Операция Пролив Макмердо

Глава 8

Уже темнело, когда Стальнов вышел из гаража с картами. Весь день мы работали вместе над одними из стоявших там мотосаней, которые должны были доставить меня в залив Мак-Мердо, в ста пятидесяти милях отсюда. Вместе нам удалось собрать примитивный радиокомпас из материалов в радиорубке.

«Курс не прямой», — предупредил Стальнов.

«Но чем ближе вы подходите к базе, тем четче и точнее становится индикация».

Машина была заправлена, на борту имелся продовольственный паек, теплая палатка и печь.

На улице все еще бушевала неутихающая буря, и, выйдя из гаража, Стальнов посмотрел на двери и покачал головой.

«Звучит не очень обнадеживающе», — сказал я.

Он снова покачал головой. «Я не понимаю, почему вы настаиваете на том, чтобы отправиться на эту базу именно сейчас. Почему бы тебе не подождать, пока буря немного утихнет?

— Мы уже говорили об этом, — сказал я. «Я хочу сообщить им, что у нас все в порядке. После того, что произошло, и теперь, когда они больше не могут поддерживать радиосвязь, все, включая ваше собственное правительство, начинают нервничать. Как только шторм утихнет, я вернусь с вертолетом и новым радиооборудованием.

Стальнов долго смотрел на меня, вероятно, недоумевая, насколько я говорю ему правду и что еще я знаю или подозреваю.

"Тогда тебе придется быть осторожным, Картер," сказал он. Он разложил карту на заднем сиденье ратрака и указал на четыре области, где между этим местом и проливом Мак-Мердо было много разломов.

«У вас на борту есть детектор разрыва», — сказал он. «Он работает как гидролокатор, но материал примерно такой же, как и тот, что мы только что использовали. Не совсем надежный на сто процентов.

Он посмотрел на меня. — Здесь вам придется ехать очень медленно. По крайней мере, тогда детектор сможет работать.

Я постоял несколько секунд, глядя на карту.

Первое поле ущелья было в десяти милях отсюда, посередине моего пути к Мак-Мердо. Я предполагал, что в этом месте будут люди Стальнова. Как только я преодолею это поле пропасти, оставшаяся часть пути будет относительно легкой.

Я снова сложил карту и положил ее вперед.

— Спасибо за помощь, — сказал я.

Стальнов пожал мне руку. — Удачи, капитан, — сказал он.

— Я могу это сделать, — сказал я. — Я ни на мгновение не сомневаюсь в этом. Но будешь ли ты внимательно следить за всеми, пока меня не будет? У нас уже достаточно несчастных случаев.

— Да, я понимаю, — сказал Стальнов. Он достал из внутреннего кармана парки бутылку бренди. — В такую погоду это займет у вас не меньше десяти часов. Вы можете плохо почувствовать себя, и сделать глоток, когда вам нужно сделать перерыв».

Я взял бутылку. Пробка все еще была запечатана, так что я не думал, что он мог ее подделать. Вероятно, мне следовало объяснить этот жест как последнюю услугу приговоренному к смертной казни.

— Спасибо, — сказал я, прислонив бутылку к переднему сиденью. Потом я вошел.

— Прощай, — сказал Стальнов.

— Да, скоро увидимся, — ответил я, захлопывая дверь.

Стальнов снова надел капот, и я вздрогнул, когда он открыл ворота гаража.

Я включил передачу, и машина начала тяжело двигаться по ветру, и я выехал. Мои фары не давали мне больше трех-четырех метров видимости в темноте сквозь снег.

Я объехал главное здание к генераторной, мимо сломанной антенны и на равнину. Примерно через полмили я остановился и посмотрел погодный канал Мак-Мердо. На таком расстоянии сигнал был нечетким и проходил очень беспорядочно, но я мог сказать, где находится, по крайней мере приблизительно.

