Охота на оборотня

Глава III. Болтливый ликантроп

— Блин, да ты только посмотри на все это, — Лу указал рукой на восемь (или девять) крокодилов, загорающих на берегу. По мере продвижения по шоссе Тамайами Лу казалось, что он насчитал уже с сотню злобных созданий, здесь их было больше, чем он видел за всю предшествовавшую этому моменту жизнь. И пусть аллигаторов отделяла ограда, было достаточно неприятно взирать на этот пейзаж.

— Вот именно поэтому я никогда не буду жить во Флориде, — сказал Джордж.

— Из-за крокодилов?

— Ага.

— А мне кажется, эти не едят людей. Ну если, конечно, не находится какой-нибудь совсем безумный балбес, которому в голову взбрело подразнить их. А в иных случаях, думаю, они редко сами на людей нападают.

— Все равно это не прибавляет мне желания жить с ними по соседству.

— А в Нью-Йорке крысы!

— Крысы людям ноги не откусывают.

— Если ты живешь во Флориде, почти наверняка тебе гарантирую, что никакой аллигатор тебе ногу не откусит. А вот в Нью-Йорке почти на сто процентов уверен, что какой-нибудь голубь непременно нагадит на твою машину.

— Из стопроцентной гарантии попасть под птичий помет и однопроцентной вероятности укуса крокодила я выберу первое.

— Слушай, да вероятность укуса даже многим меньше одного процента.

— Все равно мне это не подходит.

— Да тут даже один к миллиону можно поставить. Так, это что же тогда получается… один процент, это один из ста, так?… Чтобы из миллиона… тогда потом этот один умножить нужно… на сколько же… на десять тысяч? — Лу вдумчиво погрузился в арифметические подсчеты. — Во! Одна десятитысячная процента, что крокодил откусит твою ногу. Шанс вообще мизерный.

— Здесь еще бывают ураганы.

— И опять, ставки на них низкие.

— Адская жара, — Джордж вырос в Кливлэнде и переехал в Нью-Йорк, когда ему было уже под тридцать. Джордж не исключал того, вся южная часть США в какой-то момент запросто со всеми этими природными катаклизмами может уйти под воду.

— А вот здесь соглашусь! Да, это веский аргумент держаться подальше от Флориды — климат, но точно не крокодилы.

— Какие же у вас содержательные беседы, — раздался голос Ивана.

Джордж повернулся и посмотрел на парня.

— Это называется дискуссия. Тебя что-то не устраивает?

— Нет, нет, ни в коем случае. Прошу вас. Продолжайте ваши разговоры о высоких материях.

— Слушай, мы вынуждены ехать по убогому штату, где не на что посмотреть, кроме как на крокодилов вдоль дорог. И почему бы нам о них не поговорить? Если у нас на пути встретится рекламный щит, призывающий запретить аборты, уверяю, ради того, чтобы тебя развлечь, мы устроим одухотворенные философские дебаты на этот счет. Но сейчас у нас на повестке дня крокодилы и голубиный помет. Теперь успокоишься?

— Конечно. Продолжайте.

— Ты, умник, наверное, думал, что я не догоню словосочетание «высокая материя», что не моего уровня слог? Ты будешь удивлен, но я знаю, что это означает.

— Сказать, что я удивлен — ничего не сказать. Я попросту обескуражен тем, что Вы настоль интеллектуально развиты.

— Вот и замолкни тогда, волчара сраный, достал уже.

Иван откинулся на прутья клетки.

— Да вы подумайте: будь я оборотнем, эта клетка смогла меня сдержать, захоти я до вас добраться? Да полминуты бы не прошло, как ребра вам выдрал.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— Ну если бы ты добрался до меня, значит я бы потерял концентрацию и проиграл. В таком случае ты полностью бы заслужил свой приз и чистил бы свои клыки нашими ребрами. Но мы с Лу не те ребята, чтобы быть до такой степени на расслабоне, чтобы дать тебе до нас добраться. Как тебе такой аргумент?

— С ним сложно не согласиться.

