Одна литера

Глава 15. Кусочек свинца

Эта женщина, открыв дверь конторы, прямо направилась к окошку с надписью: «Советы по финансовым вопросам». Обычно женщины в таких учреждениях ведут себя иначе: медлят, колеблются. А эта выглядела вызывающе самоуверенной. Расстегнула свободного покроя пальто, выставив напоказ туго обтянутую ярко-красным свитером маленькую грудь и длинные стройные ноги в безукоризненно сидевших брюках. Служащие, находившиеся за тремя окошками, уставились на необычную посетительницу.

— Вчера я справлялась по телефону, — сразу начала она, подойдя к одному из окошек.

— Слушаю вас. Какое у вас к нам дело? — Служащий, потрепанный мужчина лет сорока, окинул ее оценивающим взглядом.

— Да вот, не могли бы вы у меня купить… — Женщина протянула ему бумажку в радужных разводах размером чуть меньше стоиеновой купюры. — Срок платежа еще не подошел, а мне срочно понадобились деньги.

— Понятно. Если не ошибаюсь, я вам вчера говорил, что мы удерживаем пять процентов комиссионных. Вас это устраивает?

— Да, ничего не поделаешь. Это ваша работа. — Она улыбнулась, словно давая понять, что подчиняется обстоятельствам.

— Прошу вас минуточку подождать. Мы обязаны проверить, таковы правила. — Служащей поднялся, указал ей на диван возле печки и исчез в глубине.

Женщина уселась на диван, из маленькой сумочки достала сигареты и спички, закурила.

Дверь вновь открылась, вошли двое мужчин, один в кожаной куртке, другой в потертом коричневом пальто. Они направились к окошку с надписью: «Прием процентов», о чем-то поговорили с конторщиком и тоже сели на диван. Женщина скользнула по ним взглядом, потом, чуть оттянув рукав пальто, посмотрела на часы.

Тем временем ушедший во внутреннее помещение служащий вернулся и сделал женщине знак подойти. Она поднялась и направилась к окошечку. Мужчина в кожаной куртке поднялся вслед за ней и, сделав несколько шагов, чуть дотронулся до ее плеча.

— Нозаки-сан! — Его низкий голос прозвучал неожиданно громко.

Она вздрогнула и обернулась. Мужчина в кожаной куртке вынул из кармана какую-то бумагу и показал ей.

— Вы Томоко Нозаки-сан, не так ли? Вот ордер на ваш арест.

Она так и застыла на месте. Тут подоспел мужчина в коричневом пальто и защелкнул наручник на ее правом запястье.

Держа бумагу в дрожащей, схваченной железным браслетом руке, она начала читать ордер на арест:

«Адрес: „Сираюки-со“, 16-й западный квартал Пятой Северной линии города Саппоро.

Имя, фамилия: Томоко Нозаки.

Возраст: 26 лет.

Подлежит задержанию согласно 103 статье уголовного кодекса (укрывательство преступника).

Томоко Нозаки 22 октября с.г. с 23 часов 30 минут до 24 часов скрывала в своей комнате Дзюнко Нисихару (24 года, проживает в том же доме), заведомо зная, что последняя разыскивается уголовной полицией по подозрению в афере, а также снабдила ее деньгами в сумме одной тысячи трехсот иен, тем самым помогая упомянутому лицу продолжать скрываться от полиции».

На лице женщины появилась ироническая улыбка:

— Господа сыщики, это какое-то недоразумение! Ничего подобного не было. Кто-то меня оболгал.

— Ладно, ладно. Объяснишь все господину инспектору. Покажи-ка лучше твои часы. Там должны быть инициалы Дзюнко Нисихары. — Сыщик в коричневом пальто защелкнул наручник на своем левом запястье и чуть потянул женщину за собой.

Она негромко вскрикнула, пошатнулась и, наверное, упала бы, но он ловко подхватил ее и повлек к выходу.

Служащий за окошком в полной растерянности закричал им вслед:

— А с этим что делать?

— Дайте мне, я пока что передам начальству. А вы уж извините нас за беспокойство. — Сыщик в кожаной куртке взял бумажку и тоже зашагал к выходу.

Они уселись в полицейский джип, который тут же тронулся. Сирену не включили, видно, чтобы не привлекать внимания прохожих. Никто не обратил внимания на это маленькое происшествие. Разве что водитель и пассажир частной легковушки, поехавшей вслед за джипом. За рулем сидела женщина лет тридцати, а рядом с ней красотка помоложе. На ее губах играла легкая улыбка. Но этого тоже никто не заметил.

Комната для прессы центральной полиции города Саппоро находилась на первом этаже слева от входа.