С картой на коленях я держал радиокомпас и провел на карте линию вправо, к советской базе в пятидесяти милях к северу от Мак-Мердо на побережье.

Отклонение здесь было не более одного-двух градусов, так что, если я сяду немного правее, я смогу попасть туда.

Я отложил карту, выключил свет в салоне и поехал дальше. Детектор расщелин просканировал лед на наличие трещин, мои фары, казалось, годились только для близкого освещения, а гул двигателя был единственным звуком, кроме ровного завывания ветра.

Пока я вел машину, я думал о бедной Элси де Хорн, тридцатой невинной жертве этой мини-войны. По крайней мере, у Пола Тиберта было какое-то представление о своем противнике, и он был в состоянии защитить себя — другие этого не сделали. Он просто совершил ошибку, ошибку, которая дорого ему обошлась.

Я проехал километров пятнадцать-двадцать в час по неровному льду, по надутому снегу и примерно через полчаса снова остановился. Я приближался к первому ущелью, которое Стальнов отметил на карте, поэтому следующие несколько миль мне пришлось ехать осторожно.

Сигнал Мак-Мердо по-прежнему не становился сильнее, но второй опрос показал, что я недалеко от курса.

Я снова посмотрел на карту. Основные трещины, казалось, были под прямым углом к моему курсу, поэтому, если я хотел пройти через них целым и невредимым, мне нужно было несколько миль повернуть на восток, а затем вернуться на прежний курс.

Двигатель работал на холостом ходу, и я выжал сцепление левой ногой, отложив карту в сторону. Как раз когда я собирался уехать, у лобового стекла появилась фигура, и я поднял глаза. Это был мужчина в белой арктической одежде. Он направил на меня автомат Калашникова.

Я медленно отпустил руль и поднял руки над головой.

Мужчина кивнул, и через секунду моя дверь открылась.

В этот момент я нырнул влево и ускорил движение отпустив сцепление.

Сани рванули вперед, и в этот момент пуля пробила лобовое стекло. Я почувствовал, как левая гусеница прошла над человеком.

Я быстро вытащил свой Люгер и напряг левую руку, чтобы продолжать вращение. Затем я сел на пассажирское сиденье, убедившись, что остался под ветровым стеклом. Я отпер правую дверь и упал в снег.

По машине было произведено шесть выстрелов. Они раздались слева. Мгновение спустя я встал на одно колено и быстро выстрелил четыре раза в том направлении, откуда меня обстреливали.

Я вскочил на ноги и пошел по снегу. Я старался оставаться рядом с медленно движущимися мотосанями. В течение двух минут я не слышал ничего, кроме шума двигателя и ветра. Затем внезапно раздался другой звук.

Выстрел с визгом задел крышу кабины, и я нырнул немного глубже. Тем временем я все еще пытался разобрать другой звук.

Внезапно я понял, что это было. Я услышал двигатель другого саней, работающий на холостом ходу где-то неподалеку.

Они никак не мог быть очень далеко, иначе я не смог бы услышать их в эту бурю.

Последние выстрелы раздались справа, и я повернулся и дважды быстро выстрелил, затем подбежал к своей машине и старался оставаться впереди нее, пока не смог обойти ее и нырнуть в снег.

Сани укатились сами по себе в бурю, пока я не скрылся из виду. В меня снова выстрелили дважды, тоже справа.

Затем я услышал двигатель других саней прямо позади меня. Я повернулся и пополз за ними.

Я оставался в пяти-шести футах от больших саней, стоящих там с выключенными фарами и тихо урчащим двигателем. Я подполз к заднему окну и осторожно встал, чтобы посмотреть внутрь.

За рулем был кто-то в арктической одежде. Пока я смотрел, он схватил микрофон и сказал что-то, чего я не мог понять.

Однако ответ по рации был достаточно однозначным.

Раздался голос. — "Он за своими мотосанями."