— Знаешь, что бы я хотел сейчас больше всего на свете? Смазать эту самодовольную ухмылочку с твоей морды. Я не люблю ни пытать, ни мучить людей, но просто врезать по твоей физиономии руки чешутся. Всего один разок. Но от души. Если бы мы остановили машину, я на девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента уверен, что смог бы сделать это без малейшего риска для себя. А потом бы мы продолжили нашу счастливую поездочку. Но какое бы удовольствие это мне ни доставило, я не буду делать этого. Твоя волчья задница продолжит путешествие в Тампу ровно так, как было запланировано.

— Я просто преклоняюсь перед Вами, — Иван пригнулся, изображая поклон. — Да любой другой на Вашем месте уже давно бы поддался соблазну и исполнил желаемое, но только не отважный Джордж.

— Что-то какой-то ты уж больно язвительный.

— Ладно, если мои слова, объяснения не нашли отклика, не разбудили в Вас ни чувства благоразумия, ни порядочности, ни приличия, что ж, я все это действительно зря. Если вы в самом деле такие бездушные и бестолковые, ребята, мы просто с разных планет, и я, похоже, всю дорогу занозой в ваших задницах был, каюсь. Давайте сменим тему, о дороге поговорим, конечной остановке — как у нас с бензином?

— Не переживай за бензин, у нас все под контролем.

— Не хотелось бы застрять здесь. Насколько я понимаю, вы не очень любите крокодилов.

Джордж бросил взгляд на навигатор.

— В нескольких минутах есть заправка, в местечке Начихолата. Милое индейское название.

— Нужно говорить название «коренных американцев». А те, кого ты имел в виду — они в Индии живут[3].

— А я слышал «коренных американцев» говорить нехорошо, они обижаются, нетолерантно, типа.

— Нет, нетолерантно, если ты так назовешь просто «коренными», без «американцев», это все равно, что сравнить с их «аборигенами», которые по джунглям с копьями носились. А так нельзя. Это некрасиво. Им будет обидно. Для них просто «коренной» одно и то же, что «дикарь». А «коренной американец» — это правильное название. А ведь, знаешь, если подумать, для кого-то слово «карлик» может быть очень даже нетолерантно!

— Для кого? Для коренных американцев?

— Очень смешно. Для людей маленького роста. По отношению к ним это нетолерантно, как слово на букву «н» к неграм. Ты только прикинь! Ведь любой преспокойно может сколько угодно называть их карликам: «этот карлик», «карлик то», «карлик се». А чем это лучше если негров «ниггерами» называть? Скажи такое политик — да на его карьере можно ставить крест, а если маленького человека «карликом» назвать — да сколько угодно, еще и подумают, что свой парень, с чувством юмора.

— А карлик карлика может «карликом» называть? Это толерантно?

— Не знаю. Но лично мое мнение — так вообще нельзя говорить про них говорить. Они ведь не виноваты, что родились такими.

— Ладно, Лу, мы что-то отвлеклись. Иван, через несколько минут мы остановимся заправиться. Тебе полегчало?

— Да-да, заметно. А можно мне будет на заправке гамбургер съесть?

— Нет.

— Ну ладно вам. Я же от голода умираю.

— Нет.

— Ну просто просуньте его между прутьями клетки.

— Нет.

— Ну что я смогу такого сделать с гамбургером? Смять мякиш из булки и Вам череп им проломить?

— Ты не получишь никакого гамбургера. Точка.

— Я был о вас более высокого мнения. Такие здоровяки, как вы… и боятся несчастного парня, запертого в клетке.

— Мы тебя не боимся.

— Еще как боитесь! Что такого, чтобы просунуть мне между прутьями гамбургер и картошку фри? Нет, вы даже это боитесь сделать, как будто я смогу каким-то образом что-то с этим сотворить. Это, друзья мои, и называется «страх». И очень сильный страх, если вы боитесь мне дать даже обычный кулек с фастфудом.

— Ну раз мы о картошке-фри заговорили. Вот возьмешь ты кусочек позажаристее, потверже, спрячешь в кулаке, заболтаешь нас — бац, и кусок этот мне в глаз засадишь.

Иван не мог оторвать от Джорджа глаз.

— Знаете, я даже уже боюсь подумать, шутите Вы или серьезно.

— Шучу, конечно. Но, никакой жратвы ты не получишь.

