Операция Пролив Макмердо

Глава 14

Когда я очнулся через несколько мгновений, я был наполовину погребен под снегом, между стеной ущелья и чем-то еще, чем-то твердым. Далеко над собой я увидел отражение света и услышал рев русских мотосаней, которые трогались с места и уносились прочь.

У меня болел бок там, где в меня попала пуля. Но моя толстая куча одежды остановила пулю, так что она только поцарапала ребра.

Я начал выкарабкиваться из глубокого снега. В этот момент на меня сверху осветила сильная лампа, и я замер. Если бы они знали, что я все еще жив, они, несомненно, захотели бы что-то со мной сделать.

Холод пронзил меня до мозга костей, пока огни продолжали исследовать дно каньона, но потом кто-то закричал, и свет погас. Через несколько мгновений последние мотосани уехали, и вокруг меня снова воцарилась гробовая тишина.

Я подождал еще пять минут, чтобы быть абсолютно уверенным, что меня больше никто не ищет. Однако постепенно я понял, что им все равно, жив я или мертв. Край ущелья был по меньшей мере на двадцать метров выше того места, где я лежал. У меня не было никакого шанса выбраться. По крайней мере, здесь.

Наконец мне удалось выбраться из-под снега. Я взял фонарик и включил его. Я стоял между стеной ущелья и обломками мотосанок. Они лежали на боку, а над ними лежал грузовой прицеп.

Так что это была та машина, которая должна была довести баллоны РВБ-А до места встречи с подводной лодкой. Я был прав в конце концов. Так что человек, который должен был забрать баллоны, как-то заблудился и упал в ущелье.

Я сгреб снег руками и очистил пассажирскую дверь. Хотя сани были полностью опрокинуты, мне все же удалось открыть их и посветить внутрь фонариком.

Там был человек в советской форме, прижавшийся к двери. Его глаза были открыты, а язык свисал изо рта. Он прокусил его насквозь. На его парке было много замерзшей крови.

Он выглядел точно так же, как ученые в исследовательском центре. Один из баллонов РВБ-А, по-видимому, лопнул, когда он упал в ущелье. Он был первым, кто умер от газа.

Я забрался в кабину, а затем заполз в кузов. Там был продуктовый набор, аптечка, огнетушитель и инструментальный ящик с вещами и деталями для ремонта саней, если что-то случится в пути. Но ни веревки, ни цепей, чтобы выбраться из пропасти.

Я взял немного еды и положил ее в карманы куртки. Затем я снова карабкался вперед.

Становилось все труднее двигаться — или даже думать — на ужасном холоде, который медленно, но верно заставлял все тело онеметь.

Я долго сидел в кабине, глядя на треснувший пластик лобового стекла и стену каньона. Мне там было хорошо. Зачем мне пытаться двигаться, зачем мне что-то делать...

Наконец я вытряхнул себя из летаргии, в которую погрузился. Я понимал, что умру, если просто буду сидеть там. Я бы замерз насмерть, а это означало, что некому было помешать Советам доствить смертельный груз на их подводную лодку. Я вырвался, забрался на крышу кабины и спрыгнул вниз.

Пролом во льду был не менее двадцати метров в глубину, стены были примерно в пяти метрах друг от друга, но наверху пролом был шире, около пятнадцати или двадцати метров. Они были крутыми. Я не видел возможности взобраться на него.

Я начал ходить. Мои ботинки хрустели в рыхлом снегу. Возможно, ущелье ниже было неглубоким или стены были менее крутыми, чтобы я мог выйти.

Ярдах в тридцати от места крушения я вдруг услышал шум сверху, остановился, натянул капюшон и прислушался.

Я ничего не слышал в течение нескольких секунд, затем звук вернулся. Я узнал звук. Это был двигатель саней. Русские вернулись, вероятно, чтобы убедиться, что я мертв.

Я быстро выключил фонарик и побежал обратно к обломкам. Надо мной звук приближался все ближе и ближе. Как только я перепрыгнул через кабину и сел в сани, надо мной зажегся свет.

Я достал свой Люгер, вставил полный магазин и продолжил заряжать. Они не могли видеть меня сверху. Они должны послать кого-нибудь вниз.

Теперь сани были прямо надо мной. Двигатель работал на холостом ходу. Луч света осветил дно каньона и, наконец, остановился на кабине затонувшего корабля. Я сидел неподвижно, каждый мускул был напряжен.

'Ник!' — крикнул женский голос сверху. — Ник, — снова позвала она. 'Вы меня слышите?' Это была Лана!

Я вылез из кабины и встал на капот. «Лана? Ты здесь?' — крикнул я наверх.

Свет попал мне прямо в глаза. "Ник... о Боже, Ник, ты еще жив!" — воскликнула Лана.

