Операция Пролив Макмердо

Глава 7

Несмотря на то, что был день, в метель почти ничего не было видно. В ту ночь буря усилилась, и я полз на четвереньках по высоким зубчатым сугробам от восточного крыла к фасаду административного здания. Я не мог не задаться вопросом, как убийцы Тиберта жили в своем лагере.

Если так и останется, подумал я, есть большая вероятность, что они не выживут.

Мне потребовался почти час, чтобы пройти менее пятидесяти ярдов от задней части здания до главного входа, и мне пришлось прорываться через огромную кучу снега, чтобы добраться до двери.

Если я хотел удивить Стальнова, Элси де Хорн должна была хорошо сыграть свою роль. Русский уже доказал, что он хороший сыщик. И реакция Элси точно привлекла бы его внимание, если бы она не оказалась хорошей актрисой.

Дверь замерзла, и я несколько минут пытался открыть ее и войти в холл. Когда я снова закрыл внешнюю дверь, я открыл внутреннюю дверь.

Все были в комнате отдыха. Курт Абель, западный немец, держал в дрожащей руке пистолет 45-го калибра. Когда я откинул капюшон, все увидели, что это я, и он опустил оружие.

— Майн Готт, — мягко сказал он.

"Николас!" — воскликнула Лана. Она сделала несколько шагов ко мне и остановилась.

"Где ты был?" — спросил Абель. «Этим утром мы искали тебя повсюду».

— Я провел ночь в генераторной, — сказал я.

Я внимательно следил за Стальновым, но он не дрогнул.

'Почему?' — спросила Лана. "Тогда что это было?"

— Пойдем сначала в столовую. Мне бы не помешал горячий кофе, и я тоже хочу чего-нибудь поесть.

Мы все пошли в столовую, где Лана и Элси принесли мне кофе, яйца и бекон, которые у них уже были готовы. Все сели за длинный стол и смотрели, как я ем. Лана и Абель были взволнованы больше всех.

Если Стальнов и знал, что произошло прошлой ночью, то уж точно не подал виду.

Закончив, я закурил сигарету. Все с нетерпением ждали, что я скажу.

— Командир Тиберт мертв, — сказал я.

Стальнов выглядел таким же потрясенным, как и остальные. Он наклонился вперед и сказал: «Я думаю, вам следует рассказать, что здесь происходит, капитан Картер».

— Он пытался передать отчет на нашу базу прошлой ночью, но, похоже, что-то не так с антенной, — сказал я. «Он вышел посмотреть, а когда не вернулся, я пошел его искать».

'Что с ним случилось?' — спросила Лана. Ее лицо было испуганным.

— Это был несчастный случай, — сказал я. «Он забрался в антенну, и буря — по крайней мере, я так думаю — разорвала оттяжки. Антенна упала и сломалась, в результате чего он умер».

— Боже, — сказала Элси де Хорн, приложив руку ко рту. Она сделала это блестяще.

— Но почему ты сразу не вернулся? Лана хотела это знать.

«Шторм был слишком сильным, и я боялся, что собьюсь с пути».

«Между зданиями должна быть веревка, верно?» — сказал Стальнов.

— Я не мог найти, — сказал я. — Наверное, она глубоко под снегом.

«Нам нужно передать сообщение, попросить о помощи», — сказала Лана.

— Антенна сломалась, доктор Эдвардс, — сказал Стальнов.

«Я хочу позже откопать один из вертолетов и использовать их рацию», — сказал я. — Но я не хочу просить о помощи. Нам никто не нужен. Мы пришли сюда, чтобы выполнить определенную задачу, и мы можем сделать это в кратчайшие сроки».

Лана хотела возразить, но я жестом удержал ее.

'Доктор Хоорн, вы ничего не заметили в отделе трупов или, может быть, кого-то еще?

— Еще нет, — сказала она.

Доктор Штрауб, присоединившийся к бригаде патологоанатомов, вынул изо рта трубку. «Я культивировал около дюжины образцов тканей, — сказал он. «Я сообщу вам результат через несколько часов».

