Операция Пролив Макмердо

Глава 2

Мы приземлились в Окленде на Северном острове Новой Зеландии около 2 часов ночи после утомительного 24-часового перелета из Сан-Франциско.

Там мы вылетели внутренним рейсом в город Данидин на Южном острове, где нас встретил лейтенант Джо Поско.

«Добро пожаловать на другую сторону», — сказал он, проводя нас через таможню. Он был еще молод, я думаю, ему было около двадцати пяти, и казалось, что он не может стереть улыбку со своего лица.

Я спросил. — "Что на повестке дня? 'Доктор Эдвардс и я очень устали."

— Зови меня просто тетя Пос, все так говорят.

— Тетя Пос?

Он улыбнулся и кивнул. «Поско» немного похоже на «почтовый индекс», поэтому все зовут меня "тетя Пос."

Несмотря на мою усталость, я должен был посмеяться над этим, но Лане Эдвардс это не понравилось. Она была довольно угрюмой.

«Мне нужен душ, горячая еда и приличная постель, лейтенант», — коротко сказала она, когда мы вышли из терминала и сели на заднее сиденье штабной машины ВМФ.

"Тетя Пос" оглянулся и покачал головой.

«Лучшее, что я могу вам предложить, мэм, это место в транспортном самолете, несколько трудный перелет и упакованный ланч».

Лана начала было возражать, но я ее прервал.

— Пойдем прямо сейчас?

'Да сэр. Самолет уже ждет. Мы внимательно изучили прогноз погоды, и если мы не плетим сейчас, то можем забыть об этом на следующие несколько недель.

"Как эти упакованные ланчи?"

— Ничего особенного, — усмехнулся он. Он тронулся, поехал и пересек аэропорт с леденящей кровь скоростью.

Я взглянул на Лану рядом со мной, но она смотрела в окно, видимо, погруженная в свои грустные мысли. Она тоже не совсем расслабилась во время долгого перелета из Сан-Франциско сюда. Скорее, казалось, что чем дольше мы были в компании друг друга, тем круче и формальнее она становилась. Я понятия не имел, что она думала, но я уже решил, что она устранится, как только ее отношение помешает расследованию.

Когда мы прибыли, они только что закончили загружать провизию в трюм транспортного самолета Hercules C130, который ждал перед большим ангаром. На хвосте была эмблема ВМС США, но большая часть работавшего на нем персонала была в штатском.

-- Ранняя зима, сэр, -- сказал "тетя Пос". «Мы были застигнуты врасплох, потому что все еще были заняты пополнением запасов нашей станции на проливе».

«Я не буду лететь на этой штуке», — запротестовала Лана.

"Тетя Пос" посмотрел на нее в зеркало заднего вида.

— Простите, мэм, но у нас больше ничего нет. Но, конечно, ты должен выяснить это сам.

«Тогда я полечу с советской делегацией...» — начала она, но это было для меня слишком.

— Ты этого не говорила, — отрезал я. Я посмотрел на "тетю Пос." — "Ты этого не слышал, понял?"

— Да, этот сильный ветер, — сказал он. «Ничего не слышно».

От группы мужчин, работавших над самолетом, отделился мужчина в морской форме с расстегнутой паркой. Он подошел к нам, как только "тетя Пос" остановил машину.

— Капитан Картер? — сказал он, когда я вышел.

— Действительно, — сказал я, и мы отдали честь и пожали друг другу руки. «Лейтенант Ридли. Я полечу на этом ящике.

Лана тоже вышла и подошла к нам. Он обернулся.

'А вы доктор. Эдвардс? — сказал он, протягивая ей руку. Она предпочла проигнорировать это. — Мне нужно позвонить, прежде чем мы улетим.

— Простите, доктор, но вы не сможете этого сделать. Мы улетаем прямо сейчас, — сказал Ридли.

— Я сейчас позвоню , — сказала она, сверкая глазами.

«Хорошо, я пришлю тебе открытку, когда прилечу», — рявкнул я и пошел с Ридли к самолету. «Расскажи мне об этих упакованных ланчах», — сказал я. «Я только что услышал от "тети Пос", что они всемирно известны».

Ридли рассмеялся, и мы вошли. Мы прошли мимо ящиков, которых еще не были на месте. Мы не оглядывались.

За сиденьем штурмана на широкой кабине экипажа установили два откидных сиденья, и Ридли указал на одно из них.

«Я соберу свою команду, и тогда мы пойдем», — сказал он.

Я сел и пристегнул ремень безопасности.

Он исчез, а через несколько мгновений появилась Лана. Не говоря ни слова, она села на другое откидное сиденье и пристегнула ремень.

