Операция Пролив Макмердо

Глава 1

Была весна, лучшее время года в Вашингтоне, ОКРУГ КОЛУМБИЯ Ярко цвели вишневые цветы, дул легкий ветерок, и в воздухе витало предвкушение.

Тридцать дней назад я вернулся с трудного задания в Европе, затем использовал один из первых непрерывных отпусков в своей карьере и теперь был готов к действию.

Дэвид Хоук, директор AX, позвонил мне накануне вечером, когда я только вернулся домой из Калифорнии, и спросил, могу ли я зайти к нему в офис на следующее утро.

Было без нескольких минут восемь, когда моя «Альфа-Ромео-купе» свернула на кольцо Дюпон-Серкл и припарковалась на подземной автостоянке Объединенной пресс-службы и телеграфной службы; это было прикрытие AX . Я поднялся на лифте на пятый этаж.

Я занимался серфингом, плавал, плавал под парусом и нырял с маской в кристально чистых водах Тихого океана целый месяц, и мне было до смерти скучно. Отпуск был довольно приятным, но было также приятно снова что-то делать.

Секретарша Хоука поприветствовала меня, когда я вышел из лифта. Она сказала, что я могу войти.

Дэвид Хоук был пожилым мужчиной — никто из персонала точно не знал, сколько ему лет — невысокого роста, очень подтянутым и энергичным, с копной густых седых волос и открытыми, умными и очень проницательными глазами.

Я никогда не видел его без сигары во рту, и этот раз не стал исключением. Хоук вынул сигару изо рта, встал и протянул мне руку, когда я подошел к нему. Он подал мне свою жесткую руку.

— Добро пожаловать домой, Ник, — сказал он своим всегда несколько хриплым голосом. — Да, я это чувствую, — сказал я.

Он указал на стул и, когда мы оба сели, несколько секунд критически смотрел на меня.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.

— Я также чувствую себя хорошо, — сказал я.

— Готов к новому заданию?

Я кивнул. «Честно говоря, меня начало немного бесить то, что я ничего не делал».

"Достаточно загорел на солнце?"

— Хватит надолго, — сказал я. — У тебя есть для меня задание?

Он кивнул и, казалось, задумался на мгновение. «Может быть, это будет просто обычный осмотр, но это не весело».

— Верно, — сказал я, хотя и не мог этого понять. Но опыт научил меня, что не следует допрашивать Хоука и что он никогда никуда не посылает своих людей просто так. Я понятия не имел, что надо будет исследовать, но это, несомненно, было важно.

— Дай мне сюда свой пистолет, — сказал Хоук, нажимая кнопку интеркома. — Мистер Керчевски уже здесь?

— Да, сэр, она здесь, — ответил его секретарь.

"Пришлите его сюда".

Я вынул свой 9-миллиметровый «Люгер» из кобуры на плече, вытащил магазин и передал все это Хоуку. Через несколько мгновений дверь открылась, и вошел Стас Керчевский, наш блестящий, но несколько эксцентричный эксперт по оружию. Не говоря ни слова, он подошел прямо к столу Хоука, кивнул мне и взял мой «Люгер» и магазин. Он понюхал его на мгновение, а затем покачал головой. "Это не годится", сказал он.

— Ему нужно другое оружие? — спросил Хоук.

Я хотел возразить — мой Люгер так сросся со мной, что стал лишней частью тела, — но Керчевски усмехнулся.

«Это отвратительно, но я могу что-то с этим сделать. Графит вместо масла, и мне нужно заменить некоторые пружины и движущиеся части.

«Он нужен мне в полдень».

-- Конечно, -- сказал Керчевский, повернувшись и войдя в контору с моим Люгером.

Когда мы снова остались одни, Хоук ухмыльнулся, что было для него редкостью.

-- "Он должен будет модернизировать ваш арсенал."

