Окончательное решение

Глава 12 Неприятные сведения

Меня прошибает озноб. Словно я узнаю, что Бриджет снова передаёт информацию моему заклятому врагу. Повернувшись к Алине, я хватаю рукой её подбородок и притягиваю к себе.

– Что именно ты обо мне знаешь? – мой голос звучит напряжённо, и я прекрасно понимаю, что легко могу свернуть ей шею, когда она сидит ко мне так близко.

Алина смотрит на меня, её лицо бледнеет. Она знает, что я без труда могу её убить, это отражается в её глазах. Она облизывает губы, пока я с нетерпением жду ответа.

– Ты... ты Эван Арден, правая рука Ринальдо Моретти.

– И?

– Ты его наёмный убийца.

Пристально смотрю на неё, прищурив глаза.

– Его... его киллер, – шепчет она.

Я не удивлён, что Алина так много знает, но немного шокирован, что она взяла и прямо об этом сказала. Знать – это одно. Я полагаюсь на свою репутацию, чтобы держать врагов Ринальдо в страхе. Признаться, что ты знаешь, – по факту заявить об этом открытым текстом, – это не то, как обычно поступают люди. Я сжимаю пальцы на её челюсти.

– Ты, правда, так думаешь?

Её начинает трясти, и в уголках глаз появляются слёзы. Я скольжу большим пальцем вниз, к её горлу. И чувствую, как она сглатывает.

– Это просто то…, что я слышала.

– Кто-то спрашивал тебя обо мне? И ты выложила им всякое дерьмо?

Она снова сглатывает и сжимает пальцами моё предплечье. Паника в её глазах отражается и в голосе.

– Я никому ничего не говорила, Эван, клянусь. Даже Лоретте, а она моя лучшая подруга и всегда расспрашивала о тебе.

– О чём она спрашивала?

– Я ничего не говорила.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Она спрашивала, почему я тебя терплю. Она считает, что я не должна приходить сюда.

Это для меня не новость. Лоретта вполне ясно дала понять, что чувствует ко мне, но мне всё равно. Каким будет ответ – вот что меня волнует. Я делаю глубокий вдох.

– Что ты ей говорила?

– Что ты, в основном, занимаешься своими делами. Что ей следует беспокоиться о своих клиентах, а не о моих.

Я пристально смотрю на неё и не вижу ни тени лжи в её лице и позе. Несмотря на то, что я мало что знаю о Лоретте, мне всё равно легко представить себе такой обмен репликами. Я ослабляю хватку на лице Алины, провожу большим пальцем по её губам и наклоняюсь, чтобы легонько поцеловать.

– Ты ни с кем не говоришь обо мне. Ты ни с кем не говоришь о моих делах. Мы окончательно разобрались с этим вопросом?

Алина быстро кивает и тянется к моей шее, чтобы помассировать её. Я чувствую, как её пальцы растирают затылок.

– Я никогда этого не делала, Эван, и никогда не буду. Ты можешь мне доверять.

Этот комментарий вызывает у меня лёгкую улыбку. Доверять ей? Нет, очевидно, что нет. Это отличная идея, но я даже не уверен, добавлял ли кого-нибудь в список надёжных людей. Только вычёркивал.

Большим пальцем вытираю на её щеке одинокую слезинку.

– Я не пытаюсь тебя напугать, – сам не понимаю, откуда взялись эти слова. Смотрю в её лицо, едва ли в состоянии сосредоточиться, когда меня настигает усталость. – Но ты должна понимать, что есть границы, которые нельзя переступать.

– Я понимаю, Эван. Правда, понимаю.

Я внимательно наблюдаю за её глазами и верю ей.

Алина прижимается своими губами к моим. Разговор закончен, я притягиваю её к себе и целую в ответ, поглаживаю своим языком её язык и слышу, как она мурлычет в мой рот. Откинувшись на спинку дивана, тяну её на себя.

– Оседлай меня.

Алина становится коленями по обе стороны от моих бёдер и смотрит мне в глаза, стягивая через голову блузку. Она кладёт её на спинку дивана, потом собирает руками волосы и приподнимает их над головой, а после, позволяя волосам рассыпаться по плечам. Я протягиваю руку и просовываю палец под лямку бюстгальтера на её плече, а затем спускаю вниз, открывая верхнюю часть груди.