Около полудня там появились начальник розыскного отдела Самура и его сотрудник сыщик Фунаки.

— Господа, я уполномочен сделать заявление, — обратился к присутствующим Самура.

Репортеры мгновенно их окружили. Кто-то выскочил в коридор в поисках телефона, чтобы связаться с редакцией. В комнате для прессы было только два аппарата.

— Прошу внимания, — сказал Самура и начал читать: — «Заявление по поводу дела об убийстве Суми Фукуй, происшедшем двадцатого числа сего месяца в доме „Сираюки-со“. Сегодня, 23 октября, в десять часов утра была арестована Томоко Нозаки, которая на последовавшем вслед за арестом допросе признала себя виновной в вышеназванном преступлении. Таким образом, арестованный ранее по подозрению в убийстве Сёдзи Оотагаки освобождается за отсутствием состава преступления. Арест Сёдзи Оотогаки произошел в результате грубой ошибки полиции в ходе расследования, и мы приносим ему свои искренние извинения». — Самура сделал паузу и добавил: — Хочу также сообщить, что позже состоится беседа с начальником центральной полиции Саппоро, и он намерен в свою очередь принести извинения.

В комнате сразу поднялся шум. Как стрелы, полетели вопросы. Теперь в центре внимания оказался Фунаки.

— Фунаки-сан, кто такая эта Нозаки?

— Откуда она взялась?..

— А что с младшей сестрой убитой?

— Да, скажите, Миэ-сан причастна к этому делу? Ведь был такой слух…

Фунаки в ответ только улыбался. А когда все немного поутихли, сказал: «Господа репортеры, я хотел представить вам одного человека».

Он обернулся к двери и дал сигнал.

В сопровождении полицейского в комнату вошла женщина лет тридцати в черном костюме.

— Бог ты мой! Это же хозяйка «Дэра»! — воскликнул представитель газеты «Хокуто-ниппо» Сиоми. — Мадам, неужели вы и есть Томоко Нозаки?!

Сыщик Фунаки не выдержал и расхохотался:

— Да нет же! Кёко Санада-сан герой нашего расследования. Можете задавать ей любые вопросы.

Таким образом в центральной полиции Саппоро состоялась пресс-конференция хозяйки бара, распутавшей сложное уголовное дело. Случай, поистине, беспрецедентный для всей страны.

Кёко, которую усадили на диван не первой свежести, поначалу растерялась.

— Сколько микрофонов! — воскликнула она. — Ну, честное слово, я даже не знаю, с чего начать… Сиоми-сан, помогите же мне!

— Нет уж, вы сами рассказывайте! Прошу вас! С самого начала и по порядку, — сказал Сиоми от имени всех присутствующих, поскольку газета «Хокуто» в это время исполняла обязанности старосты в группе репортеров.

— Ну, если вы настаиваете… Только боюсь, не сумею хорошо изложить…

— А вы будьте раскованной, как в баре, — хихикнул кто-то.

На него тут же зашикали.

Начав говорить, Кёко сразу успокоилась, и речь ее потекла плавно. Сказался, видно, преподавательский опыт. Шуточки прекратились, в комнате воцарилась тишина.

— …Все началось примерно неделю назад. Вечером, после закрытия бара, Аканэ, как всегда, встретилась с Оотагаки, и он пошел ее провожать. Как раз в это время продавали лотерейные билеты. Они решили сделать друг другу подарки: каждый купил по билету и подарил его другому. Так было интереснее.

Тираж этой лотереи состоялся в полдень 19 октября.

В этот день Аканэ вышла из дому пораньше, чтобы сделать перед работой кое-какие покупки. На привокзальной улице она случайно встретилась с Томоко Нозаки…

— Санада-сан, разрешите задать вопрос, — Сиоми, обожавший пикироваться с Кёко, сейчас говорил чрезвычайно почтительным тоном. — Может быть, вы скажете нам, кто же такая эта Томоко Нозаки?

Вместо Кёко ответил Фунаки:

— Вы все еще не поняли, господа репортеры? Санада-сан специально так рассказывает, чтобы вы попробовали догадаться сами… Впрочем, могу дать вам зацепку: Томоко Нозаки одна из соседок убитой, но в «Сираюки-со» она проживала под другим именем.

Кёко продолжила свой рассказ:

— …Аканэ и Томоко Нозаки зашли в кафе «Белый крест» перекусить. Было около четырех часов. В кафе хорошо топили, и обе сняли пальто. Аканэ была в ярко-красном вечернем платье, Томоко — в черных спортивных брюках и белом свитере.