Я тоже улыбнулся. «Без этого «Люгера» мне бы было непривычно. Он немного тяжеловат, но быстр и довольно точен, и я знаю это насквозь».

— Что вы знаете об Антарктиде? — спросил Хоук. Я был немного шокирован внезапным поворотом разговора, но так оно и было всегда.

— Ну — там холодно, времена года противоположны нашим, и по крайней мере у одиннадцати держав, включая нас, есть научно-исследовательская станция или лаборатория.

Хоук кивнул. — Наша станция наполовину укомплектована военно-морским персоналом, наполовину — гражданскими учеными. Примерно то же самое и с русскими».

— Да, сэр, — сказал я.

Хоук вытащил из ящика стола папку, открыл ее, полистал, затем снова закрыл и протянул мне. "Внимательно просматри это по пути."

"Э-э-э..."

«Вы едете в пролив Мак-Мердо на антарктическом континенте».

Я спросил. — "Так что там происходит? Я всегда думал, что Антарктида была чуть ли не единственным континентом, где всегда царил мир. Нет вооружения. Нет армии. Только научные исследования."

«Может быть, вообще ничего, но ты должен проверить это», — сказал Хоук. Он откинулся назад, снова закурил сигару и собрался с мыслями.

«У нашего флота есть несколько объектов в Антарктиде. Большая их часть находится недалеко от самого Мак-Мердо, но есть и несколько лабораторий дальше вглубь суши, ближе к Южному полюсу. Семьдесят два часа назад внезапно оборвалась радиосвязь с одной из этих баз.

— Но это не так уж и странно, сэр, — сказал я. «В том климате, который у них там, можно было бы ожидать…»

— В обычных обстоятельствах я бы с вами согласился. Ничего необычного или тревожного, уж точно не для нас».

'Но?'

«Вчера я разговаривал с президентом. Он вызвал главу Объединенного комитета начальников штабов и меня, чтобы сообщить нам о своей озабоченности. Он хотел знать, что мы можем сделать и что, по нашему мнению, мы должны делать.

У меня было предчувствие, что это определенно не будет «обычный осмотр», но я держал рот на замке. Хоук продолжил: «Мы в очень сложном положении, Ник. Эта база находится примерно в сотне миль от горы Левич, очень изолирована. В новостях это тоже никогда не бывает.

— Я полагаю, все в Антарктиде об этом знают. Должно быть, трудно что-то спрятать там, где так мало людей.

«Все знают о существовании этой базы, но не знают, что они на самом деле там делают».

— Что они там делают?

«Генетические исследования».

'Вы сказали?'

«Военные генетические исследования. В этом отношении россияне намного опережают нас. И поверь мне, Ник, если бы русские этим не занимались, мы бы тоже этим не занимались. Они работают над новыми болезнями так же усердно, как мы работаем над лекарствами от болезней».

Я спросил. — "Почему Антарктида?"

«Ну, когда случаются аварии — их называют извержениями, — эффект минимизируется изоляцией и климатом».

Я сказал. - "Авария?" Я вдруг увидел перед собой очень неприятные возможности. Мы все слышали кое-что об этом во время нашего обучения.

«Аварии с биологическими исследованиями где-либо еще в мире поставили бы под угрозу все человеческие жизни. Мы не очень гордимся такой работой, но, похоже, должны её делать».

Это должно было быть очень сложное задание, и мне совсем не хотелось его выполнять. Но я подозревал, что Хоук расскажет мне гораздо больше — и что это было не так уж красиво.

Он вздохнул. — Тридцать шесть часов назад там прояснилось, и в лагерь был отправлен вертолет с пилотом и одним членом экипажа из пролива Мак-Мердо. Им было приказано лететь низко и внимательно осмотреть установку. Ничего больше.'

Я почти мог видеть бесплодный холодный пейзаж перед собой, с тем вертолетом, который появился на горизонте и низко летел.

