Одиссея рейдера «Атлантис»

хх Глава 7. ПОЧТИ ФАТАЛЬНАЯ ВЫСАДКА НА СУШУ

Плавание на юг было вызвано одной из самых насущных на море потребностей — потребностью в пресной воде. Как правило, на современных кораблях особых проблем с пресной водой не возникает. «Атлантис» был снабжен мощной и надежной опреснительной системой, которая более чем удовлетворяла потребности судна. К несчастью, опреснительная установка вспомогательного крейсера работала на угле, а вот угля-то на корабле как раз и не хватало.

Итак, «Атлантис» двигался на юг, оставив позади относительно спокойные тропические воды и сменив их на бурные воды Южной Атлантики. Теперь о корпус корабля бились огромные ледяные волны, увенчанные белыми барашками. Три дня команда боролась с волнами, перекатывающимися через нос и корму, и с ветром, воющим в снастях и норовящим сорвать плохо закрепленные легкие предметы. Наконец утром 14 декабря 1940 года наблюдатель с мостика закричал: «Эй, впереди земля! Впереди земля!»

Моряки «Атлантиса» увидели землю впервые с тех пор, как крейсер прошел мимо мыса Агульяс восемь месяцев назад. Люди были так возбуждены, что буквально повисли на поручнях, терпя холодный дождь и брызги, — только чтобы хоть мельком увидеть пустынные острова под нависшими штормовыми небесами.

Архипелаг Кергелен имеет приблизительно семьдесят миль в ширину и столько же в длину, он состоит из множества островов. Честь составления первых карт этих островов приписывается капитану Джеймсу Куку. Великий мореплаватель набросал их в то время, когда его суда «Дискавери» и «Резольюшн» остановились на этих островах под Рождество 1776 года. Кук хотел назвать архипелаг «Островами Отчаяния», но в конце концов решил почтить их первооткрывателя, французского мореплавателя Ива де Кергелен-Тремарека, останавливавшегося здесь дважды — 12 февраля и 14 декабря 1772 года.

Экспедиция Кука разведала и нанесла на карты основные острова архипелага — клочки суши, глубоко изрезанные бухтами и заливами, разделенные узкими проходами и каналами. Нельзя сказать, что новая земля понравилась Куку. В своем вахтенном журнале он описывает эти суровые места как «чрезвычайно голые и пустынные». И не удивительно — острова Кергелен состояли главным образом из безлесных, покрытых снегом гор и глубоких ущелий, заполненных густыми, болотистыми трясинами. Местная растительность представляла собой смеси жидких травянистых кустарников и растения «каббадж» — рода капусты с толстыми листьями, едва ли съедобной. Из животных здесь обитали только птицы (в основном бакланы), а также пингвины, котики и морские львы.

Люди отошли от поручней судна лишь тогда, когда капитан Рогге приказал всем занять боевые посты. Это произошло в 9 утра Рогге не знал имеются ли на островах силы союзников и не хотел рисковать понапрасну. Прежде чем подойти к берегу, капитан выслал на моторном катере разведку — адъютанта Моора с партией из восьми хорошо вооруженных матросов. Команда Моора замаскировалась под китобоев, закрыв свою форму специфической одеждой, а оружие моряки прикрыли шкурами и мехами, захваченными на одном из призовых кораблей. Десантная партия спустила на воду китобойный баркас и направилась к единственному известному поселению на этих островах.

Команда Моора внимательно осмотрела берег, стараясь уловить любое движение. Затем немцы приблизились к маленькой группе домов и деревянных бараков. Когда один из моряков заметил фигуру, двигающуюся по пляжу, Моор быстро приказал всем залечь и разработал план атаки — рассчитывая удивить и ошеломить тех, кто находился на острове. Адъютант считал, что надо действовать либо совсем скрытно, либо силой захватить ключевые точки поселка и разрушить любую связь, которую островной гарнизон мог иметь с внешним миром. У противника не должно остаться ни малейшей возможности послать сообщение об «Атлантисе».

Матрос, который следил за фигурой на пляже, предположил, что этот человек либо пьян, либо безумен — настолько странно он двигался. Затем старший рулевой ослабил всеобщее напряжение, громко рассмеявшись. Он внезапно понял, что пьяный человек на самом деле был морским львом Все люди на баркасе вздохнули с облегчением от этого известия, потому что угроза боевого столкновения испарилась.

Когда катер ткнулся в берег, люди из десантной партии немедленно попрыгали на землю, чтобы начать осмотр острова. Моряки «Атлантиса» вступили на твердую почву впервые с тех пор, как покинули Германию почти год назад. Поначалу ноги, привыкшие к ходьбе по качающейся палубе, с трудом приспосабливались к нормальному хождению по устойчивой земле. Однако уже через некоторое время поисковая партия смогла разойтись по берегу и начать поиски признаков жизни. Скрип деревянных дверей, запах пыли и ароматы земли — все это навевало острую тоску по дому.

На острове не оказалось никого. В большом пустом доме обнаружился несвежий, но все еще съедобный надкусанный ломоть хлеба, пролежавший здесь нетронутым много лет. Моор заметил на стене отрывной календарь. На необорванном листке стояла дата — 18 ноября 1936 года.

Следующая комната была маленькой, аккуратной и чистой. Кровать безупречно застелена, в буфете — ряды нераскрытых банок с провизией. И пустота — пустота, холод и тишина, царящие на острове давным-давно.

Рядом с домом обнаружился загон, в котором люди с «Атлантиса» нашли тела двух свиней, давно мумифицировавшиеся в сухом и холодном воздухе. Кто-то предположил, что обитатели дома погибли где-нибудь на острове в непонятной катастрофе, или поспешно уплыли прочь бросив все имущество, включая консервы и животных в загоне. Создавалось такое впечатление, что в последний раз люди были на острове 18 ноября 1936 года — более четырех лет назад. Моор, использую портативную рацию, связался с крейсером и уведомил Рогге, что остров пуст. Тут же он получил ответ, в котором ему приказывали вернуться на судно.

Рогге медленно ввел «Атлантис» вдоль берега в большую бухту. Местом стоянки корабля заранее был выбран залив Газелле — глубоководная внутренняя гавань, названная по имени немецкого исследовательского судна, которое незадолго до войны провело картографирование острова. Справочники Рогге содержали достаточно информации, чтобы можно было безопасно провести крупный корабль в бухту, однако ее не хватало, чтобы пройти во внутреннюю гавань острова. А капитан хотел бросить якорь в безопасной бухточке, которая являлась ответвлением залива Газелле и где можно было надежно скрыть судна Кроме того, эта бухта находилась близко к источнику свежей воды — водопаду.

Когда «Атлантис» приблизился к узкому входу во внутреннюю бухту Рогге остановил корабль и бросил якорь. Он не рискнул двигаться дальше, пока его люди не промеряют глубины и не нанесут на карту безопасный проход с глубокой водой, пригодный для крейсера.

В течение всего дня экипаж корабля промеривал глубину лотом, и к вечеру Рогге отдал приказ начать движение. Штурман включил эхолот и начали промерять глубины, в то время как Рогге двигал корабль вперед самым малым ходом. Крейсер полз буквально с черепашьей скоростью, он миновал две плавучих вешки, установленные днем командой, измерявшей глубину, и обозначавших створ безопасного прохода. Оператор эхолота громким голосом диктовал повторяющийся поток цифр: «Шесть с половиной фатомов морского лота». Внезапно «Атлантис» скользнул в сторону, сбившись с пути и пропустил третью вешку — машины не давали достаточной мощности, чтобы обеспечить скорость, при которой судно нормально слушалось руля. Рогге приказал прибавить ходу и корабль вернулся под управление рулевого.

А затем матрос, сидевший на эхолоте и выкрикивавший фразу «шесть морских саженей», громко закричал «глубина пять фатомов!» Рогге отдал немедленный приказ «Стоп машина!» Двигатели замерли, однако «Атлантис» все еще продвигался вперед, когда раздался громкий скрежет, эхом отозвавшийся по всему кораблю. Одновременно с этим крейсер содрогнулся и остановился, ударившись о невидимое и не отмеченное на карте подводное препятствие.

Рогге приказал дать полный задний ход. Корабль даже не шевельнулся, хотя винт вращался на полных оборотах. Увы, «Атлантис» оставался на грунте и не двигался.

Первый помощник Кюн приказал командирам всех подразделений осмотреть отсеки и сообщить об имеющихся повреждениях. Аварийная партия дополнительно исследовала каждый отсек на корабле и через некоторое время вернулась с полным отчетом. Топливные цистерны не были повреждены, но в одном резервуаре, где содержалось восемьдесят две тонны пресной воды, теперь ощущалась заметная соленость — что указывало на имеющуюся пробоину.