«Тогда пусть он взлетит в воздух», — сказал мужчина за рулем.

Я нырнул глубже, подполз к пассажирской двери и снова внимательно прислушался.

«Тогда поторопитесь», — сказал мужчина за рулем.

Затрещало радио. 'Мы почти у цели...'

В этот момент я рывком открыл дверь и нацелил свой Люгер прямо в голову русского, в нескольких дюймах от его виска.

«Нажми эту голосовую клавишу, и все кончено, товарищ», — сказал я по-русски.

Глаза мужчины расширились, когда он увидел меня.

Он также видел пистолет краем глаза. Он держал микрофон в правой руке, и я увидел, что он собирается нажать на клавишу.

— Я пущу тебе пулю в голову, обещаю, — сказал я.

— Это того стоит?

«Эти сани едут по кругу», — рявкнуло радио.

— Тогда обязательно узнайте. С какой он стороны, — сказал еще один через громкоговоритель.

«Положи микрофон, товарищ. Прямо сейчас!'

Водитель сделал, как я ему сказал, и я осторожно забрался в кабину рядом с ним и захлопнул дверцу.

'Чего ты хочешь от меня?' — спросил русский.

"Сколько вас?"

— Нас трое, — сказал он после минутного колебания.

— А сколько мужчин в лагере?

— Никого, — сказал он.

«Вы лжете товарищ. Прежде чем я убил Стальнова, он сказал мне, что вас не меньше десяти человек.

«А я только что сделал это...» — резко начал шофер, но потом понял свою ошибку и замолчал.

Я улыбнулся и поднес ствол люгера к его виску. — Сотрудничайте, иначе мне придется вас застрелить. Со сколькими людьми ты в лагере?

— Еще один патруль из четырех человек, — сказал русский. «Один из них серьезно ранен».

— Где этот лагерь?

— Вы проезжали мимо него по пути сюда.

— Я нашел Дмитрия, — затрещало радио. Водитель потянулся к микрофону, но я покачал головой.

— Петр... Петр... Я нашел Дмитрия. Он мертв.'

В буре снаружи раздались выстрелы, а через несколько мгновений радио проревело: «Ну, эта его машина стоит на месте».

— Грязный ублюдок, — сказал другой голос. «Нам придется заморозить его здесь до смерти».

— Давай, поехали, — сказал я.

Водитель смотрел на меня широко открытыми глазами. 'Куда?'

— На Мак-Мердо, — сказал я.

— Но… мы все равно не можем оставить их здесь. Они замерзнут до смерти.

— О нет, — сказал я. «В моих мотосанях есть продовольственный паек, теплая палатка и печка. Они продержатся, пока буря не пройдет. Давай, поторопись, товарищ.

Русский все еще колебался. Я взвел Люгер до конца. Щелчок прозвучал слишком громко в кабине. «Двигайся или я тебя пристрелю». Русский включил передачу и медленно разогнался.

— Петр? кричало радио.

— Быстрее, — отрезал я.

— Василий, видишь, Петр уезжает.

— Петр? — в ужасе воскликнул мужчина. — Петр!

Я выключил радио и откинулся назад. Одной рукой я достал сигарету из внутреннего кармана и закурил. — Поезжай в Мак-Мердо, — сказал я. «Но следи за трещинами. Было бы стыдно и обидно, если бы с нами что-нибудь случилось.

«Мой радиокомпас настроен на нашу базу и работает на кристаллах, поэтому я не могу переключиться на базу в США».

— Не кричи, — сказал я. - Тогда мы отправимся на вашу базу.

Русский резко посмотрел на меня, и я снова улыбнулся.

«Я хочу спросить у них кое-что, — сказал я.

Без предупреждения я выдернул проводной микрофон из трансивера, открыл окно и выбросил его. По крайней мере, теперь он больше не мог общаться ни со Стальновым, ни с Мак-Мердо. Нас было только двое, и так будет до побережья, находящегося более чем в ста двадцати милях от нас.

