Окончательное решение

Глава 18 Раскрытое предательство

Этого не может быть.

– Они сказали от шести до восьми недель! Это было десять дней назад!

Слова доктора проносятся в голове, но не задерживаются. Возле сердца Ринальдо обнаружили тромб… Операция невозможна, потому что очень велик риск… Они никогда не видели такого быстрого роста… В лучшем случае несколько дней…

Леле в слезах, Луиза советуется насчёт диагноза и насчёт того, даст операция на сердце больше времени Ринальдо или нет, Ник у противоположной стены слушает, но не вмешивается. Выражение доктора говорит само за себя – они ничего не могут сделать. Ринальдо умрёт в выходные.

Я больше не могу это слушать.

Встаю и, не говоря ни слова, выхожу прочь из небольшого конференц-зала. Леле и Луизе придётся обойтись без меня. Я не такой близкий член семьи, как Ник, и я не готов к этому. Не готов к его смерти.

Это не должно произойти так быстро.

Сжав кулаки, смотрю на Ника, сидящего на стуле и уставившегося на руки, зажатые между колен. Он выглядит даже хуже, чем я думал, поэтому подхожу, чтобы с ним поговорить.

– Ты в порядке? – Ник вздрагивает, когда я начинаю говорить, а затем поднимает на меня взгляд.

– А как ты думаешь? – теряет он самообладание. – Моему отцу осталось жить несколько дней, а мне даже не разрешают зайти и повидаться с ним. Леле не желает смотреть мне в глаза, а Луиза всегда с ней. Они позволили зайти туда Джонатану и Бекке, но не мне.

Я киваю. У него есть полное право злиться.

– Я поговорю с Луизой, – сажусь рядом с ним, но он отшатывается от меня. – Уверен, она добавит тебя в список посетителей. Ты же знаешь, мы просто пытались его защитить.

– От кого? От меня? От чего именно мы собираемся его сейчас спасать, а? Боишься, что кто-то избавит его от страданий до того, как его заберёт рак?

– Всё ещё есть люди, готовые его предать, – я думаю о Бени, и мне интересно, где он всё это время пропадает. Я не видел его уже несколько дней. – Люди захотят узнать, что будет дальше, и найдутся те, кто попытается действовать немедленно.

– Это полная чушь, – он откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки.

– Что именно?

– Все твои разговоры о предательстве... – фыркает Ник. – Это чушь.

– Что ты имеешь в виду, Ник? Ты же понимаешь, что в таких ситуациях могут возникнуть беспорядки. Мы должны быть начеку, чтобы защитить Ринальдо и его бизнес.

Ник поворачивается и, прищурившись, смотрит на меня, и я ошеломлён взглядом, который он на меня кидает. Ник всегда был покладистым, и странно видеть его таким злым.

– Знаешь что? Пошёл ты на хрен, – указывает он на меня пальцем. – Мне плевать, если ты решил меня убить.

– Что это, блядь, значит? – меня начинают бесить его загадочные слова. – Ты мне не нужен!

Ник оглядывается, чтобы посмотреть, не слышит ли нас кто-нибудь, и наклоняется ко мне ближе. Потом говорит, понизив голос:

– Это значит, я знаю, что ты сделал. Я нашёл в твоей машине браслет Фелисы. Догадываюсь, что с ней случилось. Ты подстроил всё так, чтобы это выглядело, будто виноваты банды с юга, но я знаю, что это сделал ты.

Моё тело застывает, пока мы смотрим друг на друга, и я вспоминаю, что в моей машине, должно быть, остались куски сломанного браслета. Я думал, что вытащил их все. Также вспоминаю, как затих Ник после моего возвращения с заправки. Я заметил тогда что-то у него в руке, но не подумал об этом. Похоже, это был браслет. По крайней мере, теперь я понимаю, из-за чего он такой напряжённый.

Он прав – я мог бы сейчас его убить.

Не могу сосчитать, сколько раз меня обвиняли в убийстве. Как и сейчас, чаще всего это была абсолютная правда. Я всегда подходил к этому спокойно и тихо. Тем не менее, сейчас я далеко не спокоен.

