ОПГ «Деревня» 2

Глава 10

Ярко освещённый расставленными канделябрами кабинет Павла, Нелидова и Александр Васильевич расположились у ломберного столика, сам Павел Петрович — у камина. Взметнувшееся в камине пламя жаром опаляет лицо императора, Павел стиснув зубы и отворачивая лицо — каминными щипцами шерудит брошенные в камин бумаги. Огонь в камине напоследок взметнулся и опал, над углями заплясали черные хлопья пепла…

— И вот так каждый день! — Нервным шепотом поведала Катенька Суворову. — По три-четыре указа пишет, гнусно хихикает и потом сжигает…

— Ты, кхм, Екатерина, усвоила что тебе император сказал!? — Суворов с жалостью посмотрел на Нелидову. Павел Петрович недавно наедине недвусмысленно высказался: «Присмотрите за этой курицей, Александр Васильевич, начнет лишнего квохтать за пределами кабинета — голову свернуть!»

— Я беззаветно верна нашему государю-императору! — С жаром воскликнула Екатерина.

Павел твердым решительным шагом прошел от камина к столику, взялся за спинку стула и как будто из него вытащили стержень — безвольно опустился на оббитое тканью сиденье, закрыл лицо руками:

— Как в паутине липкой! — Глухо, из под рук, проговорил. — Бьюсь мухой в тенетах, страна в долгах, мздоимцы, казнокрадство! А у этих, излюбленная тема для великосветских сплетен, кто с кем ебется! — Отнял руки от лица и голос загремел. — Донесли о приемах закрытых, кои некоторые в частном порядке устраивают. Костюмы срамные, бриллиантами на жопах сверкают и свальный грех!

— Потерпи, Павел! — Нелидова участливо положила руку на плечо. — Сам говорил, что купца следует дождаться!

— Не потерплю! — Павел резко дернул плечом, скидывая руку Катеньки. Тут же смягчился, извинившись. — Прости душенька!

«А говорят что друзья!» — Похохатывал про себя Александр Васильевич, не испытывающий никакой неловкости, к своим годам повидал и не такое, чтоб можно было смутить видом влюбленной парочки: «Друзья так не милуются и не бранятся…» В дверь тактично постучали и дождавшись позволения войти — важно вплыл лакей, объявивший:

— Ваше императорское величество! Доставили ящик из Зимнего!

Павел с довольным видом хлопнул в ладоши: «Заноси!» — ангажировав для Суворова с Катенькой: «А сейчас — черный ящик!» Александр Васильевич в недоумении потряс головой, верно ли он расслышал?

Желтый ящик Павла, заведенный им в первые дни правления — давно стал притчей во языцех среди всех слоев общества Санкт-Петербурга. Установленный на окне первого этажа Зимнего дворца желтый железный ящик с прорезью — предназначался для подачи анонимных жалоб и прошений.

Несмотря на уверения Павла конфидентам, что сидеть до появления Губина с Урала на троне будет без резких движений и преждевременных указов — в случае с рассмотрением анонимных жалоб император иногда не мог сдержаться. Как ни старался. Несколько показательно наказанных чиновников отбыли в Сибирь, газетчики это начинание всемерно осветили.

Были и эксцессы, так одного кабатчика, славного безбожным разбавлением вина водою, во время дознания так ретиво расспрашивали, что он утонул в ведре с самолично разбавленным пойлом. Начали раздаваться первые взвизги либеральной общественности о самодуре и сатрапе Павле. Пока одиночные и робкие — прощупать реакцию административного аппарата.

Сам того не желая — Павел расшевелил гадюшник. Среди знати и чиновников поползли тревожные шепотки и пересуды. Ключ от ящика хранился у самого императора, а в последнее время, когда до его императорского высочества донесли сведения о том, что на близлежащих к Зимнему дворцу улицах появились мутные личности, препятствующие просителям — был вызван для приватной беседы Новиков.