Капитан послал людей с лотами обойти вокруг всего судна и определить глубину. Все возвращались с одинаковым докладом — от двенадцати до двадцати пяти метров со всех сторон. Тогда озадаченный Рогге приказал водолазу спуститься в ледяную воду, чтобы определить, что же такое находится под днищем судна. После нескольких часов приготовлений водолаз спустился за борт. После некоторого времени, проведенного под водой, он поднялся на поверхность и доложил, что крейсер напоролся на огромную гранитную скалу, которая торчала из грунта, словно игла. Команда, ранее осматривавшая проход, не имела никакой возможности обнаружить эту отдельную торчащую гранитную скалу в больших массах воды, окружавших ее. Водолаз сообщил, что повреждение корпуса «Атлантиса» было очень серьезным, если не сказать — безнадежным.

Рогге отказывался думать, что повреждение действительно было столь ужасным, как доложил водолаз. Хотя командир крейсера не имел водолазной подготовки, он сам надел глубоководный аппарат и погрузился в ледяную воду, чтобы лично осмотреть пробоину в корпусе «Атлантиса». Когда капитан вынырнул на поверхность и поднялся на борт, он сообщил об увиденном. Действительно, острая скальная «игла» пропорола двойное днище судна Тем не менее, Рогге охарактеризовал степень повреждений как «поддающиеся ремонту».

Рогге быстро составил план освобождения своего корабля. Первое, что нужно было сделать — уменьшить давление на нос Он решил облегчить груз на носу, переместив на корму все, что было можно сдвинуть с места. Командир крейсера приказал перекачать в кормовые цистерны сотни тонн топлива и пресной воды, перетащить на корму тридцать тонн балластного песка и столько же тонн боеприпасов, перетащить туда запасы кабелей, цепей, припасов и прочего движимого имущества Кюн немедленно отправил всех матросов, свободных от вахты, на перетаскивание имущества Он заставил их работать с огромным напряжением, рискуя оказаться в положении капитана Блая (английский моряк, командир легендарного судна «Баунти», своими придирками доведший команду до бунта), однако время не ждало — корабль требовалось снять с мели как можно скорее.

Люди сыпали ругательствами, но трудились быстро и сноровисто, выстроившись в длинные цепочки и передавая предметы по линии из рук в руки. Они работали не останавливаясь в течение всей ночи и вплоть до позднего утра, перетаскивая все возможное на корму.

Кюн руководил своими усталыми людьми почти двадцать часов подряд, пока последние детали оборудования не были отправлены на корму корабля. Мучительно тяжелая работа стала платой за то, что «Атлантис» осел на корму на восемь с половиной градусов.

Затем Рогге приказал перетащить с носа на корму тридцатитонный якорь. Когда изнуренная команда в конце концов закрепила якорь в грунте за кормой крейсера, капитан Рогге был готов к попытке освободить корабль. Он послал всю команду на корму, чтобы люди начали вращать ручной кабестан, подтягивая судно к брошенному якорю. Одновременно капитан приказал распорядился дать двигателям полный ход.

Корабль не пошевелился.

Тогда капитан приказал уставшим людям выстроиться в линию вдоль одного борта и по свистку боцмана перебегать с этой стороны палубы на другую. Когда «Атлантис» несколько раз качнулся под весом экипажа, перебегающего с борта на борт, Рогге попытался снова освободить свой корабль. Однако несмотря на продолжавшиеся тридцать шесть часов непрерывные усилия и адский труд экипажа, гранитное острие продолжало крепко держать «Атлантис».

Рогге отпустил команду в каюты, дав людям нескольких часов столь необходимого отдыха. Сам он остался на мостике, чтобы обсудить со своими офицерами различные варианты спасения. Предложение Феллера освободить корабль взрывом было отвергнуто сразу же. Некоторые другие предложения казались более многообещающими. Рогге сказал, что обдумает их в своей каюте, и оставил мостик, чтобы немного поспать.

Утром 16 декабря, когда Моор только-только успел закончить подготовку двигателей для дачи полного обратного хода, в четвертый раз за пятьдесят четыре минуты пытаясь освободить корабль, из ведущей в океан протоки внезапно пришла большая пологая волна Она скользнула под корабль, единственным движением со скрежетом подняла «Атлантис» над скалой и вынесла корабль на свободу. Моор взял под контроль управление судном и связался с Рогге по переговорной трубе, которая вела с мостика прямо в каюту капитана.

Через несколько минут Рогге уже появился на мостике рядом с Мором. И снова он приказал промерить дно, чтобы провести корабль к безопасной якорной стоянке. На этот раз люди тщательнейшим образом проверили весь путь перед кораблем и отметили подозрительные места маркерными вешками. «Атлантис» медленно шел, выбирая безопасный путь через узкий проход, самым малым ходом. После нескольких напряженных часов «Атлантис» прошел через канал шириной в 180 метров и вошел в залив Газелле. Он бросил якорь возле полуострова Яхманн на глубине в шесть фатомов; выбранное для стоянки место с трех сторон было окружено скалами высотой в добрую сотню метров. С запада от места стоянки виднелся большой водопад с пресной водой, а окружающие скалы почти полностью прикрывали корабль со стороны моря.

Как только крейсер остановился, Кильхорн отправил моряков перебирать и ремонтировать двигатели. Рогге, Моор и Феллер высадились на берег, чтобы получше рассмотреть водопад. Им было нужно принять в танки «Атлантиса» тысячу тонн пресной воды. Водопад располагался в глубине острова, более чем в шестистах мерах от берега, а «Атлантис» отстоял от берега еще на триста метров. То есть требовалось изобрести способ транспортировки воды через почти километровое расстояние, отделяющее источник от корабля. Рогге решил, что расставить людей в цепочку, чтобы они передавали друг другу ведра с водой, будет практически невозможно, поэтому отказался даже рассматривать такое предложение. Он предоставил решение этой технической проблемы своим офицерам, дабы они разобрались с ней по возвращении на судно.

Капитан обещал людям небольшой отпуск и отдых, однако главной задачей экипажа по-прежнему были безопасность корабля и его ремонт. Чтобы гарантировать отсутствие неожиданностей, главный артиллерист назначил регулярные вахты на морской стороне утеса, откуда удобно было высматривать появляющиеся корабли. Затем Каш пометил скалы номерами, соответствующие координатам на артиллерийских картах корабля. Артиллеристы рассчитали вероятные направления выстрелов, углы вертикального наведения, скорость ветра и поправку на влажность атмосферы; все это давало «Атлантису» возможность быстро и эффективно обстрелять любое приближающееся судно, при этом оставаясь незамеченным. Наблюдатели со скал могли без проблем управлять огнем, давая поправки и при этом не подвергая крейсер никакой опасности. Рогге, довольный планом Каша по устройству постов наблюдения и организации огня с закрытых позиций, обратил свое внимание к следующей насущной проблеме — ремонту корпуса корабля.

Пробоина в цистерне для пресной воды, хотя и представлял некоторую опасность, однако не обещала больших трудностей. Рогге знал, что в команде крейсера имеется по крайней мере двое человек, обладающих опытом профессиональных конструкторов. Эти двое моряков добровольно предложили спустить их в танк для пресной воды, после чего герметично закупорить его и выдавить оттуда всю воду сжатым воздухом. Как только цистерна окажется сухой, они смогут заделать дыру, прикрепив к стенке цистерны опалубку и залив внутреннее пространство бетоном. Рогге согласился и приказал морякам более детально разработать этот план.

Двое матросов были спущены внутрь цистерны с необходимым оборудованием и большой корзиной продовольствия. Затем цистерну загерметизировали снаружи. К концу первого дня она была полностью осушена, после чего рабочие залили пробоину бетоном и закрепили заплату опалубкой. Оба моряка оставались в цистерне еще более двух дней, пока бетон не затвердел и стало можно снять опалубку. К концу третьего дня они укрепили заплату крепкой распоркой и дали сигнал, что готовы выйти из танка. Снаружи была прекращена подкачка сжатого воздуха, затем люк цистерны открыли, выпустив двоих человек. Все очень волновались, когда команда проверяла, не появится ли вода в залатанном форпике. Но после многих часов проверки заплата оставалась твердой. Рогге еще на один шаг продвинулся к тому, чтобы привести свой корабль в боевую форму.

Пока проводился ремонт в танке для пресной воды, Феллер изобрел план, как передать на корабль воду, падающую с водопада, используя ее же энергию. Он предложил следующее: опустить в стремительный поток бочку, в днище которой будет вделан раструб со шлангом. Попадающая в бочку вода будет под давлением идти по шлангу и таким образом передаваться на корабль. Люди Феллера потратили три часа, чтобы подтащить большую бочку по скользким и острым камням к самому водопаду. Им потребовалось еще три часа, чтобы установить ее в потоке воды, прикрепив растяжками и металлическими скобами к земле. Как только бочка была окончательно закреплена, Феллер проверил напор воды, бившей из протянутого шланга. Он казался вполне достаточным. По его сигналу матросы извлекли бочку из-под водопада и уложили неподалеку — до тех пор, пока они не смогут протянуть шланг между бочкой и кораблем.