Скольжу пальцем по одному холмику, затем по ложбинке между грудями, а потом по другой выпуклости. По пути скидываю другую лямку, и Алина заводит руки за спину, расстёгивая застёжку. Провожу руками по её бокам и облизываю губы, когда оголяется её грудь.

Она приподнимается на коленях и стягивает через голову мою рубашку.

Поднимая руки вверх по бёдрам, задираю юбку на талию и просовываю палец в трусики. Алина кладёт ладони на мою обнажённую грудь и раскачивается на моих пальцах, в то время как я скольжу ими внутрь, а большим пальцем нажимаю на клитор.

– Как долго ты собираешься меня так дразнить? – Алина опускает голову и смотрит на меня, прикрыв глаза.

– Тебе ведь нравится, когда я трахаю тебя пальцами.

– Ммм... и откуда ты это знаешь?

– Наблюдаю за твоим лицом, когда мои пальцы внутри, и слышу те тихие звуки, которые ты издаёшь.

– Тогда заставь меня кончить, – стонет она, потираясь о мою руку.

Посмеиваясь, вынимаю пальцы и обхватываю руками её упругую задницу.

– Тебе нравится быть оттраханной пальцами, но мне нравится чувствовать, как ты кончаешь на моём члене.

Алина откидывается и поворачивается к сумочке, лежащей рядом с диваном. Она вытаскивает из неё презерватив и тянется к моему ремню. Расстёгивает пряжку и пуговицы джинсов и быстро стягивает их вниз, чтобы добраться до моего члена, пока я снимаю с неё трусики.

Не теряя времени, она раскатывает презерватив и приставляет головку члена к своему входу. Опускается на него, а я выгибаю шею, похороненный внутри неё.

– О, да... – я позволяю ей установить свой собственный темп, а сам хватаю её одной рукой за спину и другой ласкаю грудь. Она сначала двигается медленно, но у неё не занимает много времени, чтобы ускорить темп. Хватаю за шею, притягиваю её рот к своему.

Её тело стискивает мой член, а мой язык исследует её рот. Всё ещё сжимая её зад одной рукой, притягиваю ее, глубоко хороня себя внутри неё. Она кричит в мои губы и откидывается назад, не открывая глаз.

Алина опускает одну руку на диван, чтобы удержать себя, а другой сжимает моё плечо. Она начинает двигаться быстрее, и я едва за ней поспеваю, когда она толкается бёдрами, и её горячее дыхание опаляет мою шею. Она прижимается лбом к моей груди и что-то бессвязно выкрикивает.

Я выгибаю спину, вдалбливая член ещё глубже. У меня больше нет сил сдерживаться.

– Ах, блядь! – кричу я, отпуская себя. Мои бедра падают обратно на диван, и Алина, тяжело дыша, ложится на мою грудь.

– Господи, Эван.

– Что?

– Это было... это было, действительно, хорошо.

– Всего лишь хорошо? – смеюсь я.

– Больше, чем хорошо. Но прямо сейчас не могу придумать никаких других прилагательных!

Мы оба смеёмся, Алина встаёт и избавляется от презерватива, затем возвращается на диван и снова садится на меня верхом.

– Мне так хочется дождаться, когда ты будешь готов к очередному раунду, – говорит она мне, – но думаю, что тебе сначала нужно немного поспать.

С этим не поспоришь, хотя второй раунд – звучит довольно заманчиво.

Алина слезает с меня и тянет за руку. Позволяю ей проводить меня в спальню, где мы оба откидываемся на подушки. Я жду, когда она устроится поудобнее, а потом обвиваю руками её талию и притягиваю к груди.

Сегодняшний стресс и оргазм приводят меня в сонное состояние, но я не могу заснуть даже с витающим вокруг меня ароматом лаванды. Передо мной всё время лицо Ринальдо, когда я рассказываю ему о Фелисе. Каждый раз, думая о его реакции, моя грудь сжимается.

Пальцы Алины гладят мои волосы, я поворачиваюсь и смотрю на неё.

– Ты когда-нибудь ошибалась? – спрашиваю я.

– Да, – тихо смеётся Алина. – Довольно часто. Разве не все совершают ошибки?