В газетах появились объявления о том, что отныне прошение и жалобу императору можно отправить и по почте. Невзирая на сословие и вероисповедание. А солдатские патрули частым гребнем прошлись по территории, прилегающей к Зимнему дворцу, беспощадно разгоняя кучкующихся подозрительных личностей, прикладами и ногами, с формулировкой: «Больше трёх не собираться!»

Заметив недоумение генерала-фельдмаршала, Павел ухмыльнулся: «Перекрасить решил, а то желтый — как-то солнечно. Этак и потомки забудут про такое начинание и не солидно. А черный — самое то!» — и любовно постучал по боку ящика, отозвавшегося глухим «бум, бум, бум» в недрах. «А ведь полный почти, по звуку!» — обрадовался Павел. Засучил рукава, отпер ящик и вывалил содержимое на стол: «Утром разбирать с секретарями буду, чтоб икалось кой кому!»

Запер опустошенный ящик ключом, кликнул лакея, чтоб унесли и отвезли обратно в Зимний. Придя в благодушное расположения духа — велел принести вина. Посмотрев через бокал на собеседников, Павел угрожающе пообещал: «А я ведь не все указы что пишу — сжигаю, кое что в столе, давно назрело. Вот новостей дождусь и начну перерабатывать, в свете новых обстоятельств!» — И грохнул кулаком по подпрыгнувшему ломберному столику: «Рраспустились!»

Вздрогнул даже ко всему привычный Суворов, а у Нелидовой забегали глазки. Заметивший это Павел назидательно ей выговорил:

— Катенька, милый друг, по хорошему прошу, уйми своих многочисленных родственников! Полезли как только тебя камер-фрейлиной поставили! Милостей алчут, земли и душ крепостных! И этим своим, кои в Европах обретаются, шепни по сродственному — замучаются пыль глотать!

Павел не по императорски выпил бокал вина в несколько глотков и продолжил:

— Через Машку заходят! Чувствую, и ты просить хочешь!? Так вот хуй вам, а не земли с крепостными! Как во Франции хотите? Чтоб вам головы озверевшее от вашей вседозволенности податное население порубило?! Это запросто, только не гильотиной. Косами снимут, предварительно на вилы подняв!

— Как можно её императорское величество Машкой!? — испуганно пискнула Нелидова.

— А императрица не баба что-ли? — Искренне удивился Павел. — У ней там что, поперек?!

Катенька закатила глаза и стала примериваться к обмороку, оценивая обстановку. Суворов сразу отодвинулся: «Я старенький, баб на руках таскать!» Павел откровенно глумился над её напускным. Нелидова плюнула: «Тьфу на вас, мужланы! Никакой куртуазности!» Павел завелся: «Куртуазность — это к петухам гвардейским, вон их сколько при маменьке из казарм в фавориты пролезло, через куртуазность и опочивальню!»

Генерал-фельдмаршал, видя что беседа сворачивает не в ту сторону, тактично сменил тему, кашлянув:

— К слову о петухах гвардейских, Павел Петрович! Мыслю смотр устроить среди войск, посмотреть степень готовности и подготовки, да и кровь разогнать!

— Пустое то, — поморщился Павел, — Сам же говорил, что смотры и парады эти никчемны.

— А мы не парад устроим! — Хитро улыбнулся Суворов. — А тревогу нежданную, по коей определим, кто и как к неожиданностям готов! А за тревогой передислокация войск. Маневры и упражнения боевые. На ловкость и выносливость, допустим, до Москвы маршем дойти, кто быстрее! А там состязания!

Император захохотал, вытирая выступившие слезы обшлагом рукава мундира:

— Ыыы! А по результатам, Александр Васильевич, я тебя генералиссимусом сделаю! Зачем несколько лет ждать, да и давно ты свое имя вписал в историю! Только утри нос гвардейцам, макни их носом в лужу!

— А в книге потомков, — кивнул на столик укоризненно, — ты меня в опалу отправил! Выходит, мне придется авгиевы конюшни разгребать армейские? Да и ладно! Всё равно помирать скоро. Ох я и покуражусь напоследок, такой порядок наведу, долго помнить будут!