Когда спустилась темнота, люди Феллера уже протянули двести ярдов пожарных шлангов и труб по направлению к берегу. Их успех далеко превысил ожидания капитана Рогге. К полудню следующего дня команда Феллера дотянула шланги уже почти до самого берега. Когда второй день подходил к концу, матросы уже перебросили импровизированный трубопровод через триста ярдов открытой воды до борта «Атлантиса». Шланги и трубы удерживались на воде с помощью своеобразной подкладки, сооруженной из спасательных жилетов. Когда труды двух дней были закончены, конец протянутой с берега трубы опустили в один из пустых танков «Атлантиса».

Рогге стоял на квартердеке и наблюдал, как заканчивают тянуть шланг, когда Феллер просигналил с берега, что он опускает бочку в мчащийся поток. Рогге был совершенно уверен, что ее разорвет мощным напором воды. Позднее он признался, что был очень удивлен, увидев, как тонкий шланг напрягся, зашевелился, и выпустил в горловину водяной цистерны «Атлантиса» ровный трехдюймовый поток ледяной ледниковой воды. Эта система исправно несла воду на корабль в течение двух дней — до тех пор, пока все водяные хранилища, а также и многие из пустых пивных бочек, не были заполнены доверху и закрыты.

Итак, команда решила четыре самых важных проблемы, стоявших перед кораблем. Артиллерист Каш гарантировал безопасность судна в течение всей стоянки, Кильхорн полностью перебрал и отремонтировал двигатель, Феллер сумел обеспечить судно более чем тысячей тонн пресной воды, прохудившийся форпик тоже был восстановлен. Оставалось решить две проблемы, прежде чем Рогге мог позволить своим людям отдыхать, а затем продолжить рейдерские операции. Требовалось исправить повреждения наружного корпуса, а также придать «Атлантису» новую внешность.

Ремонт обшивки корпуса не представлял особой сложности. Для этого был необходим лишь водолаз с кислородно-ацетиленовой горелкой, чтобы отрезать зазубренные края развороченной стальной обшивки и прикрыть поврежденный участок пластырем из стальной пластины, взятой изнутри корабля. К несчастью, единственный человек, умевший работать с горелкой, покинул корабль в составе призовой команды на «Тирранне». Второй водолаз не обладал специальными навыками и достаточной сноровкой, необходимой для работы под водой с зажженной горелкой.

Моряки из аварийной партии сообщили Рогге, что нет способа восстановить наружный корпус без горелки. Рогге отнюдь не жаждал провести остаток войны на пустынном острове, в одиннадцати тысячах миль от линии фронта, также не нравилась ему идея пережить войну в качестве военнопленного у союзников. Он считал, что должен найтись какой-нибудь способ отремонтировать корабль. Капитан послал Кильхорна в очередное погружение к днищу корабля, а затем отправился туда сам, чтобы лично осмотреть повреждение.

В конце концов был разработан план удаления поврежденных участков путем сверления множества отверстий по линии предполагаемого среза. Затем поврежденные куски стали можно было бы отломать, используя рычаг из стальной балки, соединительную скобу и якорную лебедку. Заплату следовало ставить поверх образовавшегося отверстия.

Утомительные работы по ремонту корпуса начались в тот же час Несколько дней подряд водолазы работали с максимальным напряжением, раз за разом погружаясь в ледяную воду и по дюйму приближаясь к цели. Тяжелая работа выматывала, постоянный труд под водой и при температуре, близкой к точке замерзания, вызывал страшное напряжение. Рогге периодически опускался под воду сам, чтобы осуществлять личное наблюдение за действиями ремонтников, а также чтобы оказать хотя бы моральную поддержку до предела вымотанным людям.

После семи дней постоянных погружений в работе водолазов был сделан перерыв, так как наступили рождественские праздники. Феллер потратил немало времени и сил, организуя комитет по устройству искусственного рождественского дерева, изготовления декораций, и упаковке подарков для каждого человека. Дерево сделали из палки от метлы и нескольких пучков веревок, покрашенных в зеленый цвет, оно было украшено так, чтобы напоминать вечнозеленое растение. Подарками послужили различные деликатесы и необходимые в быту вещи — такие, как носки, галстуки и табак, взятые из кладовых захваченных кораблей.

Сочельник обещал быть ярким и праздничным, но всеобщее счастливое настроение внезапно было разрушено трагедией. Молодой старший матрос Бернхарт Херрманн работал на малярной платформе, подвешенной на тросах вокруг обода трубы. Во время работы одна из строп, поддерживающих платформу, оказалась над выхлопной трубой дизеля — как раз в тот момент, когда двигатель включили для обычной проверки. Горячие газы немедленно пережгли трос, платформа накренилась и матрос Херманн упал вниз на палубу. Его мгновенно доставили в судовой лазарет, где врач констатировал тяжелые переломы обеих ног в области бедер.

На следующий день люди, надевшие парадную форму, пели гимны и праздновали Рождество. Капитан вручил каждому человеку бережно завернутый подарок, он сказал им прочувствованные слова о рождении Христовом, а в завершение праздника вручил самым достойным членам команды пятнадцать «Железных крестов» второго класса. Несмотря на старания офицеров поддерживать праздничное настроение, люди не могли забыть несчастный случай с молодым матросом Херманном. Они смотрели на снежную пелену, укрывающую корабль, и очень хотели домой.

На следующий после Рождества день ремонтные работы возобновились. Рогге наконец-то позволил людям спускаться на берег на двухчасовые интервалы — для некоторого разнообразия впечатлений, а также для того, чтобы они могли побыть в одиночестве. Конечно, он знал, что двух часов совершенно недостаточно, чтобы как следует отдохнуть, но времени катастрофически не хватало, требовалось спешить. Но для ремонтных работ требовалось привлечение большей части команды, и у этих людей не было даже и таких коротких отпусков. В первый день краткий перерыв в работе получили только тридцать семь человек.

За следующие три дня водолазы полностью удалили с корпуса поврежденный металл. Однако еще до того, как заплата была наложена, ремонтные работы были приостановлены из-за печального события. 29 декабря матрос Херманн умер в лазарете от многочисленных ран. (В большинстве книг, включая книгу Моора «Atlantis: Kaperfahrt unter 10 Flaggen» называется неправильная дата смерти Херманна — 23 либо 24 декабря.) Экипаж завернул умершего в морской флаг Германии и перенес его на берег. Рогге сам руководил церемонией военных похорон. Бернхард Херманн, молодой муж и отец, упокоился в могиле, под крестом, сделанным из дубовых досок с «Атлантиса». Он был захоронен неподалеку от покинутого селения на пустынном и разоренном штормами береге одного из островов Кергелен. (Бернхарду Херманну был 21 год. С помощью французского правительства в мае 1965 года его могила была перенесена на другое место. Германская комиссия по военным захоронениям подтверждает, что могила матроса Херманна, расположенная в бухте Порт-Кувре в заливе Газелле, является самым южным погребением немецкого солдата или моряка за всю Вторую мировую войну. Когда Атлантис покинул острова Кергелен в январе 1941 года, команда удалила надпись на могиле и замаскировала ее, чтобы не рассекретить свою миссию.)

Первые моменты очарования и возбуждения от плавания давно уже отошли в прошлое. Одни люди были сыты по горло жизнью под давлением бесконечной угрозы гибели, другие скучали по дому и своим семьям, третьи стали бояться, что война окажется долгой и ужасной, а остальные просто отчаянно устали. Каковы бы ни были причины, экипаж все больше и больше думал об окончании плавания и пути домой. Рогге и другие офицеры не оставляли попыток ободрить людей, однако бремя командования становилось все более тяжелым с каждым прошедшим днем.

Рогге понимал, что людям нужен перерыв от унылой изматывающей рутины. Несмотря на то, что ремонтные работы предъявляли повышенные требования к дисциплине, капитан пообещал, что каждый человек получит разрешение как минимум на двухчасовой отдых на берегу. Люди использовали отведенное им короткое время на суше для того, чтобы прогуляться и впервые уйти друг от друга почти за год плавания. Они охотились на уток, собирали раковины, дразнили морских львов, наблюдали за пингвинами. Некоторые моряки собирали дикую капусту или делали что-нибудь еще, что им нравилось. Маленький скотч-терьер взволнованно визжал и суетился на берегу, пробуя уловить все новые запахи, переполнявшие его нос В конце концов проделки собаки привлекли к ней внимание стаи чаек, которые со всех сторон налетели на бедного пса, чтобы защитить свои территории от злоумышленника. Повторяющиеся атаки птиц и их громкие крики так напугали бедную собаку, что люди вынуждены были вернуть ее на корабль.