Хватаю Ника за рукав рубашки и тащу его за дверь больницы. Быстро оглядываюсь, ища какое-нибудь укрытие. Ничего похожего не видно, не считая живой изгороди, поэтому я тяну его за собой туда.

Толкаю к кирпичной стене за кустарниками, выхватываю пистолет и целюсь ему в лицо.

– А у тебя есть яйца, не так ли?

Я чувствую, как он дрожит в моих руках, но всё равно свирепо смотрит мне прямо в глаза.

– По крайней мере, я никого из семьи не убивал, – говорит он с презрительной усмешкой. – Я хотя бы член семьи. А кто ты? Хренов самонадеянный щенок, которого приютили и пригрели?

Сжимаю зубы и нахожусь практически в секунде от того, чтобы нажать на спусковой крючок. Если бы не было свидетелей, я бы ни за что не отказался от своих намерений. Боковым зрением вижу, как входят и выходят из дверей люди. Если я собираюсь убить его, мне придётся отвезти его в другое место, а он не по пойдет тихо.

Я смотрю на него в упор. Смотрю и вспоминаю о Ринальдо, лежащем на больничной койке. Это последнее, что ему нужно. Может быть, я и есть спасённая собака, потому что буду продолжать его защищать.

– Не знаю, что ты там себе надумал, – говорю я тихо, опуская пистолет и засовывая его обратно в наплечную кобуру, – но если ты думаешь, что сказать что-то Ринальдо или Луизе хорошая идея…

– Я не собираюсь ничего никому сообщать, – челюсть Ника, пока он говорит, остаётся всё такой же напряжённой, но тон смягчается. – Только не думай, что я всего лишь тупой наркоман. Когда я вижу подобное дерьмо, то могу в нем разобраться.

– Ник... – его имя звучит как предупреждение.

– Думаю, я знаю, почему ты это сделал, – продолжает он, – но не говори мне сейчас о преданности, ладно? Я на это не куплюсь.

Мои руки рефлекторно дёргаются, и Нику повезло, что у меня достаточно контроля, чтобы снова не вытащить пистолет.

– Всё, что я делаю, я делаю для Ринальдо и его семьи, – рычу я сквозь зубы. – Никогда не забывай об этом, бастард.

Я толкаю его в грудь, выхожу из-за изгороди и иду на больничную стоянку. Все остальные варианты действий означали бы кровь, поэтому мне необходимо выбраться отсюда. Не сомневаюсь, что Ник будет держать рот на замке. Даже если ему плевать на собственную жизнь, полагаю, он не станет никому ничего рассказывать. Тем не менее, он всё равно сейчас представляет для меня опасность.

Как я мог быть таким неосторожным?

Мне нужно было убедиться, что все до последнего обломки этого браслета были убраны. Я был небрежен. Если это понял Ник, то кто-то другой тоже мог. Его следовало бы устранить, но я не собираюсь в данный момент убивать сына Ринальдо, законный он или нет.

Я уже сделал достаточно, чтобы причинить боль Ринальдо.

Мне в голову приходит одна мысль, и я достаю телефон и звоню Бастиану.

– Это грозит стать частым явлением? – спрашивает он, отвечая на мой звонок.

– Ну, надеюсь, не по аналогичным причинам, – фыркаю я. – Мне просто хочется кое о чём узнать.

– О чём? – интересуется Бастиан.

– Ты вообще ж по-прежнему связан с бизнесом?

– В определенной степени, – говорит он. – Обычно, меня снабжал информацией Джон Пол, но я не разговаривал с ним уже несколько месяцев. Он всё ещё живёт в Майами с какой-то стриптизёршей.

– Здесь сейчас многое изменится, – объясняю я. – Серьёзно изменится. Возможно, мне понадобится твоя помощь.

– Так вот, значит, из-за чего весь сыр-бор? Я больше не буду драться.

– Нет, речь не об этом. Я бы не стал тебя об этом просить.

– Тогда что?