— Вот о чем я и говорю. Боитесь. Уже и коленки, поди, трясутся, кровь в жилах стынет от присутствия беспомощного парня. Но не подумайте, что я Вас в чем-то упрекаю. У нас у всех есть свои страхи, фобии, это не Ваша личная вина. Вы глубоко несчастный человек: до чертиков боитесь запертых в клетках безоружных людей. Я отчасти даже польщен произведенным собой впечатлением.

— Слушай, ты это все здесь затеял, чтобы мне стало стыдно, что я не мужик настоящий, не самец, и дабы доказать тебе, что ты ошибаешься, я пошел бы купить тебе пожрать? Угадал?

— Ну до самцовости у меня мысль не долетела, но в остальном — да, основная идея была приблизительно такой, вынужден признать.

— Так, оборотень, давай заключим сделку. Если сможешь не трещать десять минут, если закроешь свой рот всего на какие-то десять минут — я собственноручно принесу тебе эконом-ланч.

— Вы не шутите?

— Нет я не шутил, а вот ты так и не смог даже на секунду язык за зубами придержать. Ты нарушил условия сделки.

— Мудак ты.

— …который сейчас возьмет самый большой, самый сочный гамбургер в своей жизни, с соусом майо, кетчупом, луком, возможно, дор-блю, встанет перед тобой и смачно сожрет его у тебя на глазах. Ты, кстати, на гарнир что предпочитаешь: картофель фри или луковые кольца?

— Кольца.

— Тогда еще кольца возьму. Здоровые такие, маслянистые, панировочки не слишком много, так чтоб в самый раз. Знаешь иногда с тестом перебарщивают и уже лук не так чувствуется. Но я прослежу, чтобы мне поджарили идеальные, — по правде, Джорджу было неприятно говорить все это. Обычно он так себя не вел, но этот Иван был просто невыносим!

— Вы хоть понимаете, что сегодня ваш последний день в этом мире? — с улыбкой спросил Иван.

— Пардон?

— Вы все правильно расслышали. Да, мы сейчас веселимся, глумимся друг над другом, смеемся, как лучшие приятели, но вот одного вы, парни, не знаете: на вас проклятье, вы в аду. Уже почти. Уже начинаете подгорать, просто пока не чувствуете огня и запаха. И когда вы вскоре с дьяволом с глазу на глаз окажетесь и ради прикола задумаете ему рога отодрать, он даже после этого не сможет даже ничего более жесткого придумать, чем вам уже предначертано. Ваши души обречены, обречены на самые страшные муки.

— Слушай, насколько мне известно вся эта тема с проклятиями по-другому работает, — сказал Джордж. — Из того, что я слышал, проклясть может Господь Бог, или же ты продаешь душу дьяволу за легкое бабло, славу, тачки, красивую жизнь, и все такое. — Он подтолкнул Лу. — Чувак ты намедни никаких сделок, о которых я должен знать, с дьяволом не оформлял?

— Если бы и оформлял, уж мы бы точно не тратили этот день на перевозку трещащего без устали оболтуса через Флориду.

— Сожалею, парень. Не умеешь ты на понт брать. Нагонять страху — не твое призвание.

— Жаль.

— Понимаешь, такие вещи как запугивание людей — часть моей работы, и немалая. Я в подобном, поверь, неплохо разбираюсь. Раскрою тебе один секрет по дружбе. Самое главное, и это очень важный момент, поэтому, как говорят: «запиши, чтобы не забыть», Иван, если ты хочешь кого-то закошмарить, убедись, что ты делаешь это не из закрытой клетки, а жертва твоих пламенных речей не является при этом твоим конвоиром. Если ты не следуешь этому правилу, шансы взять на испуг падают до нулевой отметки. Запомнил?

— К сожалению, как Вы советуете, не получается. Мне нечем и не на чем «записать, чтобы не забыть», как Вы призываете.

— Тогда просто, блин, постарайся запомнить, а я буду предельно краток, чтобы тебе полегче было: если решил взять людей на испуг, прежде убедись, что ты не сидишь в клетке и на ней не висит замок. Так понятнее?

— Ваша уверенность в себе заслуживает восхищения, Джордж. И такие люди поаппетитнее.

— О, да ты жесткий чувак, оказывается!

— Да, именно так, — кивнул Иван. — Но всему свое время. Для начала от взрывчатки на ноге надо избавиться.

Джордж опешил, но не более, чем на мгновение. Подумать только, этот сморчок продолжал его троллить.

— Да что ты говоришь? Взрывчатка?