Пока они пили кофе, доставили вечерний выпуск «Хокуто», и официантка принесла им газету. Там были опубликованы результаты тиража лотереи. Аканэ вспомнила, что у нее есть билет, и решила проверить.

— Ой, вот это да! — воскликнула она и схватила за руку Томоко Нозаки.

— Что?.. Что тебя так поразило?

Аканэ молча протянула ей билет. Томоко в свою очередь сверила его с таблицей — на него выпал главный выигрыш, один миллион иен.

— Потрясающе! От души тебя поздравляю! — сказала Томоко и крепко пожала Аканэ руку.

— Спасибо! — пролепетала Аканэ и даже ущипнула себя за щеку — не сон ли ей снится…

— Пойду позвоню Миэ. — Она было поднялась, но Томоко ее удержала.

— Не спеши с этим.

— Почему?

— Понимаешь, чем больше денег, тем выше их ценность… Есть у них такое свойство…

— Ты что — излагаешь мне теорию капитализма?

— Да нет, философию, выведенную из моего жизненного опыта. И еще одно: опасность прямо пропорциональна сумме. На большие деньги все летят как мухи на мед. Станут набиваться на угощение… Будут просить в долг, сделать вложение и прочее и прочее… Не успеешь оглянуться, как твое богатство растает словно снежный ком. Так что возьми деньги и помалкивай, пока не составишь подробного плана, как их использовать.

— Но Миэ же моя сестра!

— Все равно подожди откровенничать! Ты уж меня прости, но в отличие от тебя Миэ-сан любит гульнуть, пошиковать, пустить пыль в глаза. В расчете на миллион иен начнет тратить вовсю. Мало ли чего ей захочется… Возьмет у кого-нибудь в долг крупную сумму да и купит дом. А долги-то надо платить. Попросит у тебя, и ты ей не сможешь отказать. Нипочем не сможешь, я тебя знаю. Ну, скажи, разве я не права?

— Пожалуй… — Аканэ подумала, что в словах Томоко Нозаки есть резон.

— Добавлю еще кое-что. Я, конечно, не знаю, но если у тебя есть покровитель или просто возлюбленный, то…

— Да нет у меня никого! Не хочу никаких близких отношений.

— Не важно. Во всяком случае, не зарекайся. Так вот. Мужчин тоже не нужно посвящать в свои финансовые дела. При нашем спаде деловой активности не так уж много найдется людей, у которых имеется миллион иен наличными. Когда женщина очень богата, это плохо влияет на ее любовные связи. Покровитель почувствует себя ущемленным — ведь его превосходство над тобой исчезнет. А любовник… понимаешь, ему тоже станет неприятно, ведь при богатой возлюбленной он становится чем-то вроде кота… И твое отношение — пусть оно не изменится — не будет играть никакой роли. В этом и заключается магия денег… Не думай, пожалуйста, что я говорю это просто так, из-за собственного занудства. У меня есть опыт, пришлось мне хлебнуть горя. И виной тому — деньги.

Аканэ казалось, что Томоко говорит вполне искренне. В «Сираюки-со» она, правда, слыла прижимистой, но такой ее сделали обстоятельства. Во всяком случае, цену деньгам Томоко Нозаки знала, как никто другой.

— Пожалуй, все правильно… Пока что я воздержусь, никому не стану рассказывать, — согласилась в конце концов Аканэ.

— Смотри, не проболтайся. У тебя ведь душа нараспашку…

— Как тебе не стыдно! Разве я болтливая? Раз решила не говорить, значит, не скажу. Между прочим, твою тайну я тоже никому не открыла!

— Мою тайну?! — Томоко Нозаки слегка вздрогнула.

— Да, я ее знаю. Прошу тебя, не надо притворяться… Правда, знаю… Один из наших клиентов проговорился. Сказать? Однажды во второй комнате…

— Ладно, не надо дальше. Я вижу, ты действительно знаешь. — Томоко задумалась. — Об одном тебя прошу: пожалуйста, никогда никому не рассказывай.

Вид у нее был совсем кислый. Вскоре они ушли из «Белого креста».

Что делать с деньгами, Аканэ пока даже представить себе не могла. Никаких планов у нее не было. Радовало главное: теперь она сможет воспитать и обеспечить ребенка, который сейчас живет у родственников в Кусиро. И вообще все изменится, не надо будет держаться в тени — миллион иен все же очень большая сумма… И тут ей вспомнился Оотагаки. Она ведь его любит! Надо отбросить все сомнения и встретиться с ним. Не на улице, а у нее дома. Сегодня же! И они будут принадлежать друг другу… Она уж не изменит своим чувствам!..

Аканэ вернулась домой, позвонила в бар, попросив разрешения не выходить сегодня на работу, потом переоделась в скромный костюм и снова отправилась в город.