Детектор разрыва начал пищать, и водитель почти небрежно наклонился влево, а затем вправо через сотню ярдов, так что две минуты спустя он вернулся на курс. Ему пришлось повторить это по крайней мере еще пять или шесть раз, пока мы не миновали опасное место. Очевидно, он знал местность как свои пять пальцев, и его радиокомпас был запрограммирован на это.

Я спросил. — "Что ты делал в том лагере рядом с нашей исследовательской станцией?" .

Он быстро посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он был еще совсем молод, и мне было его немного жаль. Он колебался между своими приказами и моим Люгером. Но хорошие, невинные люди погибли из-за того, что там делали Советы. Я хотел предотвратить больше несчастных случаев.

— Знаешь, Петр, я не из терпеливых. Ты можешь выбрать: либо ты отвечаешь, либо я тебя пристрелю. С этой машиной я тоже могу добраться до МакМердо самостоятельно».

Теперь молодой человек смотрел на меня с тревогой. 'Что ты хочешь?' — наконец спросил он.

"Что вы здесь делали?"

«Мы должны были убедиться, что вы не покидали станцию и не передавали никаких радиосообщений».

'Почему?'

— Не знаю, — сказал он, качая головой.

— Неужели ты не можешь придумать ничего лучше? — отрезал я.

— Клянусь, я не знаю.

"Как долго вы должны были оставаться там."

«Пока бы нам не сказали, что всё закончено».

— А кто должен был тебе это сказать и как?

«Товарищ Стальнов, по рации».

Стальнов по рации. Я откинулся назад. Вероятно, Стальнов видел, как Тиберт вышел посмотреть на антенну и починить ее, а эти ребята вырубили эту штуку. В тот момент, когда он убедился, что Тиберт там, он приказал перерезать оттяжки.

"Кто перерезал эти оттяжки?"

Молодой человек посмотрел на меня. Теперь в его глазах был страх.

Я спросил. - "Ты?"

Он покачал головой. — Нет… это было… я не знаю. Мы полачили приказы. Мы солдаты.

— А как насчет остальных на станции? Стальнов тебе тоже распоряжения пришлет их убить?

— Нет, — сказал он. — Если только они не попытаются сбежать.

'Как я?'

Молодой русский ничего не сказал, и я больше не давил. Он был солдатом и выполнял свою работу, вот и все.

К двум часам ночи буря начала немного стихать. Мы все еще находились в часе езды от советской базы в проливе Мак-Мердо.

Сигналы радиокомпаса теперь были громкими и ровными, и мы прошли через все поля разломов.

То, что я задумал, было очень опасно, но я не мог придумать другого способа убедить себя в том, что здесь происходит. Придется искать источник самому. Когда мы добрались туда, было еще очень раннее утро, в то время, когда ночные смены ничего не знали. И, насколько я знаю, нас никто не ждал. Кроме того, эта советская база не была военной базой, так что безопасность, вероятно, была бы неплохой.

Я спросил. — "Ворота охраняются?"

Молодой человек поднял голову, пораженный моим голосом.

'Что?'

'Наблюдение. У входа на вашу базу есть охрана?

— Нет, — сказал он.

— Даже вокруг базы, на территории?

— Да, и у лаборатории.

— А как насчет центра связи?

Он снова казался пораженным. — Часовых нет. Конечно... Двери заперты, но это все.

— Сейчас я вам кое-что скажу, Петр, и вы должны этому поверить, потому что это правда. Ты понимаешь что я говорю?'

Он неуверенно кивнул.

«Вы отвезете меня в узел связи, где я позже поговорю с оператором».

'Это невозможно.

— О да, вполне возможно, Петр. Но теперь вам действительно нужно внимательно слушать, потому что сейчас это грядет. Я не буду уничтожать или повреждать оборудование, и я не причиню вреда вам или кому-либо еще. Мне просто нужна информация.