— Ага.

— Значит, Бэйтмэн тебя поймал, засунул в клетку и даже не просек, что у тебя бомба на ноге.

— Да ты на себя посмотри. Мы уже два часа едем, ты сам-то заметил?

Джордж посмотрел на ноги Ивана. Браслета вроде не было, но…

— Чушь, не верю.

— А ты не думал, что это как раз дело рук Бэйтмэна? Может, мы еще не доехали до того места, где взрывчатка должна рвануть.

— Слушай, у тебя реальный словесный понос.

— И ты не хочешь увидеть, что у меня под штаниной? Я уж думал, сейчас пушку на меня наставишь, чтобы показал.

— Нет. Но если ты наконец не заткнешься, я точно достану ствол.

Женский голос из навигатора оповестил, что до съезда с шоссе осталась одна миля.

— Моя очередь предлагать сделку. Джордж, ты мне покупаешь гамбургер, а я не активирую взрывчатку, и нас не разнесет на мелкие кусочки. Мне достаточно ввести код и спасателям придется прочесать несколько городов поблизости, прежде чем твою оторванную башку найдут.

Джордж отвернулся от Ивана. Это, конечно, было лучше, чем если бы пацан продолжал себя вести, как в начале: ныть, лить слезы, давить на жалость, как обычно и делали большинство их с Лу «пассажиров». Но шума от него, конечно, слишком много. А впереди еще целых три часа дороги. Эх, сейчас бы такую пушку, которая снотворными стреляет!

Лу съехал с трассы и остановился у светофора. Можно было залить бензин на модерновой сетевой автозаправке дальше, когда вырулят на 75-е шоссе, но в таких местах много камер, поэтому всегда лучше не светясь пополнить запасы на маленькой семейной станции. Кроме того, лишняя возможность малый бизнес поддержать, гражданская позиция в этом вопросе для парней не была пустым звуком.

— Добро пожаловать в Хачихолату, — объявил Лу, остановив машину.

Город, если это конечно можно так назвать, был намного меньше, чем ожидал увидеть Джордж. Несколько магазинчиков с незнакомыми названиями, даже «МакДональдса» нет. Равно как и машин на одинокой двусторонней улице.

— Тихое местечко, — заметил Лу. — В таком можно осесть, когда от дел отойдешь, на пенсию.

— Ты серьезно? Это же мерзкая Флорида!

— Не, ты не понял, я фигурально выражаюсь. Я имел в виду, что это хорошее место, чтобы осесть, когда от дел отойдешь, если бы оно не было во Флориде.

— Слушай, что ты об этом заморачиваешься, нам еще много чего нужно сделать до пенсии. А когда и придет черед думать об этом, то уж уверен, что это не будет… — ого, ты только посмотри на эту псину.

Джордж вытянул руку в окно пассажирского сидения в направлении колли (как эта Лесси из фильма), которая с решительным злобным лаем неслась в сторону их фургона. Желтый поводок свисал с ошейника, но хозяина было не видать.

— Она, похоже, бешеная, — заволновался Лу.

Светофор все еще сверкал красным, а собака, передвигаясь со скоростью звука, стремительно сокращала дистанцию до фургона.

— Слушай, только поаккуратнее: не сбей ее, будь добр, когда поедем, — попросил Джордж. — Да блин, она вообще не сбавляет обороты!

Собака с разбегу врезалась в бок фургона. Сердце Джорджа екнуло, и мужчина, застигнутый врасплох, непроизвольно вскрикнул.

— Что за чертовщина? — изумился Лу. Судя по голосу, он был ошарашен не менее, чем Джордж. — Ты когда-нибудь мог себе представить, что можно врезаться в собаку, стоя на светофоре?

Раздался лай, и собака еще раз впечаталась в бок фургона. Джордж подрегулировал боковое зеркало, чтобы видеть, что происходит. Собака вновь и вновь штурмовала фургон, оставляя на нем кровавые следы. Машину сострясало от каждого соприкосновения с «Лесси».

— Да точно бешеная, — закричал Джордж. — Что ты стоишь, поехали быстрее.

Загорелся зеленый сигнал, Лу ударил по газам, и фургон ворвался в городок. Джордж обернулся и посмотрел на собаку. Она уже была едва жива, кости наверняка переломаны, но каким-то образом заставляла себя ковылять в сторону фургона.