Я задавался вопросом, буду ли я все еще говорить с ней, но я решил, что если ей придется работать со мной, было бы лучше, если бы мы прояснили ситуацию сейчас.

Я наклонился к ней, и она сжалась, как будто думала, что я собираюсь дать ей пощечину.

«Прежде чем мы выберемся отсюда — уточним кое-что, Лана», — мягко сказал я. «Вероятно, вас проинструктировали в Калифорнии. Итак, вы знаете, что все двадцать семь человек, которые там работали, вероятно, уже мертвы, как и пилот этого вертолета и его напарник. Вы также знаете, какую работу они там выполняли. И вы также знаете, что мы не единственные в этой миссии, хотя этот вопрос очень чувствителен для правительства.

Она ничего не сказала, но ее эмоции были ясно видны на красивом лице.

«Если ты еще раз сделаешь что-то подобное, или если есть хоть что-то, что указывает на то, что ты собираешься это сделать, я дам тебе лично пинок под зад, и ты можешь лететь домой».

Она немного покраснела.

'Я понятно сказал?'

Какое-то время она смотрела на меня, а потом отвернулась. Ридли и еще двое поднялись в кабину экипажа.

«"Тетя Пос" уже знает вас. Он наш штурман в этом путешествии, а тот урод вон там — Том Болл, мой второй пилот», — сказал Ридли, садясь.

— Капитан Картер, — сказал я Боллу, пожимая его протянутую руку. 'Ник.'

«Мои друзья зовут меня Болле», — усмехнулся он. Он вскарабкался на крайнее правое сиденье, полностью игнорируя Лану.

"Тётя Пос" сел на штурманское место, надел наушники и затанцевал пальцами над кнопками над головой.

«На светофоре налево, а потом по главной улице мимо почты», — сказал он.

«Спасибо», — сказал Ридли, и двигатели самолета С130 заработали один за другим.

"Тетя Пос" снова повернулся ко мне. — Две тысячи миль к югу, и мы будем там… меньше семи часов до Зунда. Если вы хотите что-нибудь поесть, кофе за углом, а упакованные ланчи — по соседству».

— Спасибо, — сказал я. — Но я думаю, что лучше попытаться немного поспать.

Бол обернулся. «Если вам удастся выспаться в этом рейсе, я лично угощу вас бифштексом в клубе и пивом!»

"Мы будем там, Болле," сказал я, закрывая глаза. Я заснул через пять минут после взлета.

Мне удалось подремать около четырех часов с короткими интервалами. Наконец я открыл глаза, потянулся и расстегнул ремень.

— Спящая красавица проснулась, — сказал тетя "Пос". Болле повернулся. Он покачал головой.

«Я бы хотел, чтобы стейк был сырым внутри», — сказал я.

— Ты на самом деле не спал, ты просто притворялся.

«Ничего подобного».

«Эй, дерьмо», — сказал Болле, и остальные засмеялись. Лана не была на своем месте.

Я спросил. - "Куда она ушла?"

-- В номер сто, -- сказал "тетя Пос".

Я кивнул. — Можно курить здесь?

— Конечно, — сказал Ридли. — И возьми чашку кофе. Это будет невозможно через двадцать минут или около того.

Я встал и наклонился, чтобы посмотреть наружу. Глубоко под нами лежало море с огромными айсбергами, но впереди нас из воды поднималась почти непроницаемая серая стена, намного выше нас.

— Плохо выглядит, — сказал я.

«Да, это будет нечто», — сказал Ридли.

— Есть ли шанс, что нам придется вернуться?

Ридли огляделся. "Насколько важно, что вы летите туда?"

'Очень важно.'

Он кивнул. «Хорошо, тогда пей свой кофе, через пятнадцать минут мы будем по шею в этом дерьме».

Я повернулся, наклонился и вышел из кабины. Лана прислонилась к переборке с чашкой горячего кофе в руках. Ее глаза были широко открыты, она казалась пепельно-белой, а на верхней губе выступили бисеринки пота. Она посмотрела вверх.

Я спросил. - 'Вы в порядке?'

Она покачала головой. 'Я боюсь.'

— Ты можешь остаться на станции, — сказал я. «Тебе не обязательно идти в исследовательскую лабораторию».

— Нет, это не так. Я никогда в жизни не летала, вот и все.

— О боже, — сказал я и вдруг начал понимать.

«Они говорили что-то о шторме», — сказала она. Ее нижняя губа дрожала. Она чуть не плакала.

Она была напряжена и нервничала во время того очень долгого перелета из Сан-Франциско в Новую Зеландию. Но это не имело ко мне никакого отношения. Она просто испугалась в самолете. Но я этого не понял.