Меж тем у Томоко Нозаки зрела решимость убить Аканэ. Деньги были неодолимым соблазном. Как бы они не обесценились — миллион иен очень даже неплохо, особенно для женщины. Можно жить на проценты от вкладов, от финансовой деятельности. Можно создать небольшое предприятие с капиталом в миллион. Да мало ли что еще… В ее голове вихрем кружились самые различные проекты.

Была еще одна причина, почему ей захотелось избавиться от Аканэ: тайна, которую Томоко тщательно скрывала, поселившись в Саппоро. Теперь эта тайна в чужих руках. Может быть, Аканэ ее и не выдаст, она человек порядочный. Но разве можно поручиться за другого? Возьмет да ляпнет ненароком… Или — того хуже — начнет шантажировать… Нет, рисковать нельзя!

Томоко Нозаки окончательно решилась на убийство.

— Санада-сан, скажите, пожалуйста, что эта за страшная тайна, которую так тщательно скрывала Томоко Нозаки? — спросил один из репортеров.

Улыбнувшись, Кёко ответила:

— О ней я расскажу позже. В этом деле она все же имеет второстепенное значение. Главную роль в преступлении, как мне кажется, сыграл лотерейный билет.

— Миллион иен, конечно, приличная сумма, но не такая уж огромная… И из-за этого убить человека?

— Именно! По расчетам Томоко Нозаки, получалось, что, занявшись ростовщичеством, она могла бы получать прибыль в шестьдесят-семьдесят тысяч иен ежегодно. И для всех операций ей бы понадобился один служащий, так сказать, человек на побегушках… С вашего позволения, я продолжу…

… Томоко Нозаки самым тщательным образом разработала план убийства. Правда, присутствие Оотагаки явилось для нее неожиданностью, но она быстро сориентировалась, и — мало того — в дальнейшем это сыграло ей на руку. Чтобы Оотагаки не проснулся в самый неподходящий момент, она, исхитрившись, дала ему снотворного. Позже, когда все ушли из комнаты Аканэ и совещались, какой сюрприз ей сделать, Томоко Нозаки ловко повела беседу, в результате чего была отправлена телеграмма, которую доставили утром. Это тоже входило в ее план.

Однако главную ставку Нозаки делала на хорошо известные ей привычки Аканэ. Она знала, что ее приятельница ночью всегда ходит в туалет и при этом света в своей комнате не зажигает. В ту ночь так и случилось. Аканэ вышла в туалет, а Томоко Нозаки, прятавшаяся у лестницы, прошмыгнула в ее комнату. Вернувшись к себе, Аканэ в темноте ничего не заметила. Томоко Нозаки ослепила ее имевшим форму пистолета карманным фонариком, потом этим же фонариком стукнула по голове и начала душить. Сначала действовала руками, а когда жертва совсем ослабела и начала терять сознание, закончила дело шарфом, которым на всякий случай прикрывала лицо. Почувствовав, что Аканэ уже не дышит, Томоко Нозаки сняла с ее шеи шарф, заменила его галстуком Оотагаки и покрепче затянула узел.

Дальнейшее было уже легче. Посветив фонариком, она нашла сумку Аканэ, извлекла из нее лотерейный билет и вырезку из газеты «Хокуто» с таблицей выигрышей, а после этого спокойно ушла. Дверь плотно прикрыла, но замок, естественно, был не заперт.

И тут вновь случилось непредвиденное. Нервное напряжение несколько спало, и Нозаки нестерпимо захотела в туалет. Как раз в это время туда же направлялась Дзюнко Нисихара. Для этого ей нужно было пройти мимо комнаты Аканэ. Томоко Нозаки очень испугалась, решив, что та видела, как она выходила из двадцать четвертой комнаты, а может быть, и подсмотрела, что там происходит. Вновь замотав лицо и голову шарфом, Нозаки последовала за Нисихарой и, угрожая ей пистолетом-фонариком, затащила в пустующую комнату. Там сначала запугивала ее, потом предложила деньги, показав лотерейный билет, на который выпал главный выигрыш. Очевидно, и то и другое сыграло роль. Дзюнко Нисихара согласилась помочь Нозаки: утром она должна была перехватить адресованную Аканэ телеграмму, постучать в незапертую дверь и сделать вид, что дверь заперта…

…Преступление обнаружилось на следующее утро. Разыгранная Нисихарой сценка удалась, дверь сочли запертой изнутри, и Оотагаки превратился в убийцу. Однако Дзюнко Нисихара, втянутая в дело совершенно случайно, умирала от страха. Чтобы узнать хоть что-нибудь, она пошла в «Дэра» и вместе с соседками и репортерами приняла участие в совещании.