Рогге приказал гидросамолету каждый день подниматься в воздух, опасаясь, что какой-нибудь корабль противника может приблизиться с направления, находящегося вне видимости наблюдательных постов. Булла внимательно исследовал море с той стороны, которая осталась без внимания наблюдательных постов, а заодно исправил некоторые ошибки картографов.

Первый день нового года закончился небольшим праздником, однако капитан не приостанавливал ремонтные работы даже на время тренировочных стрельб, проведенных для уверенности в том, что команда окажется готова к возможным сражениям Но в конце концов, как раз тогда, когда люди были уже совсем близки к полному изнеможению, водолазы закончили работы с заплатой и с наружной обшивкой корабля.

Ремонт корпуса закончился, но наступило время решать другую трудоемкую задачу. «Атлантису» требовался новый облик. Маскировка под британский корабль без проблем провела крейсер через несколько рискованных ситуаций, однако «Атлантис» в таком облике уже неоднократно видели, и эта маскировка себя изжила. Рогге не без оснований полагал, что отныне она принесет больше неприятностей, чем пользы.

В итоге командир «Атлантиса» взял за образец норвежское судно «Тамесис» — 7256-тонный теплоход, построенный на верфи «Шихау» менее года назад. «Тамесис» еще не был внесен в международные регистры, что давало Рогге дополнительные гарантии от разоблачения.

Снова моряки взялись за свои пилы, леса и кисти, дабы придать «Атлантису» новый облик. Рабочая команда удалила с верхней надстройки крышу и расширила трубу, чтобы придать кораблю более приземистые очертания. Моряки также передвинули раструбы вентиляторов, укоротили мачты и перекрасили надстройки в другой цвет. Рогге проверил свои обновленные владения и остался доволен сходством корабля с судами линии «Вильгельмсен».

10 января 1941 года, после двадцати шести дней стоянки в заливе Газелле, «Атлантис» медленно выбрал якорь из ледяной воды. Люди закончили ремонт, устранили все протечки, перебрали двигатели, сменили маскировку корабля и наполнили цистерны пресной ледниковой чистой водой. Через несколько часов вспомогательный крейсер успешно выбрался в открытый океан. «Острова отчаяния» исчезли за кормой в сером туманом мареве. Рогге взял курс на север и приказал держать скорость в семь узлов.

Команда очень заволновалась, когда Рогге приказал увеличить скорость корабля до девяти узлов. Но корпус крейсера хорошо держал напор встречных волн, не давая никаких трещин и протечек — хотя многие с напряжением ждали, что случится, когда капитан начал проводить сложные маневры, испытывая корабль на прочность. Если бы отремонтированный корпус не выдержал, «Атлантис» затонул бы еще прежде, чем смог бы достичь островов Кергелен. Людям пришлось бы оставить его и дрейфовать в ледяной воде южных полярных широт, пока не прибыло бы спасение — если бы на него имелся хоть какой-тот шанс. Командир держал постоянные вахты на отремонтированных участках, ожидая сигналов об ослаблении поставленных заплат и креплений. Но таких сигналов не поступало — корабль оказался на удивление крепким! В конце концов Рогге прибег к последнему испытанию — он приказал дать бортовой залп из всех орудий в тот момент, когда корабль шел полным ходом. Грохот залпа потряс крейсер, однако корпус сохранил свою целостность. Испытания убедили Рогге и его экипаж, что «Атлантис» вновь обрел боевую форму.

Рогге послал короткое сообщение в Берлин для Штаба руководства войной на море, запрашивая разрешение опять вернуться на свои охотничьи угодья. Высшее командование Кригсмарине ответило быстро, но отказало Рогге в его просьбе. Эта территория была уже отведена другому рейдеру. Не располагая более никакими руководящими указаниями, капитан Рогге решил рассматривать в качестве нового операционного района Аравийское море. Штурман вычертил курс австралийских судовых маршрутов между Сингапуром и Мозамбикским проливом, и капитан приказал дать полную скорость.

Часы медленно сливались в дни, корабль двигался прочь от холодных южных вод и температура воздуха постепенно начала подниматься. Через какое-то время холодный антарктический воздух остался лишь в памяти моряков. Рейдер снова находился под горячим пламенем тропического солнца, пересекая район наиболее оживленных торговых маршрутов. У Рогге имелись захваченные на «Отомедоне» подробные карты, показывающие все судоходные пути в этом районе. Командир «Атлантиса» точно знал, где следует искать транспорта союзников.

Когда рейдер вышел на морские пути, Рогге опять начал посылать пилота Буллу для проведения дальней разведки за горизонтом. Воздушный поиск оказался эффективным, и 23 января 1940 года на полпути между Мадагаскаром и южной оконечностью Индии Булла заметил неизвестное судно. Он вернулся с подробным описанием цели. Еще не приземлившись, пилот сообщил Рогге, что неопознанное судно идет параллельным курсом приблизительно в шестидесяти милях к северу от «Атлантиса». Самолет был поднят на борт вспомогательного крейсера и «Атлантис» на всех парах помчался к новой цели.

Британцам было трудно определить точно, куда двигались и где действовали немецкие рейдеры. Эго происходило главным образом потому, что «Атлантис» и «Пингвин» работали в одной географической области, с некоторым наложением своих «охотничьих угодий». Британское Адмиралтейство полагало их объединенную работу заслугой одного рейдера. Оба корабля, как могли, пытались поддерживать это мнение, проводя скоординированные действия, ставящие своей целью создать максимально запутанную и совершенно непредсказуемую картину действий единственного корабля. Когда англичанам казалось, что они вычислили район действий рейдера и определили его примерное местонахождение, второй корабль мог нанести удар в совершенно другом месте, дезориентировать противника и в итоге сбросить британский флот со следа обоих рейдеров.

После того, как Булла обнаружил цель, «Атлантис» на полной скорости двинулся на север — к Аденскому заливу, месту пересечения наиболее оживленных морских трасс. Вскоре Рогге и сам заметил плотное черное облако дыма, поднимающегося над горизонтом. Черный дым говорил о том, что цель является старым угольным пароходом, а не новым торговым судном, оснащенным дизельным двигателем.

Командир крейсера приказал своему рулевому повернуть «Атлантис» и позволить неизвестному кораблю уйти. «Атлантис» совершил большую широкую циркуляцию, используя в качестве ориентира для центра окружности далеко заметный столб дыма. Через несколько часов, оказавшись почти за кормой неизвестного судна, Рогге приказал начать погоню, чтобы медленную настигнуть старую «угольную жаровню».

Но как только с мостика крейсера стали различимы слабые очертания грот-мачты неизвестного судна, оно тоже заметило «Атлантис» и сделало маневр уклонения — повернуло на правый борт. Рогге немедленно повернул свой корабль круто влево, прочь от жертвы, надеясь убедить ее капитана, что он тоже следует приказу избегать любых контактов с другими судами в море.

Казалось, эта уловка сработала. Когда судно заметило, что «Атлантис» изменил направление движения, оно вернулось на свой прежний курс. На расстоянии восемнадцати миль «Атлантис» незаметно повернул на свой первоначальный курс Рогге решил подождать темноты и лишь тогда лечь на сходящийся курс, одновременно прибавив скорость до максимума. Дни, когда можно было неторопливо подплыть к другому судну, а уж затем поднять свой боевой флаг, безвозвратно канули в прошлое. Все британские торговые суда теперь отлично знали о существовании рейдеров и опасались любого судна, которое проходило мимо них где бы то ни было. Приближение любого судна на расстояние артиллерийского выстрела вызывал бесконечный поток сигналов «SOS».

Рогге держал встреченное судно в пределах видимости вплоть до наступления сумерек. Когда черная тропическая ночь сменила день, он начал действовать. Комадир крейсера вызвал экипаж на боевые посты, приказал дать самый полный ход и двинулся пересекающимся курсом по направлению к цели. Однако в расчетной точке пересечения «Атлантис» ничего не нашел. Жертва произвела непредвиденное изменение курса. Зная, что ночью больше ничего сделать нельзя, Рогге отпустил с боевых постов половину команды и позволил всем, за исключением вахтенных, идти отдыхать. Он повел «Атлантис» большими зигзагами, стремясь охватить возможно большую территорию, в то время как наблюдатели оставались на своих постах, зорко вглядываясь в ночной океан.