— Давай генералиссимус так, — насупившись проговорил император, — кто будущее несостоявшееся помянет, тому глаз вон?! А ты помирать погоди, по сказкам от подслухов и подглядчиков купцовых, лекари у потомков искусные. Поедешь к ним, как и обещал! Один я, Александр Васильевич, империю не вытащу, без сподвижников. Телегу то в одиночку из грязи не вытащить, а тут Россия!

Праздники прошли незаметно и уже с первых чисел января закипела работа. Всех казенных крестьян Айлинско-Мордовского поселения, зимой работающих в заводе — Корепанов отправил по домам, по просьбе Председателя. Толку от них в заводе, в свете грядущей реорганизации было немного, а Захар вознамерился заготовить к весне как можно больше строевого леса. И храм начать строить и жилые помещения, уже сейчас квартирный вопрос вставал ребром.

Прислал управляющий Троице-Саткинского завода и человек двадцать толковых мастеровых, которых кое как расселили по доселе стоявшим заброшенным домам. Жилой фонд, доступный для расселения новых жителей был выбран подчистую. Вдобавок, Азат с Иргизом сразу после Нового года привезли ещё партию ребятишек в учебу, как снег на голову. Азат, чуя за собой вину, что привез детей без предварительной договоренности, оправдывался:

— Вы сами виноваты! Отпустили детей, которые у вас в учебе были на праздники домой, они приехали в обновках, рассказами о вас и чему их учат — всех взбудоражили! На меня родители их насели! Возьми Захар детей, не прогоняй! Я и четыре юрты привез. Поставим, в них жить будут, чтоб вас не стеснять! И еду привезем!

— Сам зимой в юрте живи! — Рассердился председатель. — Пристроим детей и прокормим, потеснимся. Я несколько к себе возьму, подвину Савву. Тогда пускай родители их приезжают отрабатывать, со своими лошадьми, лес надо вывозить сваленный. Кормежку и оплату обеспечим, раз хотят детей учить — пусть помогают. Для детей и будем ещё один учебный корпус с весны ставить.

На том и порешили, Захар проблему размещения детей скинул на Ксению, с тревогой и паникой думая о том, что к весне приедет ещё народ, от Губина: «Куда их всех селить!?» Днем ему попался под горячую руку Егор, с осенившей его «гениальной» идеей: «Михалыч, ты купцу когда писать будешь, напиши чтоб обязательно литератора одного прислали! Белинского! Вот никак без него! А если ехать не захочет, пусть принудят! Я ему, суке, за школьные уроки литературы всё припомню!»

— Ты чего днем без дела шатаешься!? Работы нет?! — Взревел Захар. — Помог бы детей расселить лучше! Или в гараже мужикам! Лес валить и вывозить надо в конце концов!

— Я своим занимаюсь! — Не остался в долгу Егор. — Сами меня выгнали отовсюду и помещение не выделяете! А днем света нет, чо я без компа делать буду!? У меня вся инфа там! А детей возьму парочку, как раз потренироваться надо, а то скоро свой появиться, не орите так, Захар Михалыч!

«Совсем Председателя власть испортила», — сокрушался Егор, выбирая из толпы детей парочку квартирантов, стараясь определить наиболее смекалистых: «Эксплуатировать их буду! Много чего переписать надо с экрана на бумагу! Вот подучат их писать и читать — и начну!» Выбрал брата с младшей сестрой и отвел домой: «Надо было Ксюху предупредить, по хорошему», — промелькнула в голове мысль: «ну да ладно, перед фактом поставлю…»

Ксения, пробежавшись по деревне и оповестив женщин, о необходимости разобрать по домам новых детей, вернулась к медикам, удивившись: «А что их так мало стало?» Света, присматривающая за ними — развела руками: «Разобрали уже, Председатель пятерых взял, на воспитание. Понятно, что воспитывать их Татьяна будет и попик, но записали на Захара Михайловича». «Надо брать!» — Озарило Ксюшу: «Заодно и на Егора посмотрю, как он с детьми ладит».