— Пей кофе, — сказал я. «А потом мы должны снова сесть и пристегнуть ремни. Похоже, это будет немного проблематично».

«Боже мой…» — сказала она.

— Успокойся, Лана. Те ребята впереди делали это много раз. Они этим зарабатывают на жизнь. Все будет хорошо.'

Она очень хотела мне поверить, я это видел. Но я также видел, что ей, вероятно, будет плохо и, по крайней мере, начнет плакать.

— Подождите, — сказал я, бросаясь вперед, чтобы объяснить Ридли, что к чему.

Он сказал. - "Успокоительные находятся в аптечке".

"Тетя Пос" достал их и дала мне две таблетки, которые я отнес ей. «Возьми это, это поможет», — сказал я.

Она сделала, как я сказал, и после того, как я быстро выкурил сигарету и опрокинул полчашки кофе, в ее глазах начал появляться мечтательный взгляд.

Я взял кофейную кружку из ее рук и бросил в контейнер. Тогда я схватил ее за локоть и повел на ее место. В этот момент мы оказались в воздушной яме. Она была брошена на меня и на мгновение попыталась вырваться, но потом казалось, что она тает и прижимается ко мне.

— Обними меня, Ник, — хрипло сказала она. «Боже… подержи меня». Она подняла ко мне лицо и закрыла глаза.

Я поцеловал ее долго и глубоко, и она прижалась ко мне ближе, пока мы снова не откинулись назад.

— Вам лучше пристегнуть ремни, — отозвался Ридли.

— Да, — ответил я. Я отпустил Лану и помог ей сесть на место, где пристегнул ремень. Потом я сел сам и застегнул свой ремень.

К этому времени мы видели только белую клубящуюся массу, сквозь которую летел C130. Лана Эдвардс смотрела на меня с глупой улыбкой на лице.

Американская база в проливе Мак-Мердо представляла собой большой комплекс построек, радиомачт, спутниковых антенн и складских помещений. А кругом, насколько можно было видеть, были только снег и лед, и больше ничего. Повсюду снег собирался в холмы, и когда мы хотели приземлиться, то увидели, что взлетно-посадочную полосу, по-видимому, только что почистили. Везде ходили люди с лопатами.

Хотя было всего два часа дня, сумерки уже начали сгущаться, когда «Геркулес» приземлился и вырулил к административному зданию и зданиям снабжения. Я нигде не видел здания, достаточно большого для ангара, поэтому мы стояли снаружи.

«Здесь слишком ветрено, чтобы ставить что-то большее.», — объяснил Ридли. «Средняя скорость ветра здесь около пятидесяти миль в час. А в шторм мы замеряли устойчивую силу ветра — не порывами, а как обычно — более ста миль в час. Иногда им очень трудно держать эти радиомачты в вертикальном положении, и вы бы видели, как они растянуты. «Геркулес» величественно повернулся, затем остановился. Ридли и Болл нажали несколько кнопок, и двигатели с пронзительным воем заглохли.

— Добро пожаловать в Антарктиду, — сказал Ридли, расстегивая ремень. Он выбрался из кабины.

-- Мне удалось снова не заблудиться, -- сказал "тетя Пос".

«Больше удачи, чем умения», — остроумно ответил Болле, и все немного рассмеялись, кроме Ланы. Она все еще была на транквилизаторах. Я кормил ее таблетками весь полет.

Я развязал ее и помог подняться, когда Ридли попятился. Через несколько секунд он вернулся с тяжелыми ботинками, толстой паркой и перчатками, вернее, рукавицами.

«Наденьте это», — сказал он нам.

Я выглянул наружу на мгновение. Вход в ближайшее здание находился менее чем в сотне ярдов.

Ридли усмехнулся. — Да, Ник, конечно, можешь попробовать, но на улице шестьдесят три градуса ниже нуля.

Не говоря ни слова, я взял у него одежду, помог Лане одеться, а затем оделся сам, а Ридли, Болл и "тетя Пос" тоже надели теплую одежду.

Когда мы закончили, двери открылись, и мы вышли. Воздух был таким холодным, что у меня перехватило дыхание.

Собравшись, наземная бригада начала разгружать машину, пока мы шли к зданию администрации. К тому времени, как мы подошли к двери, у меня заболели щеки, заслезились глаза и потекло из носа. Мои ноги онемели от невероятного пронизывающего холода.

Медсестра, одна из немногих женщин на базе, забрала у нас Лану. Ридли и его команда пошли докладывать, а меня отвели в офис Джона Тиберта.