– У Ринальдо есть сын, – говорю я ему. – Сын, которому нужно убраться из города. Прямо сейчас он не под прицелом, и я хочу, чтобы так всё и оставалось.

А ещё я хочу удержать самого себя от его убийства.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Я мог бы отправить его к тебе.

– И что я буду с ним делать?

– Тебе не нужно ничего с ним делать. Может, только помочь ему найти место, где он мог бы на некоторое время остановиться, пока всё не успокоится. Где-нибудь поближе к тебе, если у него вдруг возникнут проблемы. Не думаю, что это случится, но было бы неплохо знать, что рядом с ним кто-то есть.

– Я смогу его пристроить, – говорит Бастиан. – Возможно, ненадолго, но это даст ему достаточно времени, чтобы найти что-то другое.

– Спасибо. Я ценю это.

– У тебя неприятности? – спрашивает он тихо.

– Зависит от того, что ты считаешь неприятностями, – отвечаю я. – Я расскажу тебе позже.

– Я посмотрю, что смогу узнать через Джона Пола.

– Да, узнай, – соглашаюсь я. – Хотелось бы знать, что там говорят об обстановке в Чикаго.

– Я выясню.

– Спасибо.

– Послушай, Эван?

– Да?

– Я думал обо всём, что ты мне рассказал, – говорит Бастиан. – Знаешь, у меня никогда не было семьи, и... ну, думаю, я просто рад, что ты сообщил мне об этом. Если у тебя возникнут проблемы, я всегда помогу.

Я крепче сжимаю в руке телефон.

– Я понимаю, как тебе трудно с Рейн и Алексом. Тебе нужно концентрироваться на них, так что я постараюсь никогда не просить тебя о личной помощи.

– Да, я это тоже ценю! – смеётся Себастиан.

– Бастиан?

– Да?

– Это взаимно, – глубоко вздыхаю я. – Если тебе понадобится, я прикрою.

– Запомню это. Береги себя, Эван.

– Ты тоже.

Я вешаю трубку и возвращаюсь в больницу, немного успокоившись. Ника нигде не видно, что, вероятно, для него же лучше. Луиза и Леле всё еще разговаривают с медсестрой у регистратуры, поэтому я направляюсь прямо в комнату Ринальдо и сажусь рядом с ним.

Он выглядит бледным, слабым, и его подключили к кислороду. Когда я сажусь, он даже не открывает глаза, хотя по медленному движению его груди видно, что он дышит. Я опускаю подбородок на руку и пытаюсь понять, как столько всего может так сразу развалиться.

– Эван?

Глаза Ринальдо остекленевшие, вероятно, из-за морфия, добавленного в капельницу. Он дважды кашляет, морщась.

– Принести что-нибудь, сэр?

– Нет, сынок.

Я сцепляю руки вместе и потираю ладонь большим пальцем, пытаясь придумать правильные слова. У нас осталось так мало времени, а я понятия не имею, что ему сказать.

– С моей стороны всё сделано, – говорит он мне. – Возможно, тебе придётся немного вмешаться в дела Луизы, но она, в конечном счёте, подчинится. Она разозлится на меня, но нет времени пытаться ей всё объяснить. В конце концов, она тебя послушается.

Я много размышлял о реакции Бени на то, что я возьму бразды правления в свои руки, и точно знаю, как мне надо поступить, но особо не задумывался о том, как Луиза воспринимает всю эту историю с договорным браком. Если она верит, что сможет удерживать надо мной определённый контроль, то ей придётся об этом забыть.

– Ты ей рассказал? – спрашиваю я.

– Не было возможности, – Ринальдо закрывает глаза и с трудом сглатывает, снова кашляя. – Она согласится.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, сэр.

– Всё в порядке, Эван. Ты сможешь. Ты со всем справишься.

– У тебя слишком сильная вера в меня, – качаю я головой, смотря на бледное лицо Ринальдо. – У нас не так много времени. Мы с Луизой даже не встречались, не говоря уже о чём-то другом.

– Я скажу ей, чего хочу. Она послушается.