В баре Дзюнко Нисихара узнала неприятно поразившую ее новость. В сообщении о главном выигрыше лотереи, опубликованном во вчерашнем вечернем выпуске «Хокуто», была опечатка: в номере билета вместо завершающей его цифры «7» стояла «1». В утреннем выпуске дали поправку, но она была набрана мелким шрифтом и, кроме того, утром Нисихаре было вообще не до газет. Короче говоря, обстоятельства круто изменились. Растаяла надежда получить обещанные сто тысяч иен. Получалось, что она помогла преступнику просто так, «за спасибо».

Дзюнко Нисихара была сама не своя, опасаясь, что в любой момент может выясниться ее роль в этом страшном деле. Однако ей наряду с другими, присутствовавшими на совещании в «Дэра», пришлось принять участие в расследовании…

— Мне непонятно поведение Нисихары, — заметил один из репортеров. — Почему, узнав об опечатке, она сразу не пошла в полицию? В таком случае она не понесла бы наказания. Тем более, что непосредственного участия в преступлении она не принимала. И вообще действовала под угрозой.

— Были обстоятельства, которые не давали ей возможности так поступить, — ответила Кёко. — Во-первых, она не знала, кто преступник. Томоко Нозаки вела себя очень осторожно. Она изменила голос, ее лицо было закрыто шарфом, да еще темнота. Нисихара-сан, сколько ни размышляла, кто бы это мог быть, так и не догадалась. Кроме того, преступник сказал ей, что спрячет билет в надежном месте, где его никто не найдет. Нисихара-сан решила, что без имени преступника, без вещественного доказательства никто ей не поверит. Скорее всего заподозрят ее самое…

Кёко продолжила свой рассказ:

— …Итак, Дзюнко Нисихара пристально следила за ходом расследования, приняв в нем непосредственное участие. В то же время она занялась вычислением преступника… Меж тем поздно вечером ей под дверь подсунули письмо. Писавший — убийца, как она поняла, — обещал в самое ближайшее время дать ей деньги и просил не предпринимать никаких шагов. Ей стало ясно, что об опечатке он не знает, продолжая где-то тщательно прятать лотерейный билет.

В ходе расследования Нисихаре пришлось действовать вместе с Сиоми. Пребывая в постоянном страхе, она делала вид, что изо всех сил помогает распутать это дело. Помогала она или не помогала, Эбизава разгадал трюк с замком — Нисихара поняла это по выражению его лица, когда он посетил «Сираюки-со». Одновременно с этим она обнаружила, что в ее комнате поврежден газопровод. Решила, что убийца собирается совершить второе преступление. Положение казалось ей безвыходным, и она обратилась за советом к своей бывшей любимой преподавательнице, то бишь к вашей покорной слуге. (Произнеся это, Кёко улыбнулась и сделала легкий поклон.)

…Я подумала и пришла к выводу, что самое главное сейчас — заполучить лотерейный билет, единственное вещественное доказательство. Но как? Если он спрятан не в «Сираюки-со», то обыск — в том случае если бы полиция пошла на такую меру — все равно бы ничего не дал. Кроме того, тогда мы еще не знали, кто убийца. Случай с газопроводом тоже не сулил ничего хорошего. Жизни Дзюнко грозила опасность. Ей необходимо было на время скрыться. Ее исчезновение могло направить расследование по новому пути.

В тот вечер, когда состоялось всенощное бдение по покойной, Дзюнко Нисихара ушла к себе под предлогом плохого самочувствия. Я последовала за ней, якобы чтобы ей помочь. Вместе мы сочинили известное вам письмо. Два или три иероглифа Дзюнко забыла, и мне пришлось вписать их своей рукой, что потом дало графологам пищу для размышлений.

После этого, воспользовавшись тем, что всенощное бдение еще не окончилось, Дзюнко Нисихара, получившая от меня ключи, ушла из «Сираюки-со» и устроилась в «Дэра», на втором этаже.

Тем временем полиция продолжала придерживаться своей версии, что убийство совершил Оотагаки. Возникли новые подозрения против Миэ как возможной соучастницы преступления. Были мгновения, когда я тоже думала — уж не она ли убила сестру… Но двадцать второго, то есть на следующий день, мы с Дзюнко почти окончательно вычислили убийцу.

Ключом к этому послужили шлепанцы. Во время всенощного бдения мы обе заметили, что на трех человеках новенькие ярко-розовые шлепанцы. Вроде бы ничего особенного, но все же странно. Поразмыслив, решили, что это как-то связано с преступлением.