С первым светом Рогге вызвал Буллу на мостик и попросил его определить местоположение судна-цели. Булла отреагировал со своим обычным энтузиазмом и отправился готовить самолет к вылету. Через короткое время грузовая стрела сняла гидроплан с палубы и опустила его на воду. Булла запустил двигатель, двинулся прочь от «Атлантиса» и через минуту уже был в воздухе.

Вернулся он очень быстро, посадил самолет и доложил своему капитану следующее. Торговое судно союзников находилось вне пределов видимости с рейдера в двадцати пяти милях к северу. Рогге понял, что должен действовать быстро, иначе рискует войти в зону действий вражеских патрульных самолетов, действующих с баз Южной Африки. Поэтому он решил атаковать вражеское судно, пока Булла будет отвлекать его нападением с воздуха.

Рогге хотел, чтобы Булла набрал очень большую высоту и атаковал вражеский корабль со стороны от солнца. На первом подходе Булла должен был сорвать радиоантенну и устроить общее замешательство, обстреляв палубу и рубку судна. Капитан Рогге отправил четверых матросов на моторном баркасе с запасом топлива и оборудованием для самолета. Этот баркас должен был послужить Булле своеобразной плавучей базой, с которой гидроплан при необходимости мог принять топливо и боеприпасы без возвращения на корабль.

И вновь Булла поднялся с воды — на этот раз загруженный боеприпасами и двумя небольшими бомбами, а также свисающим канатом с прикрепленным к нему крюком. Когда он поднялся достаточно высоко, «Атлантис» на полной скорости направился на север. Атака началась.

Булла вывел свой аппарат между восходящим солнцем и целью; прячась на фоне светила, он атаковал совершенно неожиданно для врага. Первый же заход оказался удачным — крюк зацепил радиоантенну, сорвал ее с креплений и швырнул в море. Команда торгового судна даже не поняла, что случилось, когда Булла сделал заход для следующей атаки. В этот раз пилот сбросил обе бомбы. Два больших взрыва накрыли судно, засыпав палубу осколками и залив ее морской водой. Когда пилот Булла готовился к следующему заходу, из-за горизонта появился «Атлантис», двигаясь прямо к вражескому судну.

Однако английский капитан Э. Хилл уже сориентировался в обстановке. Старое судно дало самый полный ход и начало производить маневры уклонения. Капитан Хилл приказал своим людям натянуть аварийную антенну, в то время как его второй помощник приготовил пулемет, чтобы защитить свое судно от дальнейших атак с воздуха.

Булла в третий раз провел свой самолет над торговым судном. В этом заходе он обстрелял из пулемета палубные надстройки и рубки. Англичане открыли ответный огонь, однако их противовоздушная оборона оказалась неэффективной, поскольку большинство стрелков укрылись, когда немецкий «Хейнкель-114» прошел над палубой.

«Атлантис» уже показался на горизонте. Когда расстояние между судами уменьшилось, Рогге приказал развернуть флаг Кригсмарине и расчехлить орудия. Сейчас от притворства уже не было никакой пользы.

Булла, у которого закончились боеприпасы, прекратил атаки и повернул к своему катеру снабжения, до которого было двадцать пять миль. «Атлантис» продолжал сближаться с целью, когда радиорубка крейсера доложила, что торговое судно вновь вышло в эфир. Капитану Хиллу и его команде удалось вовремя натянуть аварийную антенну.

Рогге не мог ничего поделать, чтобы остановить радиопередачу. Булла улетел заправляться, а сам «Атлантис» был все еще вне дальности артиллерийского огня. Английское торговое судно посылало запрос о помощи, непрерывно повторяя его: «QQQ, „Мандасор“, нас атакует рейдер, наши координаты... QQQ, „Мамдасор“, нас преследует рейдер».

«Мандасор» продолжал передавать сигналы бедствия, в то время как радисты рейдера пробовали ставить помехи, или перехитрить противника, отстучав ложный сигнал подтверждения от имени британского морского командования. Когда наступил полдень 24 января, «Атлантис» наконец-то сблизился с судном на дистанцию стрельбы. На расстоянии около 7800 метров крейсер круто развернулся правым бортом, приводя в действие максимальное количество орудий, и открыл огонь по «Мандасору», который отчаянно делал зигзаги, пытаясь увернуться от снарядов.

Первый залп лег мимо цели. «Мандасор» пытался спастись, все время посылая поток сигналов бедствия. Второй залп рейдера ударил точно в середину судна и заставил радио замолчать. «Атлантис» продолжал преследовать «Мандасор», стреляя по нему, пока «торговец» не лег в дрейф, получив восемь прямых попаданий из шестидесяти одного выпущенного снаряда.

«Мандасор» лежал на воде, как мертвый, в середине судна неистово полыхало пламя. Британская команда использовала относительно неповрежденный нос и кормовую часть, чтобы спустить уцелевшие шлюпки и оставить судно. Германская абордажная команда отправилась, чтобы обследовать горящее судно и помочь людям, находящимся в воде.

Иоганн Генрих Феллер, который был в одном из немецких баркасов, позже так описывал случившееся:

«Когда Моор, увлеченный своей задачей, — подняться на борт корабля для сбора разведывательной информации — приблизился к уцелевшим англичанам, он внезапно заметил ряд грозных черных плавников, стремительно подбирающихся к пловцам, сгрудившимся около кормы.. Немедленно он открыл огонь из пулемета, отгоняя акул прочь».

Экипаж «Атлантиса» вылавливала союзнических матросов из воды, в то время как немецкая абордажная партия двигалась к тонущему судну.

От капитана Хилла Рогге узнал, что 5144-тонный «Мандасор» был теплоходом, построенным двадцать лет назад и принадлежащим «Броуклебэнк Компани» из Ливерпуля, с грузом в две тысячи тонн чугуна в чушках, тысячи восьмисот тонн чая и небольшого количества джутового волокна. Судно шло из Калькутты и направлялось в Англию через Дурбан, его команда насчитывала восемьдесят два человека, из них девятнадцать англичан и шестьдесят три индуса. Двое англичан и четверо индусов погибли при обстреле. Английский капитан объяснил Рогге, что он знал про действия рейдера в этом районе и даже слышал об исчезновении «Отомедона», когда был в Калькутте — однако не думал, что сам может встретиться с вражеским крейсером. Его подозрительность уменьшилась, когда он увидел, что «Атлантис» повернул прочь от «Мандасора» после того, как «Мандасор» отвернул от «Атлантиса». Не в первый раз английский капитан рассказывал такой факт капитану Рогге, поэтому командир «Атлантиса» отметил для себя, что подобную практику надо будет использовать и в дальнейшем. Абордажная партия сообщила семафором, что на «Мандасоре» имеется большой запас провизии и найден ряд важных документов. Рогге приказал перевезти на рейдер все необходимые вещи, прежде чем люди Феллера подожгут шнуры подрывных зарядов. Абордажная команда начала быстро переправлять с горящего корабля на крейсер стопки важных документов и карт, свежую провизию, ящики с консервами и оставленное англичанами оружие.

Через нескольких часов на судне осталась только команда подрывников Феллера. Вскоре, после четырех часов дня подрывная партия подожгла бикфордовы шнуры зарядов и быстро покинула «Мандасор». В 16:20 из глубины судна прогрохотал взрыв, и через шесть минут горящая развалина, накренившись, скользнула под воду, оставив после себя только большое количество обломков и плавающий чай. (Английский наблюдатель сделал запись о последней позиции «Мандасора» — 4 градуса 18 минут южной широты и 61 градус 36 минут восточной долготы.)

Рогге приказал машинам «Атлантиса» дать полный ход и повернул назад, чтобы отыскать поджидавшие его баркас и гидросамолет. Сумерки уже сгустились, когда наблюдатель заметил вдалеке катер и гидроплан. Рогге, который очень боялся, что не сможет отыскать их в опустившейся на море темноте, почувствовал несказанное облегчение. Тем более расстроился командир рейдера, когда подойдя ближе, обнаружил опрокинутый самолет, баркас с неисправным мотором и измученных морской болезнью матросов.

Когда пилот Булла посадил свой самолет на некотором расстоянии от моторного баркаса, он увидел, что люди в лодке никак не могут запустить двигатель. Булла попытался на малой скорости подрулить к моторному баркасу по бурному морю, но в ходе этого маневра крыло его машины задело за верхушку большой волны, и у самолета сломалась распорка бипланной коробки. Самолет накренился на одну сторону и все еще работающий двигатель ушел в воду. Булла и его наблюдатель покинули опрокинувшуюся машину и вплавь перебрались на моторный баркас.

Когда они благополучно оказались на баркасе, оказалось, что двигатель упорно не заводится, и все, что могут поделать моряки — это ждать возвращения «Атлантиса» еще до того, как быстро надвигающиеся сумерки сгустятся вокруг. Началось мучительное ожидание, когда маленькая лодка качалась, как пробка, на огромных волнах. Люди очень боялись, что сумерки опустятся прежде, чем «Атлантис» появился на горизонте.