– Этого может оказаться недостаточно.

– Для неё этого будет достаточно.

Я не разделяю уверенность Ринальдо. Иногда его идеи слишком старомодны, а Луиза – современная женщина. Если она решит, что повторит судьбу матери, – окажется не у дел и станет растить моих детей, пока я буду делать грязную работу, – то может посчитать это совсем недостаточным.

– У меня есть сомнения, – колеблюсь я.

– Ей понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли, – говорит он, – но она справится. Ты ей всегда нравился, и я не думаю, что сама договорённость станет предметом для разногласий.

Я глубоко вздыхаю, надеясь, что он прав.

– Что ты решил в отношении остальных? – спрашивает он.

– Все счета открыты. Леле и Марго уедут в Италию сразу после… – я не могу заставить себя произнести слово похороны, – как можно скорее. Всё уже улажено.

– Пусть свадьба будет быстрой и простой. Леле не придётся много планировать.

Я киваю.

– И последнее, – я ожидал от него этих слов.

– Ник и Милена, – подсказываю я.

– Да, – Ринальдо сдвигается на кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Я наклоняюсь к нему и помогаю поправить подушку.

– Они оба должны будут покинуть Чикаго, – информирую я его.

– Я ничего ему не оставил, – говорит Ринальдо, – по крайней мере, официально. Тебе придётся этим заняться.

– Я открою на него счёт. Мне бы хотелось, чтобы он был где-нибудь в пределах досягаемости на случай, если он мне когда-нибудь понадобится, но определённо не в этом штате.

– Куда ты планируешь его отправить?

– О Сиэтле, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке не может быть и речи. Возможно, он и не является очевидной мишенью, но появляться ему в этих городах слишком рискованно. Я думаю отправить его в Джорджию.

– В Джорджию?

– В любое место, кроме Саванны.

– Почему туда?

– Потому что там Себастьян Старк. У Ника была бы защита, если бы она ему понадобилась, да и район довольно уединённый.

– Ты говорил со Старком?

– Говорил.

– Что ты ему рассказал?

– Достаточно, – я откидываюсь назад, но Ринальдо пристально на меня смотрит. – Я рассказал ему, что мы братья. Что мне может понадобиться его помощь. До конца непонятно, куда это нас приведёт, но прежде, чем отправить туда Ника, я поеду сам и удостоверюсь, что всё будет в порядке.

– Думаю, это хороший выбор, – медленно кивает Ринальдо. – Ему нужно оставить позади - и это место, и этот бизнес.

Ринальдо не упоминает Бени, и я не хочу обрушивать на него эту бомбу. Не похоже, что прямо сейчас он сможет справиться с чем-либо ещё. Поэтому я останавливаю свой выбор на хороших новостях.

– Джонатан разработал новую систему безопасности, – говорю я. – Она должна быть установлена сегодня или завтра, и в течение следующей недели или двух будет тестироваться.

– Хорошо, – тяжело вздыхает он. – Я устал, Эван. Подозреваю, Леле и Луиза ждут своей очереди.

– Они разговаривают с доктором. И, наверное, сразу же захотят тебя увидеть. Хочешь, я скажу, чтобы они подождали?

– Это не будет иметь никакого значения. Они могут просто смотреть, как я сплю.

– Позвать медсестру?

– Нет, я справлюсь.

– Я вернусь завтра.

Он протягивает руку. Она такая худая, что под кожей просматриваются кости.

– Спасибо, – шепчет он. – Спасибо, сынок.

У меня в горле стоит комок.

– Рад служить, сэр.

***

Как бы сильно мне ни требовалось поговорить с Ником, я ещё не готов рассказать ему, какое будущее его ждёт. Мне нужно держать дистанцию, пока не исчезнет желание его убить. У меня нет сомнений, что он примет предложение. Даже если Луиза останется здесь, без Ринальдо Ника ничего реально не будет связывать с Чикаго, к тому же он захочет, чтобы Милена была в безопасности.

С давящими на меня мыслями об ухудшающемся здоровье Ринальдо, я возвращаюсь домой.