— И мне чертовски холодно! — воскликнул я. — У тебя есть с собой веревка?

— Да, — воскликнула она. 'Подожди секунду.'

— Вы невредимы, капитан? — воскликнул Жан Пьер. Он тоже вернулся.

'Да. Как ты узнал, что я здесь?

«Мы видели, как все происходит», — сказал он. 'Подожди секунду.'

Свет исчез, и на мгновение стало темно. Потом снова засияло.

«Я бросаю веревку вниз. Обвяжите его вокруг талии. Я привяжу другой конец к саням, и мы вас вытащим.

— Хорошо, — крикнул я. Я расстегнул магазин и сунул «Люгер» обратно в карман. Через секунду веревка опустилась. Я спрыгнул с капюшона и завязал её вокруг себя.

— Готов, — крикнул я наверху.

— Подожди, — крикнул Жан Пьер.

Мотор саней стал громче, веревка натянулась, и я чуть не упал.

«Тянем», — крикнул Жан Пер, и меня медленно потянули. Я использовал свои ноги, чтобы избежать удар о стены. Потом я снова оказался наверху. Большие глыбы льда падали в каньон. Край рассыпался.

Жан Пьер и Тиен Синг помогли мне подняться на ноги, развязали веревку и повели обратно к саням, где я сел на пассажирское сиденье. Внезапная жара почти стала для меня невыносимой. Жан Пьер сел за руль, а Тьен Синг и Лана забрались сзади. Они бросили веревку в сани.

Мы сидели молча несколько минут. Единственным шумом, который мы слышали, был двигатель на холостом ходу и жужжание обогревателя.

— Почему ты вернулся? — наконец спросил я.

Жан Пьер отвел взгляд. "Доктор Эдвардс убедила меня," — мягко сказал он.

— Убедила в чем?

Он посмотрел на меня. — Что нам надо вернуться, чтобы забрать тебя. Больше не надо спорить. Хотя... я ошибался. Теперь я это вижу.

«Нас не было всего несколько часов», — сказала Лана с заднего сиденья.

— К тому времени, когда мы вернулись в лабораторию, тебя уже не было.

— Значит, ты пошел по моим следам?

— Конечно, — застенчиво сказал Жан Пьер. — Пойдем наверх и возьмем твои сани?

Я посмотрел в спину. — У тебя есть с собой оружие?

— Оно там, — сказал Жан Пьер. Тьен Синг ухмыльнулся.

«Тогда нам не понадобятся те другие сани», — сказал я.

'Что же нам теперь делать?'

«Мы отслеживаем их и попытаемся остановить до того, как они загрузят эти баллоны в субмарину».

-- Я насчитал не меньше пятидесяти человек, -- сказал Жан Пьер.

«Да, их гораздо больше, чем нас, но там, на берегу, в темноте, они гораздо более уязвимы. Все, что нам нужно сделать, это заставить их задержаться в течение десяти часов, пока не прибудет наша собственная подводная лодка.

— Оно того не стоит, — сухо сказал Жан Пьер.

— Ну, тогда возьмем другие сани, — рявкнул я. — Тогда ты можешь поехать на них в Мак-Мердо.

Француз ничего не сказал, но включил передачу и поехал по следам русских.

— Выключи фары, — сказал я через милю. Жан Пьер сделал, как я просил, и мы двинулись дальше. Следы десяти-пятнадцати советских мотосаней были хорошо видны под ясным вечерним небом.

Через несколько часов мы так и не увидели советской колонны, и Жан Пьер остановился на минутку, чтобы мы могли размять ноги и перекусить.

Когда мы остановились, я проверил ружья, которые мне дали в Проливе Мак-Мердо. Я зарядил их и проверил, плавно ли выбрасываются гильзы при такой температуре.

Я также проверил радио. Ни один из американских каналов не говорил ничего, кроме станции, которая все время ретранслировала направления и вещала в радиусе ста миль от станции.

То есть либо русские все еще были на американской базе в проливе Мак-Мердо, либо они уничтожили передающее оборудование, и наши инженеры еще не смогли привести все в порядок. В любом случае, мы не ждали никакой помощи от этого радио.

Через несколько часов мы снова остановились, и Жан Пьер забрался на заднее сиденье, чтобы немного поспать. Я сел за руль, а Лана села рядом со мной.

Потом мы долго ехали молча. Машина тряслась и подпрыгивала на неровной местности. Я постоянно вглядывался в темноту, чтобы увидеть, не увижу ли я каких-либо признаков жизни со стороны русской колонны или они не оставили кого-то где-нибудь, чтобы прикрыть их сзади. Но ничего не было — кроме бескрайней пустынной равнины.

— А когда все кончится, что тогда? — спросила Лана после долгого молчания.