Рейдер поднял людей на борт и Рогге приказал потопить орудийным огнем самолет, теперь не имеющий никакой ценности. Потеря гидросамолета была весьма тягостной, ведь он доказал свою ценность при захвате или потоплении трех вражеских судов. Зрение «Атлантиса» вновь было ограничено пределами видимости с мачт, и рейдер оказался заперт на маленьком участке океана.

Радиостанция Сейшельских островов поймала сигнал бедствия с «Мандасора», однако не смогла расшифровать его. Однако тревога была поднята, поэтому пароход «Танталус» получил приказ изменить курс, чтобы оказаться подальше от опасного района. Британское Адмиралтейство направило четыре крейсера, чтобы отыскать источник таинственных радиопередач.

Но Рогге не ждал, когда начнутся неприятности. Он повел «Атлантис» к северу, чтобы уйти от непосредственной угрозы, и при этом пересечь маршруты танкеров, идущих из Персидского залива.

Четыре дня спустя рейдер снова встретился с противником. Наблюдатель заметил отдаленное облако дыма на горизонте. Когда «Атлантис» подошел ближе, капитан Рогге разглядел очень характерный силуэт судна с тремя мачтами — предположительно это был пассажирский лайнер «Куин Мэри», водоизмещением 83 000 тонн, превращенный англичанами в войсковой транспорт. Команда рейдера возликовала при виде этого огромного приза. Однако к их великому огорчению, Рогге приказал отвернуть в сторону. Когда «Атлантис» уходил от большого лайнера со скоростью в пятнадцать узлов, капитан объяснил своим людям, что у встреченного судна скорость в два раза больше, чем у «Атлантиса», на нем явно имеется тяжелое вооружение, и не исключено, что лайнер прикрыт сильным эскортом. Учитывая все это, моряки «Атлантиса» согласились с решением своего капитана избежать боя с этим уникальным кораблем. (Корабль, замеченный «Атлантисом», не был лайнером «Куин Мэри», а являлся 22 281-тонным лайнером «Стратхэйнд», принадлежащий компании «Р&О». Он действительно шел в сопровождении эскорта крейсеров, так как перевозил британские войска.)

Рогге вел поиск длинными ленивыми зигзагами, прочесывая танкерные маршруты, ведущие из Персидского залива. Люди коротали время в безделье, постоянно ожидая очередного вызова на боевые посты. Покой закончился приблизительно в шестистах милях к северу от Мадагаскара, в 6:11 вечера 31 января 1941 года, когда матрос Вилли Фрайвард заметил две тонких вертикальных линии, возвышающиеся над горизонтом. Это были корабельные мачты. Вахтенный офицер вызвал экипаж на боевые посты, заставив Рогге и обер-лейтенанта Каша спешно примчаться на мостик.

Как только капитан Рогге оказался на мостике, он приказал открыть створки орудийных портов и поднять боевой флаг. Каш проложил курс и выяснил скорость встреченного судна — 240 градусов при десяти с половиной узлах. В то время как обер-ефрейтор Георг Штрауфибергер выкрикивал постоянно уменьшавшееся каждые несколько секунд расстояние, Рогге и Каш высчитали курс перехвата — 219 градусов при четырнадцати узлах.

К 7:20 стало уже слишком темно, чтобы увидеть, приближаются ли они к неизвестному кораблю. Рогге оставалось только ждать и гадать, верными ли были вычисления.

Ожидание закончилось в 9:30 вечера, когда из за облачной гряды вышла луна, осветившая судно — оно находилось всего лишь в двух милях от «Атлантиса». Два английских артиллериста тоже заметили приближавшееся к ним немецкое судно и немедленно сообщили о нем своему капитану. Но плохая видимость помешала англичанам увидеть, что приближающееся судно навело на них крупнокалиберные орудия, так что никакой тревоги поднято не было. Английский капитан чуть отвернул в сторону, чтобы увести свое судно с курса, который мог привести к столкновению.

Когда «торговец» резко повернул в сторону и изменил скорость, Рогге понял, что их заметили. Теперь он ожидал, что в любой момент встречное судно начнет передавать сигнал бедствия. Но эфир оставался пуст. В 9:50 цель начала маневр уклонения, круто поворачивая на левый борт и пытаясь стать кормой к своему преследователю, одновременно увеличивая расстояние между двумя судами.

«Атлантис» продолжал приближаться к английскому фрахтовщику еще более трех минут, пока Рогге не приказал открыть огонь. Четыре 150-мм орудия прогремели почти в унисон, осветив небо огромными оранжевыми вспышками. Снаряды пролетели над целью, падая в море и взметая ввысь огромные гейзеры воды. Вечерний воздух наполнился запахом взрывчатки и осколками раскаленного докрасна металла. Рогге приказал осветить цель большими прожекторами рейдера, и Каш дал приказ повторить залп. В ярком свете все отчетливо увидели, как 45-килограммовый снаряд лег прямо в центре типичного английского торгового парохода средних размеров.

После третьего залпа Каша судно противника потеряло управление, и Рогге включил сирену, привлекая к себе внимание. Он приказал сигнальщику на мостике послать сообщение, предлагающее судну остановиться, не использовать радио и назвать свое имя. Как только сигнальщик закончил передавать сообщение, пароход ответил «Атлантису» только одним словом: «S-P-E-Y-B-A-N-К».

Адъютант Моор, главный механик Вилли Лендер и десять вооруженных матросов пересекли короткое расстояние между судами и лодками и подошли к борту «Спейбанка». Моор взобрался на палубу и пока его люди разошлись по кораблю, чтобы собрать пленных, отыскал английских офицеров. Был произнесен стандартный приказ — тотчас же доставить сюда капитана. Третий помощник пошел за капитаном, вскоре он вернулся и сообщил: «Капитан Морроу сказал, что если вы хотите видеть капитана, то он находится на мостике своего собственного судна». Моор решил позволить здравому смыслу возобладать. Вместо того чтобы рассердиться, он спокойно проследовал на мостик корабля, чтобы встретиться с капитаном Морроу.

Рогге решил сохранить «Спейбанк» в качестве приза. Английское судно было захвачено без борьбы и не успев отправить сигнал бедствия, оно было чрезвычайно хорошо снабжено, поскольку вышло из Кохинхины (местное название Южного Вьетнама) в Нью-Йорк всего неделю назад. Этот 5154-тонный пароход имел на борту весьма ценный для немецкой военной индустрии груз, в том числе тик, падуб, илезит, марганец и моназит (минерал, содержащий торий). Кроме того, «Спейбанк» принадлежал судовой компании, имевшей шестнадцать других однотипных и почти идентичных судов, что весьма упрощало маскировку.

Рогге назначил лейтенанта Бройерса командовать трофейным судном и определил к нему команду из десяти человек. Немецкая абордажная партия переместила семнадцать моряков «Спейбанка» на «Атлантис», оставив на судне лишь второго помощника вместе с первым и вторым механиками. Также на борту было оставлено сорок матросов-индийцев. В результате на призовом судне собрался комбинированный экипаж из немцев, британцев и индусов, общей численностью в 54 человека.

В каюте Рогге капитан Морроу, уроженец Белфаста, объяснил, что он не принял «Атлантис» за вражеское судно. Он предположил, что приближающийся к «Спейбанку» корабль был просто пассажирским лайнером с не очень внимательным штурманом. Маневры уклонения были предприняты только для того, чтобы избежать столкновения двух кораблей. Морроу как раз собирался приказать второму помощнику К. Р. Эдди послать с кормы сообщение на «Атлантис», предлагающее штурману встречного судна обратить внимание на его курс, — и как раз в этот момент рейдер открыл огонь. А потом Морроу понял, что сопротивление бесполезно, и решил немедленно сдаться.

Два корабля разошлись через пять минут после полудня 1 февраля 1941 года. Бройере был послан в район отмели Сайя де Малха, расположенной около 10 градусов южной широты и 60 градусов восточной долготы. Здесь призовое судно должно было ждать «Атлантис». Сам Рогге поплыл в поисках новых целей в воды у побережья Восточной Африки.

На следующий день один из наблюдателей «Атлантиса» заметил еще одно судно, следующее на запад. Рогге направил свой корабль параллельным курсом — так чтобы укрываться за горизонтом, пока не вырабатывает план нападения. В итоге встреченное судно заметило «Атлантис», когда рейдер был на расстоянии более чем в шестнадцать миль от него, и начало передавать радиосообщение: «32 градуса южной широты, 52 градуса 35 минут западной долготы. „Тройлус“ видит что-то подозрительное». Радисты «Атлантиса» напрасно пытались заглушить эту передачу. По регистровым книгам Рогге и другие офицеры на мостике определили, что «Тройлус» был пароходом линии «Блю Фаннел» вместимостью 7421 тонн и являлся систершипом «Отомедона».