Всё ещё находясь в потрясении, вхожу в квартиру. Алины ещё нет, но когда я проверяю телефон, то обнаруживаю сообщение, в котором говорится, что она пошла за покупками. С тех пор, как она переехала ко мне, прошло шесть дней. Завтра заканчивается наш испытательный срок, и Алина вернётся к себе.

Мысль об её уходе сейчас, когда Ринальдо в таком плохом состоянии, заставляет мой желудок сжаться. Сомневаюсь, что удастся выспаться даже рядом с ней. Мне придётся сделать что-то, что заставит её остаться подольше.

Обычно довольно молчаливая, но очень отчаянная часть меня вызывает в воображении образы, где я удерживаю её здесь независимо от того, нравится ей это или нет. Это не должно быть слишком сложным. В конце концов, я же её купил. Если она вернётся к своему сутенёру, уверен, он отправит её обратно ко мне. И даже не поставит это под вопрос. Тогда она не сможет меня бросить.

Я облизываю губы, а в мыслях проигрываю варианты разговора. Начну, скорее всего, с вежливого вопроса, но, если она откажется, я дам ей понять, что у неё нет выбора. Я позаботился о её отце. Она знает, на что я способен.

Это действительно то, чего я хочу?

Я опускаюсь на диван и вздыхаю. Есть причина, по которой я обычно выбираю продажных тёлок. Просто так легче. Может быть, мне нужно вспомнить, что я за человек и вернуться к основам. Алина просто шлюха, и речь идёт только о сексе и возможности как следует выспаться. И ничего больше.

Я смотрю на журнал «Космо», лежащий на журнальном столике, и пытаюсь убедить себя, что ничего не чувствую к Алине, но это не срабатывает. Время, что я провёл здесь с ней, было фантастическим. Она не задаёт вопросов о моих делах и не пытается заставить меня рассказывать о дерьме из моего прошлого. Она замечательно готовит, но также высоко ценит и то, что готовлю я. Ночью, когда я просыпаюсь от кошмаров, она всегда рядом со мной. Она успокаивает меня и помогает заснуть. Мне ничего не надо ей объяснять – она и так всё понимает.

Вообще всё.

Последние несколько дней мы много говорили о Заке. Его письма были, по-видимому, очень подробными и давали ей вполне чёткое представление о том, как обстояли дела. Я очень много рассказывал ему о своём детстве, и значительной частью из этого он делился с Алиной. Такое ощущение, что она знает меня почти так же, как и он.

Когда она рассказала мне о его письмах, я вспомнил, что Зак тоже упоминал о ней. В то время я не особо об этом задумывался. Он только сообщил, что дома осталась девушка, у неё сложная семейная обстановка и что ему ненавистно находиться вдалеке от неё.

Она знает меня, и мне не нужно ничего ей объяснять. Она понимает меня, как не может понять тот, кто не служил. Даже лучше, она настоящий мастер в управлении моим скверным, облажавшимся «Я».

Дверь открывается, отвлекая меня от моих мыслей. У Алины в руках несколько пластиковых пакетов, и я вскакиваю, чтобы ей помочь.

– Спасибо, – говорит она, когда я забираю у неё пакеты.

– Пожалуйста, – я проверяю содержимое пакетов, в которых полно свежих овощей и фруктов. – Похоже, ты не теряла времени зря.

– Я прочитала статью об антиоксидантах, и что лучше получать витамины из свежих продуктов, а не глотать таблетки. Знаю, что ты всегда принимаешь мультивитамины, но я подумала, что так будет лучше. В любом случае, рецепты, что я нашла, кажутся вполне аппетитными.

– У тебя здесь всего хватит для целого взвода.

– Я хотела приготовить всего побольше. Еду можно заморозить, и ты съешь её позже на этой неделе.

Бам!

От её слов меня натурально затрясло.

Ты, а не мы.

Алина засунула голову в холодильник и поэтому не видит мою реакцию. Я бросаю остальные сумки на кухонный остров и наклоняюсь над ним, а в моих мыслях проносятся образы, как она, прощаясь, целует меня в щёку. Я тру центр груди, пытаясь заставить исчезнуть внезапное напряжение.