«Сначала они ничего не видели, — продолжил Хоук. «Я имею в виду, что на первый взгляд все казалось нормальным. Правда, ничего не шевелилось, но и ничего особенного в этом не было.

— А потом они приземлились?

Хоук кивнул. Его губы были сжаты в линии. «Да, они, конечно, приземлились, но через две минуты по рации вышел на связь член экипажа, он был весь в панике и кричал о помощи. После этого от них больше ничего не было слышно».

— И это был открытый радиоканал?

Хоук снова кивнул. «Они прислали еще один вертолет, на этот раз с указанием ни при каких обстоятельствах не садиться. Им разрешили только фотографировать».

Хоук открыл другую папку и вытащил несколько фотографий. Он дал их мне. Бесплодный пустынный пейзаж с темными постройками на абсолютно белом фоне. Я увидел радиоантенны, генераторную, топливный бак, складское помещение и что-то вроде казармы с лабораторией и комнатой отдыха. Именно то, что вы ожидаете увидеть там, в Арктике. Но у дверей общей комнаты был труп, и еще один у одного из двух вертолетов. «Человек у двери — это пилот, а человек у вертолета — это человек, который летел с вами. Мертвый, — сказал Хоук.

Я посмотрел на него. — И все слышали это радиосообщение с вертолета?

Хоук кивнул. «Все хотят знать подробности сейчас. Они хотят знать, что там происходит, и, может быть, это что-то всемирного значения, о чем должен знать каждый».

'А также?' — мягко спросил я.

— Честно говоря, я не знаю. И, если уж на то пошло и президент. Никто не знает. Но это уже в Организации Объединенных Наций».

— А если обнаружатся те научные исследования, которыми мы там занимаемся, что-нибудь изменит, как я полагаю?

— Нет, — сказал Хоук. «Все страны, у которых есть базы, поступают точно так же. Я даже слышал, что то, что мы там делаем, ориентировано исключительно на оборону. Средство против всего и вся.

— От чего же тогда умерли эти люди?

Хоук потер глаза рукой. — Мы не знаем этого прямо сейчас. Несчастный случай, саботаж — что угодно.

— Что ж, — сказал я.

«Хотя... под давлением ООН Президент пообещал поручить международному комитету ученых и врачей провести расследование. Я хочу, чтобы ты тоже поехал туда, Ник. Если там что-то пойдет не так или возникнет угроза утечки сверхсекретной информации, вы тот человек, который нам нужен.

Это звучало не очень приятно, и это было то, что я сказал.

— Я согласен, — сказал Хоук. — Но это не исключение. Нам нужно знать, что там произошло. И то, что вы собираетесь там делать, это больше, чем просто осмотреть всё. Вы держите глаза и уши широко открытыми, чтобы по возвращении предоставить нам полный и беспристрастный отчет. При нынешнем положении вещей мы понятия не имеем, что там произошло.

Я вынул из кармана сигарету и закурил. Я глубоко вдохнул.

"Когда я уезжаю?"

'Сегодня днем. Сан-Франциско, Австралия, Новая Зеландия, затем Земля Виктории… Море Мак-Мердо».

— А мое прикрытие?

— Вы генетик. Вам потребуется два дня, чтобы добраться туда. Эксперт будет сопровождать вас и даст вам необходимую информацию, прежде чем присоединиться к команде США. Ты тоже официально принадлежишь к ним.

«Что этот эксперт знает обо мне?»

— Вы капитан Ник Картер из морской следственной группы. Ваш контакт в проливе Мак-Мердо — председатель Специальной комиссии, командующий военно-морскими силами Джон Тиберт. Он очень хорош.

— Он тоже думает, что я из флота?

Хоук кивнул, и какое-то время мы оба молчали.

— Как вы думаете, что там произошло? — наконец спросил я. Хоук помолчал несколько секунд, а затем сказал: — Я думаю, это несчастный случай. Это, конечно, было очень плохо, но все участники знают о связанных с этим рисках».