'Я не могу сделать это.'

— Последнее, кстати, не совсем верно. Я не причиню вреда тебе или кому-либо еще, если ты не заставишь меня. Ты хотел моей смерти. Я, с другой стороны, не хочу, чтобы кто-то умер. Мне просто нужна информация. Как формально всегда звучал этот русский язык.

«Если я помогу тебе, меня сочтут предателем».

— Нет, если я направлю на тебя пистолет, Петр. Даже ваши люди не совсем слепы.

Молодой человек снова замолчал, и, пока он ехал, я вложил свой последний полный магазин в «люгер», затем полез в толстые полярные штаны, выхватил газовую бомбу, которая была застегнута в специальном мешочке на бедре, и сунул ее в карман.

Хотя ветер все еще дул снегом высоко, так что время от времени мы не могли видеть, но буря начала стихать. Пройдет еще несколько часов, прежде чем она утихнет, так что у меня еще достаточно времени, чтобы сделать то, что я намеревался сделать, и выбраться наружу.

Примерно в пяти милях от советской базы мы прошли по снегу флаг на пластиковой палочке. Молодой человек повернул налево и начал разгоняться. Через сто метров мы прошли второй флаг и еще сто метров по третьему.

Петр выключил радиокомпас. «Теперь мы можем пойти дальше по флагам», — сказал он.

«Не притворяйся героем, — сказал я. «Я не хочу причинять тебе боль, но если ты попытаешься меня подставить, я не буду колебаться».

Десять минут спустя я увидел слева от нас белый мигающий свет. 'Что это было?' — отрезал я.

— Это взлетно-посадочная полоса. Световой маяк.

Мы миновали невысокое здание вдоль дороги и оказались на советской антарктической базе в проливе Мак-Мердо.

Молодой русский так сильно сжал руль, что костяшки пальцев побелели.

— Никакого героизма, Петр, — тихо сказал я.

Он посмотрел на меня.

— Меня не будет через двадцать минут, и тогда вы сможете бить тревогу. А до тех пор я не хочу, чтобы меня принуждали что-либо делать». База в это утреннее время казалась безлюдной, и мы беспрепятственно проехали через территорию, где Петр остановился перед большим низким зданием, которое стояло, как дикобраз, полный антенн.

— Оставьте двигатель включенным, — сказал я. Я открыл дверь и вышел на пронизывающий холод, все еще направляя на него «люгер». «Подойдите ко мне медленно. Уходи отсюда, Петр. Но очень осторожно.

Молодой человек сделал, как я сказал ему, и я отступил назад, когда он вышел, и закрыл дверь.

Вместе мы прошли по заснеженной тропинке и вошли.

Тепло и запах электронного оборудования были безошибочны. Мы находились в офисе с тусклым освещением.

В задней части здания был коридор. Я положил свой Люгер в карман, но держал палец на спусковом крючке. "Где дежурный оператор в это время?"

— Думаю, позади.

— Тогда пойдем, — сказал я.

Неохотно Петр прошел по длинному коридору, где остановился в конце у толстой металлической двери с зуммером и глазком на уровне глаз.

— У вас сообщение от товарища Стальнова, которое нужно отправить немедленно, — прошептал я.

Петр нажал на зуммер, а я вынул из кармана свой Люгер и прижал ствол к его боку.

— Никаких ошибок, Петр, — прошептал я.

Через мгновение кто-то подошел к двери. 'Кто там?' — раздался голос из громкоговорителя в потолке.

У меня срочное сообщение, которое нужно передать немедленно, — сказал Петр.

— Завтра утром, ты знаешь.

Я чуть сильнее прижал ствол к боку Петра.

«Нет, вы должны сделать это прямо сейчас», — сказал он. — Сообщение от товарища Стальнова.

— В таком случае… — раздался голос, и дверь с грохотом открылась.