— Охренеть! — не мог успокоиться Лу. — Ты когда-нибудь видел, чтобы собаки такое вытворяли?

— Никогда, — обычно Джордж не питал сочувствия к тем, кто на него нападал, но эту беднягу ему было ужасно жаль. — Мне кажется, нужно помочь этой бедолаге.

— В смысле? С собой ее, что ли, взять? Приютить?

— Нет, в смысле пристрелить ее, чтобы не мучилась.

— А, ну конечно! Замечательная идея. Какой ты все же одаренный мужик, Джордж. И предусмотрительный. Да, конечно, наплевать, что у нас в машине клетка. И в ней еще до кучи пацан сидит. Кому какое дело? Давай еще возьмем стволы, устроим здесь пальбу. Такие же вещи обычно не привлекают внимания. Кто подобное может заметить? Что здесь такого необычного?

— Не будь таким язвой, Лу.

— Я не язва, я просто в шоке!

Джордж оглянулся на пленника. Иван тихо сидел в клетке. Отсутствующий, отрешенный взгляд. Пусть и молчит, все равно надо бы ему для порядка сказать, чтоб заткнулся, но ладно, не сейчас.

— Что теперь будем делать? — спросил Лу.

— То же, что и до этого. Найдем заправку и отвезем оборотня в Тампу. Давай отпустим ситуацию с Куджо[4].

— Согласен, ты прав.

— Может, хозяин ее подлатает.

Лу едва сдержался от еще одного колкого комментария, покачав головой.

— Тогда поехали.

Фургон двинулся в сторону заправочной станции Хачихолаты, которая состояла из магазинчика-офиса и четырех бензоколонок. У напарников за девять лет совместного сотрудничества выработалось четкое правило. Один за рулем, другой заправляет машину, так что сейчас заливать бак была очередь Джорджа. Он вышел из машины и осмотрел ее правый бок. Несколько дырок в кузове, пятна крови. Интересно, Бэйтмэн взбесится, когда увидит это? Хотя, в сравнении с красным «Поршем» из его сарая, здесь всего-то пара пробоин в старом кузове, может, это не особенно и расстроит мужика.

Джордж провел по терминалу защищенной пластиковой картой, подошел к фургону и вставил заправочный пистолет в бензобак.

Он взял валик для чистки машин, окунул ведро с темно-серой жидкостью, которая скорее всего раньше была моющим средством, но по виду не менялась неделями. Джордж валиком смыл с кузова кровь, еще раз протер обработанную поверхность, после чего провел по ней бумажным полотенцем.

Это, конечно, могло показаться просто-таки сюрреалистичным, но, а вдруг собака почуяла, что в фургоне оборотень и попыталась спасти его. Вот она солидарность собачья…

Нет, нет! Только бешеное животное способно на такое. Переломать самому себе череп, кости… Вот бы хозяин успел ее вовремя найти и отвезти в ветеринарку, хотя если собака такое вытворяет, сложно надеяться, что ей кто-то может помочь. Сейчас был как раз тот момент, когда Джордж хотел бы оказаться человеком. Не преступником. Тем, кто помог бы несчастному животному и кому потом бы не нужно было объяснять происхождение незарегистрированного ствола.

Тем временем на заправку заехала еще одна машина. Голубого цвета малогабаритка. Джордж и Лу в такую поместились бы только выдрав передние сидения. Из машины вышла сексапильная молодая брюнетка, одарила Джорджа дружеской приветственной улыбкой и принялась заливать бензин в бак.

Джордж подошел к фургону и обратился к Лу:

— Сникерс будешь?

— Не.

— Я буду, — раздался голос Ивана.

Джордж оставил последнюю фразу без внимания и закрыл дверь. Странное ощущение. После всех этих переживаний, он чувствовал себя одним из мушкетеров Дюма, душа просила чего-то доброго, светлого, благородного.

И тут слева послышалось рычание. Джордж посмотрел в сторону источника шума… Это был пес. До усрачки страшный злобный доберман огибал фургон.

А теперь рычание сзади. Не успел Джордж обернуться, как на него бросилась псина. Да ладно?! Чертов мелкий рэтт-террьер?!

Доберман яростно залаял, брызжа слюной, и тоже перешел в атаку.