начался новый праздник, который продолжался весь следующий день — до тех пор, пока Крюдер не высказал в заключительной речи самые горячие пожелания удачи и не отбыл прочь на «Судне № 33».

«Атлантис» переправил на «Шторштадт» 124 пленных моряка, оставив у себя на борту только троих тяжело раненых британцев, которые были нетранспортабельны и нуждались в постоянной медицинской помощи. В обмен на топливо рейдер перегрузил на танкер тонны продовольствия и воды, таким образом повысив автономность «Шторштадта» на целых два месяца. Рогге также командировал на танкер двух своих моряков, дабы увеличить его призовую команду. Два дополнительных человека понадобились, чтобы помогать в управлений танкером в ходе плавания до территорий, занятых Германией.

Раздался гудок сирены, винт вспенил воду за кормой, подняв большой белый бурун, и «Атлантис» быстро двинулся прочь от «Шторштадт». (Условия на борту «Шторштадта» были более суровыми, чем на «Атлантисе» — в частности, один матрос с «Отомедона» умер от пневмонии во время плавания. «Шторштадт» достиг Бордо 5 февраля 1941 года, уцелевшие пленные были переправлены в лагерь для военнопленных «Фронт Шталаг 221».) Рогге поддерживал ложный курс до тех пор, пока его корабль не оказался достаточно далеко от глаз пленных — которые в случае неприятностей с танкером могли сообщить разведке союзников последние известные им координаты «Атлантиса». Как только танкера скрылся за горизонтом, Рогге привел свой корабль на истинный курс — почти точно на юго-восток. «Атлантис» стремился на острова Кергелен, чтобы взять пресную воду, провести ремонт и дать команде возможность хотя бы немного отдохнуть.

11 декабря SKL прислал на «Атлантис» известие о новых награждениях «Железными крестами». В тот же день капитан собрал людей на палубе и объявил о вручении наград самым достойным. Вместо отсутствующих крестов все награжденные получили красочно оформленные свидетельства о награде. Эта торжественная церемония несколько отличалась от предыдущих — на смену бушлатам и ветровкам пришли рубашки с короткими рукавами и тропические шлемы.

Однако всего за два дня плавания на юг температура воздуха упала почти на 10 C°, вынудив людей вновь распаковать убранную подальше теплую одежду. Море стало суровым и бурным, небо изменило свой цвет со светло-лазурного на серый и мрачный.

Адъютант Моор перерыл библиотеку корабля, всю найденную информацию об островах Кергелен он изложил в специальных бюллетенях, которые были развешаны повсюду на корабле, чтобы подогреть у людей интерес к месту, куда стремился крейсер. Моор пересказал в них факты из истории островов, основные сведения об их геологии, географии и наиболее интересных достопримечательностях. Люди толпилась вокруг объявлений, чтобы узнать что-нибудь о месте их порте захода. Многие подходили к вывешенным бюллетеням снова и снова.