Я посмотрел на нее. - 'Что ты имеешь в виду?'

— Я имею в виду, если мы сможем это сделать, если мы сможем убедиться, что они не смогут доставить эти баллоны на субмарину. Что тогда?'

"Тогда моя работа будет сделана."

— Я не это имела в виду, Ник. Что тогда произойдет с этим газом?

«Я не уверен в этом. Но, по крайней мере, он должен остаться здесь, в Антарктиде. Этот материал слишком опасен для передачи кому либо.

«Разве наше правительство не собирается его использовать?»

Я покачал головой. — Я так не думаю, Лана. Но вам, как ученым, придется найти способ сделать его безвредным.

Она задумалась об этом на мгновение. — Вы сказали, что коммандер Тиберт считал, что его люди почти разработали лекарство от него.

— "Это то, что он сказал".

"Тогда мы должны вернуть эти цилиндры на эту исследовательскую станцию, и они должны храниться там, пока не будет готово это лекарство. Затем мы можем использовать это для нейтрализации РВБ-А."

— Ты тоже собираешься участвовать в этом?

Она покачала головой. 'Не здесь. Я возвращаюсь в Калифорнию. Я могу принести гораздо больше пользы в моей собственной лаборатории.

— Мы успеем, — мягко сказал я. «Мы остановим их».

— Да, — сказала она, но было ясно, что она мне не поверила.

В следующие шесть часов мы останавливались еще дважды. В первый раз Лана взяла руль у меня, чтобы я мог немного поспать, а во второй раз Тьен Синг сменил Лану.

В три часа ночи мы все уже поели и спали. За два часа до этого мы увидели вдали гору Сабина. Следы русской колонны повернули на север, к берегу, и мы продолжали идти по ним, но теперь, когда мы были так близко, мы были гораздо осторожнее. Советская подлодка не должна была подойти еще шесть часов, но я хотел как можно скорее оказаться на исходной позиции, на случай, если она придет раньше. Если бы у них там были баллоны на борту, было бы слишком поздно.

Я вернулся за руль, когда запищал датчик разрыва, и я остановился.

Впереди мы могли ясно видеть, что следы русских прорезали местность, где, по нашему детектору, должна была находиться одна или несколько трещин, а затем растянулись на полмили

дальше вне поля зрения за хребтом.

— Мы должны быть очень близко к побережью, — сказал Жан Пьер.

— Да, оно за тем холмом, — сказал я. Я сидел, изучая карту в тусклом свете внутренней лампы. Непосредственно перед тем, как ледяной щит медленно спускался в море, была узкая полоса с множеством трещин. Вот где мы были сейчас.

Я сложил карту, отложил ее в сторону, завел сани и медленно поехал по следам русских через расселину. Прямо перед самой высокой точкой холма я снова остановился.

Я застегнул парку и посмотрел на остальных.

«Я пойду на вершину холма, пойду пешком. Я хочу взглянуть. Вы все оставайтесь здесь.

Все молча кивнули, и я вылез из кабины, надел капюшон и побрел по снегу на вершину холма. Холод был невероятный, намного хуже, чем раньше. Я понял, что мы не можем оставаться снаружи более получаса, даже в полярной одежде. Это все сильно усложняло, но у нас не было выбора. Нас поставили перед свершившимся фактом .

Последние несколько метров я шел согнувшись, чтобы меня не было видно, когда я поднимусь. Я не знал, могли ли они выставить там часовых, но мне это не казалось невероятным.

В тот момент, когда я достиг вершины, я увидел вспышку света, а через две секунды раздался громкий взрыв.

Я только что видел фонтан льда и воды, бьющий в воздух, в трехстах или четырехстах футах подо мной. Фонтан находился примерно в тридцати футах от низких зданий и был окружен русскими мотосанями.

Потребовалось несколько минут, чтобы вода и лед успокоились, и я мог ясно видеть, что произошло. Во льду перед подводной лодкой пробили большую дыру, через которую могли пройти хотя бы верхняя палуба и перископ. Загрузить баллоны можно было через один из боковых люков. По льду, спрятавшись за санями до взрыва, двигались фигурки. Они подошли к дыре, сделали там что-то непонятное и через несколько минут пошли обратно к саням. Они сели и поехали к зданиям.

Они что-то оставили за дырой, на льду, и на мгновение я подумал, что они привели в действие заряд взрывчатки, чтобы увеличить дыру. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это радиолокационное устройство, облегчавшее подводной лодке поиск пробоины. Теперь ничего не шевелилось, и, насколько я мог видеть, на страже никого не было. Они, наверное, и не подозревали, что за ними следят, но я все равно считал это небрежностью, если учесть, какой груз они везли.