Я не могу её отпустить.

– Ты должна остаться, – я стараюсь произнести своё заявление обыденным и спокойным голосом.

– Только до завтра, – говорит Алина. – Мне нужно вернуться в свою квартиру.

– Тебе не понадобится твоя квартира, – говорю я ей, надеясь, что это звучит убедительно, а не отчаянно. – Здесь много места. Если этого недостаточно, можно перебраться в трёхкомнатную или, если захочешь, в совершенно новое место.

– Мне всё равно нужна моя квартира, – она перекладывает содержимое холодильника, пытаясь освободить место для пластиковой коробки с черникой. Её ответ такой безразличный, как будто это ничего для неё не значит.

– Еще всего несколько дней, – мне требуется столько усилий, чтобы не звучать отчаянно.

Она отступает от холодильника, сжав губы и не глядя на меня.

– Я не могу этого сделать, Эван. Мне нужно немного времени.

– Время для чего? – когда мышцы всего моего тела напрягаются, я начинаю терять контроль. – Всё ведь отлично!

Она стоит и смотрит на меня. Выражение её лица кажется покровительственным, и это бесит меня ещё больше.

– Мы ведь договорились, Эван. Одна неделя. Завтра неделя заканчивается, и мне нужно немного времени, чтобы обо всём подумать.

– О чем тут думать? – повышаю я немного голос. – Оставайся здесь со мной. Я трахаю тебя, а потом мы ложимся спать. Всё очень просто!

– Всё не так просто.

– Нет.

– Эван... – она подходит и тянется ко мне рукой, но я отступаю.

– Я тебя купил. Тебя никто больше не снимет.

– А я говорила, мной никто не может владеть. Я не продаюсь и не покупаюсь.

– Продаёшься. Ты проститутка, так что да, ты здесь, потому что тебя купили.

– На моих условиях, – Алина кладёт одну руку на бедро, а другую запускает в волосы. Мне всё время хочется заплести ей косы. Если она уйдёт, у меня никогда не будет шанса это сделать.

– Условия предполагают деньги и киску. Деньги я уже выложил. Чего ты хочешь, поднять цену?

Алина сердито смотрит на меня и опускает на бедро вторую руку. Она сужает глаза и тяжело вздыхает.

– Если бы тебе нужна была только киска, ты мог бы получить её где угодно.

– Когда я этого захотел, то пошёл искать, и нашёл! Поэтому ты здесь! Это экономит мне деньги на бензин.

– Ты пытаешься мне сказать, что у тебя проблемы с деньгами? Сколько ты заплатил, чтобы меня купить?

– И почему, по-твоему, я это сделал?

– Потому что тебе нужна девушка, но ты не хочешь утруждать себя, чтобы найти её как это принято!

Потому что все они, блядь, всегда бросают меня!

– Мне нужен кто-то, кто не станет устраивать мне всякое дерьмо. За это я и плачу.

Алина на мгновение бросает на меня свирепый взгляд, пытаясь взять себя в руки.

– Думаешь, я тебе не сочувствую, Эван? Я та, кто обнимает тебя ночью, когда ты плачешь во сне. Я та, кто слышит, как ты говоришь о вещах, которые ты никогда не озвучишь днём. Я знаю, как сильно ты страдаешь.

– Мне не нужно твоё грёбаное сочувствие! – ору я.

– Ну, в любом случае, оно у тебя есть! – кричит она в ответ прямо мне в лицо.

– Замечательно! Сочувствие уличной шлюхи – именно то, что мне нужно!

Я наблюдаю, как она тяжело дышит, прежде чем снова начинает говорить.

– Я нужна тебе, – мягким голосом произносит Алина. – Может, ты и не хочешь это признавать, но ты нуждаешься во мне. Ты даже не можешь спать без меня.

– А я тебе не нужен? – парирую я.

– Мне никто никогда не был нужен, – Алина скрещивает на груди руки.