Капитан «Тройлус» Р. С. Бреддон упорно добивался от своих наблюдателей максимальной внимательности, они должны были внимательно осматривать море во все стороны от судна. Бдительность постов наблюдения позволило ему заранее обнаружить противника, чего не было на большинстве других, менее осторожных английских торговых судах. «Тройлус» использовал выигрыш во времени, чтобы повернуть назад и оторваться от своего преследователя, он также успел девять раз передать в Коломбо сигнал тревоги.

Рогге решил не преследовать «Тройлус», потому что было практически невозможно подойти на близкое расстояние, нужное для использования артиллерии Каша. Как оказалось, это решение было чрезвычайно удачным. Когда «Тройлус» послал сигнал тревоги, офис британского Адмиралтейства в Коломбо развернул крупномасштабную операцию, отправив на поиск рейдера 23 000-тонный авианосец «Формидебл» и 9800-тонный крейсер «Хаукинс», находившиеся неподалеку от побережья Сомали. («Формидебл» после охоты за германскими крейсерами в Южной Атлантике обогнул мыс Доброй Надежды, чтобы через Суэцкий канал пройти в Средиземное море на смену поврежденному авианосцу «Наластриес». По пути авиагруппа «Формидебла» атаковала итальянские базы в Сомали и Эритрее — Кисимайо, Могадишо, Массауа.)

Отряд из двух английских кораблей, получивший кодовое обозначение «Соединение К», быстро отыскал «Тройлус». Убедившись, что судно находится в безопасности, «Соединение К» развернулось и направилось назад к побережью. Если бы военные корабли продолжили поиск, они могли бы легко обнаружить и уничтожить «Атлантис». Это был первый случай с самого начала войны, когда противник почти напал на след рейдера. Только после войны, когда были сопоставлены боевые дневники Королевского флота и Кригсмарине, стало понятно, как близок был «Атлантис» к гибели.

Рогге повел свой корабль на запад, прочь от «Тройлуса», а затем повернул на юг, чтобы сохранять удобное расстояние от африканского побережья. Рейдер продолжал двигаться на юг, когда 2 февраля 1941 года наблюдатель заметил на самой линии горизонта контур танкера. Офицеры «Атлантиса» определили курс и скорость танкера и проложили его примерный маршрут, так чтобы рейдер мог догнать и перехватить судно после наступления сумерек. Рогге хотел захватить танкер без большой крови, если это окажется возможным.

Захват танкера без жертв был трудным делом, потому что попавшие в судно снаряды могли причинить огромные разрушения. Рогге обсудил эту проблему с людьми на мостике, и через час был разработан план захвата танкера, по возможности без стрельбы.

Было решено, что когда корабли сблизятся, с крейсера будет подан радиосигнал по-английски: «Остановитесь, не используйте радио», отстукиваемый по всей ширине радиодиапазона. Предполагалось, что по команде Рогге моряки рейдера поднимут кормовой флаг Кригсмарине и расчехлят орудия, в то же самое время осветив перехваченное судно прожекторами и развернув на борту транспарант с требованием остановиться. Затем артиллеристы дадут предупредительный выстрел из 150-мм орудия поверх голов людей на танкере. Офицеры были уверены, что военный флаг и предупредительный выстрел в сочетании с неожиданным светом прожекторов смогут заставить капитана танкера сдать корабль.

Рогге выслушал этот план, подумал некоторое время, и затем согласился попробовать. Он знал, что экипаж танкера будет чрезвычайно обеспокоен возможностью попадания снарядов в танки с легковоспламенющимся грузом, поэтому план вполне мог сработать.

Под покровом ночи «Атлантис» быстро сократил расстояние, в то время как команда подготовила флаг и прожекторы. Когда корабль оказался на нужном расстоянии, Рогге отдал приказ снять маскировку «Атлантиса», поднять военный флаг и развернуть баннер. Прожектора на борту рейдера начали освещать сигнал развернутый на палубе транспарант. Затем Рогге приказал Кашу дать предупредительный выстрел.

Орудийный расчет произвел выстрел и сразу поразил трубу танкера, которая выпустила большое облако дыма и пара. Каш проклинал отвернувшуюся удачу и злополучную меткость своих артиллеристов. Рогге направил прожекторы, чтобы осветить палубы танкера как раз в тот момент, когда раздался выстрел и встреченное судно вильнуло в сторону. Экипаж «Атлантиса» наблюдал, как палубы танкера заполнились людьми, охваченными паникой. Люди суматошно бегали взад и вперед, некоторые прыгали в воду, другие пытались спустить шлюпки — столь поспешно, что лодки опрокидывались или, перегруженные сверх меры, шли ко дну.

Моор на катере направил свою абордажную партию прямо к середине судна, где до воды спускался трап. Поднявшись на палубу танкера, немецкие моряки оказались прямо в центре безумной паники. Моор не смог сразу найти капитана, поэтому он попытался спросить о его местонахождении у встреченного кочегара-китайца — но испуганный кочегар немедленно заорал, уронил свой маленький вещмешок и прыгнул прямо за борт.

Пока немцы вылавливали из воды команду танкера в составе сорока трех китайцев и девяти норвежцев, Моор продолжал свои поиски на палубе. Лишь добравшись до радиорубки он выяснил название корабля — «Кетги Бревиг». Танкер шел из Бахрейна в Лоренсу-Маркиш. В каюте капитана Эрлинга Моллера Моор сделал исключительное открытие. Фрахтовые документы свидетельствовали, что танкер вместимостью 7031 регистровых тонн был нагружен 4031 тонной солярки и 6370 тоннами другого ценного топлива.

Моор отправился на палубу и семафором сообщил о своем открытии на «Атлантис». Рогге немедленно послал ответный сигнал — он хочет сохранить корабль как приз. (Координаты захвата судна, отмеченные в судовом журнале Атлантиса — 4 градуса 30 минут южной широты и 50 градусов 50 минут восточной долготы.) Дизельное топливо было именно тем, в чем крайне нуждался «Атлантис». К тому же Рогге знал, что эта неожиданная удача может здорово помочь и другим немецким и итальянским кораблям в этом районе — все рейдеры «Оси» крайне нуждались в пополнении сильно уменьшившихся запасов топлива.

Когда немецкая ремонтная команда оказалась на «Кетги Бревиг», она обнаружила, что снаряд «Атлантиса» перебил главную трубу паропровода. Как правило, такое повреждение было несложно отремонтировать — просто требовалось осушить бойлеры, позволить выйти пару, а потом залатать продырявленную трубу. Однако норвежский механик объяснил, что на «Кетти Бревиг» как водяная помпа бойлера, так и помпа, качающая топливо, приводились в движение паром из котла, который они обслуживали. Система была полностью замкнутой и взаимозависимой. Если пару позволить выйти, то не будет никакой возможности повторно запустить машину. Норвежец добавил, что для дачи хода «Кетги» было нужно, чтобы при разведении паров с берега подавали пар под давлением. Немцы, озадаченные таким странным устройством старого корабля, построенного 23 года назад, принялись соображать, как произвести ремонт паропровода, одновременно сохраняя котел под парами, чтобы не остановилось судовое оборудование.

После начала работы ремонтники информировали капитана Рогге, что призовое судно сможет вновь обрести мореходные качества через сутки. Уже после войны обер-лейтенант-цур-зее Иоганн Генрих Феллер, назначенный Рогге командиром танкера «Кетти Бревиг», описывал, как его люди обошли эту проблему:

«Осколки от нашего злосчастного снаряда продырявили главную паровую трубу. Мы попытались перекрыть ее, однако главный вентиль оказался слишком близко от дыры, и вырывающийся пар делал его совершенно недоступным. Я посоветовался с норвежскими офицерами, а потом наш старший механик прибыл с «Атлантиса» с металлическим бандажом, чтобы, наложить его на разрушенную трубу. Только в два часа утра мы добились успеха — вентиль оказался закрыт. Это была неприятная и очень медленная работа. Мы должны были обернуться во влажные одеяла, чтобы приблизиться к этой штуке, а затем использовать железную полосу, прикрепив ее между спицами колеса и шаг за шагом поднимая рычагом задвижку. Жара была колоссальная, и мы почти валились с ног. Однако в конце концов мы поставили этот бандаж и старший механик вернулся на рейдер, чтобы сообщить, что задача выполнена.

„Вы сможете сделать так, чтобы она двигалась?“ — спросил капитан Рогге.

Через мегафон я ответил: „Да“.