Я спросил. — "А мы узнаем, от чего погибли эти люди?"

Теперь впервые на лице Стальнова появилось обеспокоенное выражение, но Штрауб покачал головой.

— Я не это хотел сказать, капитан. Я сказал, что ожидаю результата, а не то, что я знаю все, что мы хотим знать.

— Я понимаю, — сказал я после минутного молчания. Затем я посмотрел вверх. «Между тем, я хотел бы попросить вас всех не выходить из помещения ни под каким предлогом. Штормит ужасно. Я предпочитаю избегать дальнейших несчастных случаев.

— Между прочим, в этом крыле мы закончили, — сказал Абель. — Сейчас мы начнем с лабораторий. Если только ты не предпочтешь, чтобы мы помогли тебе раскопать этот вертолет.

"Нет, спасибо, я сделаю это сам, - сказал я. - Ты можешь быть более полезным в лаборатории". Я встал: «Я хочу знать, какова была причина смерти этих людей и откуда она взялась». Стальнов теперь тоже встал. — Что вы хотите этим сказать?

— Что вещество, которое убило этих людей, поступило не с этой исследовательской станции, — сказал я.

"Что ты говоришь, Ник, что ты имеешь в виду?" — спросила Лана.

— Что здесь не было ничего, что могло бы кого то убить, по крайней мере, не в таком масштабе и таким образом, — ответил я.

«Мы не можем сказать наверняка, пока не проведем все тесты», — коротко сказал Штрауб. Он тоже встал и пошел к двери. Он обернулся. «Одно можно сказать наверняка, — сказал он. «Мы никогда ничего не добьемся, если будем сидеть здесь, пить кофе и болтать».

Никто не ответил, и он продолжил:

«Я восхищаюсь вашей преданностью своему правительству, капитан Картер, но помните, что это международная комиссия. И наша работа — провести беспристрастное расследование причин смерти этих людей, чтобы предотвратить повторение инцидента. Теперь я намерен снова посвятить себя этой задаче».

Он вышел из столовой, и через несколько мгновений за ним последовали остальные, кроме Ланы.

Когда мы остались одни, она налила мне еще одну чашку кофе и села напротив меня с решительным выражением лица.

— Что на самом деле произошло прошлой ночью? — тихо спросила она. Если не считать Элси де Хоорн, Лана была единственной, кому я здесь доверял.

И хотя я предпочел бы этого не делать, я все же чувствовал, что должен предупредить ее.

— Тиберт был убит, — сказал я.

Лана побледнела. 'Как?'

Я рассказал ей истинные обстоятельства дела, включая выстрел и перерезанную соединительную линию между зданиями.

«Тогда вам следует обратиться за помощью», — сказала она.

— Я тоже так сделаю, — сказал я. — А пока убедитесь, что у вас с собой есть оружие, на случай, если они тоже охотятся за вами.

— Кто еще знает об этом?

— Доктор Де Хорн, — сказал я.

— Это были русские, не так ли? И Стальнов здесь, чтобы их прикрыть. Я кивнул и взял ее за руку. — Ты должна быть внимательнее к себе, Лана. Если Стальнов заподозрит, что вы что-то знаете, он без колебаний избавится от вас.

— Не знаю… — начала она, но не договорила.

— Ты должена мне помочь. Потерпите еще немного.

— Почему бы тебе просто не застегнуть его?

Я покачал головой. — Мы никогда не узнаем, что именно здесь произошло. Кроме того, его сообщники пристально следят за происходящим.

Я кратко объяснил ей, что Тиберт рассказал мне о советских исследованиях в области РВБ-А и наши собственные исследования сыворотки против этого.

— Значит, это правда, — сказала она, глядя прямо перед собой. 'У меня есть

свеления о такой возможности, но не знала, что все еще на этой стадии».

"По-видимому, это так."

— Но почему, Ник? Зачем русским желать смерти этим людям? Они должны были знать, что будет начато расследование».