Вопрос риторический, и я не утруждаю себя ответом. Да, все ошибаются, но последствия в зависимости от обстоятельств сильно различаются. Выехать со стоянки и столкнуться с другой машиной – ошибка. А гнать по улице с односторонним движением в противоположном направлении и сбить ребёнка, катающегося на трехколёсном велосипеде, – это уже катастрофа.

– Эван? Ты совершил ошибку?

Я закрываю глаза и облизываю губы. Не уверен, что у меня есть ответ, даже если бы мне захотелось его ей дать. Убийство Фелисы было ошибкой? Я не жалею об этом. Но мне не нравится видеть Ринальдо в таком состоянии.

– Какие ошибки совершила ты? – уклоняюсь я от прямого ответа, и она это понимает. В действительности меня не заботит прошлое проститутки.

– Бросила школу, – говорит Алина. – Не стоило этого делать.

– Почему бросила?

– Молодая была и глупая, – пожимает она плечом и поднимает руку, чтобы помассировать мой затылок. – В то время это казалось единственно правильным вариантом.

– Тебе пришлось зарабатывать? Чтобы поддержать семью?

– Не совсем так, – поясняет она. – Я имею в виду, что должна была содержать саму себя, а не кого-то другого. Я сбежала из дома.

– Сколько тебе было?

– Четырнадцать.

Я внимательно наблюдаю за ней, переваривая информацию. Четырнадцать лет – она была молода, слишком юна. Никто не получит нормальную работу в четырнадцать лет, и никто не уходит в четырнадцать из дома без веских на то оснований.

– Ты тогда и начала заниматься проституцией? Всего лишь пыталась выжить на улице?

Алина отводит взгляд, и её горло дёргается, когда она сглатывает. Уголки её сощуренных глаз слегка блестят, и я чувствую, как напряжены её мышцы.

Она была проституткой до того, как ушла из дома.

Такое случается. Я знаю, что подобное происходит, потому что видел это много раз. Обычно это какой-нибудь придурок-наркоман, который сделает всё, чтобы получить дозу, и вдвойне придурок-сутенёр, которому нравится свежая, молодая киска. Они находят какую-нибудь девочку-подростка и уговаривают её выйти на улицу, дав ей кучу обещаний, и вот она уже проститутка и отдаёт им все деньги.

– Кто? – она до сих пор чрезвычайно напряжена, но во мне кипело любопытство, и я должен был спросить.

– Это имеет значение? – её ответ и нежелание рассказывать говорит мне больше, чем я, вероятно, хочу знать. Существует конкретный человек, который втянул её в эту жизнь, – кто-то важный.

– Может быть.

Она смотрит на меня, но не отвечает. Через минуту она снова отводит взгляд. Я нежно глажу её руку, поднимаясь к плечу. Когда она так и не смотрит на меня, я беру пальцами подбородок и поворачиваю её лицо к себе.

– Кто? – спрашиваю я ещё раз.

– Мой отец.

Я еле заметно вздрагиваю. Эта информация не должна была меня так сильно удивить. Мне не довелось иметь родителей – у меня в детстве никогда даже не было настоящей родительской привязанности – и я не знаю, на что похожи такие отношения. Но я видел это. Даже Ринальдо не стал бы поступать так со своим внебрачным сыном.

– Почему? – спрашиваю сквозь стиснутые зубы. Могу предположить, но это всё равно будут лишь мои догадки.

– Он игроман, задолжал кому-то кучу денег. И понял, что может использовать меня, чтобы расплатиться.

– Где была твоя мама?

– Она ушла от нас, когда мне было семь, – говорит Алина. – Большую часть времени она была пьяна или под кайфом. Они с отцом часто кричали и ругались. Однажды она просто исчезла. Я почти ничего о ней не помню.

– Ты больше её не видела?

Алина качает головой.

Я обдумываю эту информацию. У неё была мать-наркоманка и отец, который имел серьёзные проблемы с азартными играми. Догадываюсь, что её мамаша не просто сбежала по собственной воле. Она определённо мертва от передозировки или, возможно, от рук отца Алины. Без защиты и заботы матери неизвестно, что могло бы случиться дальше.