„Хорошо — донесся до нас голос Рогге.— Мы вернемся завтра в десять часов утра!“ А затем «Атлантис» растворился в ночной темноте».

Как только поток пара был остановлен, ремонтная бригада сосредоточила свои усилия на осмотре машины и отладке ее основных частей — это было необходимо, чтобы завтра днем норвежский танкер уже мог идти полным ходом. К тому времени, когда на следующее утро «Атлантис» вернулся, механики уже соорудили для поврежденной паровой трубы безопасный запасной рукав. Феллер удостоверился, что котлы оставались достаточно горячими, чтобы можно было поддерживать необходимое давление пара — пусть для этого даже пришлось отправить в топку деревянную мебель. Ремонтная бригада вернулась на «Атлантис», и Феллер приказал команде поднять давление в котлах до полного, чтобы проверить качество ремонтных работ.

Исправленная труба оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать давление пара на полной мощности, и Рогге приказал второму помощнику, третьему механику, стюардам и 32 китайцам из команды танкера вернуться на «Кетти Бревиг». Они вернулись к своим обязанностям под присмотром призовой команды. Обер-лейтенант Феллер, назначенный командиром судна, отправился и повел свой приз к назначенной точке рандеву, в то время как «Атлантис» ушел на северо-запад чтобы продолжить охоту.

Через день после ухода «Атлантиса» Феллер оказался в опасной близости к англичанам. Наблюдатели «Кетти Бревиг» заметил военные корабли справа по борту танкера. Феллер, демонстрируя повиновение инструкциям британского Адмиралтейства, исправно отвернул в сторону. Тем не менее, один из британских крейсеров покинул остальных и направился к «Кетти Бревиг». Феллер продолжал поворачивать свое судно, чтобы выдерживать курс в 90 градусов по отношению к приближающемуся британскому кораблю.

Вскоре куда более быстрый британский крейсер был уже в 4500 метрах от призового танкера. Феллер предупредил команду быть готовыми в любой момент по команде взорвать танкер и спустить шлюпки. Но в самый последний момент, когда на борту «Кетти Бревиг» все уже было готово к взрыву, британский крейсер полностью развернулся бортом, демонстрируя свои впечатляющие орудия и бронированную защиту. На призовом корабле ясно увидели флаг королевского военно-морского флота.

5 февраля Рогге послал краткое сообщение в Берлин, в котором сообщал SKL, что он потопил или захватил корабли суммарный тоннаж которых составлял на настоящий день 110 000 тонн. В ней он также обрисовал дальнейший план операций «Атлантиса».

Вечером того же дня капитан Рогге решил послать Штабу руководства войной на море более содержательное сообщение. Вторая радиограмма содержала более подробное описание последних двух судов, захваченных «Атлантисом», и спрашивала разрешения отправить «Спейбанк» домой в качестве приза. Рогге также предложил устроить ему встречу с рейдером «Корморан» и крейсером «Адмирал Шеер», чтобы дать кораблям возможность заправиться из захваченного танкера. Он закончил доклад, сообщив, что «Атлантис» полностью боеспособен и готов продолжать операции в назначенном районе, пока не получит другой приказ.

В ответ SKL приказал Рогге встретиться с судном снабжения «Танненфельс» и итальянской подводной лодкой «Перла» в условленной точке «Нелке». У обоих указанных кораблей было очень мало топлива и провизии, поскольку они вынуждены были срочно уходить из портов Сомали, находившихся под угрозой британского наступления. Высшее морское командование также дало Рогге разрешение встретиться с «Кормораном» и «Адмиралом Шеером», предупредив, чтобы «Шеер» не заправлялся дизельным топливом с «Кетти Бревиг». Рогге приказал заправить «Шеер» из своих цистерн, а затем наполнить танки «Атлантиса» дизельным топливом типа 32.6 APL с «Кетги Бревиг».

8 февраля «Атлантис», как и планировалось, встретился со «Спейбанком». Ночью, когда Рогге пополнял свои хранилища из запасов «Спейбанка», на горизонте появился еще один его приз — «Кетти Бревиг». Последнее судно из собравшейся флотилии, снабженец «Танненфельс» вместимостью 7480 регистровых тонн, подошел сюда около полудня 10 февраля. («Танненфельс» был «систершипом» теплохода «Гольденфельс», переоборудованного в рейдер «Атлантис».)

«Танненфельс» опоздал на три дня, потому что штурман проложил неправильный курс и пропустил место встречи. Когда ошибка была обнаружена, «Танненсфельс» помчался на правильное место и нашел «Атлантис» и его два призовых судна в нетерпеливом ожидании. Корабль, прибывший с опозданием, высоко сидел в воде и демонстрировал корпус, загрязнившийся за многие месяцы стоянки в порту. (В августе 1939 года «Танненфельс» шел из Индии в Гамбург, когда его командир капитан Штойер получил распоряжение от немецкого морского командования следовать в ближайший нейтральный порт в свете приближающейся войны. Штойер взял курс на Итальянское Сомали и был задержан там итальянскими властями — даже после того, как Италия вступила в войну на немецкой стороне. «Дурмитор» прибыл сюда 23 ноября 1940 года и был точно так же задержан. В беспорядке, проистекшем после начала наступления британской армии на Сомали, «Танненфельс» смог забрать немецкую призовую команду с «Дурмитора» и ускользнуть из гавани 31 января 1941 года.) «Танненфельс» также привез чудесный сюрприз для людей «Атлантиса» — на нем были лейтенант Деннель и его призовая команда с «Дурмитора». Деннель и его люди сумели добраться до немецкого судна, пока оно находилось в сомалийском порту.

Лейтенант Деннель доложил своему капитану о плавании «Дурмитора» и только здесь Рогге наконец-то узнал о всех трудностях, которое «Дурмитору» довелось пережить за время путешествия к берегам Сомали. Командир крейсера похвалил Деннеля за его твердость и умение справляться с проблемами, он согласился с тем, что призовая команда и пленные не без основания окрестили «Дурмитор» «адским судном».

Суда маленькой флотилии, оказавшейся под командованием Рогге, покоились в тихих водах Индийского океана при почти полном безветрии, ожидая пополнения запасов. Каждое испытывало недостаток в припасах и снаряжении, однако индивидуальные потребности судов существенно различались. Прежде всего Рогге должен был определить потребности каждого судна, и затем распределить имеющиеся запасы по приоритетам, согласно нуждам и задачам каждого рейдера Чтобы поделить все справедливо, капитан Рогге собрал сведения о материальных запасах каждого судна, а затем устроил совещание с их офицерами и сравнил то, что имелось у них борту с тем, что им требовалось для продолжения деятельности.

Идея состояла в том, чтобы снабдить каждое судно настолько полно, насколько было возможно, и при этом гарантировать справедливое распределение среди четырех судов всех имеющихся ресурсов — продовольствия, топлива, воды, карт, навигационных приборов и сигнального оборудования, а также аккумуляторов, линей, канатов, шлюпок и многих других предметов. Составленный в итоге план должен был гарантировать, что каждое судно сможет действовать самостоятельно в течение максимально долгого периода.

Снабдить морское судно в требуемом масштабе — это долгий и трудоемкий процесс даже в порту, в море же он превратился в сущий кошмар, страшный сон любого снабженца. Потребности каждого судна казались безграничными, и разработка плана по обмену запасами между четырьмя судами стала весьма напряженной. Но несмотря на трудности, уже через 24 часа люди приступили к исполнению поэтапного плана распределения припасов и снаряжения. Первый этап операции заключался в возвращении призовой команды Феллера с «Кетти Бревиг» — с тем, чтобы переместить туда недавно вернувшегося лейтенанта Деннеля и его экипаж. Деннель и его люди были более опытны в управлении призовым судном и лучше подходили для того, чтобы действовать на захваченном «торговце». Кроме того, Феллер как подрывник являлся совершенно необходимым на «Атлантисе», и Рогге не хотел остаться без него. Затем шлюпки перевезли с «Атлантиса» на «Танненфельс» 103 пленных, освободив Рогге и его экипаж от этого груза. Когда пленные были перемещены, началась работа по перераспределению провизии. Моторные лодки и катера сновали между судами почти беспрерывно — с первого на второй, со второго на третий. Наконец в среду 12 февраля каждый корабль принял все требуемые припасы и оборудование, распределив это на борту. Рогге позволил командам хорошенько отдохнуть ночью, однако предупредил, что на следующее утро объявит офицерам призовых судов свой план дальнейших действий. На следующий день после того, как каждый командир доложил о ситуации у себя на борту и готовности к плаванию, «Атлантис» и его маленькая флотилия двинулась прочь по спокойным и безлюдным водам. Они направились на юг — навстречу незабываемому свиданию.