Я осторожно соскользнул с вершины холма, снова встал и быстро пошел обратно к саням, где меня ждали остальные.

"Ты их видел?" — спросил Жан Пьер, когда я сел за руль.

— Да, вот они, — сказал я. Я открыл карту.

— Что это был за взрыв? — спросила Лана.

«Для этой подлодки они продырявили лед», — сказал я, не поднимая глаз. Примерно в пяти милях оттуда, казалось, был другой путь к океану. С этого момента я подумал, что у нас есть все шансы добраться до советского лагеря незамеченными.

Я отложил карту в сторону, включил передачу и направился к побережью, параллельно холму, но значительно ниже его вершины.

— Что будем делать, капитан Картер? — спросил Тиен Синг. «Я думал, что мы собираемся убить этих русских».

«Мы собираемся предотвратить доставку этих баллонов», — сказал я. 'Как?' — спросил Жан Пьер.

— Я покажу вам через пятнадцать минут, — сказал я, снова сосредоточившись на местности.

Через несколько миль холм остался позади, а еще через несколько миль мы вышли на плоскую полосу, плавно спускавшуюся к океану. Я подъехал к краю ледяного покрова, затем развернулся и поехал дальше к советскому лагерю.

Тиен Синг достал из багажника одну из винтовок и начал заряжать ее.

— Стрельбы не будет, пока я не подам сигнал, — резко сказал я.

«Они убили много хороших людей», — сказал Тиен Синг.

«Это пятьдесят человек, хорошо вооруженных. Если мы начнем в них стрелять, у нас не будет шансов. Мы сделаем это, как я сказал. Поняли?'

В салоне повисла долгая тишина.

— Он прав, — осторожно сказала Лана.

Тиен Синг кивнул. — Как вы собирались это сделать, капитан?

В бесчисленных местах под давлением образовались ледяные стены, сталкивающие огромные льдины в самые причудливые структуры. За одной из этих ледяных стен я остановился и выключил внутреннее освещение.

— Русская подлодка будет здесь около пяти часов, но наша подлодка появится не раньше семи часов вечера. Так что это займет много времени. Нам никогда не удастся так долго удерживать от себя пятьдесят хорошо вооруженных людей.

«Тогда нам придется их убить», — сказал Тиен Синг.

— У нас нет ни сил, ни оружия для этого. Все, что нужно, это несколько человек, чтобы бежать к своим саням, иначе они могут схватить нас. У нас нет шансов.

— Что вы предлагаете, капитан? — спросил Жан Пере.

Я ухмыльнулся. «Я прокрадусь в лагерь и сниму все крышки распределителей со всех моторных саней».

Тиен Синг громко рассмеялся. — Все машины, кроме одной, капитан Картер, — сказал он. — Все, кроме саней с грузом на прицепе за ними.

'Именно так. Если им придется идти пешком, а мы уедем с баллонами, они мало что смогут с этим поделать.

— А если они выставили часовых? — спросила Лана.

— Тогда я их не видел.

— Но что, если они есть?

Я отвел взгляд. — Тогда мне придется их убить.

«Я иду с тобой», — сказал Тиен Синг.

— Я тоже, — сказал Жан Пьер. «Если вам придется снимать все эти крышки распределителей самостоятельно, это займет слишком много времени». Он улыбнулся. — И, кстати, это у меня неплохо получается.

— Красиво, — сказал я, поворачиваясь к Лане. — Оставайся с санями. Если что-то пойдет не так, вам придется вернуться в пролив Мак-Мердо. Тогда расскажешь им, что там произошло.

— Мне страшно, Ник, — сказала она.

— Да, надо рискнуть, — сказал я.

Я проверил «люгер», включил передачу и поехал дальше вдоль побережья, останавливаясь через каждые несколько сотен ярдов, чтобы вылезти и посмотреть.

Снаружи было холоднее, чем когда-либо, и даже мощный обогреватель в кабине все еще боролся со льдом, который пытался прилипнуть к лобовому стеклу.

Через несколько минут я снова остановился на краю ледяной стены и, забравшись на крышу, увидел русский лагерь с дюжиной мотосаней, припаркованных вокруг невысоких зданий.

«Мы продолжим путь пешком отсюда», — сказал я, садясь обратно внутрь.

"Насколько это далеко?" Жан Пьер хотел это знать.

«Четверть мили. Все выглядит спокойно. Нет света. Они, наверное, спят.

— Будь осторожен, Ник, — сказала Лана.

«Мы будем осторожны. Но если что-то пойдет не так, я хочу убедиться, что ты вернешься к Мак-Мердо».

Она кивнула.

Я посмотрел на остальных. 'Готовы?'

Они тоже кивнули, и мы вышли из машины и со всей скоростью забороздили рыхлый снег вдоль побережья к месту расположения советских войск.