Моё воображение берёт верх, и я представляю её молоденькой девушкой, оказавшейся в такой ситуации. И что сделал этот тип? Поставил её на кон, когда закончились деньги? Поспорил на её киску, противопоставив паре королей? Сам её трахнул?

Я с трудом сглатываю и замечаю, что мои руки начинают немного трястись. Чтобы остановить дрожь, сжимаю их в кулаки, но челюсть всё равно крепко сжимается, а кожу обдаёт жаром.

Я хочу убить этого ублюдка.

Буду убивать его медленно. И прослежу, чтобы сначала он распробовал то, что сам сотворил. Я знаю много парней, которые были бы счастливы по очереди отодрать задницу такого папаши, пока я отреза́л бы ему палец за пальцем. Ему будет больно. Очень.

– Как его зовут? – едва могу произнести я слова.

Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами, сжимая пальцами мою ладонь.

– Нет, – говорит она, качая головой, – я тебе не скажу.

– Почему не скажешь?

– Потому что... – она не продолжает и снова отказывается смотреть на меня.

– Скажи мне, – я освобождаю пальцы и обхватываю её запястье. – Назови его имя.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – качает головой Алина. – Нет, Эван, пожалуйста.

Я тяжело дышу, глядя на неё. Конечно, она знает, что я хочу сделать. Этот мудак должен умереть. Он заслуживает этого больше, чем большинство людей, которых я убил, и я так просто это не оставлю. Мне хочется потребовать от неё ответа, когда понимаю, что в этом нет необходимости – ведь у меня есть Джонатан, который может узнать всё, что мне нужно. Я киваю и опускаю взгляд, скрывая решимость позаботиться об этом хрене без её ведома.

– Эван, пожалуйста, – повторяет она, видимо, не уверенная, что я позволю оставить всё, как есть, и она права. – Сейчас уже всё позади, и я хочу, чтобы так и осталось.

– Так? – я оглядываю её сверху вниз и отпускаю запястье. – Кажется, ты всё ещё трахаешься за чьи-то чужие деньги.

– У меня хороший сутенёр. Он заботится о нас.

– Бьюсь об заклад, так и есть, – не могу сдержать я сарказм, потому что слишком хорошо знаю сутенёров.

– Он, действительно, хороший, – она скользит пальцами вверх по моей руке, прижав на мгновение большой палец к сгибу локтя. – Он не изматывает нас, отдаёт справедливый процент и присматривает за нами.

– Если бы он за тобой присматривал, тебя бы здесь со мной не было.

– Нет, была бы, – тихо говорит она.

– Правда? Почему?

– Потому что кто-то же должен.

– Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?

– Как будто мы не знаем, кто ты, – еле слышно продолжает она.

– Мы?

– Все проститутки. Знаю, я не должна говорить об этом, но на улице нет ни одного человека, который не слышал бы о тебе. Я понимаю, почему тебе пришлось так поступить, – по крайней мере, сейчас, – но ты должен понимать, что мы знаем, кто ты. Знаем твою историю.

– Какую историю? – я по-настоящему сбит с толку. Она явно говорит не о моей работе на Ринальдо.

Алина нервно облизывает губы. Она не стала бы так сильно волноваться только из-за упоминания о моей профессии. Здесь что-то близкое, что-то более личное.

О, чёрт. Конечно. Она знает, что случилось с моей последней постоянной проституткой.

– Давай. Скажи это.

– Мы знаем о той девушке, – о той проститутке - которую ты раньше увозил с собой домой.

– Что именно, по-твоему, ты знаешь?

– Я знаю, что она больше не вернулась. Я знаю, что сразу после её исчезновения ты устроил стрельбу и попал в тюрьму. И я знаю, что ты сейчас не с ней.

Моё сердце колотится, хотя я не понимаю, почему. От вспыхнувших в моей голове воспоминаний я зажмуриваю глаза, как будто это поможет удалить мелькающие образы: Бриджет передо мной, кричащая и плачущая; то, как я ору на неё; чувство предательства, находящееся глубоко внутри меня, которое невозможно контролировать.

Прежде чем снова открыть глаза, я несколько раз делаю глубокий вдох и выдох.

– Мой тебе совет, – говорю я медленно, – никогда не предавай меня.