— Я не думаю, что они сделали это нарочно, — сказал я.

«Я думаю, что они перемещали этот материал в определенную точку, где его можно было перенести на подводную лодку, и по пути произошла авария».

«В таком случае они, вероятно, ищут этот материал прямо сейчас», — сказала она.

'Это так. И Стальнов должен был прийти, чтобы убедиться, что мы сами не додумались до такой возможности».

«Если бы он узнал это, он бы убил нас».

'Именно так.'

Ей пришлось глубоко задуматься над этим. Медленно, но верно до нее начало доходить значение нашего положения.

Когда она, наконец, оглянулась на меня, ее лицо стало более спокойным и решительным.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас?

«Возьмите пистолет и продолжайте работать, как ни в чем не бывало. Я собираюсь откопать один из тех вертолетов и отправить сообщение в пролив Мак-Мердо этим утром. Если у них там есть подводная лодка, мы не можем позволить им найти и отправить на ней это добро. Если они перебросят его в Москву, у Советов появится потенциальное оружие, с которым мы ничего не сможем сделать — по крайней мере, пока».

«Тогда была бы война».

— Почти сразу, — сказал я.

Мы встали и вместе пошли к двери.

— Мне страшно, Ник, — сказала она.

— Не мешай Стальнову, — сказал я, целуя ее. — Тогда мы разберемся.

Она улыбнулась мне, кивнула и вышла в коридор. Мы были в почти невозможном положении, когда среди нас был Стальнов, а его люди снаружи, практически на пороге. Но если бы я сказал ей это, мы бы не добились никакого прогресса.

Я быстро пересек комнату отдыха и направился к западному крылу, где временно хранилось содержимое склада, используемого в качестве лаборатории патологии.

После десяти минут поиска в загроможденном складе я, наконец, нашел лопату и моток веревки, которые я отнес к главному входу.

Перед выходом я вставил в «люгер» свежий магазин, а пистолет сунул в карман парки. Затем я схватил лопату и веревку и вышел в завывающую бурю.

Ветер усилился, и удержаться на ногах и двигаться вперед было практически невозможно. Я положил лопату и сумел привязать конец веревки к дверной ручке. Я обвязал другой конец вокруг талии.

Убедившись, что на веревке нет узлов, я взял лопату и пополз в том направлении, где, как мне казалось, были погребен под снегом вертолет. Я надеялся, что смогу его найти, что пропеллер все еще торчат над снегом или что там, где они были, снег может быть выше.

Почти через час веревка была натянута, а я так ничего и не нашел. Я был по крайней мере в шестидесяти-семидесяти ярдах от главного здания и был почти уверен, что вертолеты не могут быть дальше.

Я крепко сжал веревку и начал ползти влево. В метель идти стало почти невозможно.

В какой-то момент я остановился, чтобы послушать;

Мне показалось, что я услышал тихое жужжание мотора мотосаней, но больше ничего не услышал и через десять минут подумал, не вообразил ли я его, не мог ли это быть ветер.

Холод пронзил мою кость, и бок стал мокрым — рана открылась и кровоточила.

Я не мог оставаться здесь дольше. Если бы я отдыхал слишком долго, я бы наверняка замерз.

Веревка за что-то зацепилась, и мне пришлось остановиться, чтобы освободить ее. Но через несколько минут я так и не снял его и начал ползти назад, чтобы выследить препятствие.

Через десять минут я наткнулся на что-то твердое и рассмотрел, что это было. Оказалось, что это винт вертолета.

Веревка зацепилась за него.

Я ослабил её и откопал винт лопатой. Потом я начал копаться в снегу.

Несколько минут спустя я вспотел, как выдра, но я отрыл боковую дверь, так что я был достаточно защищен.

Снег продолжал задувать в дыру. Если бы я не поторопился, я бы все еще был в снегу. Наконец я нашел ручку, и дверь с трудом открылась — слава богу, я смог войти.