Очевидно, сверхосторожный преступник все же кое-что упустил — не подумал об обуви. А потом заволновался, как бы Нисихара не опознала его по шлепанцам. Ведь в туалете горел свет, и она могла заметить, что у него на ногах. Приобрести новую домашнюю обувь и выкинуть старую — дело нехитрое. Однако появление новых шлепанцев у одной из соседок при данных обстоятельствах тоже могло показаться подозрительным. Вот и появились три пары у трех человек. Но тут преступник, пожалуй, перестарался: круг подозреваемых сузился. В него вошли Сэйко Коно, Чизуко Хамамура и Синдзи Аримура.

Впрочем, этот круг сузился еще больше, когда мы подумали, что Сэйко Коно можно исключить сразу, — она присутствовала на вечернем совещании в «Дэра» и знала об опечатке в номере лотерейного билета.

Так кто же из двоих — Чизуко Хамамура или Синдзи Аримура?

… И тут Дзюнко вспомнила, кто из них отдавал в чистку белый свитер утром 19 октября, то есть в тот день, когда были опубликованы номера выигравших лотерейных билетов и произошла известная нам встреча в кафе «Белый крест». Трудно предположить, что у человека два белых свитера, это непрактично. Зимой, когда носят теплые вещи, особенно много дыма и копоти, и белое надо то и дело стирать или чистить.

Отсюда следовало, что тот, кто отдал в чистку белый свитер, не мог быть убийцей. А что именно с убийцей Аканэ беседовала в «Белом кресте», мы были уверены.

Хотели сразу сообщить в полицию, но потом решили подкрепить это сообщение вещественным доказательством — лотерейным билетом. Или хотя бы указанием на его местонахождение. Мы боялись, что просто так, на слово, в полиции нам не поверят. Отношение к письму Дзюнко Нисихары, где она обещала через несколько дней назвать имя преступника, было в достаточной мере скептическим. Даже Эбизава засомневался…

— Санада-сан, — прервал Кёко Сиоми, — мне кажется, вы могли облегчить себе задачу, устанавливая, кто был в «Белом кресте» с Аканэ. Тем более, что осталось всего два «кандидата» в преступники. Надо было показать официанткам их фотографии.

— Откровенно говоря, мы об этом подумали. Если бы речь шла о тех, кто работает у меня в баре, это было бы просто. Но где мы могли взять фото Хамамуры и Аримуры? Не попросишь же у них самих, — ответила Кёко.

В это время сидевший позади всех Мураока поднялся со своего места и быстро вышел из комнаты. Кёко проводила его улыбкой, поняв, что он догадался, кто преступник, и побежал звонить в редакцию.

— Что ж, господа репортеры, основное вам уже известно, — Кёко окинула взглядом присутствующих. — Мне остается досказать немного.

… Мы, значит, стали думать да гадать, как заполучить лотерейный билет. Повторяю: без вещественного доказательства в полиции вряд ли бы нам поверили. Могли заподозрить, что Дзюнко Нисихара лжет, выгораживая себя. В ту ночь, обрабатывая Нисихару в пустой комнате, преступник обмолвился, что спрячет билет в надежном тайнике, где его никто никогда не отыщет… И действительно, разве можно угадать, что это за тайник? Он мог находиться в любом месте — город велик.

Как вам известно, таблицы выигрышей вывешиваются в банках через три дня после тиража. Если преступник запомнил номер, он мог понять, увидев такую таблицу, что произошла ошибка. И без промедления уничтожил бы свой билет. Короче говоря, нам надо было спешить…

И вот что мы сделали… Вчера поздно вечером я села за руль и повезла Дзюнко Нисихару в «Сираюки-со». С большими предосторожностями она проскользнула в дом. Не стану пересказывать ее беседу с Томоко Нозаки, это слишком длинно. Скажу основное. Финансовая контора Сато обменивает выигравшие лотерейные билеты на наличные деньги за пять процентов комиссионных. Томоко Нозаки согласилась произвести эту операцию на следующее утро, чтобы расплатиться с Нисихарой, не дожидаясь, когда банк начнет погашение тиража. Договорились, что Дзюнко будет ее ждать в привокзальном туалете в двенадцать часов дня.

Сегодня утром я вновь села за руль, и мы заранее прибыли на место действия. Сидя в машине неподалеку от конторы Сато, я страшно волновалась. А вдруг Нозаки не придет, и все сорвется?.. Она ведь могла передумать или воспользоваться какой-нибудь другой конторой. Мы решили: если она не появится, Дзюнко Нисихаре придется к двенадцати часам войти в вокзальный туалет и ждать ее там. Но Томоко Нозаки появилась…

— Санада-сан, — громко спросил один из репортеров, — выходит, арест Томоко Нозаки ваших рук дело?