– Я бы не стала, Эван, – Алина кладёт ладонь мне на грудь. – Тебе даже не нужно просить.

Когда я на неё смотрю, её глаза ясны и чисты. В уголках глаз всё ещё видны следы слёз, но я не могу её за это упрекнуть. Она знает, что я совершил, и знает, что сделаю это снова. Тем не менее, в её глазах нет страха, и я верю ей.

– Почему ты этого не сделала? – спрашиваю я. – Почему ты не стала рассказывать обо мне Лоретте?

Она проводит рукой по моему плечу, слегка сжимает его, а затем поднимает руку к шее. Её глаза не встречаются с моими, но могу точно сказать, что она пытается подобрать слова.

– Наверное, потому что знаю больше, чем ты думаешь, – наконец, говорит она.

– Что ты знаешь?

– Ты рассказывал, что служил в морской пехоте, но, кроме этого, есть ещё кое-что. Что-то там с тобой случилось.

– Я что-то говорил, пока спал?

– Да, несколько раз.

– Что я говорил?

– Ты часто произносишь имя Лиа, – тихим голосом сообщает Алина. Говоря это, она обвивает пальцами мою шею. – Иногда, кажется, ты умоляешь кого-то не возвращать тебя обратно. Ты постоянно повторяешь слова «песок» и «яма». Однажды, ты всё время называл своё имя и номер, снова и снова. Иногда ты просто кричишь.

Всё это имеет смысл. Я знал, что ночные кошмары иногда заставляют меня кричать, потому что просыпался охрипшим. Бриджет и Лиа тоже рассказывали мне, что я разговаривал во сне. Но не помню, чтобы они говорили, что я выдавал так много деталей.

– Эван, ты был в плену?

– Да, – едва смог произнести я это слово.

Алина снова массирует мне шею, а потом начинает поглаживать вверх и вниз мою руку.

– Я не собираюсь тебя об этом расспрашивать, – говорит она.

– Нет?

– Нет, – качает она головой и улыбается мне одним уголком рта. – У меня такое чувство, что тебя уже достаточно об этом спрашивали. Если бы ты хотел об этом поговорить, то сам бы рассказал.

Обняв крепче, зарываюсь лицом в её кожу с ароматом лаванды. Вот почему я хотел, чтобы здесь была она, а не какая-то другая проститутка. Она на меня не давит.

– Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – рука Алины возвращается к затылку, и я чувствую, как её губы прижимаются к моим волосам. – Я не могу представить, через что ты прошёл, и мне не нужно знать об этом больше. Просто я хочу помочь тебе забыть это, хоть ненадолго.

Забыть. Забыть – это хорошо. Это случается не часто, но это хорошо. К сожалению, попытка забыть никогда не срабатывает. Даже когда я рядом с ней, все воспоминания возвращаются. Боль. Одиночество. Кровь.

Мысль о крови возвращает меня к недавнему прошлому – убийству Марчелло в месте постоянных сборищ и телу Фелисы, когда оно падало в яму.

Яма. Я опустил её в яму. Я никогда так не поступал – ни с кем.

Но я это сделал.

***

Холодно и темно. В камине должен гореть огонь, но его там нет. Я забыл подбросить поленья, когда мы пошли спать?

Моей щеки касается рука, а затем исчезает. Место на кровати рядом со мной становится холодным.

– Лиа?

Я едва могу различить очертания её фигуры у двери. У неё в руке сумка.

– Я больше так не могу, Эван. Просто не могу.

– Я стану лучше, – даю ей обещание, но она выходит за дверь. Следую за ней, но она уже на крыльце. Выбегаю через дверной проём и падаю в яму. Трясу головой, чтобы прояснить мысли и хочу стереть грязь с лица, но мои руки связаны.

– Здесь кто-нибудь есть? Хоть кто-нибудь? – я задыхаюсь и покрываюсь испариной. Мой желудок болит от долгого пребывания в согнутом виде, глаза начинают гореть, когда я пытаюсь их открыть.

Сколько времени прошло? Сколько дней? Я больше не могу их сосчитать.

– Кто-нибудь? Пожалуйста, кто-нибудь ответьте мне!

– Пожалуйста... пожалуйста... Я больше не хочу оставаться один! Пожалуйста, не бросайте меня одного!