— Я двоих возьму, оставь! — Предупредила она Свету и собралась умчаться по делам, надо было перекраивать учебный план и как ни хотелось — придется самой учительствовать…

— А вам не много будет? — Удивилась Светлана. — Егор то у тебя не взвоет?

— Пусть привыкает! — Отмахнулась Ксения.

Вечером Ксения Борисовна вела двух самых мелких девчушек домой за руку, по дороге думая, не перегибает ли она палку: «Лишь бы не психанул, что не посоветовалась!» А в это время дома будущие «эксплуатируемые» сидели у Егора на шее, сияя измазанными в варенье рожицами.

— Ахахах, а я то думала, что ты ругаться будешь на меня! — заливалась Ксюша.

— Да нет, чо ругаться то! А я сразу понял, что ты рада будешь! — Не мог ни припиздеть Егор. — Как только их разместим всех?

— Хватит места, днем в школе заниматься будут, дома считай только ночевать. — Ксюха примеривалась, куда кого определить, девчонок всех троих на диван можно, если разложить. А пацан пусть печку обживает. — Егор, ты у меня такой молодец! Занимаешься с ним сидишь, другой бы давно им мультики на ноуте включил, чтоб отвязаться!

Егор, посадивший батарею ноута к обеду, отчего и пошел гулять, и сейчас с нетерпением ждавший, когда Марфа затопит генератор — чтоб действительно врубить им мультики, надулся от гордости: «Да, я такой!»

— Я и баню затопил! — Похвалился.

— Молодец какой! — Обрадовалась Ксюха. — Я тогда к маме сбегаю, их же надо переодеть во что-то! Давай занимайся дальше с ними, я недолго!

Ксюша убежала, а Егор с опаской посмотрел на доверчиво уставившихся на него детей: «Кхм, мелкие, а хотите с песиком поиграть! У нас есть офигенный песик, Трезор! И котик!» Ничего не понимающий по малолетству Трезор вилял коротким хвостиком от радости, а Гугл, спрятавшийся на печке — наблюдал за этими игрищами с мрачной уверенностью: «Ненадолго всё это, начнут детеныши по углам гадить или мебель когтями драть — на мороз выкинете!»

Приехавших из Сатки мастеровых Расул поразил кузней: пневматический кузнечный молот, индукционная печь — по гаражу заводские ходили с открытыми ртами. В токарке застыли перед станками, где под руководством Айрата стажировались пацаны. Долго они там не задержались, Айрат попросил на выход: «Посмотрели и хватит, не смущайте парней мне!» В этот же день, после короткой экскурсии — пристроили на производство, работы было много. Шашки, двуручные пилы для лесозаготовки — хватило всем.

Галка давно подступалась, прося заняться ножами, и для своих, и на продажу. Появившиеся новые рабочие руки, привычные к работе с металлом — позволили заняться и ими. Расул переговорил с Борей, чтоб практикантов из учеников приобщил, рукоятки делать и ножны: «Качество у наших ножей отменное, будем элитный сегмент осваивать». Борис согласился, посмеявшись: «Надо финки НКВД сразу клепать, пока бренд не занят!»

Оказалось, что присланные мастеровые с грамотой, мягко говоря — не в ладах. И разница в системах измерений: между принятой здесь и привычной потомкам метрической — не способствовала взаимопониманию. «Вечернюю школу организовывать надо, без вариантов!» — Заключил Расул: «И раз уж детей нашему алфавиту стали учить, надо и метрическую систему продвигать. Я с этими вершками, аршинами и прочими частями организма не дружу, а переучиваться поздно. У нас и техдокументация вся в метрах-килограммах».