Кёко улыбнулась:

— Ну, не совсем… В полиции нравов у меня есть знакомый сыщик, господин Томихара. Вот ему я и сообщила, что Томоко Нозаки сегодня утром должна прийти в финансовую контору Сато. А уж он принял соответствующие меры…

…Оказывается, Томихара давно взял на заметку эту женщину, жившую в Саппоро под другой фамилией. У нее была своя тайна — та самая, которую знала Аканэ. Томихара потихоньку вел негласное расследование и выяснил, что ранее она не раз арестовывалась за нарушение Закона об общественных нравах. Однако сейчас ничего предосудительного за ней не числилось, и сыщик оставил ее в покое… После моего сообщения он даже обрадовался: у него появился предлог как следует разобраться в делах этой подозрительной личности. Томихара переговорил с начальником розыскного отдела, и тому удалось получить ордер на арест «по подозрению в укрывательстве преступника».

Поначалу Томоко Нозаки отрицала свою вину, но после очной ставки с Дзюнко Нисихарой и предъявления лотерейного билета во всем призналась…

В этот момент в комнату буквально влетел Мураока и прямо с порога задал вопрос:

— Санада-сан, не томите, скажите, какая тайна была у Аримуры?

Послышались удивленные возгласы:

— Как?!.. Аримура?!..

Все репортеры разом повернулись к Мураоке.

— Сейчас объясню, — сказал Мураока, переведя дух. — Из рассказа Санады-сан стало ясно, что подозреваемых осталось только двое: Чизуко Хамамура и Синдзи Аримура. Если кто-то из них девятнадцатого числа сдал в чистку белый свитер, то к двадцать первому — когда было всенощное бдение по покойной — он еще не мог быть готов. А Аримура был в белом свитере. Вот я и решил, что он и есть Томоко Нозаки…

— Мураока, что ты болтаешь?! — выкрикнул кто-то. — Ведь Аримура мужчина!

— Позвольте мне объяснить! — взял слово сыщик Фунаки.

Под именем «Синдзи Аримура» скрывалась женщина, которую на самом деле звали Томоко Нозаки. Ранее она жила в городе Асихигава и занималась уличной проституцией. Когда издали закон о полном запрещении проституции, она не раз попадала в полицию и в конце концов переехала в Саппоро. Тут, изменив имя и фамилию и ловко используя свою узкобедрость и плоскогрудость, она выдала себя за мужчину и устроилась работать в гомо-бар. Изобразить женственного голубого ей ничего не стоило.

В Саппоро не так уж много гомо-баров, и все работающие там голубые у полиции наперечет. Томоко Нозаки как раз на это и рассчитывала: ей было надо, чтобы никто не сомневался относительно ее принадлежности к мужскому полу. Свою роль она играла прекрасно, и вскоре прослыла одним из самых женственных голубых парней в городе. Гомосексуализм законом не преследуется, даже в тех случаях, когда один из партнеров оплачивает услуги другого. Для Томоко Нозаки это было очень удобно. Она спокойно продолжала заниматься проституцией. Если сыщики из полиции нравов видели, как она на улице договаривается с мужчиной, они не вмешивались, считая ее голубым…

— Позвольте, — перебил Фунаки один из репортеров, — как-то дико получается… Я понимаю, что полиция могла ошибаться, но партнеры-то?!

— Это вопрос тонкий, — усмехнулся Фунаки. — Ловка она, эта самая Нозаки… В баре-то она, наверное, осторожничала, избегала настоящих гомосеков. А на улице, договариваясь с незнакомым клиентом, становилась женщиной, обычной проституткой. Пойди тут разберись…

— Ну и артистка! Новость прямо-таки потрясающая… А как же Аканэ-сан узнала?

— Она говорила, что один из клиентов, рассчитывавший, видно, что имеет дело с мужчиной, потом разболтал спьяну, — рассмеявшись сказала Кёко. — Мужчины порой любят поделиться впечатлениями, когда случай из ряда вон… Разве не так?

Но репортеры уже ее не слушали. Все повскакали с мест, торопясь дать в редакции сенсационный материал.

Фунаки поблагодарил Кёко за подробную информацию, и они разошлись.

Покинув здание полиции, Кёко позвонила Эбизаве и попросила его прийти в кафе, где они обычно бывали. Он пришел сразу.

Едва сев за столик рядом с Кёко, Эбизава сказал:

— Час назад Оотагаки освободили, он туг же прибежал ко мне благодарить. Сказал, что придет в «Дэра», чтобы выразить особую благодарность тебе. Славный парень…

— Скажи честно, ты на меня сердишься? — Кёко взглянула на Эбизаву не без лукавства. — Понимаешь, я все время хотела с тобой поговорить, посоветоваться, да как-то не получалось… А я делала промахи, один за другим… Так сердишься или нет?