Я встал.

— Ты можешь остаться здесь до утра, — сказал Хоук.

— Ваш рейс в Сан-Франциско вылетает сегодня в два часа дня.

— А где я встречу этого ученого?

«Она будет в самолете в Калифорнии до того, как вы покинете страну».

Я cпросил. - 'Она?'

«Лучшего специалиста, говорят, нет».

— Конечно, — сказал я. Мне это начало нравиться все меньше и меньше. Но спорить с Хоуком было бесполезно, поэтому я даже не пытался.

«Удачи, Ник, и берегись».

— Да, сэр, — ответил я и вышел из кабинета с папками под мышкой. Я пошел в свой собственный офис. Я провел остаток утра с этими папками. В нем содержалась информация не только о лаборатории, но и об ученых, которые там работали и теперь считаются погибшими. Позже я искал в архивах информацию об Антарктиде, ее разработках, странах, имевших там исследовательские станции, почвенно-ландшафтных условиях и климате.

Вообще не очень приятное впечатление. На самом деле, из найденной информации я сделал вывод, что на этой планете, наверное, нет более холодного, более продуваемого и более бесплодного места. Почему-то у меня возникло ощущение, что события на той исследовательской станции были чем-то большим, чем просто случайностью с бактериологическими исследованиями. Но, конечно, я ни на чем это не основывал — по крайней мере, пока. Это была идея, не более того.

Около двенадцати часов Керчевский вместе с люгером Вильгельминой вошел в мой кабинет.

«Я заменил масло на графит и подкрасил некоторые мелкие детали», — сказал он. «Если вам придется её использовать при температуре от пятидесяти до шестидесяти градусов ниже нуля, иначе это было бы бесполезно. Масло бы замерзло, и мелкие движущиеся части тоже не выдержали бы этого».

— Спасибо, — сказал я.

Керчевский долго смотрел на меня. «Я хотел бы поговорить с вами о новом арсенале, когда вы вернетесь».

— Хорошо, — сказал я, хотя у меня не было ни малейшего намерения. Думаю, он это тоже знал.

Он покачал головой, театрально вздохнул и вышел из моего кабинета.

Я уладил кое-какие незаконченные дела, поспешил обратно в свою квартиру, чтобы упаковать кое-какие вещи, спрятал свое оружие в специально сконструированную кассетную деку, чтобы благополучно пройти через проверки в аэропорту, и заказал такси. В Вашингтоне была просто весна, на улице было удивительно тепло. Долгая антарктическая зима как раз приближалась к проливу Мак-Мердо. Мне совсем не хотелось туда ехать.

Доктор Лана Эдвардс оказалась красивой женщиной чуть за тридцать. У нее были короткие волосы и большие темные глаза на милом личике. Ее тело было маленьким и компактным.

Мы встретились в аэропорту Сан-Франциско, и когда мы представились, она провела меня по коридору в коктейль-бар.

«У нас есть несколько часов до полета, капитан», — сказала она. — Мы могли бы использовать это время с пользой, чтобы лучше узнать друг друга.

«Нам предстоит долгое время тесно сотрудничать», — сказал я. — Зови меня просто Ник.

Мы вошли в бар и сели за стол.

Она не улыбнулась.

«Я бы предпочла продолжать говорить «Капитан Картер», — сказала она.

Я поднял брови.

«У ВМФ нет там никаких дел, особенно в том районе, над которым они работают», — сказала она. У нее был приятный акцент.

'Ты из Канады?'

Она некоторое время смотрела на меня и, наконец, кивнула. «Я родилась в Канаде. Но я гражданка США.

— А ты пацифистка?

Она снова кивнула. «Я голубь, а ты ястреб».

Я громко расхохотался, хотя не думал, что ситуация сложилась удачно.

К нашему столику подошла официантка, и я заказал бренди со льдом. Лана заказала имбирный эль.

Она обязательно попадет в беду.