– Я здесь, – слышится мягкий и успокаивающий голос, но этого недостаточно. Я стискиваю тело рядом со мной, притягиваю его ближе, пока не чувствую запах её кожи.

– Не оставляй меня!

– Я никуда не уйду, Эван. Обещаю. Я здесь.

– Я больше не хочу быть один, – я не в состоянии сдерживать слёзы. Пытаюсь заговорить, но получается только выдавить слова: – Не хочу быть один... пожалуйста... не оставляй меня одного.

– Тише... я с тобой, Эван.

– Останься со мной!

– Хорошо.

Я крепче её обнимаю, зарываюсь лицом в её грудь и падаю в темноту.

***

Я просыпаюсь совсем не отдохнувшим. Ещё темно, но, наверное, уже раннее утро. В висках стучит. Не могу вспомнить ночной кошмар, но знаю, что просыпался не один раз. Алина лежит рядом со мной, одной рукой обняв меня за плечи, а другая покоится на груди.

Отодвигаюсь от нее и сажусь на кровати, обхватив колени. Она молча садится рядом. Просто сидит там и ждёт, что я буду делать дальше.

А я понятия не имею.

Случившееся на прошлой неделе, всё вокруг меня превращает в руины - обнаружение связи между Ринальдо и Фелисой; лицо Леле, когда она спрашивала меня, где он был; поездка с Фелисой в лес и выстрел в её голову; попытка выглядеть удивлённым после того, как я спрятал труп Фелисы; Ринальдо в больнице – это уже слишком. Перебор.

Бриджет меня предала.

О́дин мёртв.

Лиа меня бросила.

Ринальдо – это всё, что у меня осталось, а я его предал. Он единственный, кто мне дорог, а я убил женщину, которую он любил. Я сбросил её в грёбаную яму. Хотел его защитить, но вместо этого сделал ему больно. Неудивительно, что Лиа меня бросила. Может, если бы она этого не сделала, я бы не облажался так сильно.

– Я собираюсь это исправить, – шепчу я в ладони. – Клянусь, я собираюсь всё исправить.

– Что исправить, Эван?

– Такого больше не случится. Я собираюсь остановиться. Я останусь с ней. Это то, что я хотел, но просто ... я просто не могу это прекратить.

Алина обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Я не сопротивляюсь. Я хочу близости – она мне необходима.

– Собственно, разве не из-за этого ты очутился в такой ситуации? – на этот раз это не голос Алины. Если я открою глаза, то увижу Ральфа, поэтому держу их закрытыми. Однако его точка зрения слишком верная, чтобы её игнорировать. Да, в то время я хотел всё исправить. Давал ей обещания – раз за разом. И всегда их нарушал.

Лиа я тоже предал.

Но она должна была остаться ради меня. Она должна была быть той, кто поможет мне не сойти с ума. Она была нужна мне, и она от меня ушла. Написала ёбаную записку и оставила меня. Скорее всего, она уже знает, что я мёртв.

– Почему она это сделала? Почему? – я зарываюсь пальцами в волосы Алины и крепко её обнимаю. – Не предавай меня. Пожалуйста, не предавай меня.

– Я не предам, Эван.

– Если ты так поступишь... я не знаю, что сделаю.

– Я понимаю, – шепчет её голос мне на ухо. – Я здесь, Эван. Я здесь ради тебя.

Алина здесь ради меня. Алина не даст мне свихнуться.

На какой-то короткий миг я расслабляюсь, но это не длится долго. Да, сейчас Алина здесь ради меня. Но где она была прошлой ночью? А ещё раньше? Кого она там утешала?

– Это не так, – хочу оттолкнуть её, но мои руки, кажется, не подчиняются моим командам. Вместо этого я сжимаю её крепче. – Ты здесь ради того, кто захочет кусок твоей задницы. Я просто ещё один клиент в твоем списке.

– Ты не просто ещё один клиент, Эван. Ты... особенный клиент.

– Звучит намного лучше, – мои слова ранят, но мне всё равно.

Она берёт мои щёки в свои ладони и поворачивает голову, чтобы я мог на неё смотреть.

– Я знаю, что нужна тебе, – открыто говорит она. – Я здесь ради тебя.

На самом деле я не знаю, можно ей верить или нет.