Тиберт был похож на медведя, ростом более шести футов и весом не менее ста килограмм, с густыми темными волосами, оливковой кожей и густой черной бородой с несколькими седыми прядями.

Его крошечная комната была завалена книгами, картами и плакатами с девушками в бикини на солнечных пляжах.

После того, как мы представились, я снял куртку и сел напротив него за стол. Я закурил, и он налил нам обоим хорошего виски. Потом тоже сел.

— Ура, — сказал он, поднимая свой стакан. Он не казался счастливым.

Я тоже поднял стакан. Мы сделали глоток.

"Это с доктором Эдвардс было нелегко, я слышал, — сказал он.

«Она боится летать. Мы дали ей транквилизаторы.

"У тебя все нормально?"

Я пожал плечами. — Когда мы пойдем в лабораторию?

'Завтра. Остальные члены комитета все на своей базе. Они придут сюда сегодня днем. Утром первым делом проинформируем их, а потом выйдем.

Я спросил. — "Что там произошло, командир?"

«Меня зовут Пол, — сказал он. Мне сказали, что его зовут Джон, ну да ладно. «Хотел бы я знать, — продолжал он, — но если мы туда не пойдем, мы никогда этого не узнаем».

«Какое несчастье для этого пилота вертолета и этого члена экипажа».

— Все плохо, — сказал Тиберт. — Вы знаете, кто другие члены комитета?

Я покачал головой. «Они не знали точно, когда я уехал».

— Ну, у нас будут обычные люди, а потом русский, китаец — и восточный немец. Какое это будет шоу».

Я наклонился, взял бутылку виски и налил нам еще . — Ты знаешь мою работу, Пол, — сказал я. — И мне нужна твоя помощь.

«Вы можете рассчитывать на это».

— Что именно они здесь делали?

"Генетические исследования..." начал он, но я перебил его. — Нет, я имею в виду, что они здесь делают на самом деле ? Что не позволено знать в Восточном блоке?

— Это раздражает, Ник. Мы этого не понимаем, потому что там не было ничего, за что нам было бы стыдно. Мы работали над лекарствами против последствий бактериальной войны».

«Они делали что-то, что могло стать опасным?»

— Насколько нам известно, нет?

Я немного поколебался, прежде чем задать свой вопрос.

«А эти двадцать семь человек, разве среди них не было никого, кто мог бы начать что-то делать самостоятельно?»

Тибет ответил не сразу. Он колебался.

«Я бы хотел иметь возможность сказать «нет» на этот вопрос, но я не уверен на сто процентов. Это фактор, который меня очень беспокоит». Он помолчал какое-то время, и я ничего не ответил.

«Жизнь здесь непростая, люди в напряжении. Здесь всегда ветрено. Очень холодно. А потом эти бури. Здесь все очень примитивно, и нельзя сесть в машину и поехать в какое-нибудь уютное место, нельзя поехать в лес или в город. И играть в пинг-понг в комнате отдыха, конечно, весело, но...

Я ожидал такого ответа. Это был один из основных факторов, которые могли осложнить мою работу. — Что еще может случиться? Я попросил переключиться на что-то другое. «Может ли это иметь какое-то отношение к саботажу?»

— Маловероятно, — сказал Тиберт. «Возможно, мы все здесь сходим с ума, но в целом мы довольно дружелюбны. Мы тоже не приспособлены для таких игр. Слишком это примитивно.

Я выпил свой второй виски.

'Еще хочешь?' — спросил Тибет.

— Не сейчас, — сказал я. 'Я устал. Лучше покажи мне, где я сплю. Я чувствую, что у меня будет напряженная работа».

— Да, не самое веселое время, — сказал Тиберт, вставая.

Большинство зданий соединялись между собой неотапливаемыми коридорами, которые называли антарктическими туннелями. Тиберт показал мне все это. Мне дали теплую одежду, и в столовой у них была довольно приличная еда. Потом меня отвели в мою комнату, маленькую каморку с койкой, комодом и платяным шкафом. Одно крохотное окошко выходило на бесплодный пейзаж.

'Доктор Эдвардс спит в соседней комнате, — сказал Тиберт.

«И она делает это в данный момент, я имею в виду, спит».

— Спасибо, — глухо сказал я. Койка с толстым стеганым одеялом вдруг показалась очень привлекательной.

«И если вам захочется прогуляться посреди ночи, не выходите на улицу. Вы там, наверное, сразу замерзнете.

— Не волнуйся, — сказал я. «Я останусь на месте».

После того, как Тиберт ушел, я пошел проверить Лану. Она спала как убитая. Я вернулся в свою комнату, разделся и залез в постель. Как только я почувствовал запах подушки, я уже заснул.