— Ну что ты! Я тобой восхищаюсь, правда, правда! Способ, каким ты заставила преступницу выложить вещественное доказательство собственными руками, это прямо-таки профессионально.

Опасения Кёко оказались напрасными. Эбизава искренне радовался ее успеху.

— Знаешь, у меня к тебе просьба.

— Какая?

— Я в полиции просила за Дзюнко Нисихару, но ее дело, кажется, передадут в прокуратуру.

— Это неизбежно. Пусть временно, но она запутала расследование, действуя в интересах преступника. Это могут квалифицировать как укрывательство преступника и попытку сокрытия доказательств. Полиция просто обязана передать дело в прокуратуру. Под стражу ее пока, очевидно, не возьмут, но для дачи показаний обязательно вызовут. А там как решит прокурор — может быть, он и не станет передавать дело в суд.

— Вот об этом я и хотела тебя попросить. Если все же будет суд, ты согласишься ее защищать?

— Конечно, это же моя профессия. Но гонорар будет большой! — Эбизава засмеялся.

Подали кофе. Эбизава сделал глоток и продолжил:

— Послушай, а может быть, я не понадоблюсь? По-моему, наш друг Сиоми сделает это лучше меня. Присвоим ему звание «личного защитника», и пусть работает! Он, наверное, уже дал материал в газету, освободился и развил бешеную деятельность. Небось копается в своде законов и сборниках судебных случаев, выискивая прецеденты и смягчающие обстоятельства… Может, ты их сосватаешь, а?

Кёко вдруг посерьезнела:

— Ты все шутишь… А мне действительно жалко Дзюнко… Не очень-то она везучая. Когда она еще училась в школе, ее — как испорченную девчонку — не раз вызывали в суд по семейным делам. Сексуальные игры и прочее… Репортерам я, естественно, ничего не сказала. Дзюнко, собственно, из-за этого и не пошла сразу в полицию. Боялась, что такой факт ее биографии сработает не в ее пользу.

— Вот оно как… И чем же тогда в школе все кончилось?

— Когда я стала классным руководителем, все постепенно наладилось. Я уделяла Дзюнко много внимания, брала ее с собой в походы, на пикники, бывала у нее дома. Понимаешь, незадолго до этой истории у нее умерла мать. Девочка тосковала, жаждала ласки, отсюда все и пошло.

— Ну, я думаю, сейчас это не имеет никакого значения. Не станет же Сиоми превращать в проблему то, что было у нее в средней школе…

В это же самое время в комнате для прессы центральной полиции города Саппоро беседовали Сиоми, Ясиро и Мураока, уже отправившие в редакции свои репортажи.

— Нелепость какая-то, — сказал Сиоми. — Крутился, вертелся, принимал участие в расследовании, а материал в газету дал только сейчас. Просто зло берет! Выходит, не мог ничего написать, пока не разжевали и в рот не положили.

— Ну, уж тебе-то грех жаловаться! — усмехнулся Ясиро. — По ходу дела завел интрижку с красоткой, это раз. Во-вторых, твои любовные утехи помогли разгадать загадку замка, и для Нисихары это послужило стимулом рассказать обо всем Кёко.

— Давай дадим ему приз клуба репортеров! — пошутил Мураока и вдруг посерьезнел. — Вообще-то, если говорить честно, все висело на волоске. Если бы Нисихара не дрогнула и не выдала Аримуру, то есть Томоко Нозаки, дело могло еще длиться и длиться. А дрогнула она тогда, когда увидела заметку с исправлением опечаток. Еще неизвестно, как бы она себя повела; если бы лотерейный билет действительно оказался выигрышным. Не так-то легко отказаться от ста тысяч иен… Получается, что опечатка сыграла главную роль в раскрытии преступления… С другой стороны, кабы не опечатка, то и преступления бы не было. Человека убили лишь потому, что вместо семерки стояла единица. Короче говоря, опечатка — причина и следствие одновременно… Литеры, которыми набираются заметки о лотереях, ведь крохотные, не удержишь в пальцах. Крохотный кусочек свинца… И такая ничтожная крупица чуть ли не правит миром: одних заставляет совершить злодейство, других — обезвредить злодея. Тянутся незримые нити, и все мы пляшем как марионетки… Я уже шесть лег работаю репортером и только сейчас понял, какую страшную опасность может таить в себе крохотный кусочек свинца… — Мураока умолк и затянулся сигаретой.