По поводу метрической системы спорили давно, почитай — с самого начала. И наконец решили: горно-заводской округ, отданный в управление, новые производства и технологи планируемые к реализации — это шанс начать продвигать привычную систему измерений. «А не то мы вместо прогресса — увязнем и забуксуем на месте, ещё на стадии проектирования. Добро на наш алфавит, если верить газетам — сверху будет, не отвлекайтесь, работайте. Местных тоже по нашему учить будем» — Подвел итог спорам Захар. «Только по вечерам пусть учатся!» — Не преминул вставить Расул: «Они у меня днем мало того, что осваиваются — помогают здорово. Всю черновую работу на них спихнули, и им практика, и у нас времени больше, весна всё ближе и ближе, а мы в кустарщине погрязли…»

На базе школьного корпуса организовали школу рабочей молодежи, вечернюю. В которой преподавали не только будущим заводским мастерам. Отпущенные с завода Корепановым крестьяне поселения вернулись не одни, оказалось, что тринадцати-четырнадцатилетние дети в это время привлекались к заводским работам как взрослые. И если крестьяне справные могли позволить детей не отправлять на заводские работы, то у бедноты выхода не было. Ксения Борисовна ужаснулась, прознав про это: «Вот тебе и работные дома Англии!»

Наведалась к Председателю, обсудили сложившееся положение. Захар подключил Викула с Вахромеем и через два дня десяток гаврошей, повидавших и ямы углежогов, и заводские домны — впервые переступили порог учебного корпуса. Форсили они изрядно, заводские всё таки, а не дяревня лапотная! На перемене их заводила, выйдя за учебный корпус — набил трубку табаком, ловко запалил трут и закурил, поучая своих приятелей: «Дети они тут ишшо, жизни не видели. Кому эта грамота сдалась?! А мы вот этими руками», — потряс грязным кулаком с неровно обгрызенными ногтями: «копейку зарабатывали!»

Вышедшей их усовестить и призвать к порядку Мане — пообещал дать по шее, обозвав белобрысой козой. Взбешенная Маня, верно оценив сложившуюся ситуацию — вступать в полемику не стала, дошла до медиков, где в обязательном порядке дежурил кто-нибудь из казаков. Вскоре излишне борзый ровесник Мани был сунут казаком головой в сугроб, курительные принадлежности у него изъяты, а вся компания поставлена перед фактом: учиться никого не заставляют, не хотите грамоту постигать — пойдете работать.

Молодой пролетарий покорился, но поклялся отомстить, к чему и подбивал своих приятелей. Приятели, оценив кормежку в школе, а вечером и мультики — по дороге домой заводилу предали, сказав, что это не их война. Они лучше грамоте в тепле учиться будут, чем сопли с ним морозить в заводе. К тому времени он и сам осознал, что погорячился, надо было как-то исправлять нехорошо начавшееся знакомство. «Вот бы школа загорелась!» — Мечтал он, бредя за санями в темноте: «А эта коза там металась в огне! И я бы её спас!»

Ксении Борисовне поневоле пришлось помимо детей — преподавать азы грамоты и заводским, по вечерам. Детьми пришлось заниматься Егору, по крайней мере — Ксюша ещё ни разу не спалила, что они смотрят мультики до её прихода. С ними всё было у него сложно, с одной стороны они своей непосредственностью и живостью иной раз утомляли, с другой — привязался к ним.

Все вместе ждали вечером прихода хозяйки из школы, дети сразу облепляли зашедшую с улицы, не успевшую раздеться Ксюшу. Трезор протискивался между ног, ткнуться носом в хозяйку, Гугл, распушив хвост — нарезал круги. Егор с умилением наблюдал за этим со стороны, думая, что надо завтра детей с утра пораньше в школу отправить, а Гугла — в подпол, мышей ловить…

Забежавший днём Серёга был удивлен его реакцией, изложив брату обстоятельства своего визита:

— Завтра староверов идем брать, с Пантелеем договорились, они со стороны завода подойдут. Мы со стороны реки. Жалко ты не пойдёшь, Захар не дает народу много. Оно с одной стороны верно, воевать там не с кем, с другой — разбежаться могут…

— Как это не пойду!? — Вскинулся Егор. — Я только за! А чо одним днем, давай спальники и пожрать возьмем, пару суток последим за ними?!

— Ты же после поездки с Айратом сказал, что больше ни ногой из деревни, хватит с тебя приключений?

— Мало ли чо я сказал! — Заявил Егор. — Я казак сейчас в первую очередь! Давай сегодня выедем, засаду обустроим, а?!