Я заполз внутрь. Наконец-то защитился от ветра. Я развязал веревку вокруг пояса и пополз к креслу пилота.

Я посидел там некоторое время, чтобы отдышаться. Мои легкие болели от холода, сердце колотилось в горле, а рана в боку пульсировала.

Придя в себя, я наклонился вперед и стал изучать распределительный щит. Я включил главный выключатель. Аккумулятор оказался заряжен более чем наполовину и я включил магнитолу. Тут же динамик начал шипеть и трещать.

Я обнаружил микрофон и уже собирался включить его, как вдруг почувствовал запах авиационного бензина.

Если не считать лампочек на коммутаторе, в вертолете было темно. Я положил микрофон, достал из внутреннего кармана фонарик, включил его и посветил в кабину. Сначала я ничего не видел, но потом увидел мокрое пятно возле крыши. Что-то просочилось сверху.

Я заполз в кузов, где запах бензина становился все сильнее и сильнее. Я услышал пронзительный гул над головой и осветил то место, откуда, как мне казалось, исходил звук. Топливный насос был включен и сильно протекал, топливо выплескивалось галлонами за раз.

Секунду я стоял, растерянный, глядя на струю бензина. Что-то явно было не так. Главный выключатель, очевидно, закоротил насос, и он протекал, как я только что видел.

Я снова посмотрел на приборную панель. Свет загорелся, все заработало, насос включился. Искра ... воспламенила бы бензин, и всё бы взорвалось.

Внезапно меня осенило, что кто-то должен был быть здесь раньше.

Я положил фонарь обратно в карман, схватился за веревку и лихорадочно вылез из машины, вверх и позволил себе скатиться по снегу в бурю.

Вскоре пары бензина в вертолете достигли точки взрыва. Я не мог думать ни о чем другом, пока, спотыкаясь, брел по веревке к главному зданию так быстро, как только мог.

Кажется, я прошел всего двадцать-двадцать пять ярдов, когда меня с огромной силой подняло и швырнуло вниз на десять ярдов.

Глухой дрожащий стук раздался почти одновременно с порывом горячего воздуха. Снег тут же растаял.

Моя парка загорелась от бензина, который попал на нее в трюме, но мне быстро удалось потушить огонь, катаясь по снегу.

Меня окружали обломки вертолета, но, если не считать обгоревшей куртки, я не пострадал.

Когда я снова встал на четвереньки, пламя уже начало спускаться ниже.

Я не сомневался, что и другая машина, которая тоже должна лежать под снегом, тоже превратилась в мину-ловушку. Если бы я не почувствовал запах топлива, я был бы уже мертв.

Однако мне пришлось принять решение. В этой буре никто не мог сразу увидеть или услышать, выжил ли я при взрыве или нет.

Если бы я спрятался где-нибудь на исследовательской станции, Стальнов и его люди поверили бы, что я мертв. Если бы я вернулся к остальным, Стальнов знал бы, что я знаю, что кто-то делает все возможное, чтобы сделать расследование невозможным.

Оба метода имели свои плюсы и минусы.

Если бы я не появился, Стальнов чувствовал бы, что у него развязаны руки, и он мог бы гораздо раньше совершить преступную, важную ошибку. Но если я не появлюсь, он может делать все, что захочет, и я совсем не был уверен, что он не уничтожит остальных.

Если я вернусь в главный корпус, Стальнов будет настороже, но против остальных ничего сделать не посмеет.

Пока я не умер.

Я спотыкался вслепую, пока снова не нашел веревку. Затем я сделал паузу. Внезапно я увидел третью возможность. Это было, конечно, рискованно, но если бы я выбрал этот третий вариант, то опасность для остальных миновала бы... и люди Стальнова, возможно, были бы вынуждены разоблачить себя.

Я пытался предусмотреть все последствия, но это было как в шахматах — любой хороший ход мог спровоцировать большое количество ответных ходов, и никогда нельзя было предугадать, что собирается сделать противник. Единственный способ узнать, что задумал противник, — сделать ход и дождаться встречного хода.