Её уверенный жест меня бесит. После всего, что я для неё сделал, после всего, что я ей дал, она пытается сказать, что никогда в этом не нуждалась.

– Я убрал тебя с улицы! – кричу я ей. – Если бы не я, ты бы до сих пор была там и трахалась с каким-нибудь лузером, остановившимся у твоей точки! Я, нахрен, спас тебя от этого!

– Кто сказал тебе, что меня нужно спасать? Я прекрасно себя там чувствовала! У меня был сутенёр, который присматривал за мной и брал себе разумный процент! У меня была соседка по комнате, которая мне нравилась и с которой я время от времени тусовалась! У меня были собственный деньги, чтобы делать то, что мне хочется, и я ни у кого не была на побегушках, если сама того не хотела!

С таким же успехом она могла бы дать мне пощёчину. Я бы предпочёл именно это.

Мои руки начинают дрожать, а пальцы непроизвольно устремляются к боку, пытаясь дотянуться до пистолета. Я с трудом останавливаю себя, чтобы не вытащить его и не прицелиться в её лицо. И тут мой мозг пронзают вспышки памяти, где стоящая на коленях Бриджет умоляет меня пощадить её, прежде чем я нажимаю на спусковой крючок. Сжимаю руки в кулаки, чтобы не дать им двигаться.

Этого не может случиться. Я не могу этого допустить.

Чувствую себя, как плотно закрытая бутылка тёплой газировкой, которую хорошенько встряхнули. Давление в моей голове блокирует все разумные мысли, и моя кожа покалывает, будто по мне ползают тысячи пауков.

– Ты не желаешь получить то, что я могу тебе дать? Прекрасно! Просто, блядь, уходи, когда закончится твоё время! Мне ни к чему эта херня!

– Таков был план! – как будто мне нужно это напоминать.

Мои руки болят от желания схватить её и потрясти. Я мысленно вижу, как делаю это, но не хочется причинять ей боль. Меня до сих пор преследует чувство вины из-за убийства Фелисы. Я не справлюсь с еще одним подобным дерьмом.

Надо отсюда убираться!

Эти три слова – единственная разумная вещь в моём мозгу.

Хватаю со стойки ключи и срываю с крючка возле двери куртку. Я слышу, как она меня зовёт, но не отвечаю. Захлопнув за собой дверь, мчусь к «камаро» и убираюсь прочь подальше от неё. У меня в голове нет какой-то определённой цели. Я просто знаю, что должен от неё уйти. Оставаться рядом с ней было бы невероятно опасно. Хватит с меня сожалений.

Визжа шинами, я выезжаю из гаража и чуть не сбиваю пешехода, проезжая перекрёсток. Возможно, горел «красный» – я не обратил внимания, и мне на самом деле плевать. Мне просто необходимо уехать.

Но мне некуда податься.

Всё вокруг расплывается, и перед глазами стоит красная пелена. Я мчу, как маньяк, и понимаю, что, если продолжу в том же духе, меня остановит полиция. Последнее, что мне нужно – это мёртвый коп на моих руках.

Я снижаю скорость и начинаю объезжать все улицы каждого квартала, везде стоят сплошные знаки «стоп». Монотонность движения меня немного угнетает, и, в конце концов, я выезжаю на шоссе. Объезжаю город, придерживаясь минимальной скорости.

На это уходит несколько часов, но я в итоге успокаиваюсь. Вымотавшись, останавливаю машину у обочины пустынной улицы и ставлю на ручник. Дотянувшись до рычага сбоку, откидываю спинку сиденья так низко, насколько это только возможно, и закрываю глаза.

Ринальдо умирает, и я только что оттолкнул единственную женщину, которая меня понимает.

Ральф, как это ни странно, отсутствует, и до меня доходит, что я его давно не видел. Пытаюсь вспомнить, когда он появлялся в последний раз, но не преуспеваю в этом. Лучше бы он появился. Мне не помешают любые предложенные им слова, даже если он будет мне объяснять, насколько я глуп.

Я не могу возвратиться в квартиру.

Я действительно себе не доверяю.