Пока за моей спиной шипело пламя, я тащился по веревке обратно к главному зданию. Через пятнадцать минут я был у главного входа и наткнулся на комнату отдыха. Стальнов был внутри, и когда я упал, и он подошел ко мне, я вытащил свой Люгер. Но он хотел только помочь мне.

«Я видел взрыв! Что случилось?' — воскликнул он.

Штрауб и Абель пробежали по коридору.

'Что это было?'

'Вы ударились?'

Стальнов был либо превосходным актером (и я думал, что знаю это), либо он действительно был невиновен во взрыве.

«В топливопроводе вертолета произошла утечка. Я почувствовал запах бензина и только что выбрался наружу, пока он не взорвался.

"Вы смогли отправить еще одно сообщение?" — спросил Стальнов. Я посмотрел ему прямо в глаза. 'Нет. Но я решил пойти за помощью.

Он спросил. — "Как ты собирался это сделать?"

«Я уверен, что на этой станции есть моторные санки. Я найду их и поеду в Мак-Мердо.

«Вы не можете сделать это в такую погоду», — сказал Абель.

— Да, — неожиданно сказал Стальнов. — Наверное, сможет. Нам нужно дать сообщение о нашем положении на базовой станции МакМердо.

— Я тоже об этом думал, — сказал я.

В западном коридоре мы услышали чей-то крик, и через несколько секунд в комнату вбежала Лана.

— Ник, — закричала она. "Элси... она... мертва!"

Страуб повернулся молниеносно. 'Что?' воскликнул он.

Лана истерически закричала. - 'Она умерла! Это ужасно!'

Страуб добрался до нее первым и ударил ее по лицу. Она сразу перестала кричать. Через секунду я уже стоял рядом с ней.

— Что случилось, Лана?

Она посмотрела на меня. 'Она умерла. Элси... Доктор Де Хорн мертва.

'Где?'

"В лаборатории."

— Дай-ка посмотреть, — сказал я.

'Нет!' — воскликнул Штрауб. Я посмотрел на него. — Мы говорили об этом, капитан Картер. Мы знали, что при работе с трупами тоже могут произойти несчастные случаи».

"Что ты говоришь?" — отрезал я.

«Мои культуры были положительными», — сказал он. «Эти люди погибли в результате культуры, которая витала в воздухе и которой они вдыхали. Но самое главное, эта культура была включена в их ткани».

"Что ты имеешь в виду?"

— Что трупы тоже смертоносны. Выращенные ими бактерии все еще находятся в их тканях».

Стальнов казался таким же сбитым с толку, как и остальные.

«Я пойду туда с тобой», — сказал Штрауб. «Но вы должны одеть защитный костюм».

Я посмотрел на Лану. — Ты что-нибудь там трогала?

Она покачала головой. «Я вошел поговорить с ней, но она лежала на полу у стола. Она была… мертва… как и все остальные».

Я кивнул Штраубу и прошел в угол комнаты отдыха, где мы повесили противогазы, когда вошли.

Через несколько минут мы оделись, загерметизировали костюмы и включили сжатый воздух.

Штрауб жестом приказал остальным оставаться на своих местах, и мы вместе направились в западное крыло в патологоанатомическую лабораторию на складе.

На столе в центре комнаты лежало тело мужчины. На полу по соседству лежала на спине Элси де Хорн с открытыми глазами, высунутым языком и струйкой крови по подбородку. Она выглядела так, будто ей было очень больно. Быстро Доктор Штрауб подошел к ней и быстро осмотрел. Когда он встал, я даже сквозь забрало его шлема увидел, как он выглядел взволнованным.

«Позвоночник сломан, все мышцы разорваны», — услышал я его слова в микрофон в моем шлеме. — То же самое вещество, которое убило остальных?

Штрауб посмотрел на Элси и на тело на столе. — Та же ткань, — сказал он. «Оно все еще активен».